Защитник

— Женя! Ты сломал! Сломал мою башенку! Женя! — кричал маленький мальчик лет восьми и его глаза уже вовсю были в слезах. На детской площадке детского дома «Надежда» играли детишки. Лето дарило им тепло, все счастливо бегали и кричали. Кто-то играл в догонялки, кто-то в салочки, кто-то в «Камень, ножницы, бумага», а кто-то в песочнице, как наш главный герой и бедный мальчик того же возраста. Никто не обращал внимания на крики Серёжи, потому что такое здесь не редкость. Кто-то подрался, потом кто-то плачет, и пока не придет воспитанница - никто не смеет приближаться к ним, иначе тоже получит, но уже от неё самой. Серая тонкая футболка испачкана в песке, как и синие шортики. Серёжа продолжал плакать, пока Женя пытался его успокоить. — Давай вместе новую сделаем? Прости, пожалуйста, я не хотел, — он встал на коленки, стал собирать мокрый песок в маленькое ведёрко, прихлопывая затем лопаткой. — Новую?.. Вместе? — его заплаканные глазки посмотрели с такой надеждой, что Женя просто улыбнулся и кивнул, указывая головой на ведёрко. — Тогда я тебя прощаю, — шмыгнул носом, вытер рукой лицо и стал помогать лепить башню. За всем этим наблюдал один высокий русоволосый парень, что сжал руки в кулаки, а после, стиснув зубы, спрятался в тень дерева. Он стоял на противоположенной стороне и видел всё, начиная с того, как Серёжа стал лепить фигурки из песка. Он знал, что Женя зря обидел Серёжу, очень зря… *** — Исаев! Твою мать, ты что опять устроил? Ты совсем поехал головой?! — директор детского дома встала со стола и начала ругать парня, что сидел напротив неё. Он ясно дал понять, что эта старая женщина, у которой сморщенный нос, ярко-красная помада на губах и макияж как у продавщицы, ему не интересна. Парень сидел в директорской. Снова. Этот кабинет всё так же пах старой мебелью, пылью и геранью, что так любила Виолетта Владимировна. Её яростный взгляд стал прожигать в Ване дыру, и она ударила по столу, потому что получала тишину взамен на свои крики. — Паршивец! Ты почему молчишь?! — её зубы скалились, и казалось, что сейчас она плюнет ему в лицо. — А что мне вам говорить? — двенадцатилетний парень поднял лениво взгляд и одарил её порцией безразличия. — Говнюк… Почему Алла Николаевна нашла Муравьева в своей кровати, а у него были выбиты все пальцы?! —заорала снова женщина, яростно жестикулируя. — Откуда я знаю? Может в футбол играл? — пожал плечами Исаев. — То есть ты хочешь сказать, что это случайность? Как и у Лебедева, у которого был ожог на правой руке, да такой, что он лежал в больнице три недели? А может это так же, как и у Белова? У него вот все пальцы были переломаны! Тебе не кажется это… Странным?! — она часто дышала, пытаясь вывести парня на чистую воду, но тот ни в какую. — Так Лебедев же сказал, что обжёгся в столовой, а у Белова пальцы сломаны, потому что они со своей шайкой кирпичи кидали… — также легко и непринужденно. — А! То есть, это не ты виноват? — она истерично заулыбалась, да так, что её глаз дернулся. — Нет, Виолетта Владимировна, не я, — он встал со стула, намереваясь уйти из кабинета, но та не дала, громко ударив по столу, да так, что парень вздрогнул. — Маленький идиот, ты думаешь я не знаю? Лебедев нечаянно пролил компот на Сергея, а на следующий день сам обжигается? А Белов случайно ударил его, а на следующее утро у него пальцы сломаны?! Взгляд Исаева изменился. Его лицо, что было покрыто маленькими веснушками, сейчас исказилось в гримасе злости. Малахитовые глаза впились безумным взглядом в пожилую женщину, он сжал маленькие кулачки. — Серёжу сюда не приписывайте, он ни в чём не виноват, эти подонки причинили ему боль и, видимо, поплатились за это, — оскалился Ваня, чуть ли не рыча. — Исаев! Ты скоро выйдешь отсюда и больше не увидишь Сергея, потому что для тебя уже нашли подходящую семью, — она вмиг изменилась в лице и хитро улыбнулась, чувствуя победу. — Вы лжёте, — не поверил парень. — Увидишь, а теперь иди отсюда, исчадье ада… Наконец-то этот кошмар закончится и мои дети останутся в целости и сохранности, — прошептала она и села на стул, прикрывая глаза. Ваня так и стоял посередине кабинета, не веря, что его разлучат с Серёжей, с его лучшим другом. Неимоверная злость растеклась по телу, и ненависть застелила глаза, заставляя громко вскрикнуть. — Нет! Вы не посмеете! — глаза были полны боли и отчаяния, а ещё того, чего не свойственно обычному ребёнку — безумия. — Исаев Иван! Покиньте мой кабинет! Сейчас же! — она открыла глаза, ударила по столу и крикнула. Ваня, глотая обиду, вышел из кабинета и ударился об чью-то голову. — Ваня… — знакомый шепот, и его крепко обнимают. — Тебя забирают? — спросил кудрявый мальчик, сдерживая слёзы. — Да, забирают, но не скоро, не волнуйся, — Исаев обнял его в ответ. Они стояли около кабинета директрисы, что грозилась выгнать его, но Серёжа не хочет расставаться со своим единственным другом. Ведь Ваня заменил ему всех, стал самым дорогим человеком в этом здании. — Пошли к дереву, — Ваня оторвался от объятий и, взяв руку Пешкова, повел того на улицу. День близился к вечеру, и их могут отругать за то, что они вышли в неположенное время, но Серёжа знает, что Ваня его защитит, он обещал. На Серёже всё та же футболка и синие шорты, на Ване белая футболка и черные бриджи. Мальчики вышли из здания и подошли к деревянному забору, который весь прогнил под натиском ливней. Был у него только один плюс — это дырка между дощечек. Отодвигая её, они спокойно вышли за территорию детского дома и побежали вдоль забора, направляясь к одинокому дубу, что стоял посередине поля. Всё потому, что их детский дом стоял за городом и здесь много частных домов, а недалеко находился маленький лесок. Мальчики добежали до дерева и упали на траву, ложась рядом друг другом. — Вань, если тебя заберут, ты же не забудешь меня? —смотрели на малиновое небо, что окрасилось в такой цвет благодаря закату. — Конечно нет! Я же обещал, что всегда буду тебя защищать, так вот, после того, как и ты выйдешь отсюда, обещаю, что найду тебя, и мы обязательно встретимся снова, — он поднял руку, и Серёжа повторил жест за ним. — Вместе навсегда? — подставил мизинчик, и Ваня скрестил пальчики, скрещивая обещание. — Навсегда… Серёжа не знал, что обещает, не знал, кому обещает, знал только то, что Ваня хороший, очень хороший…