кровоточащие трещинки на губах

- Иззи, ты бы все еще любил Эда, если бы он был червем? - Что, блять? Сбоку послышалось шуршание, а потом вид на потолок, обитый панелями красного дерева, загородила голова Стида. - Я говорю: ты бы все еще любил Эда, если бы он был червем? Они лежали в капитанской каюте прямо на полу. Вернее, на ковре - после полудня на палубе было жарко и тихо, «Месть» шла ровно, у штурвала стоял Баттонс (его ни бешеное карибское солнце, ни другие природные силы почему-то не трогали), и команда решила немного отдохнуть. Иззи со Стидом, мало терпимые к жаре, в какой-то момент не сговариваясь ушли в каюту, где было чуть прохладнее. С четверть часа они ворочались на диване, пытаясь устроиться поудобнее, а потом Стид просто предложил скинуть подушки прямо на ковер. Идея оказалась превосходная. - Что это, блять, за идиотские вопросы? – фыркнул Иззи, резким движением ослабляя узел на шейном платке. Эд предложил им снять верхнюю одежду и остаться в одних рубашках, но они оба отказались. Стид – потому что он Джентльмен-пират, а джентльмену даже в жару не пристало разгуливать полуголым, а Иззи – потому что он не какой-нибудь матрос, а первый помощник капитана (вернее, капитанов), и первому помощнику тоже не пристало разгуливать полуголым. Может, Иззи и жалел о своем решении. Но черта с два кто-нибудь об этом узнает. - Я серьезно! – воскликнул Стид, - любил бы? - Я не собираюсь отвечать на этот бред! И почему вообще червем? Стид пожал плечами. - Ну, мне так Люциус сказал. Ну, разумеется. Только Люциус мог выдумать нечто подобное. - Знаешь, я тоже сначала удивился, - Стид, с выражением глубокой задумчивости на лице, окончательно сменил позу и сел, - почему червем, а не, скажем, рыбой? Или попугаем? Но потом я подумал и понял, что этот вопрос на самом деле очень… правильный. Точный, я бы сказал. Так что, мистер Хэндс, я все еще жду вашего ответа! Иззи хотел сказать, что будь Эд червем, они бы, вероятнее всего, никогда не встретились, потому что Иззи, в общем, не имел привычки держать червей в качестве домашних питомцев и тем более, боже упаси, общаться с ними, но вместо этого сказал: - Да. Конечно. Потому что Иззи любил Эдварда с первой улыбки, с первого слова и прикосновения, и будет любить всегда, во всех возможных мирах и жизнях, которые только можно себе представить. Он любил бы его, если бы Эдвард никогда не стал пиратом, а держал бы мясную лавку в маленьком городке недалеко от Лондона. Он любил бы его, если бы он был крестьянином, и если бы он был аристократом, и если бы он торговал пивом в трактире или ядами в пыльной аптеке. И даже если бы он был самим, блять, китайским императором, Иззи любил бы его. И был бы рядом. Поэтому если бы Эдвард был крохотным червем, то Иззи наверняка был бы таким же крохотным червем, и помогал бы ему во всех его крохотных червяковых делах, чем бы они там ни занимались. - Прекрасно! – радостный голос Стида вырвал Иззи из мыслей, навеянных странным вопросом, - я так и знал! Знаешь, я думаю что ты на самом деле очень хороший первый помощник. Иззи фыркнул. - Я не нуждаюсь в твоей похвале, Боннет. - Да-да, разумеется. Стид улыбнулся, показывая, что этот спектакль его не обманул, на что Иззи только фыркнул еще раз и отвернулся. Стид снова улегся рядом, плечом к плечу, несмотря на жару, и некоторое время они провели в молчании. - А ты? - Мм? - Ты… любил бы Эдварда, если бы он был червем? - Естественно! – Иззи не видел лица Стида, но мог бы поклясться, что он улыбается, - я бы очень его любил! Я бы принес ему листья. Или траву. Или что бы Эд захотел съесть, будучи червем. И еще! Я бы нашел ему камешек, или стеклянную банку, чтобы он мог жить там. Черт, я бы нашел ему самую лучшую стеклянную банку в мире! Иззи не выдержал, посмотрел в его сторону и… не смог отвести взгляд. Лицо Стида сияло. Иззи знал это сияние – улыбка во весь рот, блестящие глаза, взгляд, устремленный как будто бы в никуда…. Стид всегда так выглядел когда говорил или думал об Эдварде. И если в прошлом, когда они только встретились, Иззи это раздражало до зубовного скрежета, то теперь…. Что ж, он мог признаться хотя бы самому себе, что Стид очень ему нравился. Стид, конечно, знал об этом (иначе они не лежали бы здесь и не вели этот идиотский разговор о червях), как и Эдвард (иначе он не прилагал бы все усилия, чтобы помирить их и сблизить), но Иззи никогда не говорил этого вслух. Не мог себе позволить. У него, впрочем, были другие способы выражать симпатию. Стид, разглагольствуя о том, как бы он устроил банку-домик для Эда, счастливо пялился в потолок, а потому не заметил, как Иззи приподнялся на локтях, перевернулся на бок и склонился к самому его лицу. Только когда Иззи запустил левую руку в золотистые кудри, Стид замолк. - А? И Иззи его поцеловал. Несколько минут все на свете не имело смысла, кроме пахнущих лавандой губ Стида и его рук, обхвативших лицо Иззи так мягко и бережно, как Иззи очень нравилось, хотя он в этом тоже никогда не признавался. Когда они оторвались друг от друга, Иззи обнаружил себя сидящим на Стиде сверху. Они тяжело дышали и, кажется, немного смеялись. Волосы у обоих были растрепаны, а нижняя губа Стида кровоточила, потому что Иззи не умел целоваться нежно – не с ним, по крайней мере. - Полежим еще? – предложил Стид. Иззи хотел было возразить, но, глядя на сияющее лицо напротив, передумал. Стид завел разговор о чем-то новом, но Иззи почти не слушал его – он думал о том, что ему, кажется, наконец повезло в жизни. Потому что – хотя он никогда не решится спросить об этом – он точно знал, что если бы тоже стал червем, Стид бы обязательно позаботился о нем, и нашел бы ему красивую банку и листья. И любил бы. Даже если бы они с Эдвардом оба были червями.