морозное утро

Келегорм проснулся, когда за окном солнце уже поднялось из-за горизонта и настойчиво заглядывало в окна королевской башни, светя прямо в глаза и не давая поспать ещё хотя бы немного. Не то чтобы у лорда Химлада было время ещё поспать. Скорее всего, Куруфин уже встал и занялся делами, не став предварительно будить старшего брата: он и их гости из Нарготронда поздно вечером вернулись с увеселительной охотничей прогулки по ближайшим лесам, так что даже Хуан ещё либо где-то дрых, либо строил прочих гончих, что вчера постарались на славу. Он лениво потянулся, выпутываясь из покомканного одеяла, и сел на краю кровати, вставая босыми ступнями на ещё тёплый ковёр, всю ночь согревавшийся от непогасшего камина. Захотелось открыть окно, но морозное, несмотря на ясную погоду, зимнее утро за окном его переубедило и почти загнало обратно в тепло постели. Келегорм хотел было уже встать и хотя бы причесаться, как услышал мышиные копошения на второй половине большой кровати и, обернувшись, увидел несколько золотых локонов, выглядывающих из-под одеяла. Услужливая память подсказала, что вчера почти ночью он, отослав подальше Хуана, привёл в опочивальню Ородрета, который после охоты отказался от него отцепляться и так уютно повис на плече у Келегорма, что у него не хватило совести отнести (ходить самостоятельно принц не желал) его в покои для гостей и пришлось уложить его в свою же постель, естественно, не воспользовавшись положением, а исключительно из приличия. Прикинув, что если бы у него были некие срочные дела, то Куруфин уже бы давно его достал хоть из-под земли, хоть из Залов Мандоса, Келегорм мысленно махнул на всё рукой, забрался обратно под тёплое одеяло и подлез к обнажённому Ородрету со спины, обвивая его поперёк тела и прижимая к себе вплотную, вытянув на свет комнаты, с удовольствием слушая его тихие урчания сквозь сон. Его нежный возлюбленный спрятался с головой от настойчивого солнечного света и не горел желанием возвращаться из царства Ирмо в жестокую реальность. Ородрет поморщился от того, что его принудительно вытащили из мягкого убежища ещё и беспокоили настойчивыми поцелуями шеи и плеч. Он дёрнул длинным ушком, на котором тихо звякнули друг о друга две серебряные серёжки, и нехотя открыл заспанные глаза, проморгался, отворачиваясь спиной к окнам и сталкиваясь с хитрым лисьим выражением лица Келегорма, сразу же пролистывая в голове воспоминания предыдущего дня. — Доброе утро, — Келегорм сразу же одарил его звонким поцелуем в нос, прижался лбом ко лбу, продолжая обвивать Ородрета, и переместил одну руку между лопаток, успокаивающе поглаживая ладонью. — Доброе, — ещё сипло со сна промурчал Ородрет, потёрся лбом о Келегорма и ткнулся лицом к нему в шею. — Уже поздно, почему ты ещё здесь? — он коротко оглянулся через плечо на двери, будто опасаясь, что их обеспокоит либо Куруфин, либо посланные по его поручению слуги. Или ещё кто, кому срочно понадобилась аудиенция Первого лорда Химлада. — Я решил, что ты гораздо важнее, чем все мои дела, — Келегорм уложил руку на затылок Ородрета, зарывшись пальцами в золотые волосы и почёсывая ногтями кожу головы, вызывая тихий стон и скромные ёрзанья. — Ты просто не хочешь возиться с бумажками, — Ородрет слегка прогнул спину и одними губами прикусил кожу на шее Келегорма, чуть оттягивая и заставляя того вздрогнуть от касаний чуть потрескавшейся кожи. — Курво будет злиться. — Как только я ему расскажу, чем я занимался, он меня сразу же поймёт и простит, — Келегорм погладил Ородрета по бедру, укладывая его ногу поверх себя, прихватывая под коленку. — К тому же его обязательно чем-нибудь займет Инголдо. Сходит в его «клуб языковедов» или ещё куда-нибудь…, — он толком не договорил, устав болтать, когда есть дела поинтереснее, мягко коснулся губами сначала мыса вдовы по линии роста волос, височка, мочки ушка, мягкой линии челюсти и отстранил лицо возлюбленного от своей шеи, осторожно прихватив за волосы. — Ты когда-нибудь перестаёшь болтать? — Ородрет хихикнул и припал к губам Келегорма, обхватывая его за голову одной свободной рукой, а второй для удобства приподнимаясь на локте. Он цыкнул, почувствовав, как чужая рука запуталась в волосах и выдрала несколько небольших клочков, и мстительно цапнул Келегорма за губу, пуская капельку крови и тут же её слизывая. — Перестану только, когда умру, — он ойкнул от лёгкого жжения после укус и опрокинул Ородрета на кровать, нависнув сверху и упершись руками по обе стороны от его головы, неаккуратно зажав волосы и тут же вызвав громкие возмущения. — Прости-прости, — свои извинения Келегорм подчеркнул поцелуями в веснушчатые бледные щёки и дальше, вниз по шее и по ключицам. Ородрет под ним ахнул, когда Келегорм прикусил сосок и тут же чувственно провёл языком, вызывая массу мурашек. Он устроил ладони на широких плечах Келегорма, тут же оставляя белые следы на подзагорелой коже, и выгнулся навстречу. Келегорм поцеловал прямо солнечное сплетение и выпирающие от худобы нижние рёбрышки, от чего эльда под ним дёрнул ногой из-за щекотки. Он не упустил возможности и закинул эту ногу себе на плечо, подарив ещё один поцелуй на нежной коже под коленом, и, взглянув на Ородрета исподлобья, опустился ниже, проводя мокрую дорожку поцелуев по подтянутому животу, по каждой родинке в паху и провёл языком по уже полутвёрдому члену. Ородрет тихо выдохнул и тут же схватился за волосы Келегорма, удержав себя от того, чтобы за них дёрнуть. Он всхлипнул, когда Келегорм обхватил губами головку и сразу же взял всю длину в горло, развратно втягивая щёки. Рукой Келегорм провёл от колена по голени возлюбленного и обхватил стопу, погладил большим пальцем поджавшиеся от удовольствия пальцы. Келегорм выпустил плоть изо рта и провёл языком по всей длине, обводя головку, напоследок ощутимо прихватил её одними губами и, сопротивляясь ослабевшей руке Ородрета, что пыталась прижать его ближе, поднялся к его лицу и тут же поцеловал, не утираясь. Ородрет громко застонал, ощутив собственный вкус на своих губах и почти вцепился в спину Келегорма, неосторожно оцарапывая. Он тут же захотел куда-нибудь спрятаться от своей же громкой реакции, но Келегорм ему не позволил. — Ш-ш, ты редко такой нетерпеливый, — Келегорм шикнул от ноющей боли в свежих царапинах и ненадолго отдалился от Ородрета, откидывая уже совсем сбитое и мешающееся одеяло на пол. Тот неудовлетворённо застонал, потянув руки за Келегормом, что в ответ успокаивающе переплёл пальцы, пока оставшейся свободной рукой открыл прикроватную тумбочку (поставленную сюда только с появлением в их жизни Ородрета) и, с грохотом покопавшись, вытащил фиал с маслом. — Опять ты не подготовился, — Ородрет изнывал от желания и потянул Келегорма на себя, потому что ему показалось, что тот тянет специально, что помучить его подольше. Что было не совсем неправдой. — Быстрее, иначе я сам всё сделаю! — Я не думал, что ты этим утром окажешься в моей постели, ч-ч-ч, — Келегорм с улыбкой склонился, снова ловя его покрасневшие припухшие от беспрерывных поцелуев губы и отвлекая. Ородрет отзывчиво ответил, неаккуратно стукнувшись зубами и требовательно проводя по чужим устам, проникая языком в чужой рот. Келегорм едва не забыл о том, что собирался делать, низко простонав в поцелуй, от чего у Ородрета закружилась голова и он прижался ещё ближе, потираясь изнывающей плотью о чужое бедро, уже даже не чувствуя стыд за своё тело и звуки, что он издавал. Келегорм приподнял одну ногу Ородрета, успокаивающе ласково огладив бедро, устроил у себя на сгибе локтя, отводя в сторону, и той же рукой взялся за руку с Ородретом, прижимая её к кровати. Тот жалостно пискнул, но тут же забыл о небольшом дискомфорте в ногах, ощутив, как Келегорм проникает в него смоченным в масле сначала одним пальцем, сперва мягко обведя вход кончиками, а потом сразу добавляя второй, заставляя Ородрета сжать крепче ладонь Келегорма в своей руке от растяжения на грани неприятного. Но безболезненного — Ородрет никогда боли не боялся, потому что Келегорм никогда не посмел бы его хоть сколько-либо оттолкнуть. Только если он сам не попросит. — Расслабься, ты же умеешь, я знаю — раскатисто проворковал Келегорм и разорвал поцелуй, необычно для себя нежно поцеловав Ородрета в лоб, а потом сразу переместившись на шею, почти оставляя засосы, сдерживая себя только потому, что его любимому не нравилось такое проявления внимания. Хотя в холодном Химладе, где скрыть следы страсти за тёплой одеждой легко, можно было правилом и пренебречь. Он намеренно сильнее прикусил кожу на шее рядом с чувствительным ушком и слегка пососал кожу, тут же услышав недовольное щебетание от своей золотоволосой птички. — Турко, я же просил тебя… — он сглотнул, совсем раскраснелся и отвернул голову в сторону, зажмурившись, ощутив в себе третий палец и неосознанно зажавшись, несмотря на все уверения расслабиться. — Дай мне немного пошалить, — Келегорм отпустил руку Ородрета, погладив ей по внутренней стороне бедра, мягко понажимав подушечками пальцев. Тот расслабился и неосознанно развёл ноги шире. Келегорм повернул лицо Ородрета на себя за подбородок, проведя большим пальцем по нижней губе и по родинке у губы, несколько мгновений внимательно разглядывая смущённое лицо. Он не спеша вытянул пальцы и удобнее устроил Ородрета — тот сам самостоятельно зажал талию Келегорма коленями и обвил его ногами за пояс, скрещивая лодыжки. — Не торопись. Келегорм провёл рукой в масле по своему члену, блаженно закрыв глаза от удовольствия, и, направив себя, одним движением вошёл, заставив сначала Ородрета слегка напрячься, но и сразу же разомлеть, зашипеть сквозь зубы, почувствовав слегка грубую мозолистую руку охотника на своей плоти, давно требовавшей ещё внимания. Ородрет почти капризно толкнулся в чужой кулак, обвив Келегорма за голову, запустив ладони в его волосы и не желая отпускать от себя ни на секунду и ни на сантиметр. Келегорм крепче схватил Ородрета за бедро и переместил ладонь на тазобедренную кость, прижимая к кровати, чем не позволял сильно вертеться. Он начал медленное движение, услышав в ответ громкие вздохи, перемешанные с тихими стонами: Ородрет всегда старался быть тихим, но не всегда у него получалось. Для Келегорма же это всегда был почти азарт — выбить стоны из скромного и приличного на людях Ородрета, что боится иногда даже сказать лишнего слова. Ородрет с негромким мявом оторвался от Келегорма и вложил оставшиеся силы во вконец разомлевшем теле чтобы перевернуть под себя любовника и усесться сверху, упёршись ладонями в плечи. Келегорм обомлел, смотря на разгорячённого Ородрета, что отчаянно начал сам приподниматься и опускаться, напрягая бёдра и просяще смотря в глаза, а уж тихие прерывистые постанывания грозили подвести его к грани гораздо раньше, чем хотелось бы им обоим. Келегорм для удобства слегка согнул ноги и придержал Ородрета одной рукой за бедро, а другой — за талию. С такого ракурса смотреть за возлюбленным всегда было приятно: растрепанные завившиеся влажные волосы, покрасневшая кожа вплоть до плеч и груди, напряжённые ноги и руки, обычно со стороны крайне изящные, а здесь обрисовавшиеся мышцами. Не дождавшись требуемого одним только поволочным взглядом, Ородрет непривычно жёстко схватил Келегорма за запястье, переместив сначала себе на грудь и провёл пальцами вниз по животу, огладил чужой ладонью пах и заставил крепко обхватить свой член, громко застонав в ответ на касание, превратившееся в резкие движения. Он тут же прикусил губу, потянувшись стыдливо зажать себе рот, но был перехвачен Келегормом, что наклонил его к себе, дёрнув за предплечье, заставляя упасть на себя и снова утягивая в поцелуй, беспорядочно хватая за волосы и самостоятельно постанывая под совсем сбившиеся с ритма движения. Ородрет уже был близок к разрядке и в сладкой истоме пытался добиться ярких ощущений, лихорадочно обхватывая Келегорма руками и ногами, вместе с ним заваливаясь на бок и изливаясь меж их прижатыми друг к другу телами с тихим стоном, спрятавшимся во влажных волосах любимого, зажав его в себе, заставляя Келегорма следом за ним достигнуть пика. В ставшей совсем душной опочивальне повисло удовлетворённое молчание, прерывавшееся только громким тяжёлым дыханием и шуршанием ткани простыней, которые уже наполовину сползли с кровати и перестали быть хоть сколько-либо удобными. Ородрет постепенно размяк в крепких объятиях Келегорма и выпутал руки из волос, чтобы случайно не порвать ни единой прядки. Тот в свою очередь не разжимал рук и сбивчиво дышал, опёршись подбородком о макушку Ородрета, давая ему успокоиться и не глядя вытирая тыльной стороной ладони ему слёзы, выступившие в уголках глаз. Он понял, что его надо отпустить, когда тот заворочался и оттолкнулся руками. — Отпусти меня, — Ородрет смущённо, как всегда после близости, попытался отползти в сторону. Келегорм не стал настаивать и вышел из Ородрета, отпуская его из объятий и давая немного побыть наедине с собой без ставших малоприятными прикосновений, после того как сильный жар и почти смертельное возбуждение остались позади. — Подожди меня здесь, — сказал Келегорм, будто Ородрет мог сейчас куда-то уйти. Он не хотел вставать, но за уставшим возлюбленным всегда нужно было поухаживать, потому что сам он на недолгое время ломался, запирался в себе и прятался лицом в подушку, сворачиваясь в клубок. Он поцеловал в щёку Ородрета уже завернувшегося в еле затащенное обратно с пола одеяло. Тот уже начал остывать и ощущать лёгкий холодок на коже и почти инстинктивно решил спрятаться. Пока Келегорм копошился где-то в стороне личных ванных комнат, Ородрет неуютно поёрзал под помятыми одеялом и недовольно спихнул его в ноги кровати. Он огляделся и едва почувствовал холодное одиночество, Келегорм вернулся в спальню, держа в руке полотенце, и сел рядом. — Ну-ну, что у тебя уже глаза мокром месте, только что всё было хорошо, — Келегорм сел вплотную к Ородрету, спервая протирая его спину, и уложил его на себя, вытирая от влаги живот, ягодицы и бёдра. — Сейчас оденешься и я скажу набрать тебе горячей воды. Ородрет молча закивал, прикрывая глаза, и устроил голову на широком плече. В этот раз любовные утехи вызвали в нём только больше желания поспать, а не взбодрили на весь день, как это было с Келегормом. — Всё в порядке, просто ты ушёл и мне стало не по себе, — он потёрся затылком о Келегорма и ахнул, поджимая ноги, когда тот задел ещё чувствительную кожу в паху. — Я уже здесь. Ты же сам потом жалуешься, что мокрый и липкий, — Келегорм хмыкнул, сетуя, что угодить Ородрету порой невозможно, поскольку его желания противоречат друг другу. — Мне придётся тебя оставить, наверняка Куруфин уже хочет моей смерти. — А я думаю Финдарато ещё ненадолго хватит, — Ородрет взялся за руку с Келегормом, не давая себя оставить. — Да и они же оба не дураки, всё понимают. — Именно поэтому он и придёт, чтобы всё нам испортить. У Курво прескверный характер, ты сам знаешь, — Келегорм не нашёл в себе моральных сил оставить Ородрета, который так за него цеплялся, и поцеловал его в макушку. — Ванну приму у него же, а то он ревновать к тебе начинает. — Уху, — Ородрет сонно кивнул и прикрыл глаза, поближе устраиваясь у Келегорма, окончательно выбиваясь из сил. Вставать, когда у тебя лежит такое нежное существо, похожее на беленького котёнка, и будить его, было сущим преступлением. Но дела и правда уже не ждали: он, не торопясь, вылез из-под Ородрета, заменяя себя подушкой, чтобы тому было, что обнять и укрыл сверху одеялом, даря утраченное тепло своего тела. Ородрет недовольно что-то невнятно промямлил, приоткрыл глаза, но не стал ничего говорить, давая Келегорму спокойно одеться и уйти, а себе — ещё немного подремать, пока слуги бесшумно готовят ванну и также незаметно убираются из покоев, будто ничего не видели. В конце концов ему не хотелось потом ловить на себе заинтересованный взгляд Финдарато и надменный — Куруфина, когда они встретятся к обеду.