Время неумолимо приближалось к вечеру. Гомон птиц постепенно стих и лишь зажжённые фонари на центральных улицах Санкт-Петербурга своим неверным светом, дарил людям уют. Кто-то шёл с работы целеустремлённой походкой, некоторые не спеша фланировали, провожая свою половинку, хотя и одиноко бредущих можно было встретить немало. Вдруг, где-то в далеке, раздаётся гармонь и средней паршивости голос затягивает во всю мощь лёгких:
Мимо милкиного дому
Я хожу и не молчу
Либо крикну либо свистну
Либо песенку спою…
Девушка стоящая на втором этаже своей квартиры и любующаяся закатом, морщится и закрывает створки окна. В это же время раздаётся настойчивый стук во входную дверь, с каждой секундой набирая громкость и частоту ударов.
— Иду-иду! — девушка поспешно подошла к двери, пока оголтелый гость не начал пинать дверь ногами.
За дверью оказался письмоносец: среднего роста мужичок, слегка полноватый, в форменном сюртуке и фуражке набекрень и торчащим из-под неё чубом. Но больше всего обращали на себя желтоватые от курения усы, торчащие в разные стороны словно старая щётка и прикрывавшие верхнюю губу. Всем видом почтальон подчёркивал свою солдатскую жилку и даже сейчас тянулся во фрунт.
— Прощеница просим, барышня. Значица, депеша вам, вот распишитесь, здеся, в порученице, — и протянул письмо, перьевую ручку и бланк на подпись.
Девушка излишне резко вырвала письмо из рук почтальона, на что мужчина не отреагировал, лишь на секунду показалось, что он улыбнулся на сей пассаж, но из-за усов сложно было сказать точно. И на гусарский манер щёлкнув каблуками, кивнул головой, развернулся по строевому удалился.
Девушка закрыла дверь и о чём-то задумавшись идёт в комнату через тускло освещённый коридор. Газовые рожки прикручены на минимум, создавая уютную атмосферу полумрака. То и дело прикладывая письмо к груди села в кресло. Одной рукой продолжая держать послание, второй открыла графинчик с алой жидкостью стоявшим на журнальном столике и не скупясь плеснула в бокал. В камине игриво потрескивали дрова, она развела его не столько для согрева, просто любила смотреть на открытый огонь и предаваться приятным мыслям. Отставив руку с бокалом в сторону камина взглянула через него, прищурив один глаз. «Словно южный закат, когда светило погружается в морскую пучину» пронеслась мысль в голове, пригубила терпкую жидкость. «Ну, пора», одними губами произнесла девушка. Отставила бокал и открыла конверт небольшим серебряным ножичком для бумаг, лезвие хищно блеснуло всполохами от огня с лёгкостью вспоров бумагу.
Губы девушки беззвучно шевелились в очередной раз перечитывая письмо-приглашение:
«Моё Вам почтение, Алина Владимировна. Рад буду лицезреть Вас на моём скромном суаре́ по случаю пожалованного мне очередного чина. Мероприятие состоится через неделю 26.05.1907 в моей усадьбе «Верновских». Понимаю, вы избегаете шумных мероприятий подобного толка. Тешу себя надеждой, что по-прежнему являюсь Вашим другом и искренне прошу потрафить моему желанию, украсив своим присутствием это важное, для меня, событие.
Навеки Ваш друг, Александр. В. А.»
Громкое потрескивание дров разрушило очарование момента. Алина, даже с каким-то разочарованием отложила приглашение на журнальный столик и тяжело вздохнула. Она держала недопитый бокал вина, пропустив его витую ножку между указательным и средним пальцами. Круговыми движениями закрутив алый смерч из жидкости и, с каким-то детским восторгом, наблюдала за маслянисто-кровавыми потеками медленно стекающим по стенкам. Взгляд девушки постепенно стал отрешённым, лишь лёгкая улыбка и небольшая морщинка залегшая между бровей говорила о крайней задумчивости с налётом душевной тоски. И словно чувствуя настроение, погасшее было пламя в камине разгорелось с новой силой. Причудливые тени отбрасываемые язычками пламени, вновь затанцевали свой безумный танец на стенах гостиной. Алина словно впала в транс, переносясь мыслями в своё детство, когда она с отцом вот так же сидели в уютных креслах. Отец периодически вставал, поправлял поленья щипцами и их безмолвный ритуал продолжался. Это действие могло длиться часами и каждый получал подлинное удовольствие от процесса. Даже супруга не вмешивалось в это священнодействие, занимаясь своими делами.
Алина на столько погрузилась в воспоминания, что не заметила, как огонь почти погас погружая комнату в полумрак. Откуда то потянуло сквозняком, от чего девушка поёжилась и огляделась. Вся обстановка казалась хоть и знакомой, но в скудных отблесках огня привычные предметы словно преображались. Массивный дубовый стол по правую руку отполированный до зеркального блеска, казавшийся чем-то монументальным, покрылся сеткой царапин-морщин, как бы подчеркивая его солидный возраст. А небольшое въевшееся чернильное пятно посреди столешницы не давало бликов и казалось ещё черней. И если попытаться коснуться его, то палец непременно пройдёт насквозь, а может и другую реальность. Вокруг стола, словно коленопреклонённые рыцари, стояли четыре лаковых резных стула из красного дерева обитые бархатом цвета бордо.
Девушка в очередной раз поёжилась, от чего тело покрылось мурашками. И обхватив себя за плечи встала, кинула взгляд на напольные часы в углу комнаты, показывали четверть двенадцатого. «Засиделась», подумала Алина и направилась в опочивальню.
Май в этом году выдался особенно холодным, эти постоянные дожди с грозами и ветра с залива словно задались целью забрать всё тепло, что не лучшим образом сказывалось и на горожанах. И лишь ближе к ночи, словно по чьей-то прихоти, небо становилось чистым, появлялся яркий, неровный диск луны, освещая своим светом спящий город, а далёкие звёзды мерцая где-то далеко, словно посылают неведомое послание.
Следующий день встретил Алину пульсирующей головной болью. Сделав попытку привстать, тут же поплатилась за это. Боль сотнями раскалённых игл пронзила виски, в глазах на секунду потемнело и девушка, обессиленно, откинулась на подушку прикрыв глаза. Стараясь не вызвать новую вспышку, дотронулась своими прохладными, изящными пальцами до висков, начала массировать круговыми движениями, пытаясь хоть как-то унять боль. Постепенно перебралась на мочки ушей, этот приём она подглядела ещё в детстве у гувернантки, когда у той случались приступы мигрени. Постепенно боль начала отступать и на лице проступило умиротворение. Сделав ещё одну попытку встать поняла, что явных ощущений дискомфорта не испытывает. Но всё же решив поберечься, аккуратно спустила ноги на пол. Хотелось почувствовать свежесть утра, чтобы лёгкий ветерок щекочущими прикосновениями пробежался по лицу унеся остатки неприятных ощущений. Подойдя к окну с тяжёлыми парчовыми портьерами, из-за которых комната казалась мрачной и душной, распахнула их. Чуда не произошло, небо Питера, как и накануне, и уже целую неделю было затянуто серым свинцовым одеялом. Моросил не спеша дождик, но внезапный порывистый ветер подхватил водяную взвесь и практически горизонтально унёс её прочь. Вновь воцарялось неспешное течение времени. Жизнь не на секунду не прекращалась, даже в таких, казалось бы, неблагоприятных условиях. Вот какой-то купчик, колобком прыгает по лужам пытаясь поймать пролётку. Одной рукой придерживает картуз, другой грозит кулаком вслед: «… да стой ты, окаянный!» — донёсся обрывок речи. Купчик взмахивает руками от досады и очередной порыв срывает головной убор на мостовую, унося свою добычу. Купец ещё какое-то время пытается догнать пропажу, пока не скрывается за поворотом. За представлением наблюдают случайные зеваки, кто-то откровенно смеётся, кто-то просто улыбается, но равнодушных нет, уж очень потешно смотрелось. Алина улыбнулась нечаянному представлению. «Словно специально подгадал, шельмец», подумала она, так и не решаясь распахнуть створки окна.
Мысли её перескочили на вчерашнее письмо и на самого Александра. Алина искренне восхищалась такими личностями. В нём чувствовалась какая-то искренность и харизма. Он легко и ненавязчиво находил общий язык с кем угодно, при этом не лебезил, и не пытался, как-то принизить собеседника. Всегда спокойный взгляд, приветливая улыбка. Алина даже как-то пробовала перед зеркалом изобразить, что-то подобное, располагающее, но получались лишь ужимки, оскал или слишком наигранно. Потратив два часа на подобное занятие, решила больше даже не пытаться. Вынырнув из воспоминаний, она хмыкнула чему-то своему и уверенно подойдя к шкафу, распахнула створки.
Выбор наряда для девушки, это целое событие, даже если обычная прогулка по магазинам. До завтрака ещё оставалось немного времени и, не откладывая дела в долгий ящик, Алина принялась выкладывать наряды. Было задействовано всё: кровать, софа, пуфик, комод, в общем везде, где было хоть немного места. И потом, помимо платья, ещё множество незначительных деталей, которые и формируют идеальный образ. Время пролетело незаметно и наряд был практически подобран, когда в дверь постучали.
— Ваше благородие, завтрак готов, извольте потчевать, — раздался из-за двери приятный грудной голос служанки.
Алина отложила своё увлекательное занятие. Сложно было сказать кем работает у неё Людмила Егоровна, она совмещала в себе и обязанности стряпухи, и горничной. Ей было чуть за тридцать, но выглядела она значительно старше своего возраста. Выпавшие на её долю испытания посеребрили чёрные некогда, как смоль, волосы. Многие, оказавшись на её месте, могли бы сломаться или наложили на себя руки. Алина встретила Людмилу Егоровну и её мужа пару лет назад, прогуливаясь по Невскому проспекту на паперти. Тогда сложилась непростая ситуация, прежние слуги состарились и не могли уже выполнять своих обязанностей. И девушка, скрепя сердце, отпустила их с хорошим содержанием к родным в деревню. Родственники со дня на день готовы были приехать и забрать их, чтобы старики в кругу семьи, прожили отведенное им время. Не став смотреть сомнительные объявления в газете, Алина решила сходить в ближайший храм и поговорить с «батюшкой». «К нему каждый день обращается множество прихожан, наверняка есть находящиеся в затруднительном положении люди», подумала тогда она, «…подскажут и направят. Все мы дети Божьи и должны помогать друг другу». Уже подходя к храму, она заметила двух людей, они чем-то выделялись среди толпы попрошаек, юродивых и сомнительных личностей. Худой мужчина хоть и был одет неказисто, кое где видны прорехи, но был достаточно чист. Он комкал шапку смотрел в землю, но в нём чувствовалась какая-то внутренняя сила. Рядом стояла, такая же, худая женщина в линялом платке и теребила узелок не поднимая глаз. Сразу было понятно что они вместе, словно незримая стена отделяла их от толпы. В отличие от остальных они не стенали, а просто стояли, где-то совсем на отшибе. То один то другой бродяжка то и дело пытались выгнать их с места, но наталкиваясь на взгляд мужика и молча уходили. Алину словно неведомая сила подтолкнула к ним, не иначе провидение. Уже спустя десять минут она знала всю их нелёгкую судьбу. Случился неурожай, выживали с двумя детишками, как могли. Но сначала случился «антонов огонь» у одного, а потом и у второго, и за несколько дней Бог прибрал их к себе. Сами же муж с женой чудом выжили и решили податься в город. Девушка даже не стала раздумывать услышав эту историю, предложила жить и работать у неё. Игнат оказался мужиком рукастым, а Людмила — стряпухой от Бога, а ещё жуткой педанткой. И если хозяйка не приходила к столу вовремя, она периодически напоминала стуком в дверь и никакие отговорки не действовали, пока Алина не спускалась трапезничать.
Завтрак, хоть и не блистал разносолами, без сомнения, был очень вкусными. Все, кто хоть раз приходил в гости, неоднократно отмечали приготовленные яства исключительно в положительном ключе — будь то пирожки или простейший омлет. Сегодня на завтрак была пшённая каша на молоке, с кусочком растаявшего желтой лужицей, сливочного масла; свежий, ноздреватый хлеб, с хрустящей корочкой; чашечка крепкого, чёрного, крупнолистового Китайского чая; блюдечко с цукатами и рахат-лукумом и инжир.
Алина сглотнула слюну при виде такого изобилия и поблагодарила стряпуху. Отдав последние распоряжение, насчёт кареты, приступила к трапезе. Белоснежная накрахмаленная салфетка опустилась на колени и завтрак потек неспешной чередой. Пшённая молочная каша буквально таяла во рту, словно мороженое, оставляя после себя молочное послевкусие с нотками ванили.
Девушка уже заканчивала трапезу, когда появилась кухарка и поинтересовалась не желает ли госпожа чего-то ещё? Госпожа не желала и поблагодарив за чудесный завтрак, попросила подготовить экипаж через пятнадцать минут, сама же прибывая в благодушном настроении вернулась в опочивальню. Со вздохом окинула взглядом учинённый беспорядок, ещё пару раз перетасовала наряды подбирая удачный образ. Был выбран демисезонный туалет из легкой светлой шерсти и воротником стойкой украшенный затейливой вышивкой. Платье отделано рюшем, шелковыми бейками и вставками из невесомого кружева. Кружевные митенки и эффектная шляпа из итальянской соломки, украшенная бархатом и английскими розами, шелковый зонтик с фигурной ручкой в виде птицы завершал образ. Ещё несколько раз повернувшись перед зеркалом критически осмотрела себя, смахнула невидимую пылинку подмигнула и послала воздушный поцелуй отражению. Услышав конское ржание выглянула в окно, увидела ожидающий экипаж, подхватила ридикюль и вышла во двор. Игнат споро спрыгнул с козел подал барышне руку и она буквально вспорхнув в крытую бричку с комфортом села в предвкушении сегодняшней прогулки. Казалось сама природа радовалась вместе с ней, робкими лучами солнца пробиваясь сквозь тучи, а встречающиеся по пути прохожие приветливо улыбаются. Подъехав к Пассажу на Невском, где чего только не было: кофейни, бильярдные, гостиницы и даже анатомические музеи, Алина уверенно направилась внутрь, сейчас её интересовало лишь ателье.
***
Девушки-модистки окружили её со всех сторон, делая мерки. Алина чувствовала определённый дискомфорт от чужих прикосновений, особенно рук. Сделав над собой усилие и скрывая раздражение от прикосновений, решила сдерживать эмоции и скорее закончить эту экзекуцию. Параллельно со снятие мерок, ей задавали вопросы о предпочтениях, материале, фасоне и прочих нюансах. В голове девушки давно сформировался продуманный образ, поэтому она старалась максимально полно его описать. Все замеры были сделаны, материалы определены, сроки назначены и Алина с облечением выдохнула выходя из ателье.
Следующим пунктом её дел значилось встреча с давней подругой, дом которой находился неподалёку. Анастасия была эксцентричной особой, да именно так и хотелось охарактеризовать её при первом знакомстве, но те кто знали её чуть дольше очень ценили и дорожили ей. Более добродушного и светлого человека сложно представить, а случись беда или необходима помощь, она первая придёт на помощь и разобьется в лепешку пока не поможет. Так что её небольшие, но милые «заскоки» даже были некой изюминкой. Анастасия любила искусство во всех проявлениях, ходила в музеи, выставки, концерты, посещала синематограф, литературные вечера, оперу, балет, отсюда и проистекало такое её поведение, ведь в этой среде по определению не могло быть заурядных личностей. И сейчас Алина не сомневалась — она ей обязательно расскажет очередную головокружительную историю непризнанного поэта или экзистенциальный смысл на полотнах очередного художника или ещё что-то пока новости не закончатся, с нежностью подумала она.
Уже подходя к дому, она и не заметила, как кто-то подошёл со спины и бесцеремонно взял её под руку. Это оказалась ещё одна подруга, которая не обращая внимание на опешившую от этого Алину весело произнесла:
— Здравствуй, дорогая. Как поживаешь? — её немного писклявый голос, буравчиком ввинчивался в мозг, казалось он повышал тональность с каждым сказанным словом.
— Всё идёт своим чередом, Татьяна, — чуть замявшись ответила Алина, пытаясь говорить максимально ровно, ничем не выказывая раздражения, но чужую руку скинула со своей.
— Но в следующий раз, не подкрадывайся сзади, а то мало ли что прохожие подумают и позовут полицию.
На что Татьяна лишь разевала рот не в силах что-либо сказать. Она привыкла, что заражает всех своим оптимизмом, думая что ей всегда рады, а сейчас даже как-то сжалась и кажется расстроилась, хотя на обиду вообще не была способна. Алине стоило извиниться, но раздражение накопившееся с ателье, этот поступок Татьяны и хлопоты со званым ужином вырвались наружу. Их молчание затягивалось, они продолжали идти в одну сторону, но словно и не вместе. Алина решила прервать неловкое молчание сказав что идёт к Анастасии.
— А я вот увидела тебя и решила подойти, если ты не против, прогуляюсь с тобой? — робко начала Татьяна, понимая что где-то дала маху, но не понимая где именно.
Они, трое, были знакомы давно, но более близкие отношения сложились только у Алина с Анастасией. Скорее всего из-за вечного, и порой неуместного позитива Татьяны, возможно были и другие причины, какое-то внутренние неприятие.
— Как пожелаешь, — равнодушно ответила девушка и повернув налево, буквально столкнулась с Анастасией.
— Здорово, что я Вас встретила, думала ты одна будешь, решила навстречу идти, а тут вы, — и многозначительно посмотрела на Алину, на что та лишь закатила глаза.
Всё поняв Анастасия предложила всем вместе отобедать в ближайшем ресторане. На что Татьяна добродушно улыбнулась и закивала головой, как болванчик, вызвав у Алины лишь тяжёлый вздох, а Анастасия продекламировала:
Кулебяка «Доминика»,
Пирожок из «Квисисаны»,
«Соловьевский» бутерброд…
Вот триптих немного дикий,
Вот триптих немного странный,
Так и прыгающий в рот!..
Каждый полдень, хмуря лики,
Предо мною из тумана
Трое призраков встает:
— Кулебяка «Доминика»,
Пирожок из «Квисисаны»,
«Соловьевский» бутерброд!..
На что тяжёлый вздох вырвался одновременно у Алины и Татьяны.
***
В ресторане «Палкинъ» их встретил услужливый метрдотель и проводил до свободного столика, помог расположиться пододвинув стулья. Девушки ознакомились с меню и спустя уже пару минут сделали заказ половому, который словно по мановению ока оказался рядом.
Заказ оказался скромным: консоме с пирожками; каплун, поджаренный до золотистого цвета и начиненный яблоками, сухарями и каштанами; тушеный в сметане рябчик с брусничным вареньем; утка с хрустящей темной корочкой под вишневым и сливовым соусом; кофе сваренный в джезве по-восточному в раскаленном песке и десерт из фисташкового мороженного.
Пока они ждали заказ, девушки успели обсудить несколько столичных сплетен ив целом очень много смеялись. Алина даже успела позабыть о раздражительной навязчивости Татьяны, о предстоящих хлопотах и других мелочах. Она смеялась от души и постепенно маска равнодушия сползала. Вкусно пообедав, девушки не спеша расправлялись с вкуснейшим десертом, запивая его крепким кофе.
— У кого-то какие планы? — положив очередной кусочек десерта в рот и прикрыв от удовольствия глаза спросила Анастасия.
— Думаю сердечного друга навестить завтра. Вернулся на днях из дальнего вояжа, хотелось бы встретиться после долгой разлуки, обсудить наши дальнейшие планы, — Татьяна немного зарделась и прикусила губу.
На что Анастасия немедленно отреагировала:
Сердечный друг, свою девичью волю,
Подруг, родных на милого дружка
Сменяла я, не обмани Купаву,
Не погуби девического сердца.
Подруги на это лишь переглянулись издали страдальческое «м-м-м» и улыбнулись.
За такими ничего не значащими разговорами и пролетел день. Ещё немного погуляв они разъехались по домам.
Неделя пролетела незаметно, приближалось событие которого она так долго ждала и стоила большие планы. Платье ей доставили на дом и оно полностью оправдало её ожидание, в нём она выглядело великолепно. Вечер на кануне званого вечера она провела в любимом кресле перед камином за книгой, изредка прерываясь и любуясь отблесками огня и незаметно для себя уснула. Завтра её ждал прекрасный вечер.
