...that everyone already knew

Наконец, после долгого ожидания, дверь в аудиторию издала протяжный скрип. Верно, никто не смазывал ее уже давно. Эспрессо, понурив голову, несвойственными ему щаркающими шагами прошел к заваленному папками и непонятными схемами рабочему месту — его преподавательскому столу. Лекции профессор вел очень редко. Считал это делом неблагодарным, ибо студенты, бестолковые болваны, никогда не смогут овладеть такой сложной и бесконтрольной магией, как кофейная. Поэтому аудитория служила ему кафетерием, реже — спальным местом. Засыпал он обычно в своей лаборатории, из которой мог не вылезать сутками. Сейчас маг выглядел настолько вымученно, будто провел свои несколько жалких часов сна в гробу, старом и полом. В таких хоронят покойников, что не имели при жизни ни любящую семью, ни друзей. — Утомились, Профессор Эспрессо? — словно потревоженная от сна кошка, маг лениво поднял на него взгляд узких зрачков. — Вы сейчас стоите на моей юбке. — Прошу простить, — с долей сарказма извинился он. Забавляли эти формальности, которым следовал историк. Одолжение кружки или нападение дракона — Эклер оставался до крайности любезным. Маг аккуратно убрал ногу с подола и проследовал за стол. Устроившись, он сложил руки в замок и скучающим взглядом посмотрел на стоящее напротив него недоразумение. Нельзя сказать, что они не ладили. Их мнения во многих вопросах было схожи. В вопросах самых поверхностных и очевидных, что магическое сообщество успело обсудить несколько сотен раз, но так и не прийти к общему мнению. Эспрессо, читая выпуск газеты, полушепотом бросал короткое «нонсенс!» и тыкал ею историку в лицо, а тот, с немного растерянным видом, поправлял свой монокль, изучал написанное несколько мгновений, а затем производил несколько уверенных кивков головой, чем маг вполне довольствовался. — Эспрессо, я насчет Латте… Услышав имя сестры, Эспрессо положил голову на стол, как если бы его внезапно настиг приступ головной боли. Латте изъела ему весь рассудок, раз за разом повторяя злополучное имя. Стоило ей в один прекрасный день обнаружить, что за дверями напротив его лаборатории уже несколько лет обитает некто по имени Эклер, и она превратилась в неловкую краснеющую школьницу. Историк, стоя перед ним, грустно улыбался своим мыслям. Наверняка полагал, что у нет ни единого шанса. Эспрессо тоже так полагал. Но случилось нечто невыразимое. Невероятное. Настоящий парадокс. Диссонанс. Перед его глазами развернулась настоящая драма, сюжет который способен заставить поверить в чудо самого приверженного атеиста. Нельзя сказать, что он не замечал, как они уединялись во время перерывов, о чем-то мило переговаривались, смеялись. Коллеги, в конце концов. Две кружки — чай и кофе, пара пирожных и новые сплетни. Латте, наклонившись через кресло, доверчиво рассказывает историку все подробности, что ей удалось узнать. Эклер тихо смеется, прикрывая рот ладонью. На лице проступают ямочки, что почти незаметны при его обычной участливой улыбке. Он абсолютно заворожен ее приукрашенными историями. Или ей самой. Эспрессо никогда не доводилось видеть, чтобы этот архивный сыч наслаждался чьим-то обществом. Сколько маг его помнит, историк всегда предпочитал пыльные вещи живым людям. — Не сочти за оскорбление, но у меня ощущение, что вы с Латте делите мой левый глаз на двоих.