Калейдоскоп иллюзий

— Это невозможно, — первым отмер Эдвард, взвившись на ноги, чтобы отойти на пару шагов ближе к выходу, неотрывно глядя на Дрейка, как на призрака. — Стальной, успокойся, — командным тоном произнёс Рой, подняв руку в немом предупреждении. — Нет, ты не понимаешь, — протараторил тот, отмахнувшись от напарника, и посмотрел на брата. — Где они, Ал? — Братик, не нужно... — Куда ты их дел, Альфонс? — повторил Эдвард, чуть повысив голос, бегом кинувшись к книжным полкам у стены возле окна. — Что происходит? — требовательно спросил Рой, обернувшись через плечо, чтобы видеть напарника, пока тот перебирал корешки, выборочно сбрасывая некоторые издания с полок себе под ноги. — Это из-за того, что я сказал? — неуверенно предположил Дрейк, тоже взглянув на Эдварда, но первым попытался ответить Альфонс. — Нет, это... — Да, — резко перебил его старший брат, наконец отыскав необходимое. Из очередной большой энциклопедии листопадом вдруг вылетели бумаги, исписанные вдоль и поперёк мелким кривым почерком. Когда они все, неаккуратно собранные, со шлепком упали на журнальный столик, Рой узнал старый, ещё детский почерк Эдварда. — Это мои исследования человеческой алхимии, — озвучил он для непосвящённых. — Брат, тебе не стоило этого делать, — с трудноразличимым выражением вздохнул Альфонс, коснувшись ладонью головы. — Мне не стоило этого делать пять лет назад, — хмуро отозвался Эдвард, нервно проведя ладонью по лицу. — Тебя могут расстрелять, — холодно сообщил Рой, выразительно посмотрев на напарника. — Зачем ты до сих пор хранишь это? Тем более, в квартире, где их могут найти. — По-моему, ответ очевиден, полковник, — фыркнул тот, взявшись перебирать листы в поисках конкретной информации. — Я всё ещё собираюсь вернуть своему брату нормальное тело, — добавил уже более спокойно, вытянув из кипы бумаг нужную страницу со множеством миниатюрных преобразовательных кругов, протянув её Дрейку. — Посмотри внимательно на эти формулы и скажи: видел ли ты какие-нибудь из них, когда был в подвалах? — Я вряд ли вспомню точно... — замялся тот, выставив перед собой раскрытые ладони, словно пытался защититься. — Просто возьми и посмотри, ладно? — с нажимом попросил Эдвард снова, буквально вынудив Дрейка взять исписанный лист. — Это важно. — Стальной, к чему всё это? — вновь спросил Рой, начав терять терпение. — Гомункулы — это искусственно созданные люди, — наконец переключил на него своё внимание напарник, усевшись на колени возле дальнего края стола, где разложил собственные давние исследования. — У человеческой алхимии много разных ответвлений, и отнюдь не все они запрещены. Например, медицинская алхимия достаточно спокойно практикуется в наши дни, — принялся объяснять издалека, чтобы слушатели смогли проследить ход его мыслей. — Я много чего изучил, прежде чем мы с братом сделали то, что сделали. Среди прочего было и создание искусственных людей, гомункулов. Но с ними возникла целая гора проблем, самой главной из которых оказалась душа. Её попросту неоткуда взять, даже если проводить трансмутацию с философским камнем. — А если ещё и без камня? — уточнил Рой, догадываясь, что услышит. — Получится что-то вроде нас с братом, — ответил Альфонс, разведя руками. — Равноценный обмен, — стиснув стальные пальцы в кулак, саркастично усмехнулся Эдвард. — А ведь нас было двое. — Брат... — Мы сейчас не об этом, — резко оборвал он самого себя, тряхнув головой, так, что чёлка упала на лицо. — Единственный вывод, к которому я пришёл тогда: гомункулов невозможно создать из ничего, как это преподносится изначально, — вернулся к прерванному монологу Эдвард, зачесав пальцами растрепавшиеся волосы на макушку, откуда они сами привычно рассыпались по обеим сторонам от лица. — Ты хочешь сказать, что я соврал? — скорее удивлённо, чем со злостью спросил Дрейк, отвлёкшись от изучения формул на бумаге, которую держал в руке. — Нет, — вместо Эдварда уверенно ответил Рой, откинувшись на спинку кресла, потерев ладонью лоб. — Ты не врал, потому что слишком волновался и долго оттягивал момент, чтобы сказать. Уверен, ты сразу понял, о ком речь, ещё из моего рассказа в самом начале нашего собрания. — Именно, — согласно кивнул Эдвард, коротко улыбнувшись напарнику. Тот лишь прикрыл глаза на пару секунд, дав понять, что принял безмолвную благодарность. — Другой вопрос: действительно ли это правда, или тебя в этом убедили? А если правда, то когда и, главное, как создали этого гомункула? — К чему должна привести эта информация? — наконец подала голос Риза, привычно ухватив суть. — К философскому камню, — уверенно ответил Эдвард, взглянув на Альфонса с откровенным торжеством на лице. — И заодно — к организаторам того бардака, в котором мы все погрязли уже по уши, — добавил Рой, отнюдь не разделявший воодушевления братьев. — Потому что пока не отрубишь голову змее, она так и будет отращивать хвосты. — Точно, вспомнил! — вдруг едва не подпрыгнул на месте Дрейк, перевернув лист в руке другой стороной к себе. — Змей, пожирающий собственный хвост. Вот этот знак, он есть у каждого из них, — сказал уверенно, ткнув пальцем в нужный символ, показав его остальным. — Уроборос? — чуть растерянно моргнул Эдвард, поправив очки и подавшись вперёд, чтобы лучше видеть. — У каждого из них? — зацепившись за более важную часть информации, переспросил Рой, бессознательно повторив жест напарника. Только вместо очков поправил отросшую чёлку, которая лезла в глаза. — Он не один? — запоздало среагировал Эдвард, сдвинув брови к переносице. — Кто-то смог создать больше одного гомункула? — подключился к общему удивлению Альфонс, повернувшись к Дрейку всем корпусом. — Я видел троих, — задумчиво ответил тот, опустив руки с бумагой на колени. Его взгляд остановился на рисунке уробороса, словно прямо там был написан ответ на все последние вопросы собеседников. — Но их может быть больше, я не знаю точно. У них был какой-то план, — медленно добавил он без недавней уверенности в голосе. — Они говорили о ценных жертвах для своего отца или как-то так... Слишком много времени прошло, я уже не помню деталей, — закончил он, сокрушённо вздохнув, и закрыл глаза ладонью, покачав головой. — Ничего, это все равно намного больше, чем мы рассчитывали услышать, — успокоил его Рой, опустив взгляд на свои перчатки, по-прежнему сложенные на колене одной ноги, заброшенной на другую. — И однозначно сложнее, чем мы можем сейчас понять, — поддержал напарника Эдвард, окончательно усевшись в привычную позу прямо на ковре у журнального столика, облокотившись на него двумя руками, на которые уронил враз потяжелевшую голову. — Простите, что больше ничем не могу помочь, — печально улыбнулся Дрейк, неловко пожав плечами. — Формулы, — напомнил ему вдруг Альфонс, жестом указав на изрисованный лист в чужих руках. — А, да, — малость заторможенно отозвался тот, вновь взявшись за изучение миниатюрных алхимических кругов на бумаге. — Вот эти три были в подвалах, правда, не под Центральным Штабом, — произнёс он через некоторое время, которое каждый использовал, чтобы всё осмыслить. — А где они были? — поинтересовался Рой, пока Эдвард с Альфонсом, забрав лист, что-то тихо обсуждали, перебирая остальную часть исследований человеческой алхимии. В наушнике слышался только один голос, привычно собранный и рассудительный, каким он умел становиться лишь в моменты глубокой задумчивости. — Не могу точно сказать, — раздосадованно покачал головой Дрейк. — Когда почти не выходишь наверх, трудно ориентироваться по сторонам света или хотя бы по соответствию направлений тоннелей под землёй с городскими улицами. — Понятно, — благодарно кивнул Рой, ненадолго отключившись от внешнего мира, чтобы разложить новые детали по полочкам. — Могу я спросить про тех троих гомункулов, которых ты видел? — вернулась к предыдущей теме Риза, обратившись к Дрейку. Тот мгновенно оживился. — Да, конечно, расскажу всё, что знаю, — с готовностью кивнул он, взглянув на собеседницу. — Будет полезна их внешность и способности, если они есть. А также — слабые места, — конкретизировала та, выделив, по её мнению, самое важное. — Ну одного, про которого уже упоминали, я видел чаще всего, — принялся неторопливо вспоминать Дрейк, сложив руки на коленях. — Он, правда, умеет менять внешность, поэтому трудно сказать, как он выглядит на самом деле. Но чаще всего я видел его в облике подростка, невысокого, сухощавого, с повязкой на лбу. У него фиолетовые глаза и длинные тёмные волосы. То есть очень длинные, до поясницы. Кстати, фиолетовые глаза у них у всех. — Ясно, — степенно кивнула Риза, отметив, что прочие участники собрания тоже внимательно слушали. — А что насчёт других? — Двое других всегда ходили вместе: женщина и толстяк, — продолжил Дрейк, сосредоточенно потерев шею над ключицами. — Она очень красивая, высокая, волосы чёрные, вьющиеся, до пояса, постоянно ходила в платье с длинными перчатками выше локтя. Однажды я видел, как она убила одного из наших, — сказал, понизив голос, тяжело сглотнув. — Просто ткнула в него пальцем, а потом из ниоткуда появилось лезвие, тонкое, чёрное, похожее на копье, и проткнуло моего друга насквозь. — Из её пальца? — уточнила Риза с недоверием, но вместо Дрейка ответил Эдвард. — То есть после парня, меняющего внешность, Вы ещё чему-то удивляетесь, лейтенант? — произнёс он с нервным смешком, дёрганным движением стерев испарину со лба. — Стальной? — окликнул Рой, заметив его волнение. Тот лишь быстро кивнул несколько раз, глубоко вздохнув, дав понять тем самым, что ещё держал себя в руках. — Да уж, — в тон ему отозвалась Риза, заправив за уши выбившиеся из причёски пряди. — Что насчёт последнего? Толстяка. — Ничего особенного, если честно, — повёл плечом Дрейк, почесав затылок. — Он только и делал, что жрал всё подряд: съедобное, несъедобное, животных, людей — вообще всё. И слушался ту женщину-гомункула. — Больше ничего не помнишь? — без нажима спросила напоследок Риза, получив лишь отрицательное покачивание головой в ответ. — Ладно. Спасибо, Дрейк. — У нас тоже есть кое-что, — произнёс Альфонс, обменявшись с братом согласными кивками. — Те круги, которые узнал Дрейк, не используются для создания гомункулов, — добавил он уверенно, обведя взглядом присутствовавших. — Человеческая алхимия, создание химер с человеческой составляющей, преобразование души или что-нибудь ещё, связанное с этим — да, но точно не гомункулы. — Ты хочешь сказать... — многозначительно начал Рой, посмотрев на говорившего, однако закончил мысль за него Эдвард. — Мы хотим сказать, полковник, — с ударением на первое слово произнёс он, сжав ладони, лежавшие поверх кучи листов, в кулаки, — что, кто бы ни создал этих тварей, это точно произошло в другом месте. * * * В общей сложности на обсуждение новой информации ушло больше двух часов. Дрейка завалили вопросами, одинаковыми по сути, но в разных формулировках. Тот отвечал, как мог, подробно и сдержанно, однако даже это не помогло, поэтому он в итоге попросил прекратить проверять его на прочность, замолчав до конца развернувшейся дискуссии. Рой с Эдвардом снова сцепились между собой по поводу ранее утверждённого плана. Один настаивал на изменении стратегии в связи с новыми обстоятельствами, а другой упрямо стоял на своём, не собираясь сдавать позиции. Последний веский аргумент, игравший в его пользу, был для оппонента как красная тряпка для быка. — Выманим одного — подтянутся остальные, — безапелляционно заявил Рой — и Эдварда понесло. Он ругался с напарником на повышенных тонах, припомнив каждый из его уже осуществлённых планов, скрупулёзно ткнув носом в каждую допущенную ошибку. Тот лишь издевательски спокойно улыбался уголками губ, отвечая, что теперь, при поддержке своего юного майора, никаких ошибок больше не допустит. Все возражения разбивались об эту откровенно льстивую преграду, как фарфор — о бетонную стену. Эдвард бесился, сминая в пальцах бумаги, попадавшиеся под руки, скрипел зубами и продолжал спорить. Альфонс с Ризой, поначалу пытавшиеся успокоить разошедшихся напарников, вскоре плюнули на это неблагодарное занятие. Привлечь их внимание, когда те сталкивались даже по мелочам, совершенно не представлялось возможным. Они попросту переставали замечать всё вокруг, словно посторонние люди были лишь фоновым шумом. Напрочь отключались от внешнего мира, занятые исключительно друг другом. — План остаётся прежним, Стальной, — холодно припечатал Рой, когда у оппонента иссякли аргументы. — Это всё. Думаю, на сегодня мы закончили, — добавил он уже мягче, первым поднявшись с кресла. Остальные молча последовали его примеру, мысленно облегчённо выдохнув. Обычно дебаты между командирами не заканчивались так быстро. Эдвард, недовольно раздув ноздри, показательно промолчал, взявшись собирать со стола старые исследования. Взгляд на напарника упрямо не поднимал. — Полагаю, мистеру Лешэру будет безопаснее остаться здесь на ближайшее время, — произнёс Рой, медленно надев перчатки, аккуратно заправив их под манжеты рубашки. — Если, конечно, хозяева квартиры не против. — Не против, пусть остаётся, — с улыбкой в голосе отозвался Альфонс за себя и за брата, шуршавшего листами, повернувшись к собеседнику. — Отлично, — благодарно кивнул тот, направившись к выходу вместе с Ризой. — А ты ещё куда собрался? — строго спросил Эдвард, свернув давние записи в рулон. Обернулся через плечо, впервые после закончившегося спора посмотрев на напарника. — Полагаю, в гостиницу, — безразлично пожал плечами тот, одёрнув рукава кителя, подняв глаза на стену перед собой, где до ремонта был след гари. — Или переночую в Штабе. — Даже не думай об этом, — хмуро оборвал его Эдвард, поднявшись на ноги. Подошёл к Рою, встав напротив, грубо нарушив личное пространство их обоих, и выразительно взглянул в его тёмные глаза снизу вверх. — Ты вполне ясно дал понять, что я больше не желанный гость в этом доме, — пространно объяснил собеседник, убрав ладони в карманы военных штанов привычным движением. — Что бы ты там себе ни надумал, — нарочито ледяным тоном ответил Эдвард, сжав в кулаке ровно свёрнутые листы, — но я всё ещё отвечаю за твою жизнь. Это, как и твой хренов план, остаётся без изменений. Поэтому ты выйдешь за эту дверь только в двух случаях: вместе со мной или через мой труп, — со значением добавил он, стукнув по груди напарника бумажным рулоном. — Это ясно? — Ты не обязан... — начал Рой, но договорить ему не позволили. — Это. Ясно? — раздельно повторил свой последний вопрос Эдвард, повысив голос, словно его не расслышали с первого раза. — Предельно, — глубоко вздохнув, сдался Рой, не разорвав зрительный контакт. — Вот и прекрасно, — кивнул напарник, опустив руку со страницами алхимических формул вдоль туловища. — Кровать на сегодня целиком в твоём распоряжении, — добавил заметно спокойнее, отступив на шаг. Этот раунд остался за ним. — Но я до сих пор зол на тебя, чтоб ты знал, — закончил хмуро, обернувшись круго́м, чтобы попрощаться с Ризой. — Простите за задержку, лейтенант. Увидимся утром. — Доброй ночи, — понятливо кивнула она, открыв дверь и шагнув в подъезд, но не успела сделать пары шагов, как её снова окликнули. — И, лейтенант! — позвал Эдвард, дождавшись, пока та обернётся. — Спасибо за службу, — улыбнулся он немного натянуто, показав большой палец. — Была рада помочь, сэр, — по форме откликнулась Риза, отсалютовав обоим командирам, стоявшим за порогом, и скрылась за поворотом к лестницам. — Чего застыл? Отойди, — буркнул Эдвард, заперев квартиру. Плечом оттеснил Роя с прохода, направившись обратно в гостиную к книжным полкам — убрать исписанные листы. Напарник безмолвной тенью последовал за ним, вновь остановившись у края искусственной стены, оперевшись на неё боком. — Может, поговорим? — спросил он спокойно, совершенно не довольный тем, как всё сложилось. — Может, — неохотно кивнул Эдвард, расставив книги на прежние места. — Когда-нибудь. Сейчас я точно не желаю с тобой разговаривать, полковник. Делай с этим что угодно. — Точно хочешь, чтобы я остался? — на всякий случай уточнил Рой, проглотив обидный тон собеседника вместе с частью собственной гордости. — Нет, я вообще не хочу сейчас тебя видеть, — честно признался тот, и его слова больно полоснули по изрядно потрёпанному сердцу. — Но из поля зрения я тебя тоже не выпущу, даже не надейся, — добавил, всё-таки взглянув на того, с кем разговаривал. — Поэтому переодевайся и иди в комнату пить свои таблетки. Я подойду позже, чтобы сделать укол. И на сегодня это всё, — подвёл финальную черту, удалившись на кухню, чтобы остаться одному хотя бы ненадолго. — Не хотелось бы вмешиваться, — обозначился Дрейк, с детства не любивший становиться свидетелем чужих размолвок. — Но где здесь ванная? — Дверь рядом с кухней, — в один голос ответили ему Рой с Альфонсом, переглянувшись между собой. — Прости, ты тут хозяин, — примирительно произнёс первый, приподняв раскрытые ладони на уровень груди. — Да ничего, Вы здесь тоже вроде не чужой, — отозвался второй, пожав плечами. — Спасибо, кстати, что присматривали за братом всё это время. И за то, что помогали мне, — добавил он, подойдя к собеседнику, чтобы протянуть ему руку. — Это скорее он за мной присматривал, так что не за что, — усмехнулся Рой, пожав твёрдую ладонь. Холодная на ощупь, она жгла не хуже открытого огня, сдавив совесть в старых тисках. "Я должен был беречь его, но не справился", — подумал разбито, в очередной раз вспомнив злосчастный день, когда Эдвард выбрался из плена. Стало мерзко от самого себя, а к горлу подступило тошнотворное чувство вины. — Мне жаль, что так вышло. Ну, у вас двоих, — сокрушённо выдохнул Альфонс, отстранившись, чтобы приглашающим жестом позвать Роя пройти в гостиную, а не топтаться у входа. — Извини, но я не очень хочу разговаривать об этом сейчас, — покачал тот головой, направившись напрямую к единственной отдельной комнате, которую до сегодняшнего дня они с Эдвардом делили на двоих. — И мне тоже жаль, — бросил напоследок, не обернувшись, прежде чем закрыть за собой спасительную дверь изнутри. И лишь он один знал, о чём именно на самом деле сожалел. — Да уж, — едва слышно обронил Альфонс, потерев ладонью затылок, уперев вторую руку в бок сжатым кулаком. Осмотрелся вокруг, запоздало заметив, что остался посреди гостиной в полном одиночестве. Дрейк буквально сбежал в ванную, как только спор между напарниками сошёл на нет, а сами они разошлись по разным углам квартиры, разделённые толстой стеной. Причём, не только физической, что была между комнатой с кухней, но и другой, невидимой, выросшей между ними в ту секунду, когда стальная рука Эдварда передавила Рою горло. — Да уж, — ещё раз тяжело вздохнул Альфонс, покачав головой, и направился к брату, сдаваться. Им двоим точно стоило поговорить как можно скорее. * * * Эдвард сидел вполоборота на подоконнике, поставив на него одну ногу, согнутую в колене, а вторую — свесив к полу. Опирался спиной на стену, чуть запрокинув голову, чтобы ощущать её успокоительную прохладу затылком. И молчал, пока Альфонс, притулившийся возле кухонного стола на стуле, принесённом обратно из гостиной, пытался придумать, что сказать. В комнате за закрытой дверью спал Рой, получивший свою ежедневную дозу лекарства для восстановления работы сердечной мышцы, приправленную вербальным ядом лично от Эдварда во время их короткого бессмысленного диалога, продлившегося едва ли больше минуты, потребовавшейся на укол. Дрейка оставили отдыхать на диване, но тот упрямо улёгся на чёрный ковёр, сославшись на непривычку к мягкой мебели. Запасных матрасов или футонов в квартире не имелось, поэтому гость, попросив не беспокоиться о нём, устроился на полу. Альфонс, в принципе не нуждавшийся в отдыхе, решил скоротать время на кухне. Здесь же нашёл пристанище Эдвард, заранее смирившийся с ожидавшей его бессонной ночью. Спать в обществе кого-то, кроме Роя, он совершенно не мог. Стоило ему только остаться наедине с братом и Дрейком, осознание пришло само в виде лёгкого приступа паники. Справиться с ним не составило особого труда, но заснуть в подобной обстановке было невыполнимой задачей. А идти в комнату означало признать поражение, для чего Эдвард оказался чересчур упрям. — Я рад, что ты в порядке, — первым разорвал он тяжёлую тишину, не отведя рассеянного взгляда от темноты за окном. — Да, я тоже, — неловко отозвался Альфонс, с характерным металлическим звуком повернув голову. — Слышал, ты добился снятия обвинений с Дрейка, — добавил первое, что пришло на ум, не касавшееся Роя — ведь прекрасно понимал нежелание брата разговаривать о нём, а других тем почему-то находилось очень мало. — Ага, — неохотно кивнул Эдвард, вспомнив, при каких обстоятельствах состоялось то самое слушание. — У нас, оказывается, есть лепнина, — резко сменил он предмет обсуждения, обхватив ладонями согнутое колено. — Под потолком в гостиной. Ты замечал? — В первый же день заметил, — поддержал Альфонс выбранное направление диалога, благодарный, что его начал сам собеседник. — А ты разве нет? — Не-а, — медленно покачал головой тот, бесцветно улыбнувшись. — Только недавно увидел, когда ремонт затеял. — Здорово вышло, кстати, — оценил Альфонс, неловко шевельнув руками, сложенными на бёдрах. — Особенно с периферийным светом в гостиной. — Мне тоже нравится, — легко согласился Эдвард. — Ты знаешь, как выглядят дикие орхидеи? — вдруг ошарашил он брата следующим вопросом. — Конечно, — просто кивнул тот. — Они росли у нас в Ризенбурге. — Не помню, — полушутливо пожаловался собеседник, коротко двинув плечом. — Ты вообще мало внимания обращаешь на такие мелочи, так что не удивительно, — примирительно хмыкнул Альфонс, нутром чувствуя, насколько тяжело клеился их разговор. Словно кто-то пытался открыть дверь, заросшую застарелой ржавчиной. — А здесь, в Централе, пока ты скрывался от военных, ты их не видел нигде? — отрешённо поинтересовался Эдвард, вспомнив кое-что из давнего диалога с Роем. Того, что состоялся между ними наутро в рабочем кабинете после воскрешения из мёртвых старшего напарника. "Лепнина там красивая", — сказал он тогда, и почему-то это отложилось в голове. — Нет, здесь же город кругом, — не почуяв подвоха, отозвался Альфонс с негромким смешком. О том, что брат в ботанике был полным профаном, он знал с раннего детства. — А не настоящие? — продолжил спрашивать тот без особого выражения. — На картинах, например, или в лепнине под потолком — вон, как у нас. — Тоже нет, — произнёс Альфонс со вздохом. — Там, где я прятался, вообще ничего не было: ни картин, ни лепнины. Она же только в центре столицы есть в домах, а я на окраине был, — объяснил степенно, запоздало спохватившись. — Зачем тебе это, кстати? — Да ни за чем, — отмахнулся Эдвард, поняв, что Рой прятал его брата в другом месте — не там, где отсиживался сам целых полгода. Честно признаться, это вызывало облегчение и ненавязчивый прилив благодарности. Хоть не в борделе Альфонс находился восемь месяцев — уже хорошо. — Просто слышал, что цветы красивые, хотел взглянуть, — соврал, не задумавшись, Эдвард, наконец посмотрев на собеседника. — Здорово, что ты вернулся, Ал, — улыбнулся теперь искренне, впервые за последние недели ощутив спокойствие на душе, в которой слишком долго царил полный раздрай. — Я скучал по тебе, — признался в ответ Альфонс, расслабив кулаки, сжавшиеся сами собой от волнения внутри. Наконец-то в их диалоге промелькнули знакомые тона, открытые и доверительные. Говорить стало легче. — Я тоже, братишка, — кивнул Эдвард, спрыгнув на пол. Осторожно, стараясь не ступать слишком шумно из-за протеза, подошёл к громоздкому доспеху, встав лицом к лицу, протянул вперёд стальную руку, мягко приложив кулак к широкой металлической груди. — Говнюк ты: пропал без вести на чёрт знает сколько и всего одну записку мне оставил, — хмыкнул он тепло, даже не попытавшись напустить на себя хмурый вид. — Я не хотел, чтобы у тебя из-за меня возникли проблемы, — повинился Альфонс, потупив взгляд. "У меня их как раз без тебя столько было, что до сих пор расхлебать не могу", — грустно подумал Эдвард, вслух сказав совершенно другое. — Ну и дурак, — обронил тихо, вновь почти беззвучно стукнув кулаком в грудь доспеха. — Наверное, — согласился тот, молча проследив за тем, как брат снова вернулся на привычное место на подоконнике, теперь вытянув вдоль него ещё и вторую ногу, обняв живое, согнутое перед собой колено. Задумчивый взгляд светлых глаз снова обратился в темноту снаружи, разгоняемую лишь придорожными фонарями, чей свет отражался на ровном белом снегу. — Как у вас с полковником? — спросил Альфонс на собственный страх и риск, больше не способный говорить ни о чём. К тому же, чутьё, редко его подводившее, буквально кричало о необходимости для Эдварда всё-таки обсудить болезненную тему. — Как видишь, — недовольно поморщился тот, предсказуемо развив короткий ответ. — Ничего не изменилось в твоё отсутствие. Всё ещё работаем над старым делом, ругаемся, миримся, снова ругаемся. Бесит он меня, — выплюнул напоследок, глубоко вздохнув. Пальцы, стиснувшие рукава кителя, за которые держались, медленно расслабились, поудобнее ухватившись за предплечья выше локтей. — Тупой он как пробка и слепой, даже хуже, чем я. Одно слово — полковник, — прибавил уже спокойно, устроив подбородок на скрещенных поверх колена руках. — Не стоит так о нём, братик, — с легко уловимой грустью вздохнул Альфонс. — Он ведь заботится о тебе, волнуется. А ещё ему, как и мне, стыдно, что нам пришлось скрывать от тебя правду о том, где я был. — Перестань уже его оправдывать, — без явного, впрочем, недовольства отозвался Эдвард, мысленно подтвердив услышанное тем, что накануне вечером заметил сложенные на колене Роя перчатки, которые тот никогда не снимал отдельно от формы, всегда находясь в полной боевой готовности. — Не время сейчас для ссор, твой брат прав, — неожиданно раздалось с порога, и на кухню вошёл Дрейк, подперев стену возле арки плечом, сложив руки на груди. — А ты чего не спишь? — ровно спросил Эдвард, согласный, впрочем, с его высказыванием. Действительно, не время было им всем ссориться между собой на пороге грядущей миниатюрной войны. — Всё-таки холодно стало на полу? — добавил со смешком, откинувшись спиной на стену, как сидел в начале, когда пытался понять, с чего начать разговор с братом. — Во мне часть от горного медведя Бриггса, так что лёгкие сквозняки меня не берут, а от сильных я заворачиваюсь в мех, — в тон ему отозвался Дрейк, переступив на месте, чтобы перенести вес на одну ногу, а вторую поставить на носок наперекрёст. — Ты из первых, которых только с кем-то одним соединяли? — уточнил Эдвард с неподдельным интересом, зацепившись переплетёнными пальцами за колено. — Из третьих: во мне ещё немного от хамелеона есть, — признался Дрейк, дёрнув плечом. — Могу поменять цвет глаз или волос, но не внешность целиком. — Здорово, — оценил Альфонс, посмотрев на говорившего с немного новой стороны. Эдвард лишь молча кивнул, согласный с братом. — Вообще я воды выпить пришёл, — перевёл тему Дрейк, с подсказки хозяев квартиры отыскав стакан и наполнив его из холодного чайника. — Я бы тоже не отказался, — негромко попросили от входа, и все синхронно повернулись на звук знакомого голоса. В арке на кухню, спрятав ладони в карманы домашних мягких штанов, стоял Рой, немного растрёпанный, но абсолютно бодрый, в чуть помятой футболке с неровно отпоротыми по плечевым швам рукавами. Смотрел он на единственного человека, впрочем, никого этим не удивив. Эдвард, прямо встретив его взгляд, недовольно поджал губы, резонно спросив: — В этом дурдоме, что, вообще никто не спит? — Благодаря тебе я совершенно отвык спать один, — не заботясь о том, как прозвучит сказанное, пожаловался Рой, с благодарным кивком забрав у Дрейка протянутый стакан с водой. Сделал пару крупных глотков, ненадолго разорвав зрительный контакт, после чего добавил. — Боюсь, не усну до утра, так что, если ты устал, могу вернуть тебе в личное пользование кровать. — Спасибо, конечно, но она и так моя, — буркнул Эдвард, сев ровно, чтобы смотреть прямо на стену напротив. — Братик, тебе стоит отдохнуть, — настойчиво попросил Альфонс, решив расспросить о подоплёке слов Роя как-нибудь в другой раз. — Бесполезно, я тоже не усну один, — встречно признался Эдвард, подняв очки на макушку, потерев уставшие глаза. В словах Роя было намного больше, чем двусмысленное откровение. За ними пряталась очередная попытка к примирению, и они оба отлично её расслышали. Однако встречный шаг младший напарник сделал не из желания прекратить ссору, а лишь с намерением показать, что плохо здесь каждому по-своему. — И с кем-то — тоже, — уточнил негромко, хорошенько проморгавшись, поставив напарнику ультиматум: либо тот всё-таки заснёт без него, либо спать не будет никто. — А с полковником? — проницательно спросил его брат, посмотрев на обоих недавних спорщиков по очереди. — Как же по-идиотски это звучит, твою мать, — прошипел тот себе под нос, сняв очки совсем, лишь бы не видеть никого, перед кем могло стать стыдно за следующие слова. — Только с ним я и могу спать. Блядь, — добавил, вместо жирной точки, несильно, но звучно стукнувшись затылком о стену за спиной. — Это психологическое что-то, после плена осталось. Сложно объяснить, в общем. Но этот говнюк меня всё ещё бесит, поэтому спать я не пойду. Переживу как-нибудь. — После плена? И вы ничего не сказали?! — вскинулся Альфонс, подпрыгнув на стуле. Обернулся на Роя, сжав кулаки, вынудив того опустить глаза, стиснув в пальцах стеклянный стакан до опасного, предостерегающего хруста. Немного нервно дёрнул плечом, приподняв брови в почти беззащитном жесте, безмолвно повинившись. Недосмотрел, не уберёг, не успел вовремя прийти на помощь. А теперь был вынужден лишь молча стоять, готовый к любым укорам в свой адрес. — Упс, — обронил Эдвард странным тоном, то ли с насмешливой иронией, то ли с искренним испугом. Понятно стало лишь после того, как он продолжил, вскочив на ноги с подоконника. — Он не виноват, Ал! Я сам попросил полковника молчать. — Всё в порядке, Стальной, — мягко осадил его Рой, улыбнувшись краешком рта, благодарный за эту импульсивную попытку защитить его. Они заранее договорились не упоминать о факте конкретно плена, заменив почти месяц физических и психологических пыток безликим определением "застрял в подземельях". Но, как говорили в народе, шило в мешке не утаишь. Рой ожидал, что рано или поздно правда всплывёт наружу, а ему придётся отвечать перед обманутым Альфонсом. Просто не предполагал, что это произойдёт так скоро. — И давно это у тебя? — строго спросил Альфонс, переключив всё внимание на брата. На долю секунды он почувствовал злость вперемешку с непониманием, однако, стоило посмотреть на Эдварда, как эти эмоции схлынули. Ведь он наверняка чувствовал себя так же, когда открылась долгая ложь, поддерживаемая Роем и им самим, Альфонсом. Поэтому, вместо того, чтобы начать ругаться на сей счёт, он предпочёл узнать более актуальные сейчас детали, как бы ни хотелось устроить брату взбучку за умалчивание крайне важной информации. — Ну... — протянул тот, обхватив пальцами шею по привычке. Зажатые в них же очки немного мешали, но надевать их обратно он не хотел. Громоздкое серое пятно шевельнулось, судя по движению, скрестив руки на груди. Отступать без ответов Альфонс точно не намеревался. — Почти два месяца, — сдался Эдвард, длинно выдохнув. — Правда, первый из них я в больнице лежал, в одиночной палате, так что понял не сразу. А когда впервые после своей выписки остался ночевать у полковника в реанимации... Спал как убитый, — объяснил путанно, до последнего не подняв на слушателей полуслепых глаз. — Вот, значит, как, — шёпотом произнёс Альфонс, задумчиво замолчав. Ему потребовалось несколько долгих секунд, чтобы уложить услышанное в голове. Сопоставить очевидные факты с крупицами узнанных, додумав оставшееся. — Ну и чего вы оба тогда всё ещё здесь? — воспользовавшись возникшей паузой, в шутку возмутился Дрейк, отобрав у Роя стакан с недопитой водой. — Действительно, — неожиданно поддержал его Альфонс, воинственно уперев руки в бока. Он сделал свои выводы, придя к единственно верному: сейчас было совершенно не подходящее время для выяснения отношений. О взаимных обманах, недоверии, тайнах, которые снежным комом нарастали между ним с братом из схожей причины: не волновать дорогого человека, — можно будет поговорить в другой раз. Это они смогут решить позже, когда наконец появится время. — У вас завтра чертовски важный день: расследование, работа, у тебя, брат, тренировка и первое слушание по делу врача, а у полковника просто сердце больное, ему отдыхать надо! — в привычной наставительной манере перечислил Альфонс, задвинув собственные обиды на дальнюю полку. — И чем вы занимаетесь, вашу мать?! Два упрямых идиота — оба, как дети! Кто вас охранять будет, если вы на службе заснёте? Сами только сегодня ребятам из отряда отдали приказ быть подальше от кабинета! — Ал... — ошарашенно выдохнул Эдвард, собираясь сказать что-то ещё, но не успел. — Не считай меня дураком, брат! — ткнув в него пальцем, повысил голос Альфонс. И подоплёка его слов была намного глубже, чем мог понять кто-то посторонний. Он говорил не только о нынешней ситуации, но и обо всех предыдущих, где Эдвард умудрился сглупить, скрыв от брата правду. Тот понятливо опустил глаза, стиснув зубы. Настал черёд ему получить по заслугам. — Ты, когда не выспишься, становишься совершенно бесполезным, — припечатал Альфонс, безошибочно попав в цель. — И как ты собираешься в таком состоянии защищать полковника, на которого охотятся? Вы придумали рискованный, но хороший план — для чего? Чтобы самим в первый же день пустить его псу под хвост?! — Я согласен с ним вообще-то, — добавил от плиты Дрейк, до сих пор стоявший там с водой. Обстановка, ощутимо накалившаяся меньше, чем за минуту, от одного неосторожного слова, чуть развеялась, когда он без спроса влез в семейную ссору. Все взгляды обратились на него, чем стоило воспользоваться. — Если сердце больное, значит, дыхалка ни к чёрту, то есть в случае погони бегать придётся тебе, — переключившись на деловой тон, добавил Дрейк, многозначительно посмотрев на Эдварда. — Далеко ты пробежишь, уставший, с тяжёлыми протезами? Я помню, мы с тобой первый раз встретились вечером, как раз после твоего долгого рабочего дня,— припомнил вдруг обстоятельства их стычки почти год назад. — Так вот, знаешь, если бы я действительно хотел тебя убить, мне хватило бы минуты. Ты был слишком медлителен. Полковник Мустанг, Вы хотите снова рисковать его жизнью? — спросил, обернувшись к Рою, впрочем, без намёка на осуждение. — Безусловно, нет, — честно ответил тот, взглянув на Эдварда, который недовольно покусывал нижнюю губу. Он ненавидел, когда ему указывали на очевидные ошибки. Однако отчасти был даже благодарен их неожиданному гостю за плавную смену темы, переключившуюся с личных вопросов на рабочие. — Брат? — со значением произнёс Альфонс, наконец дожав отнюдь не бесконечное терпение. — Да понял я! Ладно! — относительно сдержанно взорвался Эдвард, сдавшись под общим напором, взмахнув рукой. — Хрен с вами со всеми, — буркнул тише, неохотно направившись в сторону выхода из кухни, где стоял Рой, снова убравший ладони в карманы. — Но это ничего не меняет, — сказал, с прищуром посмотрев в тёмные глаза, прежде чем пройти мимо, намеренно ощутимо задев напарника стальным плечом. — Конечно, — почти неслышно выдохнул тот, прикрыв глаза на мгновение дольше необходимого. А на душе всё равно стало нелогично светлее.