***
Когда мы с Габриолисом аппарировали прямо в кабинет министра под самый его нос (весьма, кстати, выдающихся размеров!), он был не один. Сильно не один! Сэндвич из трёх тел весьма сомнительного эротического содержания поверг нашу и без того психованую психику в абсолютный шок. Я аж даже глаза протëрла — но нет, картинка категорически не хотела меняться. Огромная кровать, трансфигурированная, видимо, из министерского стола, занимала больше половины кабинета. А на ней, как в некачественном порно, пыхтели и стонали трое. Долорес Амбридж. Даже в самом низу бутерброда она была предсказуемо узнаваема по ядрёно-розовым носкам. На ней, постанывая, извивался Фардж, тоже, кстати, узнанный мною лишь по неизменной шляпе-котелку. (Надо будет позже поинтересоваться у него, чем это он её настолько крепко к башке присобачил, что она даже во время секса у него не падает!) А венчал весь этот безумный бутерброд не кто иной, как небезызвестный нам Кингсли Шеклболт, из-за чьих необъятных габаритов остальных двух участников и было видно лишь частично. Скорее из-за взыгравшего не к месту чувства жалости к прекрасному, нежели из ревности, закрываю Ри глаза рукой. Ибо нефиг впечатлительному Национальному Герою глазеть на чёрную, как пятка МакГонагалл, волосатую задницу. Ещё травму психологическую получит — а вдруг потом у него ничего не встанет?! Нафиг-нафиг, тьфу-тьфу-тьфу! Хотя, с точки зрения того самого прекрасного, — задница была очень даже ниЩАВо, если рассматривать её отдельно от прилагающегося к ней тела. — Сэр, мы к вам по крайне важному вопросу! Ну, как дети, честное слово! Рассыпались по разным углам и глазками хлопают. Хотя бы прикрылись чем, что ли. — Как вы сюда попали? — завизжала женщина, чей род явно произошëл от магловской бензопилы. — Ножками. Ну и немного по воздуху. Корнелиус, не хотите ли одеться? А то вдруг простудитесь. Не лето всё-таки на улице! Мы подождём! Спустя десять минут, тонну матюков, десяток пропущенных пуговиц и перепутаной обуви, Министр Магической Англии предложил нам присесть. Покачав головой, отказываемся от предложенных стульев (мало ли во что они их тут трансфигурировали!). Изящным взмахом руки (ну, я ж типа девочка!) кастую нам двоим кресла. Итак, начинаем разговор. — Вот тут, — перед все ещё смущëнной рожей министра плюхается из воздуха объёмная такая папочка, листов эдак тыщи на полторы. — Весьма интересное чтиво на всеми нами любимого директора Хогвартса. Думаю, пары дней для изучения вам вполне хватит. — А что потом? — А потом вы показательно предъявите ему обвинения, арестуете и устроите открытые слушания. — Да вы с ума сошли, княжна?! — ну нахрена так визжать-то, а? — Он же Величайший Светлый волшебник! Да меня народ линчует за такое! — Ну, то, что Светлый, я с вами ещё поспорю. А тут, — стучу пальцем по папочке, которая оперативно сменила свой цвет с зелёного на розовый, — все доказательства, что всё далеко не то, чем кажется. А то, что «Величайший» — это уже неактуально. — Как?! — Старость плюс пара зелий. Фардж был в откровенном смятении. Осторожность и намерение и дальше сажать свою задницу в мягкое министерское кресло боролось со жгучим желанием макнуть Светлейшего в яму повонючее. — А если я откажусь? Жестом фокусника Избранный достает у министра из-под носа пухлую пачку колдографий и веером раскладывает их на столе. Краем глаза посмотрев на содержимое, отворачиваюсь. Не-е, порнофотки — это точно не моё. Особенно такого сомнительного качества. — Тогда копии через час отправятся миссис Фардж. Не думаю, что она оценит ваш экстравагантный способ снятия усталости после тяжёлого рабочего дня, — Ри пожимает плечами. Министр устало вздыхает. И я его прекрасно понимаю. Узнав немного о его жене, я сделала вывод, что Фардж быстрее бросится в рукопашную сражаться с Волан-де-Мортом, чем затеет разборки с собственной супругой. Страшная она женщина! После прошлого скандала господин министр три дня провалялся в Мунго. Сковородка — это вам не волшебная палочка! — Княжна, скажите, а зачем вам всё это? Вы же не из Англии. Зачем влезаете в наши разборки? — голосок Амбридж под стать её внешности — такой же приторный и противный. — Вы правы, Долорес. Только вот мои любимые МУЖЬЯ родом из Англии. И в своё время они весьма сильно пострадали от действий этого товарища. — Мужья?! Ну не надо так глазки выпучивать — они ведь нафиг и выпасть могут! — Ну да. У меня их трое. — Э́-э-э-э… — Нет. Имена я вам пока не скажу. Могу уверить, что это во всех смыслах достойнейшие из достойных. — А-а-а… — Не стоит даже пытаться. Двое из них пока категорически отказались афишировать свои имена из-за опасения мести со стороны жителей вашей страны. — А третий? — «Ах, эти лучики надежды, что плещутся в твоих глазах…» — Ну а третий не против. Наоборот, он категорически «За» — в надежде, что тогда эти самые жители прекратят его заваливать письмами сомнительного содержания. — Так кто же это? — какое хоровое пение! Габриолис устало вздыхает: — А третий это я…***
— Ты что, фотки качественные сделать не мог? — Поттер, скажи спасибо, хоть такие получились! Они ж на меня прямо с порога набрасывались! Там не то что колдокамеру поставить, я трусы-то не всегда снять успевал! — Тогда, пожалуй, удвоим твой гонорар. Так сказать — за вредность. — Ну, не всё так уж и плохо было, если честно. Отсутствие привлекательной внешности с лихвой окупал жаркий темперамент! — Кингсли, ты извращенец! — Ага! Можно подумать, нормальный человек согласился бы на такую работëнку! — Зато теперь тебе точно хватит денег на завоевание той, соседней с вашей, страны… Как бишь её там? Залупа? — Гваделупа! — Да те же яйца, только в профиль. Ну, тогда прощай, наш чернокожий друг! — Приезжайте потом на мою коронацию! Я вам всем четверым совой приглашения вышлю!***
Обед проходил как и всегда — громыхание ложек, чавканье оголодавших студентов и жуткий галдëж вокруг. Дракусь, как-то уж вот так в нашей семье повелось, один из немногих посвящённых в наши с Ри планы, вместе с Велесом взял на себя обязанность защищать учеников. Сидя между нами, солнце моё, обманчиво расслабенное, сыпало шутками, от которых половина слизеринцев просто в голос ржала, а вторая половина, тактично прикрываясь ладошками, громко подхихикивала. На деле же Габриолис был собран и готов к любой неожиданной выходке старого маразматика. Признаюсь, я тоже немного нервничала. Но не из-за гипотетических накладок в тщательно разработанном кучей народа плане. А просто потому, что… Магия, блять, желания! Сия мифическая способность мной так до конца и не была изучена. Единственное, что мы знаем о ней точно, было установлено многолетним опытным путём. Да, она реально работает! Да, абсолютно любые мои желания, сколь бредовыми бы они ни были, исполнялись — стоило лишь приложить к этому немного усилий. Вот и сейчас во всем этом балагане лично мне отведена роль человека, который будет молча сидеть и страстно мечтать о том, чтобы всё прошло точно по плану. А я чё? Я ничё! Сижу себе, мечтаю… И вот почти к самому концу обеда, когда почти все уже доели, но ещё никто не вылез из-за стола, входные двери Хогвартса приветливо распахиваются, впуская внутрь как минимум сорок человек. Почти сплошь одни авроры в алых мантиях и с суровыми мордами лица. Хотя я и парочку невыразимцев вижу, ещё Долорес Амбридж и, конечно, самого Министра Магии Корнелиуса Фарджа. Шоу началось! — Корнелиус, мальчик мой, рад тебя видеть! Что привело тебя к нам в такое время? Итить… Как всех взрослых присутствующих одновременно перекосило от такого обращения! А у Министра аж глаз задëргался. — Я уже давно вышел из детского возраста, мистер Дамблдор! — Извини, Корнелиус, привычка, — директор резко перестал выдавать в эфир сладчайшие улыбки и жопослипательные взгляды. — Ты что-то хотел? — Именем закона Магической Британии и словом Матери нашей Магии. Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор. Вы арестованы за множественные преступления против Жизни, Смерти и Равновесия. Вина ваша Высшим Судом доказана полностью. Именем Создателя вам назначают наказание в виде прилюдного раскрытия всех ваших тайн. Телесное же наказание будут выбирать потерпевшие! Могильная тишина. Все в шоке. Народ в шоке. Звезда вообще в ахуе. И пьяненький голос Трелони на весь зал: — Предупреждала же я тебя, старый дурак!