Здесь

Вергилий здесь чужой. В этом маленьком мире с дешёвой едой, мусором по углам, старым скрипучим домом - совершенно чужой. За ним по пятам ходит его безобразный двойник, шутит его ртом, убивает его руками, надевает старые дырявые футболки на его тело. С годами Данте не изменился, и весь он - отражение Вергилия в кривом зеркале. Смеётся варварски, смотрит всегда прямо и всегда вскользь, насильно тянет все внимание на себя. В далёком прекрасном детстве Вергилий с трудом отделял его от себя, не осознавал себя как самостоятельную единицу. Тянулся к Данте, чтобы ощутить, что он рядом, все ещё часть него. Привыкнуть к тому, что Данте существует, невероятно сложно. Смотреть на него, не задумываясь, откуда перед ним зеркало и когда волосы успели так отрасти. Получать, что хочет, не открывая рот: у Данте с ним какая-то связь, неразорвавшая, крепкая, пугающая. У Вергилия связь отмерла, отсеченная Ямато вместе с пространством и временем. Он не всегда понимает даже, что его брат говорит. Откуда-то взялся странный акцент, голос осип от ора и пойла, Вергилий вслушивается в его речь и прокручивает в голове, разбивает на отдельные кусочки. Данте вкладывает в протянутую руку книгу, стакан с водой, свой пистолет, опережает просьбу, всегда угадывая. У Данте с Вергилием, кажется, никаких проблем. У Вергилия с Данте - замыкание нервов, дрожь по позвоночнику и затравленный взгляд. Вергилий сделал много ошибок в жизни. Он достаточно смелый, чтобы это признать. Данте оказался благоразумнее, а он, последний дурак, ошибался и ошибался, и сейчас - что он вообще делает? Если он уйдет - плохо? А если останется? Что хуже. Он не понимает, он запутался, он расплескал себя по пути в этот дом. Одна из его ошибок носит имя, кривит губы в едких усмешках, в темноте ночи светит неоном из-под пластин на руке. Вергилий так хотел быть похожим на Спарду, но получилось только бросить своего ребенка и заставить выживать на улицах. Почти справился, молодец. Данте даже здесь оказался лучше. Пихает мальчишку локтем в бок, треплет короткие волосы. Он бы был отличным отцом. Он и есть. Какая разница, чей именно Неро? Они всегда были слишком одним человеком. Время идёт, все налаживается. В груди Вергилия разрастается что-то теплое, тянется к Данте, как будто так и должно быть. Будто Вергилий вернул что-то очень важное. Данте берет Мятежник, Вергилий чувствует его тяжесть, пьет утренний кофе - и Вергилий обжигает язык. Уходит из этого дома. Вергилий видит его глазами картинки незнакомых улиц. Нет никакой разницы между тем, его Неро или Данте - он учится любить своего сына сразу же, как видит любовь Данте. Он старается привыкнуть к тишине и безопасности, но у него не выходит, потому что Данте постоянно напряжен, ждёт подвоха. Данте следит за ним. Сбежать отсюда тяжело, почти нереально, потому что Данте не хочет. Как же может захотеть Вергилий? Когда-нибудь, может быть, он уйдет. Если он перестанет быть нужным, и его брат - он сам в другом теле, немного смещенный в пространстве, размазанная по комнате сущность - больше не будет заходить вечером к нему в комнату, чтобы проверить, все ли хорошо. Он просыпается, не открывая глаза, холодные струи воды в душе бьют по нему, закутанному в одеяло. Данте знает, о чем он думает, он знает, что Данте чувствует. Это перегружает сенсорное восприятие, давит на него так сильно. Зачем он отказался от этого, зачем захотел большего? После Тимен-Ни-Гру было только одиночество и боль. Вергилий ограбил себя, ослепил. Как ему все исправить? Ад растоптал его, оставил в памяти только смазанную кривую улыбку с выпирающим клыком. Эта улыбка теперь - начало дня. Вергилию нечего делать здесь. Демонов не осталось, Данте чахнет без работы, деньги кончаются, хоть Вергилий не очень понимает их особое значение. Неро знакомит его со своей невестой, со своей подругой, со своей жизнью. В его глазах немой укор. Что Вергилий может ему сказать? Он сожалеет, но это очевидно, это не требует слов. Он опускает голову на плечо Данте, тычется носом в шею. Становится целым снова. Руки Данте на его спине - благословение. Сила, которую он искал, всегда была очень близко. Он жалеет, что они не родились одним человеком. Он бы был лучше них. Разделенные надвое, они вынуждены смотреть друг на друга, говорить, дополняя мысли. Поздней жаркой весной Вергилий приносит ветки распустившейся акации. Ему нравится белый цвет и нравится этот запах, приторный и едкий. В Аду такого не было. Что же он сотворил с собой. Данте ничего не говорит, пока он ставит пышный букет в вазу. Но он точно знает, что это значит, если знает и Вергилий. Проходя мимо, Данте проводит по его руке своей - язык жестов для них двоих, "все в порядке? я здесь". Когда акация отцветает, Данте выбрасывает сухие ветки. Смотрит на них неприязненно, разламывает пополам. На следующий день Вергилий видит белые астры под своей дверью. Чувствует улыбку на губах Данте, пока поднимает их с пола. Кричит, чтобы Данте услышал из своей комнаты: "Конечно".