Карточный мир и реальный — разные понятия.

И снова всё по тому же сценарию. Сначала перед Пиком стоит совершенно здоровый, привычный Куромаку, читающий очередную лекцию для Вару и Феликса, пока пиковый король сидит в сторонке и просто наблюдает, вместе с Зонтиком и Ромео. Эта ситуация совершенно не о чём не говорит. Такое повторялось каждый месяц, каждое собрание, всегда одно и тоже, никто из тех троих не меняется, так же, как бубновые не собираются посещать этот сизифинг. В следующую же секунду, он уже стоит перед Куромаку в слабо освещённом помещении с серыми стенами. Вероятно, действия происходят в пределах Курограда. Сильные руки впиваются в тонкую бледную шею и вдавливают её в стену. В глазах сейчас горит красный огонь с негуманным наслаждением. Как же пиковому невыносимо нравится смотреть на мучительные страдания своего главного противника. Что физические, что моральные. Тот жмурится, головой пытается как-нибудь вывертиться из мертвой хватки, а свои руки кладёт поверх сдавливающих и пытается их убрать. Очки слетают с привычного местонахождения, хотя сейчас, с закрытыми глазами, Куро нет до этого абсолютно никакого дела. Главное — выжить. Как только пиковый видит более-менее ослабевшее под влиянием его рук тело, он нехотя разжимает пальцы, отпуская измученную шею и делает шаг назад для создания дистанции. Сероволосый же, не может больше держаться на ногах, но принципы упасть не дают. Ни за что падать на колени перед Пиком, он не собирается. Вялые руки находят с левой стороны какой-то комод и впиваются в него, пытаясь удержаться на ногах. — Какой же ты упёртый… — усмехается пиковый, глядя на жалковыглядевшего на данный момент Куромаку, чуть ли не сгибающегося пополам, держась за такой же жалкий комод. Синяки под глазами от недосыпа, кровь из носа, почти всё лицо и руки усыпанны синяками и садинами, которые напоминали о недавней драке. Шея почти вся красная и скорее всего чуть позже, на месте красных отметин появятся синие. Одежда была так же не в лучшем состоянии. Рубашка не заправлена в брюки, две пуговицы сверху и снизу растёгнуты, нижняя часть брюк и привычная Куро обувь были цвета недавнопролитого на них кофеина. Под левым рукавом где так же была растёгнута пуговица, проглядывались порезы неизвестно какой давности. Из костяшек ладоней так же, как и из носа, текла кровь. Но Куромаку стоит. — Сдавайся. Нет смысла бороться. Посмотри на себя, во что ты превратился с этой войной? — Сам на себя сначала посмотри, потом мне указывай. — полуслышно хрипло выдаёт Куромаку, продолжая востанавление дыхания. Пиковый же с лёгкой улыбкой и непогасшим огнём в глазах лишь наблюдает мучения. Он бы мог и дальше молчать, но как же смешила его эта ситуация. — И ты до сих пор стоишь… Честно, где-то в глубине души, я даже восхищаюсь тобой. Иронично, не так ли? — Просто добей меня уже, либо сваливай, по добру по здорову. — хрипит треф, после чего начинает кашлять, закрывая рот рукой. Ситуация тут была совершенно иная. Пиковый даже малейшей капли уважения у Куромаку не вызывал. Лишь злость и, возможно, долю страха, которую треф ни за что в жизни не признает. — Неабстрактно ты как-то мыслишь. Либо убей, либо оставь. Ахах, как же ты всё-таки жалок сейчас. А я планировал с тобой поразвлекаться чуть дольше. — он наблюдает за тем, как «самый умный и упёртый» клон, более-менее приходит в себя и уже может твёрдо стоять на полу, из-за чего отрывает одну из рук от комода и корпусом поворачивается к противнику, слегка всё же придерживаясь оставшейся рукой, дабы не упасть. Вряд ли, конечно, Куро что-либо видит без своего главного аксессуара — очков, но это не мешает ему продолжать смотреть точно в алые глаза Пика и пытаться надавить, хотя эта грозность придавала его виду только глупости в глазах самого короля Пиковой Империи. Пиковый, улыбаясь закрывает глаза на пару секунд, после чего же вновь открывает, продолжая глядеть на соперника. Но сейчас что-то не так. Что-то явно поломалось. Почему-то сейчас его взгляд другой. Он уже не горит красным. Сейчас, он то-ли более тщательно вгляделся в трефа, то-ли неизвестно какой перелом произошёл в его сознании, но внезапно, к нему пришло осознание. Осознание содеянного. Треф выглядел так, будто по нему проехались колёсами машины туда обратно пару раз, будто его прожевали и выплюнули, будто его на протяжении всей жизни подвергали пыткам, что физическим, что моральным, но он до сих пор стоит. Не позволит он так просто себе сдаться. Но сейчас Пику не до этого. Всё же, все эти повреждения, на хрупком теле, произошли из-за него. Даже порезы на левой руке из-за него, а точнее, из-за объявленной им войны. Он стоял в немом шоке глядя на то, что сотворил из короля треф. Захотелось резко подбежать, обнять и начать молить о прощении, но он просто стоит и смотрит на излишне настрадавшееся измученное тело. Куро точно его не простит. С его-то чувством собственного достоинства… Никогда. И от этого лишь страшнее. — Я тебя ненавижу… — шепчат искусанные губы. От услышанного становится так… Невыносимо. Невыносимо больно. Хочется кричать. Или упасть прямо тут и перестать чувствовать, только не слышать такие ужасные слова от самого прекрасного человека на свете. Сейчас. Самого прекрасного на свете для него сейчас. Парень резко поднимает корпус с кровати, открывая глаза. Дыхание сбито, на лбу выступил холодный пот. Внутри бушует ураган негативных эмоций, которые только угнетают его. Что было дальше, да и было ли это на самом деле, Пик не помнит и вспоминать, особо не горит желанием. Единственное, что он сейчас знает точно — ему надо извиниться перед Куромаку. Где Куромаку? Парень со страхом оглядывает свою кровать, а после просто смотрит по сторонам. Рядом никого нет. Резонно, они же спят в разных комнатах. Пиковый резко поднимается, прямо в пижаме — а как же иначе — направляясь в комнату трефа. За окном уже начинает светать, вероятно, четыре утра. Он в спешке по привычному маршруту доходит до нужной комнаты. Ему просто надо убедиться что… Что всё хорошо. И извиниться. В сотый раз извиниться, за прошедшие события. Это всё происходило в карточном мире, сейчас же — Пик совершенно другой человек, Куро должен это понять, так ведь? Он отворяет дверь, смотря в комнату, которая была слабо освещена еле пробивающимся из-за занавесок светом пасмурного утра. Занавески закрыты, а это говорит о том, что владелец комнаты лёг спать не так уж и давно. Тогда Пик лишь проходит в уже природнившуюся комнату, закрывая за собой дверь, дабы не нарушать тёмно-мрачное пространство трефа. Он уже видит приподнявшегося на локтях парня, который, нацепив очки, что лежали сбоку от подушки, смотрел на него. — Снова?.. — шепчет тот, скептически глядя, но ответа не следует. Пиковый лишь пристраивается рядом на кровати, чуть ли не сразу запуская руки под свободную футболку и приобнимая любимого за талию, голова же умещается у того на груди. Пик почти полностью прижимается к холодному телу. — Прости меня, пожалуйста… — будь это в первый раз, трефовый бы заметно напрягся, завалил того вопросами и, вероятно, прочитал бы лекцию о том, что карточный мир и настоящий — не одно и тоже, и Пик не должен заострять своё внимание на своей бывшей садистской натуре, но ведь это повторяется уже какой по счёту день… — Господи… Я тебя давно простил, когда же ты это поймёшь… — шепчет и попутно выдыхая, расслабляется, ощущая разливающееся по телу привычное тепло, после чего лишь запускает руку в пышные фиолетовые волосы, начиная перебирать их и ласково поглаживать. — Я довёл тебя тогда. Я был ужасным человеком. Нет, даже не человеком. Тогда я был просто клоном, самым ужасным клоном. Почему ты меня простил? Я не заслуживаю тебя. — тот закрывает глаза. Сейчас речь полностью не контролируется, а привычный образ недоступного, холодного пикового короля в очередной раз пропадает. — Нам всем тогда было тяжело… — в очередной раз тихо повторяет треф. — Мы были противниками, ты всего лишь делал то, что считал нужным. На 73% твои поступки были довольно логичными. Я это понимаю, поэтому прощаю. — Куро нелепо смотрит в потолок, говоря чуть-ли не заученные слова, но в тот же момент думая, как бы решить эту проблему, которая всплывает часто, но — слава богу — не каждую ночь. Очевидно, в первую очередь надо чтобы сам Пик себя простил, но как бы это провернуть?. — Но, Куро, я же причинил тебе столько боли. И остальным тоже. В большинстве погромов в карточном мире виноват именно я. Я не заслуживаю твоего прощения. — Он лишь сильнее руками прижимается к Куромаку, щекой слегка потираясь о нежную ткань его футболки. — Если я тебя простил, значит считаю, что ты этого достоин. Всё, что было в карточном мире — пусть там и остаётся. Тут мы абсолютно другие люди. Договорились? — Угу… — он аккуратно перемещается с груди, умещая голову у шеи, на которой сейчас уже не было ни единого синяка. — Можно я… У тебя останусь? — робко интересуется и слышит обречённый вздох. — Оставайся конечно, куда ж я тебя дену. — приулыбнувшись отвечает. Сейчас было как-то всё равно на вероятные дальнейшие расспросы от клонов по поводу того, что Пик забыл у Куромаку, что они делали ночью и тому подобное. Так же возможен другой исход: всё просто будет как обычно. Они оба проснутся раньше всех и как ни в чём не бывало разойдутся, после лёгкого поцелуя в губы. И за день никто из них не будет думать о том что было ночью. — Прости меня. — шепчет тому на ухо Пик. За содеянное он готов извиниться миллиард раз и столько же раз сделать это, стоя на коленях в церкви. — Прощаю.