Защитник

На этой песочнице больше никто не играл кроме Серёжи. К нему больше никто не подходил, кроме Вани. Пешков тихо пересыпывал песок в другое ведёрко, не замечая, как сзади него стоит подросток. Долговязый русоволосый парень, что был одет в серую длинную футболку, потертую с годами и длинные свободные шорты. Он смотрел на второклассника, а после на секунду обводил взглядом площадку, ярко стреляя глазами во всех, кто хоть как-то пытался подойти к Серёже. Директриса сообщила, что завтра или послезавтра за ним приедет мужчина. Усыновит его. Как бы он не пытался, сбежать не получится, потому что Виолетта Владимировна сразу обратится к Серёже с большим вопросом… А после Пешков сам останется без его защиты… Его лицо было все таким же непроницаемым, казалось, что он не чувствует в данную секунду ничего, но на самом деле в нем бушевал ураган и в тоже время дикая тоска… Он не хотел бросать Серёжу, ведь именно этот мальчик стал для него опорой в этом детском доме… Именно он помог найти смысл жизни и понять, для чего существует. С ним он стал нужным. — Ваня?.. Вань! Пошли играть! — мальчик, что крикнул это помахал ему рукой, а после и двумя сразу. Какой он милый сегодня... Его кудри были немного испачканы песком, чьи крупинки застряли в прядях, а после падали на чёрную футболку. Он будто валялся в песке не час, а целый день. — Иду! — улыбка сама образовалась на лице, а после Ваня быстрым шагом двинулся к Пешкову. Этот клубок наивности и детства он хотел надолго оставить в памяти, стараясь смотреть на него постоянно, а после не отводить взгляда. — Вань, а тебе нравится какая-то девочка? — Пешков взял ведёрко и ссыпал туда сухой песок. Вопрос ударил под дых, от чего Исаев поперхнулся воздухом. — Почему спрашиваешь? — стал помогать сыпать. — Потому что все стали шептаться, что ты нравишься Милане… Я точно не помню в каком она классе, — пожал плечами даже не поднимая взгляда. — Нет, мне не нравится никто, — четко пояснил Ваня, а на этом Сережа поднял голову. Его открытый ротик и глаза выражали искреннее удивление. Алые губки блестели, и почему на них Ваня стал часто обращать внимания… — Как? Милана очень красивая! — восторженный вздох. — Понимаешь, красота не является ключевой фигурой, для того, чтобы влюбиться в человека, — пояснил Ваня, а Серёжа поднял бровь. — То есть, красота не обязательна, чтобы влюбиться? — отложил ведёрко и сел на песок. — Да, — кивнул Ваня, чуть улыбнувшись. — То есть, в меня тоже могут влюбиться?! — воскликнул мальчик, а после поднял лопатку вверх, звонко смеясь. — Да, определенно, — улыбка стала шире. «Возможно, уже кто-то влюбился»… — Вань! — мальчик схватил его за руку, бросая лопатку и очень взволнованным взглядом смотря на парня, что перепугался. — Что?.. Что такое? — Директор сказала, что тебя скоро усыновят… — грусть осадила плечи, и мальчик поник. О, нет… Это выражение лица было слишком большим ударом для Вани. Почему его мальчик грустит? Почему опустил голову и смотрит только на свои ручки?.. — Серёж, — взял его ладошки в свои. Тот поднял глаза, внимательно пытаясь выловить в этих малахитах что-то ценное. Пусть скажет что-то хорошее, что заставит забыть эту печаль. — Я не брошу тебя. Даже когда покину детский дом, я всё ещё буду защищать... и о-обещаю, что мы встретимся через много лет! Т-ты веришь мне?.. — теперь его глаза засветились. В них горела надежда и та вера, которая никогда не угаснет. Сам не понял, в какой момент Ваня стал для него таким близким человеком. Если он сказал, что они встретятся, значит так и будет… — Я верю… — кроткая улыбка и становится тепло у обоих где-то в груди. Даже несмотря на то, что возможно завтра Ваню усыновят… *** Много лет прошло с тех пор, как Исаева усыновили. Детский дом посмотрел на Серёжу по-другому, сам же парень не увидел особых изменений, кроме того, что каждый хотел с ним дружить… Так же, как только ему исполнилось шестнадцать, ему разрешали выходить из детского дома, и даже ночевать у друзей, но всё это под контролем взрослых, то есть он должен был звонить воспитателю и говорить, что с ним всё в порядке, и что он абсолютно трезвый. Он нашёл троих друзей, с которыми сблизился. Один из его школы, а двое были за пределами детского дома, познакомились на тусовке какой-то. Сегодня он идёт на вечеринку к Вове. Рыжеволосый паренёк, с потрясающими зелёными глазами, взглянув в которые ему вспоминались родные малахиты Исаева… Может это его зацепило?.. В общении Катамаранов был довольно свободным, то есть с ним можно было поговорить обо всём угодно, вот только был у него один минус, так это его любовь к алкоголю… Серёжа уже сидел а диване и смотрел на всех, кто просто стоит и разговаривает с кем-то, кто-то целуется, кто-то пьёт алкоголь, а он просто сидит один. Его не тянет с кем-то знакомиться, ему не охота пить эти напитки, что пахнут дешёвым спиртом, он впервые ощущает, как не хочет сидеть здесь в данную минуту, но глаза цепляются за затылок. Эти темно-русые волосы сливаются в толпе подростков и он отчаянно вздыхает… Почему показался знакомым?.. — Чего один сидишь? — его мысли прервал голос, что раздался справа. Повернув голову, его брови нахмурились, потому что Вова был уже порядком пьян. Не очень он любил пьяных людей, отвращение вызывало в нём что-то просто бешеное, но сейчас перед ним ещё и его друг, поэтому нужно потерпеть. — Я наверное пойду, скучно мне тут, — натянуто улыбнулся и уже хотел было встать, но рука резко дернула его обратно на диван. Это очень сильно ему не понравилось. — Вов, ты, блять, отпусти меня, я просто поеду обратно, а завтра на резвую голову поговорим, — твердо процедил тот, ожидая, пока чужая рука его отпустит. — Да Серёг! Ну чего ты кипишуешь! Давай по стаканчику, и всё? Давай, — ему в лицо тыкают стаканчиком с алкоголем. Рвотный порыв пошатнул парня и тот выдернул руку, отворачивая голову. Его светло-голубая рубашка может испачкаться, а черные джинсы будут вонять, поэтому он снова встает, давая понять, что разговаривать не намерен, а просто хочет уйти отсюда. — Серёг! Ты, блять, совсем? Так сложно выпить стакан? Давай, хватит строить недотрогу, — тот тоже встал и снова сунул в лицо. — Это ты послушай меня, я не хочу пить эту гадость, а теперь завались, — процедил Пешков и двинулся к выходу, толкая людей, как назло половина из них были выше него в десять раз. Так он даже в кого-то врезался, но попросив прощения поплелся дальше, ищя входную дверь. Однозначно, он больше не хочет быть здесь, а Вова пусть подумает о своём поведении, потому что тот прекрасно знает, как Серёжа не любит алкоголь. Вечеринка продолжалась, и только один высокий русоволосый парень в белой рубашке и черной кожанке стоял около барной стойки. В его лице не было веселья, а в стакане был не алкоголь, а какой-то ужасно воняющий напиток, который он сжал в руках, а после подошёл к Катамаранову. — Хей, чего кислый такой? Выпей лучше, — натянутая улыбка, а Вова даже не смотрит на него принимая стакан и выпивая всё залпом. Поморщился, а после на его лице засияла улыбка. — Бля, брат, где ты взял эту херню, — он пошатнулся, и русоволосый незнакомец подхватил его под руку. — Где взял, там нету, а тебе бы уже домой надо, давай провожу, — Вова лишь кивнул и они двинулись сквозь толпу. На улице ранняя зима, первые числа декабря, поэтому незнакомец надел теплую куртку, а Вова лишь кофту накинул. — Пошли, мне тут недалеко, — открыл дверь, первым шагнул в холод. Оба шли медленно, а у Вовы уже помутнело в глазах. Шли в каких-то закоулках, мимо гаражей. Вокруг тьма тьмущая, только фонарь где-то вдалеке мерцает, неприятно мигая. Парню становится совсем плохо и он падает на землю. Пар изо рта идёт такой, будто они курят, а не дышат. — Погоди, мне совсем хуёво чего-то, - он облокотился о землю, пытаясь встать, но не может Дикая слабость в теле и парень падает. Незнакомец не спешит помогать, он садится на корточки и хвататет Вову за волосы дергая на себя, пристольно наблюдая за помутневшими глазами. У незнакомца пылает огонь в очах, а злость быстро просачивается сквозь издевательскую улыбку. — Больше не посмеешь трогать его, ублюдок, — выплюнул слова. — Чего?.. — не понимал парень, но страх внезапно окатил его горячей водой, согревая. — Уже ничего, пожелаю тебе спокойной ночи, потому что ты умрешь самой безболезненной смертью, спасибо скажи, — едкая улыбка и он толкает того на землю. — Ты больной?.. Какая смерть? Что я тебе сделал? — он скрючился, потому что боль в животе внезапно одолела его. — Мне? Ничего, а вот Серёже да, поэтому, будешь гнить здесь, маленькое отродье. Я думаю, что тебя найдут через дня три, может четыре, — пожал плечами, а после поднялся и отряхнул руки. — Тебя поймают, отравил меня?.. Ебанный психопат, — лежал и держал глаза открытыми из последних сил. — Я? Я тебя не отравил, это ты выпил с алкоголем половину пачек антидепрессантов, а потом пьяный пошёл домой и замерз. Зелёные омуты затянули в болото и парень не знал, что происходит, но сознание еле держалось. Было так хуёво, что всё тело внезапно решило оторваться на нем, а после, он задрожал так, что он ощущал все прикосновения с землей… Его штырило не по детски. — Прощай, на земле стало на одного отброса меньше, — поправил куртку. — Отб…р-р.ос з-здесь т-т-тол-лько т-ты, — дрожал, а после переулок оглушила мертвая тишина в прямом смысле слова. И только высокий парень шёл с улыбкой ощущая некую легкость от того, что завтра Серёжа будет спать спокойно, не думая о том, что кто-то сможет его к чему-то принудить. Прекрасное начало декабря и морозный воздух окрашивает нос в алый цвет, заставляя нелепо шмыгнуть и спрятать руки. На душе так тепло, а на улице минус десять. Никто не смеет.