More Than Words (Breaking the Curse that Brought Us Here)

Джисон пропускает шаги, пока бежит через небольшую площадь; стук его ботинок о камни сопровождает его на пути к друзьям. Солнце уже стоит высоко в небе, но в это время года светит еще не ярко. Весна только наступила и погода уже хорошая, и радостное настроение Джисона становится еще лучше. Ему не терпится рассказать друзьям о том, что он нашел сегодня, после еще одного целого утра, проведенного в библиотеке, и когда он замечает Чанбина, уже прогуливающегося на улице, его нетерпение становится только сильнее. Он размахивает руками, привлекая внимание друга, и бежит к нему. — Эй, Чанбин! Я как раз искал тебя, — счастливо приветствует он, широко жестикулируя. Чанбин останавливается, завидев Джисона, и смахивает волосы со лба, открывая глаза и брови. Джисон всегда говорит ему подстричь челку покороче, даже предлагает помочь, но Чанбин просто отказывается всякий раз, упрямо позволяя волосам отрастать, пока они не закрывают ему глаза. — Привет, Сон-и, — Чанбин машет рукой; на его лице появляется небольшая улыбка. Он едва щурится от солнца и указывает вперед. — Ты говоришь так, словно мы не видимся каждый день. Я как раз шел домой. Хочешь пойти вместе? — Да! У меня есть что рассказать вам с Чаном, — Джисон кивает и указывает на Чанбина, прежде чем показать два пальца вверх, но бросает жестикулировать посреди фразы и просто хватает Чанбина за руку. Он тянет парня пониже за собой, слишком сильно желая рассказать ему и Чану о своей находке. Он был в небольшой местной библиотеке все утро, и время, потраченное в старой неухоженной ее части среди пыльных книг и почти сгнивших шкафов, прошло не зря. На самом деле, в старую часть библиотеки заходить нельзя — из-за плесени, которая портит древесину шкафов и делает их хрупкими, — но Джисон все равно решил туда заглянуть, и теперь он понимает, что сделать это стоило раньше. Когда они стучатся в дверь дома Чана, Джисон с трудом сдерживает свое возбуждение, и торопливо жестикулирует смазанное приветствие, прежде чем ввалиться внутрь. — Я нашел карту! — объявляет он, доставая взятый в библиотеке лист бумаги, и раскладывает его на обеденном столе, разглаживая руками складки. Он ждет, пока Чан и Чанбин подойдут к нему, а потом ждет, чтобы увидеть, хочет ли Чан что-то сказать, прежде чем он начнет объяснять им, что он нашел. Чан указывает на карту, предлагая Джисону начать. — Окей, в общем, я снова был в библиотеке сегодня утром, — начинает он, сопровождая слова жестами, — и мне удалось проникнуть в старую часть, и я порылся в тех противных шкафах, потому что, знаете, я уже видел все, что есть в библиотеке. И угадайте, что я нашел. — Подожди, ты ходил в старую часть? Разве это не опасно? — Чанбин смотрит на него взволнованно, но Джисон отмахивается, качая головой. — Не-а, все в порядке. Со мной ведь все хорошо, так? — он указывает на себя, поднимая одну бровь. Чанбин вздыхает, так что Джисон продолжает. — В любом случае, это неважно. Угадайте, что я обнаружил. — Карту? — спрашивает Чанбин, пока Чан сухо указывает на карту. — Да! То есть, на самом деле, это была книга с картой внутри, — переводя взгляд на карту, объясняет Джисон. — Это карта местности, и… посмотрите сюда! — он проводит пальцем по контурам на карте, пока не останавливается на рисунке домика посреди леса, окружающего их маленький городок. Рядом с домиком нарисован черный котел с бурлящей фиолетовой жидкостью. — Это хижина ведьмы! Чанбин смотрит на него нахмурившись; его глаза почти скрыты под челкой. Он выглядит напуганным, но Джисон ожидал, что он испугается, так что подготовил для него речь, которую отрепетировал в своей голове по пути из библиотеки, но сначала ему нужно узнать, что думает Чан. “Что ты имеешь в виду?” — спрашивает Чан, жестом изображая ходьбу, указывая на их троих и на карту. — “Ты хочешь, чтобы мы пошли туда?” — Да, знаешь, нам стоит воспользоваться шансом, правда? Если ведьма прокляла нас, они могут рас-проклясть нас обратно, — Джисон показывает слова, произнося их, смотря то на Чана, то на Чанбина. — Я знаю, что ты думаешь, что можешь жить с этим проклятием, Чан-и, но разве не было бы чудесно, если бы ты мог петь вместе с нами? Или привлекать наше внимание не трогая нас за плечо или хлопая в ладоши? Я уверен, было бы замечательно услышать и твой смех тоже. Чан сжимает губы, и Джисон чувствует, как у него в животе все сжимается. Говорить о проклятии Чана — не то чтобы табу, но Чану часто становится стыдно, когда Джисон или Чанбин начинают говорить о том, чтобы помочь ему исцелиться. Проклятие не требует срочно действовать, они втроем хорошо справляются, но это и вправду было бы чудесно — Джисон видит, что проклятие делает Чана неуверенным, и заставляет окружающих думать, будто Чан не так важен, как другие. Джисон не помнит даже, как именно это случилось, несмотря на то, какое влияние оказало на него это событие. Ему едва исполнилось пять тогда, они втроем играли на улице и веселились, а в следующий момент Чан больше не мог говорить. Он размыто помнит, как их игра резко закончилась и как он не мог понять, почему его шестилетний друг Чанбин плачет. Чану было почти восемь, когда он вдруг потерял способность издавать хоть какие-нибудь звуки. Они не смогли объяснить это его родителям — Чанбин не мог перестать плакать, а Джисон не понимал, что случилось. Чанбин не хотел выходить из дома несколько недель после этого, и несмотря на то, что Джисон не до конца понимал, что произошло, он почти каждый день просил у родителей отпустить его в гости к друзьям, и они шли в дом Чанбина и пытались придумать способ общаться. Первое, что они попробовали — писать на бумаге, но этот способ был ужасно неудобным с самого начала. Самым заметным недостатком было то, что Джисон не умел читать, а Чанбин все еще читал очень медленно, но он мог бы научиться читать и писать для Чана, если бы так было нужно. Это им не понадобилось, потому что просить Чанбина медленно вслух читать Джисону написанные Чаном слова, оказалось не самым удобным способом общения, и все трое быстро разочаровались. Были еще проблемы: слишком мало бумаги, слишком мало чернил, их нежелание носить все это с собой постоянно, и то, что родители Чана ругали его, потому что бумага и чернила были дорогими, и много чего еще. Короче говоря — они быстро забросили эту идею. Следующее, что они придумали — и на чем остановились — использовать язык жестов. Он возник сам по себе: Чан указывал на что-то или изображал это жестом, а Чанбин и Джисон пытались угадать, что он имел в виду. Это потребовало множество проб и ошибок, но они используют свой собственный язык жестов уже четырнадцать лет. Для Джисона и Чанбина тоже стало привычкой использовать его постоянно. Сначала они делали это, чтобы запомнить знаки, и, хотя их родители просили их перестать из-за того, что это выглядело странно, привычка укоренилась. Иногда, когда им нужно было быть тихими, или они просто ленились говорить, язык жестов тоже приходил на помощь. К сожалению, родители Чана не захотели учить язык жестов, так что дома ему приходилось использовать простой карандаш, пока его родители и вся семья не переехали жить к бабушке и дедушке, оставив Чана одного в доме, когда ему было всего пятнадцать. Но теперь он больше не живет один — Джисон и Чанбин практически живут вместе с ним, почти не появляясь у своих родителей. — Хижина ведьм это не то место, куда я хотел бы идти, — первым говорит Чанбин. — В смысле, единственная ведьма, с которой мы столкнулись, была не очень… доброй, но думаю, нам стоит пойти. Если это безопасно. Только если это безопасно, — он поворачивается к Джисону и смотрит на него серьезным взглядом. — Ты знаешь, безопасно ли это? — Э-э, нет… — признает он, смущенно потирая плечо. — Я не хотел пытаться читать книгу и искать описание карты- Я просто так хотел рассказать вам о том, что я нашел! Я принес книгу, чтобы вы могли посмотреть, — Джисон протягивает руку и роется в своей импровизированной сумке, достает книгу и кладет ее на стол. Чанбин понимающе кивает, и Чан показывает ему, что все в порядке. “Если вы и правда думаете, что нам стоит пойти….” — говорит он, и Джисон выдыхает. — Чан-и, ты можешь сказать, что тоже хочешь этого, — успокаивает его Джисон. Он знает, что Чан хочет избавиться от проклятия. Они с Чанбином хорошо научились читать выражения лица и язык тела Чана, и даже если он пытается скрыть свои чувства, они это видят. Видят всякий раз, когда сочиняют музыку вместе или разговаривают поздно ночью и становится слишком темно, чтобы различить движения его пальцев. “Я хочу” — показывает Чан. Он останавливается, чтобы провести рукой по волосам, прежде чем продолжить. — “Но я не хочу, чтобы вы делали что-то, чего не хотите. Или подвергали себя опасности ради меня.” — Мы не станем, — Чанбин кладет руку на плечо Чана, неловко жестикулируя одной рукой. — Признаю, что я не уверен в этой идее, но знаю, что мне станет спокойнее, если мы прочитаем книгу прежде чем решить, что мы будем делать. Чан и Чанбин начинают читать книгу, которую принес Джисон, пока сам Джисон изучает карту. Он с трудом понимает, где на ней город, но найти путь к хижине ведьмы оказывается несложно. Хотя он не может понять и то, как далеко от города находится хижина. Они разберутся с этим потом. Джисон чувствует прикосновение к своему плечу и поворачивается лицом к Чану и Чанбину. “В этой книге нет ничего про хижину ведьмы” — говорит Чан, прежде чем взглянуть на Чанбина. — ”Что ты думаешь?” — Я думаю… — Чанбин замолкает, чтобы снова смахнуть челку с глаз, и Чан и Джисон безмолвно хихикают. Чанбин дует губы и фыркает, прежде чем продолжить, снова сопровождая слова жестами. — Я думаю, нам стоит сделать это, но как только нам покажется, что это опасно, мы должны вернуться. “Я согласен”, — добавляет Чан, и Джисон кивает, радостный, что его друзья согласны, что они могут воспользоваться возможностью и пойти. Они сами пробовали колдовать, Чан и Чанбин прочитали все книги о ведьмовстве и проклятиях, какие только смогли найти, но пока не нашли в них ничего о снятии проклятий, не говоря уже о том, что им ни разу не подворачивалась возможность хоть что-то попробовать. — Отлично, — Джисон хлопает в ладоши и улыбается друзьям. Ему уже не терпится выбраться отсюда и попробовать помочь Чану. Он понимает, как это опасно — идти к ведьме — учитывая то, что у них не самый лучший опыт с ними в прошлом, но опять же — это всего лишь один опыт. И если есть что-то, в чем Джисон уверен на все сто, так это в том, что Чан стоит риска. — Давайте соберем вещи и отправимся в поход! Старые и грязные прошлогодние листья и ветки хрустят под их ногами, пока они идут через лес. Солнечный свет, пробивающийся сквозь листву, создает для них атмосферу, а звуки леса служат музыкой для полу-импровизированных дорожных напевов Джисона и Чанбина. Чан мягко хлопает в ладоши в такт, и Джисон рад видеть улыбку на его лице. Джисон никогда не был в этой части леса, но он вообще довольно редко покидает город. Иногда у него возникает желание выбраться и исследовать окрестности, но, хотя его жизнь и не идеальна, в городе у него есть все, что нужно. Еда, место для сна, и, самое важное, Чан и Чанбин рядом, и куда бы они ни пошли, Джисон следует за ними, или, в этом случае, Джисон не пойдет никуда, где они не последуют за ним. Они идут уже какое-то время, но единственное, что помогает Джисону определить время — это солнце, которое опускается в небе. Он задумывается, близки ли они к хижине ведьмы, но не успевает он закончить эту мысль, как шорох листвы над их головами пугает его и Чанбина. Он резко прекращает петь, и они застывают на месте, ища источник звука. — Наверное, птица или белка, — говорит Джисон. Чан широко улыбается, и Джисон на секунду приходит в недоумение, но Чан повторяет его слова жестами, и Джисон вдруг понимает другое значение своих слов — “Наверное, птица или Джисон”. Чанбин тоже смеется, и Джисон закатывает глаза. Не нужно было ему соглашаться, чтобы знак его имени был тем же знаком, что и для слова “белка”. Он качает головой и упирается руками в бока. — Давайте продолжим! Э-эм… э-э, в какую сторону мы шли? — Точно, м-м, куда мы должны были идти? — размышляет вслух Чанбин, оглядываясь по сторонам. — Ты взял карту с собой? — Нет… — признается Джисон, виновато поджимая губы. Он думал, что Чанбин возьмет карту с собой после того, как он показал им, куда идти. — Я ведь не умею читать. Я думал, вы будете следить за картой. — У меня даже нет ее с собой, — говорит Чанбин, быстро роясь в своем рюкзаке, но возвращается с пустыми руками. Чан машет руками, привлекая их внимание, и указывает на рюкзак у себя за спиной. “Думаю, она у меня. Простите.” — Нет, нет, все в порядке, э-э, я ведь дал ее тебе, да? В любом случае, кажется, мы немного заблудились, — Джисон сглатывает, но прежде чем он успевает пожалеть о том, что пел с Чанбином и не обращал внимание, куда они идут, листва над ними шуршит еще раз, и он резко поднимает голову наверх. — Почему вы перестали петь? — вдруг раздается голос над ними, и Чанбин вскрикивает, пока Джисон пытается отыскать, откуда он слышится. Кажется, будто обладатель голоса находится в деревьях, но он никого не видит. — Было красиво! — голос низкий, и Джисон представляет, что он принадлежит кому-то большому — но как тогда он может так хорошо спрятаться? — Мы потерялись, — говорит Джисон в попытке заставить обладателя голоса показаться, но Чанбин толкает его в плечо и бросает на него предупреждающий взгляд. “Что ты творишь?” — агрессивно жестикулирует он, но не успевает Джисон ответить, с дерева спрыгивает какая-то фигура, вставая перед ними. — Вы заблудились? — спрашивает мальчик с веснушками, курносым носом и внешностью, ярко контрастирующей с его глубоким голосом. Наверное, самое заметное в нем — это небольшие рога, выглядывающие из копны белых волос. У него белые ресницы, выделяющиеся на фоне его сине-карих глаз. — Если я покажу вам дорогу, вы продолжите петь? Джисон моргает, недоуменно глядя на мальчика, прежде чем обменяться взглядами с Чаном и Чанбином. “Нам не помешал бы проводник” — говорит Чан, но Чанбин все еще выглядит неуверенным. — О, на каком языке вы разговариваете? Это ведь не обычный язык жестов, да? — любопытно спрашивает мальчик, склоняясь ближе к ним. Чанбин бросает на него полный неприязни взгляд, и он быстро отходит назад, поднимая руки. — Простите, я не хотел вмешиваться. Мне просто понравилось ваше пение — и, думаю, лесу оно тоже понравилось. Лесу понравилось наше пение? Это… существо — не человек, думает Джисон. Его рога уже должны были дать это понять, но то, как он говорит, это полностью подтверждает. — Кто ты такой? — Чанбин высказывает мысли Джисона вслух, но в более неуверенной и взволнованной формы, вместо любопытной, как хотел бы спросить это Джисон. — Точно, нужно представиться! Простите. Меня зовут Феликс, — говорит он, слегка кланяясь; его тряпичная одежда сминается. Он выпрямляется и ярко улыбается всем троим. — Я один из лесных духов, которые защищают этот лес, так что знаю его вдоль и поперек. Просто скажите, куда вы хотите попасть, и я отведу вас. Лесной дух. Джисон слышал о них, но не ожидал, что они так похожи на людей. Еще он никогда не слышал, чтобы лесные духи показывались людям, так что может поэтому Джисон не знал этого, и поэтому Феликс был почти невидимым среди листвы раньше. — Мы идем в хижину ведьмы, — говорит ему Джисон, но ему становится немного неловко от того, как пристально Феликс смотрит на его руки. Он быстро опускает их, чувствуя, будто его приватность нарушают, но Феликс снова смотрит на него, широко раскрыв глаза. — О, не стесняйся! Я просто изучал язык, знаешь? Чтобы лучше с вами разговаривать, раз уж все трое из вас его используют, — объясняет Феликс с доброй улыбкой на лице. Джисон поворачивается к Чану, еле сдерживая счастливую улыбку. Глаза Чана переходят от Джисона к лесному духу, и он благодарно улыбается. “Я думаю, ему можно доверять,” — Джисон показывает, не говоря вслух, чтобы они могли обсудить все так, чтобы Феликс не понял, — “или, по крайней мере, разрешить ему довести нас до хижины ведьмы.” Чан кивает, и Джисон представляет, какое это для него облегчение — найти кого-то, кто даже не знает о его проклятии и так сильно хочет узнать их язык. Чанбин тоже выглядит согласным и немного менее взволнованным теперь, когда Феликс проявил к ним такую открытость. — Я знаю, где хижина ведьмы, — спустя секунду молчания говорит Феликс, и Джисон благодарит его, говоря, что они примут его помощь. Феликс указывает путь и ведет группу за собой; его шаги почти бесшумны, и Джисон только сейчас осознает, что тот идет босиком. Очень подходяще для лесного духа, думает он. Феликс кажется очень наблюдательным — он оглядывается по сторонам, замечает любую птицу, насекомое, белку или даже оленя вдали. Еще он, кажется, замечает легкую усталость Чанбина, потому что подходит к нему, по-доброму улыбаясь и уверяя, что его не стоит бояться. В конце концов, он здесь лишь для того, чтобы убедиться, что лес будет в безопасности. Джисон идет рядом с Чаном и легко переплетает их руки, оставляя достаточно пространства, чтобы они все еще могли жестикулировать, но пока что они только обмениваются взглядами, пока смотрят на то, как Феликс и Чанбин говорят друг с другом. — Ты знаешь, опасна ли эта ведьма? — спрашивает Чанбин, снова убирая волосы с лица. Это знак, что Чанбин больше не боится Феликса так сильно, знак, что ему не страшно показывать глаза. Феликс коротко поджимает губы. — Я не знаю. Они не опасны для леса, — говорит он, изображая знак для слова “ведьма” руками. На губах Чанбина появляется небольшая улыбка, когда он смотрит на его руки, и Джисон улыбается тоже, обмениваясь взглядами с Чаном. — Я не знаю о том, как принято у людей, так что не могу сказать тебе больше. Мы, э-э— Лесные духи не должны показываться другим без важной причины, — продолжает Феликс. — Хорошо, значит, если они не опасны для леса, все должно быть в порядке, да? — спрашивает Чанбин. Джисон счастлив видеть, как он понемногу открывается, гордость и любовь заполняет его грудь изнутри, пока он смотрит на разговор между своим другом и лесным духом. “Мило”, — просто показывает Чан, и Джисон всем сердцем соглашается. Не сразу понимая это, Джисон видит между деревьев небольшой домик. Он двухэтажный, идеально вписывается между деревьев, и если бы не множество растений, которых он не встречал в лесу, растущих вокруг дома, Джисон наверняка бы его даже не заметил. — Вот же он! — восклицает он, ускоряя шаг и утягивая Чана за собой за их переплетенные руки, и Чан неуклюже запинается вслед за ним. Его друг тянет его за руку, наверное стараясь сказать ему сбавить скорость, но Джисон не замедляется. — Джисон! Подожди секунду! — зовет его Чанбин, так что Джисон тормозит, но все равно не может оторвать глаз от дома. Растения выглядывают между кирпичей, и Джисон не понимает, намеренно это или нет. Дом выглядит старым и новым одновременно, словно его отреставрировали несколько лет назад, и ему интересно, как выглядит ведьма, которая живет здесь. В конце концов, он ни разу не видел ведьму раньше. Сможет ли она им помочь? Сможет ли он понять, доброжелательна ли эта ведьма, только взглянув на нее? Джисону вдруг ужасно хочется зайти внутрь и осмотреться- Чан трогает его за плечо, вырывая его из мыслей. На его лице строгое выражение. “Ты не можешь просто убежать, окей? Нам все еще нужно быть осторожнее,” — Чан смотрит на него серьезно, и Джисон виновато опускает голову. Он не хотел заставлять Чана волноваться, ему просто так интересно. Феликс и Чанбин подходят к ним, и они начинают разрабатывать план. Джисон предлагает просто постучать в дверь, но Чанбин хочет сначала посмотреть в окна, чтобы быть уверенными. Джисон не видит ничего внутри, дом выглядит темным и почти необитаемым, и он задумывается: а живет ли здесь кто-нибудь вообще? На карте об этом ничего не говорилось. Ведьма может быть наверху, думает Джисон, мы можем просто постучать. Он смотрит на остальных и направляется к двери. Он стучит в старую деревянную входную дверь и склоняется к ней ближе, чтобы послушать, нет ли кого внутри, но не слышит ничего. Он стучит еще раз, просто чтобы убедиться. — Кажется, внутри никого нет, — сообщает он остальным, когда вновь ничего не слышит. Чан сжимает губы, а Чанбин выдыхает. — Это значит, мы можем зайти и посмотреть, да? — говорит он. Ему правда очень хочется посмотреть, может, они смогут позаимствовать там книгу, которая сможет помочь им придумать, как снять проклятие самим. — Что? Ты серьезно? — шипит Чанбин, не поднимая голоса, будто ведьма может их услышать. Здесь даже нет никакой ведьмы. Чан выглядит согласным с Чанбином, и бросает на него неуверенный взгляд. “Мы не можем просто войти, Джисон. Не думаю, что это хорошая идея.” — Почему нет? Никого нет дома, сомневаюсь, что тут вообще кто-то живет, — как сильно бы Джисону ни хотелось послушаться своих друзей и быть осторожным, они буквально только что увидели собственными глазами, что внутри никого нет. Он понимает, что они не хотят повторения того, что случилось пятнадцать лет назад, но здесь нет никакой ведьмы, чтобы ее бояться. “А что думаешь ты, лесной дух?” — спрашивает Чан, но может, он хочет сказать ”Феликс”, а не “лесной дух”. Чанбин быстро переводит его слова для Феликса, который думает пару мгновений перед ответом. — Я не знаю. Как я сказал — я не должен разговаривать с другими. Простите. — Нет, все в порядке, я просто зайду внутрь и быстренько осмотрюсь, хорошо? — произносит Джисон, поворачиваясь еще до того, как кто-то успевает поспорить. Он кладет руку на дверную ручку, не слушая мольбы Чанбина подождать, ему нужно войти и посмотреть, здесь нечего бояться. Он вернется, не успеют они заметить. Джисон поворачивает ручку и толкает дверь. На мгновение она застревает, но Джисон с легкостью толкает ее и делает шаг внутрь. Первое, что он замечает — это то, что дом внутри, выглядит не так, как он выглядел снаружи- ХЛОП! Джисон подпрыгивает на пару метров вверх, когда дверь за ним захлопывается, и неожиданный страх булыжником оседает в животе. Дом погружается во тьму и тишину, даже через окна, в которые он смотрел, не проходит почти никакой свет. Он застывает, неуверенный, повернуть ли ему назад и уйти, или нет. Он решает, что если ему понадобится помощь, он просто закричит — он в этом хорош. И кроме того, остальные могут увидеть его через окна. Все будет в порядке. Он неуверенно делает шаг внутрь, но вздрагивает, когда пол скрипит. Никого здесь нет, говорит он себе, я видел, и это немного его успокаивает- — Кто меня отвлекает? — резкий голос разрывает тишину, и Джисон кричит. Это уже слишком для места, где никто не живет. Как это может быть? Он не слышал ничего сквозь дверь, ничего не видел в окнах. Нужно было послушать друзей — голос этой ведьмы явно не радостный. Напротив — он звучит яростно. — М-меня зовут Джисон. Хан Джисон. Простите, что помешал вам! — запинается он, инстинктивно жестикулируя, прежде чем он понимает, что делает, и его руки повисают в воздухе. Наверное, лучше вообще не двигаться. — Я здесь не для того, чтобы причинить кому-нибудь вред. Я пришел просто чтобы помочь другу- Перед Джисоном возникает фигура, ее глаза широко раскрыты и полны гнева, но не успевает Джисон испугаться, он чувствует острую боль в животе. — А-! — он резко закашливается, хватаясь руками за живот. Он опускает взгляд, когда чувствует какую-то жидкость, сочащуюся сквозь футболку, и- о, гребаный ад. — Что- Почему-? — слабо и заикаясь произносит Джисон, глядя на ведьму, прежде чем упасть на пол. Он жмурит глаза в агонии, ударяясь лбом о пол. Острая боль мучительно разрывает живот, и он тяжело дышит в тёмное дерево пола. Он морщится, когда ведьма касается его спины своей холодной рукой. — О боже- Блять- Боже мой- Я не хотел…! Где Сынмин?! Джисон едва ли осознает его яростные, полные паники слова, чувствует только как ледяные руки снимают с него рюкзак, прежде чем перевернуть его на спину, и слышит, как ведьма шепчет извинения. Он не понимает. Ему не нужны извинения. Ему нужна помощь. — П-помоги… — отчаянно хрипит он, но ведьма снова извиняется. Вдруг он чувствует что-то немного мягче пола под своей спиной, и по всему его телу пробегают мурашки от неожиданной смены температуры. Когда он заставляет себя открыть глаза, он видит небо. Он быстро моргает, привыкает к неожиданно яркому свету, и его сердце бьется, как сумасшедшее, пока он пытается понять, что случилось, и как он вдруг оказался внутри. Слышится душераздирающий вопль. Чанбин? Это он? — Джисон! Конец первой главы.