Lena Black and thе thread of fate

POV Гарри Поттер В воскресенье утром я и Рон начали разгребать гору домашних заданий которая достигла у нас пугающей высоты, и мы неохотно остались в гостиной, стараясь не обращать внимания на веселые крики, доносившиеся снизу, где ребята катались на коньках по замерзшему озеру, ездили на санках и — самое обидное — заговаривали снежки, чтобы они долетали до самого верха гриффиндорской башни и ударялись в окна. В конце концов Рон потерял терпение, высунулся в окно и заорал: — Эй! Я староста. Если еще хоть один снежок попадет в окно… Уй! — он быстро убрал голову, лицо было залеплено снегом. — Это Фред и Джордж. Уроды. — и захлопнул окно. Появление Хагрида за столом преподавателей во время завтрака не все ученики встретили с восторгом. Некоторые, как Фред, Джордж и Ли, с радостными криками побежали между столами Гриффиндора и Пуффендуя пожимать его огромную лапу; другие, как Парвати и Лаванда, обменивались хмурыми взглядами и качали головами. Я знал, что многие из них предпочитают уроки профессора Граббли-Дерг, и, хуже того, в глубине души понимал, что для этого есть основания. Интересное занятие в представлении Граббли-Дерг не обязательно должно быть связано с риском, что кому-то откусят голову. И во вторник, основательно закутавшиеся от холода, мы шли на урок к Хагриду с тяжестью на сердце. Я беспокоился пройдет ли урок хорошо или Малфой со своей шайкой что-то испортит. Однако, пока мы брели по глубокому снегу, Амбридж видно не было. Хагрид один ждал нас на опушке Запретного леса. Зрелище он представлял собою неутешительное: ушибы, лиловые в субботу вечером, окрасились в зеленые и желтые тона, некоторые раны по-прежнему кровоточили. Я недоумевал: что за ядовитое создание напало на него, если раны до сих пор не заживают? Потом начали подходить слизеринцы, а за ними и последние гриффиндорцы. — Готовы? — весело спросил Хагрид, обводя взглядом учеников. — Ну, теперь пойдем посмотрим на этих животных. Значит, кого мы изучаем сегодня, — их довольно редко встретишь. Они вам понравятся уверяю вас. — А они хоть не опасные? — совсем уже испуганно спросил Малфой. — А то ведь вы не раз уже давали нам диких животных. Среди слизеринцев пробежал одобрительный шумок, да и у некоторых гриффиндорских было такое выражение на лицах, как будто Малфой высказал их опасения. — Нет они не опасные. — насупясь, сказал Хагрид. — Что же тогда у вас с лицом? — допытывался Малфой. — Ты что некогда не слышал пословицу любопытному слизеринцу на базаре нос оторвали. Если кончили с дурацкими вопросами, идите за мной. Хагрид повернулся и зашагал к хижине. Ребята явно не горели желанием следовать за ним. Я посмотрел на Рона и Гермиону; они вздохнули, но ответили на мой взгляд кивком, и мы первыми двинулись за Хагридом. Подойдя к хижине, мы остановились. — Собирайтесь, собирайтесь, — подбадривал Хагрид. — Уверен на все сто, что вы таких животных еще не видели. Сейчас принесу их, стойте здесь и некуда не ходите. Это особенно относиться к тебе Малфой. Он повернулся, тряхнул косматой головой, чтобы отбросить волосы с лица и зашел в хижину. Пока все идет хорошо буду надеяться, что животное которое хочет нам показать Хагрид действительно безопасное. Прошло минут пять и с хижины вышел Хагрид с каким-то ящиком. — Подходите, подходите. Не бойтесь они вас не обидят. — сказал Хагрид, поставив ящик на снег. Я, Рон, Гермиона и ребята подошли к ящику и то что я увидел заставило меня сказать слово "мило". В ящике были круглые создания, покрытые мягким пушком кремового цвета. — Кто мне скажет кто это такие? Гермиона подняла руку. — Говори Гермиона, — сказал с улыбкой Хагрид. — Это Клубкопух. — Правильно, молодец, — торжественно произнес Хагрид. — Десять очков Гриффиндору. Клубкопухи, значит… — Кхе-кхе. — А, здрасьте! — с улыбкой сказал Хагрид, обнаружив источник звука. — Вы получили записку, которую я послала утром к вам на дом? — как и в прошлый раз, громко и раздельно произнесла Амбридж, словно обращалась к иностранцу, причем тупому. — С уведомлением, что буду инспектировать ваше занятие? — Да-да, — бодро подтвердил Хагрид. — Рад, что вы пришли. Вы только посмотрите кого мы сегодня будем изучать. — сказал Хагрид, вытащив из ящика Клубкопуха. — На вид вроде бы не опасны. Кто это? — спросила Амбридж. — Это Клубкопух. Они очень безопасные. Если позволите я расскажу детям кто такие Клубкопухи. — Слово передаю вам. — сказала Амбридж, записывая что-то в блокнот. — Клубкопухи живут по всему миру. Это круглые создания, покрытые мягким пушком кремового цвета, весьма послушные и не имеющие ничего против того, чтобы их тискали. За ними очень легко ухаживать. — Вам известно, — громко перебила меня Амбридж, — К какому разряду отнесло Министерство Клубкопухов? — К разряду безвредный можно приручить. — Замечательно. — сказала Амбридж, записывая что-то в блокнот. Когда Амбридж кончила писать в блокноте, потом посмотрела снизу на Хагрида и сказала: — Пожалуйста, продолжайте занятие… Я похожу и задам ученикам несколько вопросов. — Когда Клубкопухи довольны, то издают низкое урчание. Время от времени очень длинный, тонкий, розовый язык выныривает из глубин Клубкопуха и проскальзывает по дому в поисках пищи. — Как вам кажется, — громко спросила Амбридж у Пэнси Паркинсон… — Вы в состоянии понимать речь профессора Хагрида? — Да. Тут я удивился и похоже не только я. Все слизеринцы и гриффиндорцы стояли с шоком на лице. — Клубкопухи настоящие мусорщики, они сметают все, что съедобно — от объедков до пауков. Но особенно им нравится засовывать языки в носы спящих волшебников и подъедать их сопли. Благодаря этому свойству, Клубкопухи любимы многими поколениями малолетних магов и остаются весьма популярным волшебными домашними животными. — Ну что ж. Я достаточно тут увидела. Вы получите результаты инспекции через десять дней. — она растопырила десять кургузых пальцев и уже без жабьей улыбки двинулась прочь, оставив позади себя все еще удивленного Малфоя. — Слава Богу урок прошел нормально. — сказала Гермиона. — Это точно. Хорошо, что Хагрид не притащил какое-то опасное существо. — У Амбридж не будет иного выбора как оставить Хагрида. Урок прошел нормально и без травм. — сказал я с улыбкой. — Они такие милые эти Клубкопухи. — сказала Гермиона. — Удивительно как Лена смогла уговорить Хагрида? — спросил Рон. — Не знаю, но у нее получилось. — сказала Гермиона. — Теперь я знаю как можно Лену отблагодарить. — Как? — спросил Рон. — Надо будет подарить ей Клубкопуха. — сказал я. — У нее же есть Фоукс. — сказала Гермиона. — Ну и что пусть будет еще и Клубкопух. — сказал Рон. — Спорю на все сто, что даже Граббли-Дерг не догадалась бы показать нам Клубкопухов. — сказал я. — Это точно. — сказал Рон. * * * Пришел декабрь со снегопадами и целой лавиной домашних заданий для пятикурсников. С приближением Рождества обременительнее стали и обязанности старост для Рона и Гермионы. Они надзирали за украшением замка («Ты вешаешь мишуру, а Пивз взялся за другой конец и пробует ею же тебя задушить», — говорил Рон), следили за первокурсниками и второкурсниками, чтобы на переменах они не выбегали на мороз («До чего же нахальные сопляки — мы на первом курсе не были такими грубыми», — говорил Рон) и посменно патрулировали коридоры с Филчем, решившим, что предпраздничное настроение приведет к массовым дуэлям юных волшебников («У этого навоз вместо мозгов», — негодовал Рон). Они были настолько заняты, что Гермиона даже перестала вязать шапочки эльфам и огорчалась, что еще три недоделаны. — Сколько бедняг я еще не освободила, и они должны просидеть тут Рождество из-за того, что не хватает шапок! На каникулах Гермиона собиралась кататься на лыжах. Идея такого отдыха позабавила Рона, впервые услышавшего, что маглы нацепляют на ноги дощечки и катаются по горам. Рон уезжал домой, в «Нору». Несколько дней я думал лишь обо одном поскорее бы наступили каникулы. Мне уже не терпелось вместе с Леной отправится на площадь Гриммо в дом №12. Где я, Лена и Сириус сможем отпраздновать Рождество как настоящая семья. Сириус не подавал о себе вестей с тех пор, как последний раз появился в камине, и, хотя я понимал, что Амбридж на стороже и связываться с ним рискованно, мне неприятно было думать о том, как Сириус сидит один в старом материнском доме и бесится, коротая время с Кикимером. Но это скоро закончится. Потому что скоро мы вместе отпразднуем Рождество. На последний перед праздником сбор ОД я и Лена пришли в Выручай-комнату рано. И были очень рады этому, потому что, когда вспыхнули факелы, оказалось, что Добби взял на себя труд украсить к Рождеству помещение. Ясно было, что это дело его рук — никому больше в голову не пришло бы развесить под потолком сотню золотых игрушек с моим и Леноном изображением и подписью: «ГАРРИ, ЛЕНА, ГАРРИ, ЛЕНА, МОИ ЗВЕЗДЫ!» Едва я успел сорвать последнюю, как дверь со скрипом отворилась и вошла Полумна, мечтательная, как всегда. — Здравствуйте, — задумчиво сказала она, оглядывая то, что осталось от украшений. — Красиво. Это вы развесили? — Нет. Это Добби, эльф-домовик. — Омела. — она сонно показала на большую гроздь белых ягод почти над моей головой. Я выскочил из-под нее. — Правильно сделал, — серьезно сказала Полумна. — Она часто бывает заражена нарглами. От необходимости спросить, что такое нарглы, я был избавлен приходом Анджелины, Кэти и Алисии. Все три запыхались и выглядели замерзшими. Анджелина сняла плащ, кинула в угол и хмуро сказала: — Мы наконец нашли тебе замену. — Замену? — с недоумением повторила Лена. — Тебе, Джорджу и Фреду, — сердито уточнила она. — Взяли нового ловца. — Кого? — Кассандру Пруэт. — Гарри, расскажи мне, почему Анджелине пришлось искать замену тебе, Джорджу и Фреду? На одном дыхание я все рассказал Лене. — Мерзкая, старая, горгулья. — сказала Лена, сжав руки в кулаки. — А кто загонщики? — спросил я. — Эндрю Керк, — без восторга сообщила Анджелина, — И Джек Слоупер. Звезд с неба не хватают, но по сравнению с идиотами, которые вызывались… С приходом Рона, Гермионы и Невилла этот гнетущий разговор оборвался, а еще через пять минут в комнате стало так людно, что я стал недосягаем для горящего, укоризненного взгляда Анджелины. — Хорошо, — сказала Лена, и собрание утихло. — Я думаю, сегодня мы повторим то, чем занимались в прошлые разы. Это последняя встреча перед каникулами, и не имеет смысла начинать что-то новое, если впереди перерыв в три недели… — Ничего нового не будет? — шепотом, слышным всей комнате, недовольно спросил Захария Смит. — Знал бы, не пришел. — Эх, жалко, Лена тебя не предупредила, — сказал Фред. Несколько человек засмеялись, среди них Чжоу, и у меня опять что-то оборвалось внутри, словно под ногой не оказалось очередной ступеньки. — Будем работать парами, — сказала Лена. — Для начала десять минут — Чары помех. Потом разложим подушки и — Оглушающее заклятие. Я как всегда, был в паре с Невиллом. Комнату огласили резкие выкрики «Импедимента». Один застынет на минуту, другой в это время вертит головой, смотрит, как идут дела у остальных пар. Потом первый приходит в себя, и теперь его очередь наводить чары. Невилл усовершенствовался до неузнаваемости. После того как он трижды заморозил меня, потом мы вдвоем заморозили Рона и Гермиону, а Лена ходила и смотрела, что получается у других. Когда она поравнялась с Чжоу, она радостно улыбнулась ей. Поупражнявшись десять минут в Чарах помех, мы разложили по полу подушки и занялись Оглушением. Пространства было слишком мало, чтобы всем заниматься одновременно; половина группы наблюдала за другой, а потом они менялись. Лена смотрела на их работу, а меня буквально распирало от гордости. Правда, Невилл оглушил вместо Дина, в которого целился, его соседку Падму Патил, но промах был гораздо меньше обычного, и все остальные тоже действовали успешнее, чем прежде. Если бы Фадж не навязал нам Амбридж то уроки бы вела Лена. Через час Лена скомандовала: «Стоп». — У вас уже очень хорошо получается, — сказала она, обводя их довольным взглядом. — Когда вернемся с каникул, попробуем что-нибудь покрепче, может, даже Патронуса. В ответ — взволнованный гомон. Стали расходиться, как всегда, по двое, по трое. Прощаясь, желали мне и Лене счастливого Рождества. С веселым настроением я собирал вместе с Роном, Леной и Гермионой подушки и аккуратно складывал. Рон с Гермионой ушли, а я остался, потому что задержалась Чжоу и я надеялся услышать от нее: «Счастливого Рождества». — Гарри, Рон и Гермиона спрашивают тебя ждать? — спросила Лена. — Передай им, что я их догоню. — Нет, ты иди, — сказала Чжоу Мариэтте, и сердце у меня радостно подпрыгнуло чуть не до самого кадыка. Я сделал вид, что поправляю стопку подушек. Теперь мы остались вдвоем, и я ожидал, что Чжоу заговорит. Вместо этого услышал громкое шмыганье. Я обернулся и увидел, что Чжоу стоит посреди комнаты и по щекам ее текут слезы. — Что такое? Я не знал, как поступить. Чжоу стояла и беззвучно плакала. — Что случилось? — беспомощно спросил я. Она покачала головой, утерла слезы рукавом и хрипло сказала: — Извини… наверное… мы тут учим эти заклинания… и я подумала… если бы он их знал… то остался бы жив. Сердце у меня ухнуло вниз и остановилось где-то на уровне пупка. Какой же я недогадливый. Она хотела поговорить о Седрике. — Он все это знал. И очень даже хорошо, иначе не дошел бы до центра лабиринта. Но если Волан-де-Морт решил тебя убить, у тебя нет никаких шансов. При имени Волан-де-Морта Чжоу икнула, но глаз от меня не отвела. — А ты не умер, хотя был еще младенцем, — тихо сказала она. — Ну… да, — устало отозвался я и пошел к двери. — Не знаю почему, и никто не знает. Так что гордиться тут нечем. — Нет, не уходи! — сказала она со слезами в голосе. — Извини, что я тут распустилась… Я не собиралась… Она опять икнула. Даже с красными опухшими глазами Чжоу была красива. Я чувствовал себя несчастным. Насколько было бы приятнее, если бы она просто пожелала счастливого Рождества. — Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, — сказала она и опять вытерла рукавом слезы. — Я заговорила о Седрике, а он умирал у тебя и мисс Дюмы на глазах. Ты, наверное, хочешь все это забыть? Я не ответил. Она правильно меня поняла, но было бы черствостью с моей стороны признаться в этом. — Мисс Дюма правда хороший учитель. — Чжоу улыбнулась сквозь слезы. — До сих пор я никого не могла оглушить. — Лене будет приятно это слышать. — сказал я. Мы смотрели друг другу в глаза. Я сгорал от желания выскочить из комнаты, но ноги мои приросли к полу. Чжоу показала на потолок над моей головой. — Омела. — Да. — во рту у меня пересохло. — Но, наверное, кишит нарглами. — Кто такие нарглы? — Понятия не имею. — Чжоу подошла ближе. Я сам как будто был оглушен. — Лучше спроси Полоумну Лавгуд. В смысле — Полумну. Чжоу издала странный звук — не то хихикнула, не то всхлипнула. Теперь она стояла совсем близко. Я мог пересчитать веснушки у нее на носу. — Ты мне очень нравишься, Гарри. Я не мог думать. Во всем теле странно покалывало, руки и ноги отнялись, мозг тоже бездействовал. Она была слишком близко. Я видел каждую слезинку на ее ресницах… Когда я вышел с Выручай-комнаты, я услышал голос Лены. — Любовь, любовь. — сказала Лена с мечтательным тоном. — Ты почему еще здесь Лен? — Решила тебя подождать и не зря. — Стоп так ты из комнаты и не выходила. — Пять очков Гриффиндору. Да я не выходила с комнаты, но чтоб вы не смущались я сделалась невидимкой. — Лен, а что чувствует человек когда влюблен? — Это трудно объяснить. Каждый человек чувствует по своему. — А что ты чувствовала когда поняла, что влюблена в Сириуса? — Чувствовала...что хочу быть рядом с ним...хотелось почувствовать вкус его губ... — после этих слов Лена начала краснеть. — Но самое главное я почувствовала так это что я не смогу и дня прожить без Сириуса. Если ты это чувствуешь к Чжоу то она действительно та с которой ты проживешь все свою жизнь. — А если нет? — То она не твоя спутница жизни. Получасом позже вернувшись в гостиную, я застал там Рона и Гермиону на лучших местах перед камином; почти все уже разошлись по спальням. Гермиона писала длиннющее письмо; исписана была половина свитка, конец которого свешивался со стола. Рон валялся на коврике и домучивал сочинение по Трансфигурации. — Ты чего там застрял? — спросил он, когда я уселся в кресло рядом с Гермионой. Я не ответил. Я был в шоке. Половина меня жаждала поведать Рону и Гермионе о том, что со мной произошло, другая половина желала унести эту тайну в могилу. — Ты нездоров? — спросила Гермиона, глядя на меняя поверх своего пера. Я неопределенно пожал плечами. По правде, я и сам не понимал, здоров я или нет. — В чем дело? — сказал Рон и приподнялся на локте, чтобы лучше меня видеть. — Что случилось? Я не знал, как к этому подступиться, да и не был уверен, что хочу рассказать. И как раз когда решил ничего не говорить, Гермиона сама взялась за дело. — Это Чжоу? — деловито спросила она. — Она зацепила тебя после урока? Я ошеломленный кивнул. Рон засмеялся было и сразу осекся под взглядом Гермионы. — Так… э-э… что ей надо? — спросил он с напускным равнодушием. — Она… — вдруг осипнув, начал я, потом откашлялся и начал снова. — Она… — Целовались? — все так же деловито спросила Гермиона. Рон сел так порывисто, что чернильница покатилась по коврику. Не обратив на нее внимания, он алчно вперился в меня. — Ну? Я перевел взгляд с его насмешливо-любопытного лица на сосредоточенную Гермиону и кивнул. — ХА! Рон ликующе вскинул кулак и разразился громовым хохотом, заставившим вздрогнуть двух робких второкурсников у окна. Глядя, как Рон катается по ковру, я невольно расплылся в улыбке. — Ну? — выговорил наконец Рон. — Как это было? Я немного задумался и честно ответил: — Сыро. Рон отреагировал непонятным звуком, который мог означать и торжество, и отвращение. — Потому что она плакала, — серьезно объяснил я. — Ну? — улыбка Рона притухла. — Так плохо целуешься? — Не знаю. — мне эта мысль не приходила в голову, и я несколько встревожился. — Может быть. — Да нет, конечно, — рассеянно сказала Гермиона, не отрываясь от письма. — А ты-то почем знаешь? — с некоторой настороженностью спросил Рон. — Потому что Чжоу теперь все время плачет, — рассеянно сказала Гермиона, — И за едой, и в туалете, повсюду. — Надо думать, поцелуи ее немного развеселят, — ухмыльнулся Рон. — Рон, — назидательно сказала Гермиона, погрузив перо в чернильницу. — Ты самое бесчувственное животное, с каким я имела несчастье познакомиться. — Это что же такое? — вознегодовал Рон. — Кем надо быть, чтобы плакать, когда тебя целуют? — Да, — сказал я с легким отчаянием в голосе, — Почему так? Гермиона посмотрела на меня и Рона чуть ли не с жалостью. — Вам непонятно, что сейчас переживает Чжоу? — Нет, — ответили мы хором. Гермиона вздохнула и отложила перо. — Ну, очевидно, что она глубоко опечалена смертью Седрика. Кроме того, я думаю, она растеряна, потому что ей нравился Седрик, а теперь нравится Гарри, и она не может решить, кто ей нравится больше. Кроме того, она испытывает чувство вины — ей кажется, что, целуясь с Гарри, она оскорбляет память о Седрике, и ее беспокоит, что будут говорить о ней, если она начнет встречаться с Гарри. Вдобавок она, вероятно, не может разобраться в своих чувствах к Гарри: ведь это он был с Седриком, когда Седрик погиб. Так что все это очень запутанно и болезненно. Да, и она боится, что ее выведут из когтевранской команды по квиддичу, потому что стала плохо летать. Речь была встречена ошеломленным молчанием. Затем Рон сказал: — Один человек не может столько всего чувствовать сразу — он разорвется. — Если у тебя эмоциональный диапазон, как у чайной ложки, это не значит, что у нас такой же, — сварливо произнесла Гермиона и взялась за перо. — Она сама начала, — сказал я. — Я бы не… вроде подошла ко мне, а потом смотрю, чуть ли не всего слезами залила… Я не знал, что делать. — Не вини себя, сынок, — сказал Рон, видимо вообразив эту тревожную картину. Гермиона оторвалась от письма: — Ты должен был отнестись к ней чутко. Надеюсь, так и было? — Ну, — я ощутил неприятный прилив жара к лицу, — Я вроде… похлопал ее по спине. Еще бы чуть-чуть и Гермиона, кажется, возвела бы глаза к небу. — Могло быть и хуже, — сказала она. — Ты намерен с ней встречаться? — Придется, наверное. У нас же собрания ОД, правда? — Ты знаешь, о чем я, — в сердцах сказала Гермиона. Я ничего не ответил. Слова Гермионы раскрыли перед мною пугающую перспективу. Я пытался вообразить, как иду куда-то с Чжоу — например, в Хогсмид — и провожу наедине с ней многие часы. Конечно, она ожидает от меня приглашения после того, что сегодня произошло… От этой мысли внутри у меня что-то болезненно сжалось. — Ну что ж, — сухо сказала Гермиона, с головой уйдя в свое письмо, — У тебя будет масса возможностей пригласить ее. — А если он не хочет ее приглашать? — сказал Рон, наблюдавший за мной с несвойственной ему пристальностью. — Не говори глупостей. Она давным-давно ему нравится. Я промолчал. Да, Чжоу давным-давно мне нравилась, но, когда я представлял себя с ней вдвоем, Чжоу в этой сцене была радостной, а не той Чжоу, которая проливала слезы у меня на плече. — А кому ты вообще пишешь этот роман? — спросил Рон у Гермионы, пытаясь прочесть ту часть пергамента, которая свесилась уже на пол. Гермиона отдернула ее. — Виктору. — Краму? — А сколько еще у нас Викторов? Рон ничего не сказал, но вид у него был недовольный. Двадцать минут мы провели в молчании: Рон дописывал сочинение по Трансфигурации, то и дело раздраженно крякая и зачеркивая фразы; Гермиона неутомимо писала письмо и, исписав пергамент до конца, свернула его и запечатала; я смотрел в огонь и мечтал о том, чтобы там появилась голова Сириуса и дала мне какой-нибудь совет насчет девушек. Как ни крути он встречался с Леной еще в школе и может дать совет. Можно было и Лену спросить, но не все любовные вопросы я могу обсудить с ней. Пламя потрескивало и оседало, покуда красные угли не обратились в золу, и тогда, оглянувшись, я увидел, что мы опять остались последними в гостиной. — Ну, спокойной ночи. — Гермиона широко зевнула и ушла по лестнице в девичью спальню. — И что она нашла в Краме? — сказал Рон, когда мы поднимались по лестнице. Я подумал и сказал: — Наверное, он старше… и играет за сборную страны в квиддич. — Ну, а кроме? — досадовал Рон. — Мрачный тип, и всё. — Да, мрачноват, — согласился я, целиком занятый мыслями о Чжоу. Молча мы разделись и надели пижамы; Дин, Симус и Невилл видели уже десятый сон. Я снял очки, положил на тумбочку и лег, но полог не задернул и стал смотреть на квадрат звездного неба в окне возле кровати Невилла. Мог ли я подумать прошлой ночью, что через двадцать четыре часа поцелую Чжоу... — Спокойной ночи, — буркнул справа Рон. — Спокойной ночи. Может, в следующий раз — если до этого дойдет — она будет не такой печальной. Надо было пригласить ее, она, наверно, этого ждала и теперь очень сердита на меня… или лежит и все еще плачет по Седрику… Я не знал, что думать. Объяснения Гермионы не внесли никакой ясности, только еще больше все усложнили. «Вот чему нас должны здесь учить, — думал я, повернувшись набок, — Как работает голова у девочек… это было бы полезней прорицаний…» Невилл засопел во сне. Где-то в ночи ухнула сова. Мне снилось, что я в Выручай-комнате. Чжоу обвиняла меня в том, что я заманил ее сюда под фальшивым предлогом, что я обещал ей сто пятьдесят карточек от шоколадных лягушек, если она придет. Я протестовал… Чжоу закричала: «Седрик дал мне кучу карточек от шоколадных лягушек!» — и стала горстями вытаскивать карточки из мантии и швырять в воздух. Потом она превратилась в Гермиону которая сказала: «Ты же обещал ей, Гарри… Я думаю, ты должен дать ей вместо них что-нибудь другое… может, твою „Молнию“». А я стал говорить, что не могу дать Чжоу свою «Молнию», потому что она у Амбридж, и вообще все это чушь — я пришел в Выручай-комнату только развесить шарики в виде головы Добби… Сон переменился… Тело у меня стало сильным, гибким, гладким. Я скользил между блестящими металлическими перекладинами, по темному холодному камню… Я скользил по полу на животе… было темно, но я видел вокруг мерцающие предметы странной переливчатой окраски… поворачивал голову туда и сюда… На первый взгляд коридор был пуст… но нет… впереди сидел человек, его подбородок отвис, и фигура его слабо светилась во тьме… Я высунул язык… я ощущал запах человека… тот был жив, но дремал… он сидел перед дверью в конце коридора… Я желал укусить человека… и нельзя поддаться желанию… меня ждет более важное дело… Но человек зашевелился, серебряный плащ свалился с его ног, и он вскочил. Его неясная мерцающая фигура надвигалась, нависала, он вынул из-за пояса волшебную палочку… и у меня не было выбора… я взвился с пола и раз, другой, третий всадил зубы в тело человека, чувствуя, как захрустели ребра и хлынула теплая кровь… Человек кричал от боли… потом умолк… съехал по стене… кровь растекалась по полу… Нестерпимая головная боль… голова раскалывается… — Гарри! ГАРРИ! Я открыл глаза. Все тело покрылось холодным потом; простыни опутывали меня, как смирительная рубашка, и казалось, что к голове приложили раскаленную добела кочергу. — Гарри! Надо мной стоял перепуганный Рон. В ногах кровати маячили еще чьи-то фигуры. Я схватился за голову: боль застилала глаза… Я свесился с кровати, и меня вырвало. — Он заболел, — послышался испуганный голос. — Надо кого-то позвать. — Гарри! Гарри! «Надо сказать Рону, во что бы то ни стало сказать…» Хватая ртом воздух, полуослепший от боли, я сел. Я с трудом сдерживал подступающую рвоту. — Твой папа, — пропыхтел я. — На него напали… — Что? — не понял Рон. — Твой отец! Его кто-то укусил, это серьезно, повсюду была кровь. — Пойду позову помощь, — раздался тот же испуганный голос, и кто-то выбежал из спальни. — Гарри, друг, — неуверенно сказал Рон, — Тебе приснилось. — Нет! — очень важно было, чтобы Рон меня понял. — Это был не сон… не обычный сон. Я был там, я это видел… Я это сделал. Я слышал тихие голоса Симуса и Дина и не прислушивался к их словам. Боль во лбу понемногу ослабевала, но я все еще потел и меня трясло как в лихорадке. Снова подкатила тошнота, и Рон отскочил назад. — Гарри, ты не здоров, — проговорил он дрожащим голосом. — Невилл пошел за помощью. — Я здоров! — я закашлялся и вытер рот пижамой. Меня била неудержимая дрожь. — Я в порядке, ты об отце беспокойся, мы должны выяснить, где он. Он истекал кровью… я был… я был огромной змеей. Я попытался встать с кровати, но Рон толкнул меня назад. Где-то рядом перешептывались Дин и Симус. Одна минута прошла или десять, я не знал. Я сидел, дрожал, чувствовал, что боль потихоньку уходит из шрама… Потом послышались торопливые шаги на лестнице и голос Невилла: — Сюда, профессор. Профессор Шу был в черной пижаме на пуговицах, а на ногах белые сапоги с красными линиями, заканчивал образ, черное пальто с красными вставками. Очки на костистой переносице перекошены он торопливо вошел в спальню. — Что случилось, Гарри? Где болит? Я был так рад видеть Шу здесь мне нужен был кто-то из Ордена Феникса, а не тот, кто будет хлопотать надо мной и потчевать ненужными зельями. — Отец Рона. — я сел. — На него напала змея, и ему плохо, я видел, как это случилось. — Что значит «видел»? — спросил Шу, сведя брови. — Не знаю, я спал, а потом очутился там… — Хочешь сказать, тебе это снилось? — Да нет же! (Неужели никто из них не поймет?) Сперва мне снилось что-то совсем другое, какая-то глупость… а потом вмешалось это. Это было на самом деле, не в моем воображении. Мистер Уизли спал на полу, на него напала гигантская змея, он истекал кровью, он упал, надо выяснить, где он. Профессор Шу смотрел на меня сквозь перекошенные очки так, словно увидел нечто ужасное. — Я не вру, и я не сумасшедший. — мой голос взвился до крика. — Говорю вам, я видел, как это случилось! — Я верю тебе. Надевай халат — мы идем к Лене. Конец POV Гарри Поттер POV Лена Дюма Наступило третье ноября и это был самый важный день для меня. В этот день родился человек который дал мне все. Начиная дружбой и кончая любовью и заботой. Встав с кровати, я села за стол, взяв перо, пергамент и чернила, я начала писать. Дорогой Бродяга Буду надеяться у тебя все хорошо. Поздравляю тебя с днем рождения. Прости, что не могу сказать тебе это лично. Сообщаю последние новости: я смогла найти помещения для уроков по Защите от Темных искусств, у ребят с каждым днем получается все лучше и лучше, первый матч по квидичу выиграл Гриффиндор, наконец-то вернулся Хагрид и я сообщила ему о том что ему надо будет делать если получит записку от Амбридж. С каждым днем я все больше скучаю по тебе. Прости, что заблокировала камин после вашей ссоры с Лунатиком, но у меня не было выбора это был единственный способ вас помирить. Буду надеяться ты меня простишь. Еще раз поздравляю тебя с днем рождения. С любовью твоя Рут. Закончив писать, я положила письмо в ящик. Перед тем как я отправлю письмо мне нужно будет купить подарок. На завтрак я решила не идти, а решила сходить в Косой переулок и там купить Сириусу подарок. Замарачиваться с одеждой не стала. Одела свитер, штаны, сапоги, куртку, завязав шарф, я посмотрела на Фоукса. — Мне понадобится твоя помощь Фоукс, поможешь выбрать Сириусу подарок? От подлетел и сел ко мне на плечо. — Ну что ж Фоукс, отправляемся в Косой переулок. — сказала я, кинув в огонь летучий порох. — Дырявый котел. — сказала я, шагнув в камин. Мы с Фоуксом вышли с камина в Дырявом котле. Выйдя из бара в маленький двор, со всех сторон окруженный стенами. Здесь не было ничего, кроме мусорной урны и нескольких сорняков. Хотя мне не привыкать. Я трижды коснулась стены палочкой. Кирпич, до которого дотронулась палочка, задрожал, потом задергался, в середине у него появилась маленькая дырка, которая быстро начала расти. Через секунду перед нами была арка. За аркой начиналась мощенная булыжником извилистая улица. — Как всегда шумно верно Фоукс. Перед тем как мы пройдемся по магазинам нам нужно будет заглянуть в Гринготс. Проходя мимо магазина где продавались животные я подумала, а может Сириусу подарить зверушку. Одиноко не будет и будет верным другом. Но вначале нужно будет походить и посмотреть не найдется ли еще вариантов. Мы с Фоуксом подошли к белоснежному зданию, возвышавшимся над маленькими магазинчиками. А у отполированных до блеска бронзовых дверей в алой с золотом униформе стоял гоблин. Он поклонился, когда мы входили внутрь. Два гоблина с поклонами встретили нас, когда мы прошли сквозь серебряные двери и оказались в огромном мраморном холле. На высоких стульях за длинной стойкой сидела еще сотня гоблинов — они делали записи в больших гроссбухах, взвешивали монеты на медных весах, с помощью луп изучали драгоценные камни. Я подошла к стойке. — Доброе утро, — обратилась я к свободному гоблину. — Я пришла, чтоб взять денег из своего сейфа. — Идите за мной мисс Дюма. — сказал подошедший Крюхохват. Крюкохват открыл перед мной дверь. Мы стояли в узком каменном коридоре, освещенном горящими факелами. Дорога круто уходила вниз, на полу были тоненькие рельсы. Крюкохват свистнул, и к нам с лязгом подкатила маленькая тележка. Мы забрались внутрь. Сначала мы неслись сквозь лабиринт петляющих коридоров. Сейчас она проезжала мимо подземного озера, на по толке и стенах росли сталагмиты и сталактиты. — Знаешь, что мне нравится больше всего в Гринготсе Фоукс? — сказала я, повернув голову к нему. — Так это поход к своему сейфу. Когда тележка наконец остановилась перед маленькой дверью в стене, я выбралась из нее. Крюкохват отпер дверь. Изнутри вырвалось облако зеленого дыма, а когда оно рассеялось, я подошла к сейфу, собрав в мешочек немного денег, закрыв мой сейф, мы направились к тележке. *** Еще одна бешеная гонка на тележке — и вот я уже стояла на улице у банка. — Так Фоукс, пошли осматриваться и искать подарок Сириусу. Отходя от банка, я проходила мимо магазинчиков, но не один не подходил. Увидев вывеску «Флориш и Блоттс». Зайдя в магазин, я стала рассматривать книги, мне нужна была книга в который есть информация про всех магических животных. — Я могу вам помочь? — Да. Мне нужна книга в который есть информация про всех магических животных. — Могу предложить вам очень хорошую книгу. Называется она Фантастичные звери и место их обитания. Есть информация про всех животных. Если купите ее то не пожалеете. — Я беру ее. Расплатившись за книгу, я пошла дальше. На глаза мне пал магазин мадам Малкин «Мантии на все случаи жизни». А вот и первая остановка. Я зашла в магазин. Тут было очень много мантии и для взрослых волшебников, и школьная форма, парадные мантии. — Я могу вам чем-то помочь дорогая? — спросила мадам Малкин, подойдя ко мне. — Да. Мне нужны четыре мужские мантии на разные поры года и одна парадная. — На какой рост? — 1.75 м. — Сейчас предложу варианты. Через несколько минут мадам Малкин принесла шестнадцать пар мантий на разные времена года. — Выбирайте какая вам больше нравится. Я начала смотреть мой взгляд упал на темно-красную мантию. В нее входила белая рубашка с длинными рукавами на пуговицах, черный штаны, а на нем темна-красная мантия. — Вот эта. — Это на весению пору. — Откладывайте. Вторую мантию которую я выбрала была летняя. Синея рубашка с короткими рукавами, черные легкие штаны и плащ синего цвета. — Эта. — Отличный выбор. Третья была на осенью пору. Оранжевый свитер, коричневые штаны и черная, теплая куртка. — Эту. Сложно было выбрать на зимнею пору, но нашлась та которая мне понравилась в нее входил зеленый свитер, черные, теплые, кожаные штаны и завершал образ темно-зеленая мантия. Я показала мадам Малкин какую я выбрала. Осталось только выбрать парадную мантию. Провозилась я в поисках где-то час, но нашла то что подойдет Сириусу. Фиолетовая рубашка с черными полосками, черные штаны и кончал образ пиджак в полосочку зеленого цвета. Расплатившись за мантии, мы с Фоуксом пошли дальше. Следующая остановка был «Волшебный Зверинец». Зайдя в магазин я стала ходить и смотреть на животных. — Помочь подобрать питомца? — Это нужно не мне. Он нужен моему другу. — У вашего друга какой характер? — Добрый, умный, смелый, упрямый, заботливый, неуловимый. — Сейчас посмотрим варианты. Пока продавец ходил, я увидела маленького, черного щенка. У щенка была чуть вьющееся шерсть, а когда я посмотрела в его серо-голубые глаза мне показалось, что я чувствую на себе взгляд Сириуса. — Вижу вы уже выбрали. — Походу на то. Правда малыш. В ответ он только гавкнув. Расплатившись, взяв клетку в руки, я вышла. Фоукс решил немного полетать та и помочь мне решил. В его лапках был пакет где лежала книга и мантии Сириуса. Через минут пятнадцать мы подошли к магазину мистера Оливендера. Зайдя в магазин, я поставила клетку на пол и Фоукс решил немного отдохнуть. — Мисс Дюма, рад вас видеть. С чем пожаловили? — Мне нужна волшебная палочка для друга, но на данный момент он приехать не может, а доверяет он только вам. — Вы же понимаете мисс Дюма, что палочка сама выбирает волшебника. — Я знаю, но она ему очень нужна. — Попробуем что-то придумать. — Мистер Оливендер это правда, что если у человека есть предмет пропитанный энергией другого человека возможно подобрать палочку? — Это правда, но пользуются им достаточно редко. — Давайте так и подберем ему палочку. — Сейчас будем пробовать. Мы перерыли почти весь магазин, но нужной пока не находилось — Попробуйте эту. Мистер Оливендер дал мне палочку, что в сечении напоминает квадрат. На ней были нарисованы ветви дуба. На палочке были какие-то странные и разные символы. Узоры на рукоятки палочки напомнили мне татуировки Сириуса. Нижняя часть палочки с разных сторон отличается. У палочки была без ярко выряженная рукоять. Но когда я взяла ее в руки я почувствовала не только тепло, но и прилив храбрости. Я решила опробовать ее на деле. — Эспекто патронум. С кончика палочки вылетел ярко-серебренный пес. — Я ее беру мистер Оливендер. — 16 дюймов, сердечная жила дракона, сделана из древесины Кипариса. Мы почти все купили осталось только наведаться в Сладкое королевство и все. *** Когда я прибыла в Хогсмид, я пошла в Сладкое королевство. Зайдя в магазин, я стала рассматривать все возможные сладости. — Чем могу помочь? — Можно мне Розовый кокосовый лёд, Желатиновых червячков, Медовых ирисок, Нуга, Летучие шипучки, Пёстрые пчёлки, Засахаренные ананасы, Мятных жабок, Друбблс, Мышек-ледышек, Карамельные бомбы и Сахарные перья. — Держите. — Спасибо большое. *** Вернувшись в свой кабинет, я начала все складывать по коробкам. Когда все было готово, я прикрепила письмо к коробке. — Можешь отправлять Фоукс. На том месте где стояли коробки и клетка с щенком исчезли с Фоуксом в огненном шоу. *** Проснувшись утром я получила письмо от Сириуса. Дорогая Рут Ты меня разбалываешь. Только приставляю сколько денег ты потратила на все это. Спасибо, что не забыла про мой день рождения, но все должно быть совсем наоборот это я должен все деньги тратить на тебя и Гарри. Я рад, что ты заботишься обо мне. Жду тебя и Гарри на Рождество. Бродяга *** Не успела я и глазам моргнуть как почти кончался ноябрь, а это означает, что скоро я и Гарри увидимся с Сириусом, но для начала мне надо сделать так чтоб Хагрид прошел проверку Амбридж. Пролистывая книгу Фанатические звери и место их обитания, я нашла животного которого можно изучать детям та и безопасное и можно легко приручить. В середине ноября Хагрид смог найти Клубкопухов, а мне осталось только провести урок. Мне было не привычно быть Хагридом с его большим ростом, но надо провести урок и пройти проверку. Я ждала ребят на опушке Запретного леса. Зрелище я представляла собою неутешительное: ушибы, лиловые в субботу вечером, окрасились в зеленые и желтые тона, некоторые раны по-прежнему кровоточили. Я недоумевала: что за ядовитое создание напало на Хагрида, если раны до сих пор не заживают? Потом начали подходить слизеринцы, а за ними и последние гриффиндорцы. — Готовы? — весело спросила я, обводя взглядом учеников. — Ну, теперь пойдем посмотрим на этих животных. Значит, кого мы изучаем сегодня, — их довольно редко встретишь. Они вам понравятся уверяю вас. — А они хоть не опасные? — совсем испуганно спросил Малфой. — А то ведь вы не раз уже давали нам диких животных. Среди слизеринцев пробежал одобрительный шумок, да и у некоторых гриффиндорских было такое выражение на лицах, как будто Малфой высказал их опасения. — Нет они не опасные. — насупясь, сказала я. — Что же тогда у вас с лицом? — допытывался Малфой. — Ты что некогда не слышал пословицу любопытному слизеринцу на базаре нос оторвали. Если кончили с дурацкими вопросами, идите за мной. Я повернулась и зашагала к хижине. Ребята явно не горели желанием следовать за мной. Подойдя к хижине, мы остановились. — Собирайтесь, собирайтесь, — подбадривала я. — Уверен на все сто, что вы таких животных еще не видели. Сейчас принесу их, стойте здесь и некуда не ходите. Это особенно относиться к тебе Малфой. Я повернулась, тряхнула косматой головой, чтобы отбросить волосы с лица и зашла в хижину. Прошло минут пять и с хижины я вышла с ящиком в котором были Клубкопухи. — Подходите, подходите. Не бойтесь они вас не обидят. — сказала я, поставив ящик на снег. Гарри, Рон, Гермиона и ребята подошли к ящику. — Кто мне скажет кто это такие? Гермиона подняла руку. — Говори Гермиона, — сказала я с улыбкой. — Это Клубкопух. — Правильно, молодец, — торжественно произнесла я. — Десять очков Гриффиндору. Клубкопухи, значит… — Кхе-кхе. — А, здрасьте! — с фальшивой улыбкой сказала я, обнаружив источник звука. — Вы получили записку, которую я послала утром к вам на дом? — как и в прошлый раз, громко и раздельно произнесла Амбридж, словно обращалась к иностранцу, причем тупому. — С уведомлением, что буду инспектировать ваше занятие? — Да-да, — бодро подтвердила я. — Рад, что вы пришли. Вы только посмотрите кого мы сегодня будем изучать. — сказала я, вытащив из ящика Клубкопуха. — На вид вроде бы не опасны. Кто это? — спросила Амбридж. — Это Клубкопух. Они очень безопасные. Если позволите я расскажу детям кто такие Клубкопухи. — Слово передаю вам. — сказала Амбридж, записывая что-то в блокнот. — Клубкопухи живут по всему миру. Это круглые создания, покрытые мягким пушком кремового цвета, весьма послушные и не имеющие ничего против того, чтобы их тискали. За ними очень легко ухаживать. — Вам известно, — громко перебила его Амбридж, — К какому разряду отнесло Министерство Клубкопухов? — К разряду безвредный можно приручить. — Замечательно. — сказала Амбридж, записывая что-то в блокнот. Когда Амбридж кончила писать в блокноте, потом посмотрела снизу на меня и сказала: — Пожалуйста, продолжайте занятие… Я похожу и задам ученикам несколько вопросов. — Когда Клубкопухи довольны, то издают низкое урчание. Время от времени очень длинный, тонкий, розовый язык выныривает из глубин Клубкопуха и проскальзывает по дому в поисках пищи. — Как вам кажется, — громко спросила Амбридж у Пэнси Паркинсон… — Вы в состоянии понимать речь профессора Хагрида? Я подумывала, что кто-то из слизеринцов захочет устроить пакость. Без палочковой магии я училась целый ноябрь, но моих стараний хватило чтоб наложить чары гипноза. — Да. От слов Панси все слизеринцы и гриффиндорцы стояли с шоком на лице. Этого и стоило ожидать. — Клубкопухи настоящие мусорщики, они сметают все, что съедобно — от объедков до пауков. Но особенно им нравится засовывать языки в носы спящих волшебников и подъедать их сопли. Благодаря этому свойству, Клубкопухи любимы многими поколениями малолетних магов и остаются весьма популярным волшебными домашними животными. — Ну что ж. Я достаточно тут увидела. Вы получите результаты инспекции через десять дней. — она растопырила десять кургузых пальцев и уже без жабьей улыбки двинулась прочь, оставив позади себя все еще удивленного Малфоя. Когда я закончила урок, я пошла в хижину Хагрида где он и сидел. Переодевшись, я стала рассказывать Хагриду как я провела урок. — Спасибо за помощь Лена. — Скажешь спасибо когда получишь результаты. *** На последний перед праздником сбор ОД я и Гарри пришли в Выручай-комнату рано. И были очень рады этому, потому что, когда вспыхнули факелы, оказалось, что Добби взял на себя труд украсить к Рождеству помещение. Ясно было, что это дело его рук — никому больше в голову не пришло бы развесить под потолком сотню золотых игрушек с моим и Гаррином изображением и подписью: «ГАРРИ, ЛЕНА, ГАРРИ, ЛЕНА, МОИ ЗВЕЗДЫ!» Едва Гарри успел сорвать последнюю, как дверь со скрипом отворилась и вошла Полумна, мечтательная, как всегда. — Здравствуйте, — задумчиво сказала она, оглядывая то, что осталось от украшений. — Красиво. Это вы развесили? — Нет. Это Добби, эльф-домовик. — Омела. — она сонно показала на большую гроздь белых ягод почти над Гарриной головой. Он выскочил из-под нее. — Правильно сделал, — серьезно сказала Полумна. — Она часто бывает заражена нарглами. Дверь открылась и вошли Анджелина, Кэти и Алисия. Все три запыхались и выглядели замерзшими. Анджелина сняла плащ, кинула в угол и хмуро сказала: — Мы наконец нашли тебе замену. — Замену? — с недоумением повторила я. — Тебе, Джорджу и Фреду, — сердито уточнила Анджелина Гарри. — Взяли нового ловца. — Кого? — Кассандру Пруэт. — Гарри, расскажи мне, почему Анджелине пришлось искать замену тебе, Джорджу и Фреду? На одном дыхание Гарри все рассказал мне. — Мерзкая, старая, горгулья. — сказала я, сжав руки в кулаки. — А кто загонщики? — спросил Гарри. — Эндрю Керк, — без восторга сообщила Анджелина, — И Джек Слоупер. Звезд с неба не хватают, но по сравнению с идиотами, которые вызывались… С приходом Рона, Гермионы и Невилла этот гнетущий разговор оборвался, а еще через пять минут в комнате стало так людно, что Гарри стал недосягаем для горящего, укоризненного взгляда Анджелины. — Хорошо, — сказала я, и собрание утихло. — Я думаю, сегодня мы повторим то, чем занимались в прошлые разы. Это последняя встреча перед каникулами, и не имеет смысла начинать что-то новое, если впереди перерыв в три недели… — Ничего нового не будет? — шепотом, слышным всей комнате, недовольно спросил Захария Смит. — Знал бы, не пришел. — Эх, жалко, Лена тебя не предупредила, — сказал Фред. Я и несколько человек засмеялись. — Будем работать парами, — сказала я. — Для начала десять минут — Чары помех. Потом разложим подушки и — Оглушающее заклятие. Гарри как всегда, был в паре с Невиллом. Комнату огласили резкие выкрики «Импедимента». Один застынет на минуту, другой в это время вертит головой, смотрит, как идут дела у остальных пар. Потом первый приходит в себя, и теперь его очередь наводить чары. Невилл усовершенствовался до неузнаваемости. После того как он трижды заморозил Гарри, потом они вдвоем заморозили Рона и Гермиону, а я ходила и смотрела, что получается у других. Когда я поравнялась с Чжоу, я радостно улыбнулась ей. Поупражнявшись десять минут в Чарах помех, мы разложили по полу подушки и занялись Оглушением. Пространства было слишком мало, чтобы всем заниматься одновременно; половина группы наблюдала за другой, а потом они менялись. Я смотрела на их работу, и меня буквально распирало от гордости. Правда, Невилл оглушил вместо Дина, в которого целился, его соседку Падму Патил, но промах был гораздо меньше обычного, и все остальные тоже действовали успешнее, чем прежде. Если бы Фадж не навязал Амбридж то уроки по защите вела бы я. Через час я скомандовала: «Стоп». — У вас уже очень хорошо получается, — сказала я, обводя их довольным взглядом. — Когда вернемся с каникул, попробуем что-нибудь покрепче, может, даже Патронуса. В ответ — взволнованный гомон. Стали расходиться, как всегда, по двое, по трое. Прощаясь, желали мне и Гарри счастливого Рождества. С веселым настроением я собирала вместе с Роном, Гарри и Гермионой подушки и аккуратно складывала. Рон, Гермиона и я ушли. — Мисс Дюма, спросите Гарри нам его ждать? — спросила Гермиона. — Хорошо. Я снова вернулась в комнату. — Гарри, Рон и Гермиона спрашивают тебя ждать? — спросила я. — Передай им, что я их догоню. — Можете идти я его если, что проведу. — Счастливого Рождества мисс Дюма. — Счастливого Рождества тетя Лена. Можно же так тебя называть? — Да, но не перед всей школой. Когда Рон и Гермиона скрылись, я стукнула палочкой по голове и стала невидимкой. Когда я вошла то увидела, что Чжоу стоит посреди комнаты и по щекам ее текут слезы. — Что такое? Чжоу стояла и беззвучно плакала. — Что случилось? — беспомощно спросил Гарри. Она покачала головой, утерла слезы рукавом и хрипло сказала: — Извини… наверное… мы тут учим эти заклинания… и я подумала… если бы он их знал… то остался бы жив. — Он все это знал. И очень даже хорошо, иначе не дошел бы до центра лабиринта. Но если Волан-де-Морт решил тебя убить, у тебя нет никаких шансов. При имени Волан-де-Морта Чжоу икнула, но глаз от Гарри не отвела. — А ты не умер, хотя был еще младенцем, — тихо сказала она. — Ну… да, — устало отозвался Гарри и пошел к двери. — Не знаю почему, и никто не знает. Так что гордиться тут нечем. — Нет, не уходи! — сказала она со слезами в голосе. — Извини, что я тут распустилась… Я не собиралась… Она опять икнула. Даже с красными опухшими глазами Чжоу была красива. — Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, — сказала она и опять вытерла рукавом слезы. — Я заговорила о Седрике, а он умирал у тебя и мисс Дюмы на глазах. Ты, наверное, хочешь все это забыть? Гарри не ответил. — Мисс Дюма правда хороший учитель. — Чжоу улыбнулась сквозь слезы. — До сих пор я никого не могла оглушить. — Лене будет приятно это слышать. — сказал Гарри. Я уже услышала. Гарри и Чжоу смотрели друг другу в глаза. Чжоу показала на потолок над Гарриной головой. — Омела. — Да. Но, наверное, кишит нарглами. — Кто такие нарглы? — Понятия не имею. — Чжоу подошла ближе. — Лучше спроси Полоумну Лавгуд. В смысле — Полумну. Чжоу издала странный звук — не то хихикнула, не то всхлипнула. Теперь она стояла совсем близко. — Ты мне очень нравишься, Гарри. И тут я увидела как губы Чжоу и Гарри сошлись в поцелуе. Эта сцена мне напомнила наш первый поцелуй с Сириусом. Как же мне хочется снова почувствовать вкус его губ, вдохнуть запах одеколона на его одежде, оказаться в крепких объятиях, слышать как он шепчет мне на ухо приятные вещи и что скоро все наладиться, почувствовать как он гладит меня по голове. Пока я летала в облаках Гарри и Чжоу разорвали поцелуй и я решила выходить из комнаты. Когда Гарри вышел с Выручай-комнаты я сказала мечтательным тоном: — Любовь, любовь. — Ты почему еще здесь Лен? — Решила тебя подождать и не зря. — Стоп так ты из комнаты и не выходила. — Пять очков Гриффиндору. Да я не выходила с комнаты, но чтоб вы не смущались я сделалась невидимкой. — Лен, а что чувствует человек когда влюблен? — Это трудно объяснить. Каждый человек чувствует по своему. — А что ты чувствовала когда поняла, что влюблена в Сириуса? — Чувствовала...что хочу быть рядом с ним...хотелось почувствовать вкус его губ... — после этих слов я начала краснеть. — Но самое главное, что я почувствовала так это то, что я не смогу и дня прожить без Сириуса. Если ты это чувствуешь к Чжоу то она действительно та с которой ты проживешь все свою жизнь. — А если нет? — То она не твоя спутница жизни. *** Вернувшись в кабинет, я упала на кровать и мигом заснула не зная, что вечером меня ждет неприятный сюприз. Конец POV Лена Дюма