Независимость

Гону 2 года. Хилл щелкает зажигалкой, подпаливает свечки и вращает тарелку с тортом. Джин повел сына на прогулку, хочет показать достроенный Лимейро. Они возвращаются в Йоркшин завтра. Дун и Лист будут открывать игру самостоятельно. В следующий раз Гон побывает здесь, если решит пойти по пути Джина. — Ты думаешь, он не захочет? — блондин режет торт и обращается к мужчине. Тот усаживает ребенка в кресло и оборачивается, выпрямляясь. — Он должен выбрать сам, кем ему быть. Так что, да, я думаю, что он может не захотеть. И это его выбор, — Фрикс откручивает бутылку с соком, мгновение молчит и шепчет. — На самом деле, я надеюсь, что он не захочет быть хантером… — Почему? — Хилл удивлен. Столько трудов, такое трепетное отношение к своему детищу, в лице сложнейшей игры на затерянном острове. Фрикс не скрывал, что старается для мальчишки. Испытания были построены так, чтобы раскрыть все аспекты его потенциала. Джин ломал голову над каждым из этапов. Мог ходить кругами, ругаться, стирать готовые планы и начинать все заново. Лист только вздыхал и писал в общий чат, предупреждая о правках. Все все понимали. Все хотели сделать эту игру неповторимой и им это удалось. Аналогов ей не было и быть не могло. Джин сделал ее для Гона. Гон может и не воспользоваться ей. Игра несомненно будет пользоваться популярностью среди хантеров и приносить астрономические суммы в карман создателям. Но свою первоначальную функцию… — Я бы хотел, чтобы он отправился на Темный Континент вместе с нами, — Фрикс смотрит на сына, в сотый раз поправляет салфетку и говорит тише, потому что в комнату заходят остальные. — Но я не уверен, что смогу защитить хотя бы себя, не говоря уже о нем. Это слишком рискованно. Я бы предпочел, чтобы он никогда не узнал о том, кто такие охотники. Ведь если узнает, то непременно захочет им стать. Станет. И отправится туда, хоть мы и… Можем умереть. Они говорили об этом. Они были готовы к подобному. Каждый по своим причинам. Готовы отдать свою жизнь, но не жизнь мальчишки. То, что экзамен на охотника Гон прошел бы, Джин не сомневался. Даже будучи двухлетней малявкой тот демонстрировал потрясающие способности: врожденную интуицию, острое обоняние, быструю обучаемость, поразительную скорость в развитии. Когда другие дети учились ползать, он пытался встать. Когда другие вставали, он начинал ходить. Шел на опережение. Заставлял следить за каждым своим шагом, будто говоря широкой улыбкой: «Смотри! Смотри, как я могу! Я стану лучше! Быстрее! Сильнее! Я обгоню тебя!» Обгонит. Несомненно обгонит. Они не сомневались. Но в этой гонке после финиша не будет медали и оваций. Фриксу 22. Фрикс успел похоронить достаточно друзей, чтобы понять, что жизнь не делает поблажек. Она без колебаний гасит даже самые яркие свечи. Фрикс обожает мальчишку. Фрикс ловит себя на мысли, что не был готов стать отцом. Фрикс придумывает Остров Жадности, название которого так удачно хранило в себе первые буквы имен его создателей. Оно кстати пришлось по вкусу всем, кроме Дуна, потому что ребята напортачили с его инициалом. Фрикс создает куб, в который кладет уникальный ключ и кольцо, которое запустит особый механизм в системе, оповестив остальных, что мальчишка начал игру. Фрикс несколько раз ломает его. Затем собирает, прокусывает губу до крови и снова ломает. Он хочет, чтобы Гон тоже стал свободным. Он не хочет навязывать свой выбор. Он хочет, чтобы мальчишка смог испытать себя и свой дух. Он не хочет, чтобы тот проходил через всю ту боль, с которой, будучи детьми, столкнулись они с Хиллом. Он хочет быть рядом. Он не хочет подвергать опасности. А ее в жизни хантера порой слишком много… Гон вырастет. Гон захочет знать, кто его отец. Гон найдет его где угодно, как без труда находит в лесу, вскидывая палец в правильном направлении. Гон непременно удивит его. Превзойдет. Заставит гордиться еще сильнее. Захочет отправиться с ними. Гон тоже останется один?.. Джина спас Хилл. Кто спасет Гона, если они не вернутся?.. Брюнет трет руки. Хилл накрывает его ладони под столом, гладит и звонко чокается с Листом. Хилл держит мальчишку под руки и широко улыбается, наклоняясь. — Загадывай, малыш. Логично ли просить 2-х летнего ребенка загадывать что-то осознанное? В случае Гона, да. Мальчуган смотрит через плечо, упирается в скатерть руками и набирает воздух, задувая обе свечи. Его желание очень простое. Ребята заливисто свистят и смеются. Елена взрывает хлопушку, обсыпая пространство вокруг цветастым конфетти. Хилл целует ребенка в макушку. Гон счастлив. Гону сказали, что кокосовый папа тоже поедет с ними, когда закончит со своими делами в офисе. Гон улыбается, смотрит на отца и застывает. Джин улыбается в ответ. Джин плачет. Дун давится шампанским. Хиллу снова снятся тревожные сны. Он часто просыпается по ночам, садится, утыкается в колени лицом и методично дышит, пытаясь придти в себя. Ему давно не было так плохо. Последний раз подобное особенно часто случалось перед смертью брата. Хилл напуган. Хилл старается не выпускать Гона из виду. Хилл уговаривает Джина немного повременить с отъездом. Фрикс соглашается. Он неоднократно спрашивал блондина о самочувствии и выяснил, что виной всему беспокойный сон. Паристон возвращается в Ассоциацию, чтобы закончить все до отъезда. Получает срочное письмо и вскидывает бровь, разглядывая имя отправителя. Он стоит у пристани, дымит в небо и наблюдает за кричащими чайками, провожающими отплывающий корабль. На таком же ровно через месяц должны отплыть они. Блондин топчет окурок носком ботинка, оборачивается на шаги и щурит глаза. — Здравствуй, Исаак. — Хах… Здравствуй, — брюнет трет шею. У него белесый шрам на губе и над бровью. Хилл удивлен, что тот их не свел после досрочного выхода из тюрьмы, как сводил остальные. Видимо, решил оставить на память. — То, о чем ты написал, правда? — Ты думаешь… после всего... я рискну врать тебе?.. — Кто знает, — Паристон хмурится и пожимает плечами. Если содержание письма соответствует нынешней ситуации, то в пору седеть от стресса. — Скольким выслали приглашение? — 20-ти, включая тебя и главу Золдиков. — И что ответил Сильва? — Хилл выуживает сигарету и вращает между пальцев. Мужчина чешет затылок и пожимает плечами. — Извини… Этого сказать не могу, так как банально не знаю. Но они написали всем шишкам подпольного мира. — Ммм, — Паристон подпаливает край. Втягивает едкий дым и щурится. — И какой гонорар? Брюнет придвигается ближе, трет влажные ладони и хрипит. — 120,5 миллиарда… — он откашливается и разгибается, отступая назад. — Зависит от силы нэн. Обязательно нужно доставить живыми. Паристон стряхивает пепел. Смотрит на крошечную точку, которая раньше была огромным лайнером и вдыхает соленый воздух, ощущая жгучую боль в груди. — И кто работодатель? — Ну… хах, все? — То есть? — Вся элита. Меценаты, главы государств, миллиардеры. Все, у кого есть деньги участвуют в торгах. Ты ведь понимаешь, в случае, если все пойдет гладко, те, кто первыми откроют золотую жилу увеличат свое состояние в десятки раз. — Я полагаю, раз я получил лишь список потенциального товара, то и сам могу стать целью? — Возможно… Не могу сказать точно. На данный момент тебя никому не заказывали, — брюнет спотыкается о чужие темные глаза и добавляет более хрипло. — Клянусь. Я клянусь тебе. Черт, Хилл, я не в том положении, чтобы торговаться… — Хорошо. Что хочешь в благодарность за информацию? — Новое имя, — брюнет грустно смеется, поднимает воротник и кутается в пальто, кивая за плечо. Его досрочное освобождение раскроется, когда охранники поймут, что мужчина на тюремной койке лишь иллюзия. Блондин довольно улыбается, вскидывает бровь и кивает. — Отлично. Какое хочешь? Они подъезжают к дому Хилла, когда брюнет все же накрывает локоть в коричневом велюре, заглядывая в лицо. — Ты ведь видел список, верно? — Видел. — Что собираешься делать? — Ничего, — Паристон пожимает плечами, открывает дверь и выбирается, упираясь в крышу рукой. — В Сагельте тебя встретит мой приятель. Удачи, Николя. Мужчина разглядывает его спокойные черты, провожает стройный силуэт глазами и откидывается на кресло, потирая фантомно пульсирующий шрам. Затем заводит двигатель и разворачивается. Ему нужно собрать чемоданы перед дорогой в новую жизнь. Хилл открывает дверь квартиры, захлопывает и прислоняется к ней лбом, коротко вдыхая. Он видел список. Фрикс в нем третий. Джин слушает внимательно, трет сложенные ладони большими пальцами и кивает. — Кто-нибудь из ребят в списке есть? — Нет. Пока что нет. Но вполне возможно, что и их имена добавятся со временем. Также, как и мое, — Хилл прислушивается к детскому храпу за дверью. Фрикс переводит глаза на темный проем и поджимает губы. Хилла в списке нет, значит можно разбираться с проблемами по мере их поступления. Сейчас он должен решить, как поступить дальше. Отправиться в Сагельту и затеряться в пустыне? Залечь на дно? Гон скрипит пружинами и жалобно хнычет. Паристон спешно встает и ныряет в темноту. Мальчишка моргает, вытягивает руки и цепляется за его шею, всхлипывая уже основательно. Он стал плохо спать. Может сны Хилла заразны?.. Блондин кутает ребенка в одеяло, возвращается в зал и усаживается в любимое антикварное кресло, устраивая на коленях. В лесном закутке было замечательно, но его квартира рядом с Ассоциацией и это весьма удобно. А еще... растрепанный и помятый Фрикс выглядит ужасно забавно на кровати с резным балдахином. Недавно он побрился, чем ввел Зодиаков в крайнее замешательство. — Ого, так тебе не 40? — Курук привалилась рядом, разглядывая чужое непривычно гладкое лицо. Джин ожидаемо отодвинулся. Хилл закинул ногу на ногу и весело поболтал ботинком. — Ха-ха. Все сказала? — Хммм… — девушка щурит глаза и раздраженно цокает. — А ты ничего… Зодиаки удивленно оборачиваются. Фрикс натягивает шапку на глаза, явно пряча яркий румянец. Хилл улыбается все шире и шире, хоть и ощущает нотки чего-то тягуче ревностного внутри. Курук шлепает по столу и выдает нарочито громкое ХА. — Что?! Ну скажите еще, что не согласны. Хоть на человека стал похож. А ты чего лыбишься? — она смотрит на Паристона и взмахивает пальцем, указывая на бледно-розовую царапину. — Где щеку ободрал? — Да так, — Хилл пожимает плечами. У Фрикса теперь красные даже уши. Хилл никогда не считал себя тактильным по части людей (антиквариат дело другое), но Фрикс, видимо, составлял для него исключение во всем, начиная от сексуальных мотивов и заканчивая чем-то по ребячески глупым, вроде желания просто сидеть рядом при возможности или рисовать завитки на чужом плече. Джин попал под дождь в тот вечер и напоминал вымокшего до нитки уличного кота, не успевшего укрыться от непокорной стихии. Неловко остановился возле двери, оглядел лужу, собравшуюся в небольшое озеро вокруг его ботинок и почесал затылок. Гон вышел навстречу, придерживаясь за стену, весело засмеялся и завалился обратно в комнату, цепляясь за домашние штаны Хилла. Блондин смех ребенка поддержал, хохотнул и прислонился к косяку плечом, складывая руки. — Зонтики для слабаков? — Я не знал, что будет дождь… — Ты шутишь, да? Что б ты и не знал? — Мгм… — брюнет присел и стянул хлюпающую обувь, опуская на пластиковый поддон. Затем размотал шарф, потоптался в мокрых носках и начал раздеваться прямо в прихожей. — Ммм, стриптиз? — Ха-ха, очень смешно, — Фрикс зло стрельнул глазами и стащил кофту, промакивая лицо. — Не хочу заляпать твой бесценный ковер, пуфик или что там у тебя еще по цене как бюджет небольшой страны. — Хмм, штуки дорогие, не спорю. Но мне как-то важнее, чтобы ты не простудился, отплясывая в насквозь мокрых трусах. Так что не парься и проходи, — Хилл разворачивается в комнату, открывает шкаф и выуживает халат. Гон с веселой улыбкой разглядывает лужи, отражающие блеск опаловой люстры, смотрит на кучу темных от воды вещей и поднимает глаза на отца. Замечает, что тот трет лицо и хмурится. Кокосовый папа прав, он может простудиться. Вон какой красный, даже шея и плечи. Мальчишка шлепает по воде босиком, чтобы поторопить мужчину, но тот лишь цокает, подхватывая его на руки. — Ну и зачем? Аргх, Гон, чего ты, — брюнет удивленно вдыхает, наблюдая за тем, как ребенок сосредоточенно натирает его лицо ладонями, слегка подкидывает на руках и терпеливо ждет Хилла. Не пойдет он на этот чертов маровийский ковер мокрыми ногами. Он по нему в принципе не ходит, также как не садится в этом доме на все, где есть хоть какой-то налет дороговизны. Надо сказать, что Джин частенько сидит на полу, пропуская чужие подколы мимо ушей. Хилл свои побрякушки любит также, как он артефакты, так что ему вполне знакомо это трепетное чувство, когда видишь или трогаешь что-то бесценное. У Фрикса мумии и руины. У Хилла драгоценные камни и антиквариат. Уже позднее, после горячей ванны, завернутый в мягкий халат, он будет привычно сидеть на полу, ковыряясь в детской игрушке. Гон будет стоять рядом, держась за махровый воротник пальцами. Хилл опустится напротив, растягивая губы в уже знакомой улыбке. Фрикс вздыхает. Сейчас будет стебать. — Почему опять на полу? — Тебе паркета жалко? — Не особо. Мне для тебя в принципе ничего не жалко, ты в курсе? Брюнет поджимает губы и прикручивает колесо к машинке. — В курсе… Спасибо… Хилл удивлен. Хилл не может сдержаться и обхватывает чужое очаровательно порозовевшее лицо руками, придвигаясь ближе. — Джииин… — Стой… Не надо… СТОЙ! ТВОЮ Ж, СТОЙ! БЛИН! Поздно. На Фрикса наваливаются сверху, опрокидывают назад и трутся об щеку, издавая довольные звуки. — Ох… какой же ты милый… — Тц… черт, просил же, — брюнет хмурится и оглаживает небольшую красноватую полосу на бледном лице. Облизывает палец и машинально проводит по царапине, собирая кровавую росу, а затем неловко замирает. Хилл шумно тянет носом. Хрипит еще одно Джииин и лезет под влажный халат руками. Он не стал заклеивать царапину. Фрикс горячо прошелся по ней языком ночью. А на утро распаковал станок. Хилл запахивает халат и ворошит темные волосы. — Кто не спит, тот не растет, Гон, — мужчина смеется, прижимается к мокрой щеке губами и вздыхает. — Может навести ему твой чай? — Уже давал, — Фрикс разглядывает спутанный затылок сына, переводит глаза на Хилла и снова сцепливает руки, крепко переплетая пальцы. — Пар… ты ведь помогаешь своим клиентам исчезнуть? — Да, — блондин подается вперед и приглушает свечение настольной лампы. Тусклый свет пляшет в его волосах, переливается чем-то медным в темных прядях Гона и скользит по детскому лбу, покрытому едва заметной испариной. Джин перепробовал все, что знал. Он бы и рад спросить, что делать, если ребенок мучается от кошмаров, но не у кого. У его знакомых нет детей. У большинства и связи с семьей то нет. Слишком опасно для обеих сторон. Высок риск, что близкие люди станут рычагом давления. А врачи... Хилл приглашал одного дорогого педиатра. Тот даже не поговорив с Гоном сразу выписал сильное снотворное, которое Джин благополучно смыл в унитаз под удивленный вдох Хилла. - Мутный тип. И как его только к детям пускают... Джин вдруг осознал, что Гон никогда не играл с другими детьми. Даже не видел их толком, только издалека. Он всегда был с ним. Был с Хиллом. Он по прежнему никого к себе не подпускает, не идет на руки, хоть и дает потрепать себя по голове. Если они пустятся в бега, во что превратится жизнь ребенка? В постоянное передвижение? В долгосрочное подполье с неизвестным финалом? Где-то в глуши. Без людей, без сверстников, с которыми можно было бы банально поговорить. Разве это можно назвать счастливым детством?.. У Фрикса оно было другим. На Китовом острове были соседские дети, были шалаши из веток и самодельные удочки, которыми они частенько менялись между собой. Были разговоры под звездным небом, сэндвичи с лазурьевым вареньем и прятки на чердаке. Если Джин спрячется недостаточно хорошо, что сделают с Гоном?.. Футболка липнет к спине. Во рту наоборот резко пересыхает. Хилл не сводит с него глаз, распахивает губы, чтобы спросить, но брюнет его опережает. — Ты можешь сделать так, чтобы информацию обо мне скрыли? — Могу. Мы сотрем все данные. Нетеро не будет против. В списке есть и другие Зодиаки. — Кого-нибудь из хантеров уже ловили? — Да. — Что стало с их семьями? Хилл замолкает, моргает и опускает глаза в пол. — Замешаны правительственные шишки. Они не хотят поднимать шум. Пойманных охотников приписывают к пропавшим без вести. Их семьи или ничего не знают, или не могут рассказать. Но определенный процент из этого количества просто скрывается. Фрикс кивает. Хилл перехватывает спящего ребенка и вытягивает руку, переплетая пальцы с чужими длинными в тонких бледных шрамах. Заглядывает в глаза и молчаливо спрашивает. Фрикс сжимает в ответ. Еще раз смотрит на сына и шепчет. — Тогда я тоже хочу исчезнуть. Паристон кивает. Укладывает задремавшего Гона спать и опускается на колени перед задумчивым мужчиной, потираясь о домашние штаны виском. — О чем ты думаешь? — О Гоне, — Джин отрывает взгляд от стены напротив, смотрит в сторону спальни, а затем переводит обратно, говоря тише. — О тебе… — Обо мне? — Хилл легко улыбается. Вполне логично, что голова брюнета занята множеством тревожных размышлений после его рассказа о нынешней ситуации. Но ему все равно крайне приятно знать, что он занимает чужие мысли. Пусть и не так много, как Фрикс занимает его. — Ты о ситуации с охотой на сильных пользователей нэн? — И об этом тоже… — М? — Хилл удивлен. Он подбирается ближе, укладывает ладони на тут же напрягшиеся бедра и легко оглаживает кончиками пальцев, рисуя невидимые круги, окружностью забирающиеся на внутреннюю часть ноги. Фрикс слегка ведет плечом и складывает руки на груди, собирая безразмерную футболку в складки. — Ну… эм… Опять получилась ситуация, при которой нам будет проблематично видеться. — Проблематично? Ты так уверен, что я не поеду с вами? — Я на это надеюсь, — брюнет хмурится. — У тебя ведь были грандиозные планы касательно Сагельтской верхушки. Не обесценивай свои желания. — О, поверь, — блондин улыбается шире, потирается о колено носом и скользит по ноге вниз, обхватывая голень, — у меня с этим все отлично. Я так-то весьма жадный человек. — Что-то пока… — Фрикс откидывается в кресло, обнимая себя руками. Хилл не может сдержать довольного выдоха. Великий археолог крайне чувствителен к раздражителям извне. И не важно что это: пещера лисунков где-то под землей или бледные пальцы, осторожно обводящие выступающую косточку. Фрикс всегда дышит глубже, - ты в основном отдаешь, а не принимаешь... - Могу и принять. Джину подмигивают. Джин давится звуком, дергает ногой и медленно нагревается изнутри. Хилл привстает, по кошачьи гибко забирается на чужие колени и щурит глаза. Для Фрикса его вес пустой звук. Они проверяли. Зодиаки получили бы вывих челюсти, если б увидели, с какой широкой улыбкой Паристона могли подкинуть на руках, пробивая на смех. Идея поменяться ролями выглядит заманчиво. Она кажется Хиллу правильной, допустимой в свете последних событий. - Ну так что? - Ты... серьезно? - брюнет подвисает, накрывает стройные бедра руками и слегка приподнимает ноги, подтягивая ближе к себе. - Черт, почему ты такой высокий?.. Хилл смеется, наклоняется и оплетает его шею. - Ел хорошо. В отличие от некоторых. - Вот как? По твоему я плохо ем? - А ты думаешь, что твое фруктовое питание это достаточная норма для взрослого мужчины? - Это не обычные фрукты! Они растут только в кислой среде и содержат всю таблицу элементов. Ты просто не распробовал! - Ох, нет, спасибо. Мне хватило одного раза. В кислой значит, а почему тогда на вкус как ржавая вода? - Потому что запасают влагу из земли. Потрясающая штука, как по мне. Кожура питательная и может насытить на долгое время, а внутри запас сока, пригодного к питью. Прямо таки идеальный фрукт. - Идеальный, - Хилл кивает, зачесывает темные пряди назад и ощупывает тонкую кожу за ушами. Джин замолкает, подается вперед и целует в подбородок. Хилл улыбается, чувствуя, что его гладят более настойчиво. - Мне нравится тебя слушать, Джини. - Хах, да?.. - брюнет мнется мгновение, прижимается и шепчет. - Ты все еще не против?.. - Да, я по прежнему хочу, так что буду рад, если ты меня побалуешь. Мужчина кивает и поднимается, перехватывая под бедрами. Отношения с Фриксом как поле боя. Ему нужно сначала доказать свою позицию, отбиться от всех аргументов, выдержать взгляд а-ля "я все равно не согласен" и успеть поцеловать в губы до того, как начнется новый виток возражений. Так было в их первый раз с Хиллом в роли принимающего. Честно говоря, так было каждый раз... Джин Фрикс - известный хантер, великолепный археолог и просто человек, которому не нужно представляться. Джин Фрикс чертова лапочка в постели. Осторожная, чуткая, внимательная к мелочам. Секс с ним как второе рождение. По крайней мере с Хиллом никто так не носился со времен, когда в их семействе появился первенец. Если бы Джин не был Джином, имеющим за жизнь ровно два половых партнера, с одним из которых заделал ребенка, то точно имел бы просто бешеный успех у женщин. Хилл закидывает голову назад, чувствует, что кожу на шее обожгли и разводит ноги, слегка вскидывая бедра, чтобы быть ближе. Фрикс горячо выдыхает в район ключиц, скользит ладонями вниз и обхватывает бока. Он всегда раздражающе деликатный. Хоть Хилл и говорил напрямую, что совсем не против грубых действий. Фрикс кусаться будто бы не любил, хотя частенько ответно кусал Гона, когда они шутливо дрались, не придя к соглашению. Хилл же на проявления любви не скупился и раскрашивал Джина так, что тот порой заматывался в шарф даже при солнечной погоде. Хиллу хватало и того, что уже было между ними. Этих переглядываний, наполненных беззвучной речью, быстрого понимания хода мыслей друг друга, обоюдных увлечений, в виде поиска артефактов. Хватало, но как-будто бы оставалось что-то еще. Что-то незримое, возведенное Джином много лет назад. Паристон думает, что невидимая стена появилась после смерти его жены. Паристон понимает, что не имеет права давить или требовать. Паристон просто притягивает к себе, мажет по непривычно гладкой щеке губами и выдыхает, потому что давит уже Фрикс. - Больно? - брюнет поднимает голову, замедляет поступательные движения руки и заглядывает в глаза. Засранец, соврешь и тут же раскусит, продлив и без того затянувшуюся подготовку. На самом деле Хилл благодарен ему. Хоть и никогда не признается, что Джин был у него первым во всем. В повышенном интересе. В навязчивых мыслях. В неожиданных эмоциях. В раскаленном чувстве внутри грудной клетки. В необходимости обладать и нуждаться. В потребности принадлежать. Во всем, начиная от базовых чувств, которых Хилл чурался и над которыми откровенно посмеивался, будучи младше и заканчивая той самой неожиданной стороной вопроса, долгое время заставляющей думать, что протеже председателя асексуален. Хилл и сейчас думает, что таковым и является, просто Фрикс для него исключение. Исключение для которого и самому хочется стать исключительным. - Малыш, ничего не изменилось с момента, как ты спросил об этом 2 минуты назад, - Хилл хмыкает в ладонь. Получает многозначительный взгляд в ответ, широко улыбается и шумно втягивает воздух, ощущая сильное давление внизу. - Ох... - Медленнее?.. - Быстрее. Я и забыл, что это может быть так приятно... - если это с тобой, а не на грязном полу в оккупированном городе. - Редко, но метко? - Джин выдает короткий смешок, скрипит кроватью и утыкается в бледный живот лбом. - Черт... - Что такое? Я слишком хорош в роли пассива? - Паристон игнорирует стянувшийся узел где-то внутри, так бывает, когда партнером является мужчина, всю жизнь имевший отметку A++ в графе здоровья. Отсюда и габариты. Вскидывает ногу и слегка толкает брюнета в бок, кивая вниз. - Я в порядке, продолжай. Это как кодовое слово. Как сигнал к действиям, потому что Джин уверен, что тот говорит правду. Он улавливает ложь по малейшей дрожи, по мокрым пальцам, суженному взгляду и бог знает чему еще. Он безошибочно угадывает, когда Хилл откровенно не договаривает, но никогда не требует, чтобы тот озвучивал что-то еще кроме того, что считал для себя правдой. Джин знает про его детство. Догадался по некоторой дерганности, оставшейся у Хилла еще с тех времен. Догадался и потратил два года на то, чтобы затереть те воспоминания до состояния полупрозрачной пленки. Хилл думает, что не заслужил спасения. Джин все решил за двоих. - Если снова начнет болеть, скажи мне, - Фрикс перехватывает светлые бедра, опирается на ступни и хмурится. - Хорошо? Ты плохо переносишь боль, но вечно терпишь когда дело доходит до секса, как заправский мазохист. - Ты ведь тоже терпел по началу, - блондин чувствует осторожное движение внутри, коротко вдыхает и все же растягивает губы в хитрой улыбке. - И подгонял, кстати. - Я - другое дело, - мужчина делает еще один глубокий толчок, чувствует, что мышцы под пальцами наконец расслабились и наклоняется, прижимаясь к бледной груди губами. Эгоист. Шепчет Хилл и обнимает чужую поясницу ногами, опуская глаза. Наверняка это странно, испытывать жгучую потребность в том, чтобы наблюдать за тем, как загорелый пресс напрягается, дробясь на ячейки, а затем втягивается, уступая первенство косым мышцам по бокам. Как чужой член блестит в тусклом свете ночника, исчезает между разведенными бедрами, а затем снова показывается во всей красе. Фрикс замечает, куда смотрит блондин, стыдливо поджимает губы и наваливается сверху, утыкаясь в шею носом. - Опять ты... - Хах... извини... - Хилл целует в висок, в плечо, мажет по горлу и прихватывает тонкую кожу на челюсти, не сдерживая красноречивый звук, когда движения становятся более резкими. - Мх, черт... пожалуй, так тоже неплохо... - Оу. Тот самый угол, под которым ты начинаешь мяукать словно кошка? - Фрикс смеется в ухо, обводит языком и снова толкается, горячо сжав руками. Паристон поражается тому, что этот странный человек легко говорит подобное, а иногда и что-то более хлесткое, бьющее под дых на манер боксерской перчатки. Но сам при этом всегда скрывает лицо подушкой, а если ее отобрать, то утыкается в сгиб руки или пытается перевернуться, заглушая звуки ладонью. И обиженно поджимает искусанные губы, стоит подколоть его тем, что тот хоть и прячется всеми возможными способами, однако бедрами подвиливает так, что выбивает искры из глаз похлеще короткого замыкания. Его так хочется подколоть и сейчас. Сказать, что он так редко соглашается на подобные авантюры, потому что на первых порах Хилл не чувствовал ничего кроме тупой боли. Он не удивился бы, если б узнал, что ранен где-то внутри. Но эта рана другая. Врачи бы ее не нашли даже при всем желании. Ее нашел Фрикс. Ткнулся по незнанию когда-то давно и с ужасом понял, что блондин плачет. Горько. Сдавленно. Скривив губы в поломанной улыбке. Половой акт был для Хилла чем-то унизительным. Фрикс в очередной раз все переделал под себя. - Я могу... Перевернуться, Джини. Так ведь будет удобнее. - Ха... ну, уж нет, я хочу видеть твое лицо, - Фрикс упирается в кровать, заглядывает в глаза и довольно улыбается, пробирая на дрожь. - Ты чертовски красивый, ты в курсе? - Ах, а ты болтливый! Хилл смеется. Хилл дергается, ведет плечом и хватает одеяло, нешуточно натягивая до характерного треска. Фрикс бы подумал, что сделал что-то неправильно, если бы не чужая мелкая дрожь, плотно сомкнувшиеся бедра и тихое оу... Паристон не прячется. Не прятался и раньше. Он в принципе был невообразимо открытым, когда дело касалось выяснения взаимоотношений, но оттого ничуть не более уступчивым. Эта их любимая игра, в которой можно все время открывать все новые и новые карты. Мухлевать, тайком подсовывать бонусные, вроде крошечного жука из редкого минералла, которого Хилл тут же окрестил Джорджем и посадил на рабочий стол. Хилл был все таким же хитрым засранцем. Действовал сугубо из личных интересов, насмехался над остальными Зодиаками, да и людьми в целом, с пренебрежением относясь к 80% окружающих его хантеров, сматывался в сомнительные районы, спускал немыслимые суммы на подпольных аукционах, совершал незаконные сделки, покрывал воров... Но при этом щедро отстегивал на восстановление родного города, на благотворительность, на детский фонд. А в добавок умудрился раздобыть им еще один артефакт. Вернулся поздно ночью, поставил бронзовый котел на стол и выдал неприкрыто довольное на, любуйся. И Фрикс любовался. Колкостью, иногда даже язвительностью, остротой ума и, закономерно, языка. Любовался его способностью оставаться холодным и беспристрастным, когда дело касалось работы, но при этом шумным и нервным, когда сам он оказывался дома, на безопасной территории. Нетеро сказал, что для предстоящих экзаменов подобрал других специалистов. Внимательно разглядел чужую согласную улыбку и неожиданно поинтересовался о самочувствии сына Фрикса. Если Хилл - крыса. То Айзек - крысиная королева, без труда узнающая обо всем, что происходит вокруг. Самому Паристону порой кажется, что старик и вовсе видит будущее. Кто знает, какие чакры у него открылись за время длительных тренировок. Хилл вдыхает, утыкается в ладонь зубами, сжимает пальцы в кулак и влажно моргает, видя, что его бедра с завидной легкостью подкинули выше, удерживая руками. Фрикс будто движется по намеченному маршруту. Иначе как объяснить, почему его член каждый раз проезжает по скоплению нервных клеток где-то внутри. Хилл не сомневается, что тот снова действует сугубо интуитивно. Использует природный талант по полной, вынуждая сжиматься, хрипеть и сдавленно вдыхать. За стеной все же спит ребенок, хотя чуткий слух Фрикса их ни разу не подвел. Хилл чувствует, что внизу начинает нешуточно крутить, вытягивает руки и звучит до смешного сипло. - Джини... Я, кажется... черт... иди сюда, - это потребность, полноценное правило, при котором Хилл непременно тянет к себе, когда близок к финалу. Обхватывает руками, утыкается в плечо и сводит Фрикса с ума своими приглушенными стонами прямо в ухо. Блондин проскальзывает ладонью между мокрыми телами, обхватывает член у основания и сжимает, сцепив зубы. Рано. Вечно чертовски рано. Его в пору подкалывать как заядлого скорострела, но сам Паристон понимал, что с Фриксом в роли полового партнера шансов на выдержку у него ничтожно мало. Тот даже смотрит по-особенному, с ворохом шальных чертей в карих глазах. Ему сдаешься без боя. - Не зажимайся... ну же, - брюнет подхватывает под поясницу, меняет угол наклона и шипит, потому что в него вцепились зубами. Плотно сомкнули вокруг плеча, слегка закатили глаза и отпустили, срываясь на этот очаровательно нежный звук, который Фрикс шутливо обозвал мяуканьем. Хилл давит на затылок, тянет за волосы, ощущая, что в него импульсивно бьются еще несколько раз, окончательно добивая, а затем наконец вдыхает, откидываясь на подушку. Утирает влажные глаза, глотает воздух и давится поцелуем. Тут в силу вступает уже правило Фрикса. По которому любой физический контакт мало-мальски интимного содержания подразумевал обязательное касание губами по итогу. И не важно, простые объятия это или горловой минет, после которого приходилось сначала словить чужое бледное лицо, а затем уже целовать, игнорируя рассерженный бубнеж. - Блин... да, зачем?.. - Хочу. И этим простым хочу Хиллу объясняли все. Забавно. В руках Паристона вращались миллиарды, ломались и строились заново чужие подконтрольные жизни, открывались все новые и новые площадки для игр. Хилл был прирожденным лидером, великолепным оратором и искусным манипулятором, располагавшим к себе за считанные минуты. Хилл использовал, запугивал и частенько шантажировал, подкрепляя свой статус в подпольном мире. Хиллом крутили, как хотели. Вынуждали пасовать, а иногда и соглашаться, просто глядя из-под сведенных бровей. Если бы Хиллу несколько лет назад сказали, что у него появится слабое место и им будет Фрикс, он бы незамедлительно рассмеялся недалекому человеку прямо в лицо. Хиллу порой хотелось хорошенько залепить по собственному, понимая, что любовь - страшная штука. Хилл - давно не ребенок, он понимает, что чувствует. Они оба. Фрикс утирает влажные губы, еще раз осторожно целует и выскальзывает, тут же ныряя вниз рукой, чтобы ощупать. - Болит? - Мгм... - Где?! - Вот здесь, - блондин хрипло смеется, слабо вскидывает руку и стучит по грудной клетке. - Под конец было так хорошо, что я чуть не умер. Это была бы приятная, но крайне неловкая смерть, не находишь?.. - Идиот, - брюнет шипит, стучит по чужому лбу и приподнимается, разводя ноги, чтобы посмотреть самому. - Выглядит неплохо... - Ох, спасибо... Я старался не исполосовать себя бритвой... - Да я не об этом! Аргх, ты! - мужчина трет щеки и уже смеется сам. Сгибает длинную ногу в колене и прижимается губами. - Тебе не обязательно бриться, ты же совсем светлый, все равно ничего не видно. - Тебе так-то тоже... - Если я не буду бриться, то точно исцарапаю тебе весь член. Ты же чертов неженка, а!? - он снова хохочет, скользит вниз и гладит основание члена, отмечая, что мужчина дернулся, сгибая обе ноги. Фрикс улыбается шире, снова наклоняется вперед и утыкается в грудь подбородком, мягко поднимаясь по горячему органу выше, обхватывая в кольцо и растирая слегка выступающие голубоватые вены пальцем. Хилл поджимает губы, вглядывается в довольное лицо напротив и шепчет. - Эй, чтоб ты знал, я вряд ли продержусь дольше, если мы повторим... Ты мне там так натер, что до сих пор горит. - Натер, значит, - брюнет трется щекой, оттягивает нежную кожу возле головки и довольно хмыкает, отмечая, что чувствует ответное напряжение. - Что ж, тогда я сам. - Сам?.. - Хилл вскидывает светлую бровь, замечает, что мужчина поднялся, усаживаясь сверху и чертыхается, когда тот облизывает пальцы, заводя себе за спину. - Черт, ты серьезно?.. - Ты против? - Ты думаешь, я могу быть против подобного?! - блондин оглаживает бока и напряженно вдыхает. - Но ты так то после работы. Уставший. Уверен, что стоит?.. - Мне так-то 22, а не 500. С чего вдруг я должен устать?! - Ха... а мне, кажется, 500... - Ммм, прям артефакт, - Фрикс наклоняется вперед, облизывает в губы и тут же выдыхает, добавляя еще один палец. Хилл трогает его лицо руками, гладит, обводит надбровные дуги, нос, челюсть. Он может делать это бесконечно. Так же как может бесконечно восхищаться его фразочками. - Ты такой красивый... Поменяемся? - блондин привстает, но ему тут же упираются в грудь свободной рукой, укладывая обратно. - Не, я хочу так. Ну-ка... Обычно после этого ну-ка идет или очередная безумная попытка в поднятии чего-то неадекватно тяжелого или просто что-то до безумия авантюрное... Фрикс с характерным звуком вынимает пальцы, ловит уже крепко вставший член и направляет в себя, выдыхая через приоткрытые губы. - Ммм... Слушай, тебя как ни крути, одинаково хорошо... Хилл давится воздухом, сжимает покрасневшую кожу на бедрах и не может отвести глаза. Не может перестать смотреть на то, как теперь уже он мягко скользит в чужом теле, то появляясь между разведенными по обеим сторонам ногами, то исчезает, оказываясь плотно зажат в ошеломляющем тепле. Фрикс упирается в его грудь ладонью, со вздохом поднимается и снова опускается, слегка виляя тазом, чтобы найти направление. Он слишком занят своими исследованиями, чтобы заметить, как жадно его пожирают глазами, оглаживая согнутые ноги. Как скользят глазами к лицу, рассматривают каждый изгиб, закушенный кончик языка, сведенные брови. Как спускаются к округлым плечам с совсем свежим ярко-красным укусом, к поджатому животу и ниже... Хилл себе не отказывает, протягивает руку и обхватывает пальцами, поражаясь запредельной температуре тела напротив. - Ты такой горячий... - А ты, блин, лоб потрогай, а не член! - А я могу и то, и то, - блондин прижимает пальцы к покрасневшему лицу, убеждается, что ощущает ту же раскаленную кожу и опускает вниз, мягко беря в ладонь. - Хм... Фрикс хочет сказать что-то еще, снова опускается, крупно вздрагивает, закусывает губу и сжимает бока коленями. Хилл укладывает на его талию руку, активно продолжая работать второй. Растягивает губы в улыбке и давит сильнее, замечая, что тот шумно втягивает воздух, снова поднимаясь через сопротивление. Они снова играют. Паристон приблизительный угол запомнил и теперь специально наклоняет таз, чтобы попадать прямо по цели. Фрикс не препятствует, он занят тем, что снова закрывает лицо руками, хрипло дыша. Хилл расстроен, но самую малость. Обзор ему открывается просто чудесный, так что невозможность разглядывать чужое ярко-красное лицо можно потерпеть. Немного. Самую малость, чтобы все же приподняться и ухватить уже двумя руками, дополнительно давя при поступательном движении вниз. Фрикс зло сверлит глазами, мычит и закусывает пальцы, ухватываясь за светлое запястье. Гон спит спокойно до самого утра. Хилл откупоривает 40-летний виски, разливая по бокалам, пока брюнет лежит на краю кровати, уткнувшись в согнутую руку носом. Дуется. Он неплох в самоконтроле, но знатно облажался, когда его все же завалили на кровать, подминая под себя. Не удержался и издал до ужаса стыдный звук. Затем еще и еще... Паристон опускается на пол, протягивает бокал и хитро щурит глаза, коротко смеясь перед глотком. Хилл будет ощущать почти эйфорию на следующий день, когда перехватит сонного брюнета уже привычным жестом и прижмется губами к щеке, выдавая игривое. - Доброе утро, котик. Фрикс раздраженно цокнет, стремительно покраснеет и слабо отпихнет от себя, приглушенно матерясь, потому что Гон сидит в детском кресле неподалеку, разбираясь с кокосовой кашей. Хилл бы обязательно поймал его еще раз, горячо прижался к позвонкам на шее, если бы знал, какой новостью обернется для них вечер того же дня. Они ужинали, когда позвонил Дун, первую минуту невнятно рыдал в трубку, выуживая из Джина лишь обеспокоенный вздох, а затем наконец сказал что-то, от чего Фрикс замер, выпрямился, затем поднялся, сказал, что вернется утром и молча ушел. Хилл наберет кудрявому мужчине сам. Хилл узнает, что не представленный ему из-за досрочного отъезда по семейным делам друг Джина и их буква Н пропал без вести, когда возвращался обратно. Джин найдет его в подвале дешевого отеля, хотя тот всегда предпочитал раскидывать палатку в ближайшем лесу, чем останавливаться в затертых номерах. Его будут хоронить с закрытой крышкой, так как его внешний вид больше напоминает иссохшую мумию. Фрикс все расскажет родственникам сам, похлопает рыдающую женщину по плечу и поднимет глаза на бледную девушку в дверном проеме. Она посмотрит в ответ, плотно сожмет губы и накроет живот ладонью, заставив сердце брюнета болезненно сжаться. Фрикс не простит подобное. Хилл поможет по-своему, зная, что тот не опустится до убийства. Хиллу сообщат, что список изменился, затем еще раз и еще. Фрикс по-прежнему не опускался ниже помеченной красным десятки. Фрикс изменился, замкнулся в себе и заметно осунулся. Он связался со всеми друзьями, кратко ввел в курс дела и превратил гостевую комнату в импровизированную мастерскую, засиживаясь в ней целыми сутками. Приходил в спальню под самое утро, устало опускался на кровать и утыкался в спину Хилла лбом, закрывая глаза, под которыми видел одно и то же. Его чутье жестоко подвело. Не предупредило о возможной угрозе для близкого человека. Остальные ребята прислушались и просто закрылись внутри игры, коллективно сойдясь на мнении, что так даже веселее. Сам Фрикс с головой уйдет в работу, ощущая, что время будто бы побежало быстрее, угрожающе шелестя за спиной. Хилл обнаружит целое ведро сломанных карт и снова позвонит Дуну, вместо которого поднимет Лист. - О, рад тебя слышать. Вы в порядке? - Вроде того. Слушай, Джин, эм... Он решил уничтожить игральные карты?.. - Что? Нееет. Он доделывает оставшиеся. Их всего 97, осталось 3 и он сказал, что как раз закончит их к полноценному открытию. - Вот как... - Паристон опускает глаза, смотрит на изломанный явно в порыве злости пластик и кивает. - Понятно, спасибо. А ты... не знаешь, где он? - Нет... Он тебе не сказал?.. Хилл поджимает губы. Они почти не разговаривают в последнее время. Хилла это не на шутку беспокоит. Фрикс возвращается через неделю, чуть более оживший на вид, но все такой же напряженный. Внезапно предлагает скататься на свой родной остров и самостоятельно пакует вещи Гона, долго потирая детские ладони большими пальцами. Они идут не привычным маршрутом куда-то в горы, а по извилистой дорожке вдоль моря и блондин не может сдержать восхищенный вздох, разглядывая голубую лазурь, простирающуюся до самого горизонта. Фрикс тоже смотрит, слегка подкидывает сына и оборачивается. - Красиво. - Согласен. Они доходят до небольшого дома. По тому как Джин замирает у ворот, Паристон быстро догадывается, что это его дом. В прошлый их визит они все время ползали по горам. Ночевали в лесу, а после покинули остров на частном судне приятеля Джина. Они не были в городе. Хилл понял, что теперь люди изумленно оборачиваются им вслед, глядя на Фрикса с непередаваемой палитрой эмоций: удивлением, радостью, жалостью?.. Смотрят, но не подходят. Брюнет лишь молчаливо кивает знакомым, закрывая глаза от солнца. Фрикс трогает калитку рукой и снова оборачивается. Подходит ближе, но в лицо не смотрит, раглядывая детскую макушку. - Здесь живет моя кузина и бабушка. Я хочу поговорить с ними, предупредить обо всем. Я... был бы рад, если бы ты пошел со мной, - он наконец поднимает глаза. Хилл замечает в них столько боли и страха, что ловит чужую слегка подрагивающую ладонь, уверенно кивая. - Конечно. Cемья Фрикса забавная. Их удивленные лица хотелось запечатлеть и поставить в рамочку. Лицо Джина хотелось спрятать в плечо. Он был непривычно напряжен. Он успел лишь открыть рот, когда рыжеволосая девушка всхлипнула, поднимаясь со стула. Гон удивленно охнул. Женщины тут же уставились на него глазами, затихли и подошли ближе. Хилл узнал, что они не видели мальчишку после рождения. Только мельком, после чего Фрикс исчез, прихватив сына с собой и впервые показался только сейчас. Мито - так звали его кузину, оказалась на редкость адекватной, спокойной и рассудительной. Шлепнула Джина по затылку и указала на ребенка пальцем, повышая голос. - Ты не мог его хоть на день привезти?! Ты хоть понимаешь, как мы переживали?! Ты ничего не сказал, ты даже на похороны со всеми не пришел, ты... ты... - она обняла себя руками, медленно вдохнула через нос и обожгла мокрыми глазами. - Садись. Нужно поговорить. Хилл перенял Гона и неловко потоптался на месте, когда к нему подошла пожилая женщина, приглашая за стол. - Садитесь-садитесь. Вы ведь его друг? - Он мой мужчина, - Фрикс уперся в стул локтем, коротко мазнул глазами и снова повернулся к покрасневшей от крика девушке. Та замолкла, перестав обсыпать бранью и во все глаза уставилась на Хилла, впервые отчетливо ощутившего дикое желание дать деру. Понабрался у Джина. Но сбежать, значит оставить его одного, а он не может так поступить, поэтому опускается рядом, усаживая Гона на колени. Женщина делает выводы молча, широко улыбается и предлагает чай. Мито также не комментирует заявление брюнета, продолжая словесную перепалку. Хилл узнает, что они расспросили Фрикса обо всем позже, когда он пошел купать мальчишку. Узнает и искренне удивится, что Джин так легко озвучил это как факт, просто поставив их в известность. Гон вскоре устал сидеть за столом, заболтал ногами и попросился на пол. Паристон опустил его, придерживая за руку. Тот потоптался, заметил в углу кадку с ярко-розовым цветком и зашагал к ней. Пожилая женщина изумленно вздохнула. - 2 года, а так хорошо ходит. - Да, уж, - Хилл кивнул, следя за шагами ребенка и слегка отодвинул стул. Если что он поймает, не руками, так нэн. - Помнится, Джин тоже рано пошел, - женщина вздохнула, подпирая щеку. На кухне продолжали громко спорить. - Они как две капли воды. Хилл оборачивается к ней всего на мгновение, слышит характерный хлопок и тут же встает, замечая, что ребенок хохочет, потирая ушибленный лоб, хоть и блестит глазами. Как две капли воды. Не смотря на возраст, Гон уже умеет сдерживать эмоции. К их обоюдному удивлению мальчишка сам подходит к Мито. Сначала просто разглядывает, затем держится за подол платья, пока та нарезает овощи, а после вытягивает руки, призывно угукая. Джин отставляет чашку и вглядывается. Девушка широко улыбается, наклоняется и легко подхватывает его на руки, перехватывая одной, чтобы продолжать готовить. Гон с интересом следит за ее действиями, привалившись плечом. Теплая тетя пахнет землей и солнцем. Гону нравится. Гону нравится и тетя с морщинами, она пахнет чем-то дымным и сладким, мягко треплет его по голове и много говорит с кокосовым папой. Гону нравится дом. Он большой и светлый, так похожий на тот, лесной, в который они приезжали всего лишь раз, чтобы забрать его вещи. В этом доме все такое же старое. Доски весело скрипят, если на них наступить. На половиках много красивых пятен, а из окна видно голубое блюдце, по которому снуют маленькие кораблики, на подобие тех, что пускали ему в ванной. Гон приходит к выводу, что тут тоже хорошо. Утыкается в рыжую копну на плече, разглядывает сидящих за столом и сонно моргает. Его укладывают наверху. Хилл решает не снимать с него шорты, накрывает пледом и смотрит в открытое окно, прислушиваясь к стрекотанию цикад. Днем приходили соседские мальчишки, ловили их в банки, а затем выпросили у бабушки Джина пакет домашнего печенья. Гону тоже дали слегка подгоревший кругляшок. Один из ребят присел напротив, улыбнулся и звонко засвистел остальным. - Ого, такой мелкий, а уже без поддержки стоит! Что? Банку показать? - паренек откручивает крышку, протягивает Гону и хохочет громче, когда тот без капли страха запускает в нее руку по локоть. - Не боишься? Дядь, ваш малой? - он смотрит на Хилла. Тот неловко улыбается, чувствует, что его похлопали по руке и смотрит на кузину Фрикса. - Нет, он сын Джина. - Ого!!! Он вернулся? Где он?? Мы хотели попросить помочь с раскладной удочкой, которую сделали по его чертежам! - Он пока что занят. Может-быть позже, - она улыбается, подхватывает ребенка на руки и кивает Хиллу. - Пойдем. Поможешь ему перетереть посуду, а то он все зубы от злости сотрет. Хилл смеется. Два дня пролетают совсем незаметно. За окном сгущаются сумерки, когда он решает все же пойти на поиски пропавшего брюнета, слинявшего сразу после ужина. Мито пожимает плечами, кивает на темное окно и говорит тише, так как Гон спит. - Черт его знает, где его носит. Не переживай, к утру вернется. Он знает этот остров, как никто другой. Хилл решает все же пройтись. Хилл умалчивает, что уже знает об этом. Ему здесь все показали. Все кроме дома, который Джин обошел стороной, словно дикое животное, внезапно вставшее на дыбы. Хилл знает, где он. Закатывает рукава костюма и забирается по заросшему холму на утес, замечая небольшой костер, пускающий яркие искры в полог ночного неба. Джин сидит на краю, смотрит на горизонт и изредко подкидывает бумагу в огонь. - Что-то случилось? - он не оборачивается, снова шуршит бумагой и закидывает смятый комок в пламя. - Нет. Просто решил проверить, где же ты прячешься, слиняв от мытья посуды. - Ха... вот как... Гон спит?.. - Без задних ног. Я его переодел, но он даже глаз не открыл. Бедолага, соседские дети гоняли его по кругу. Кстати, ему понравился твой плюшевый слон. Он уснул прямо на нем. - Вот как... Хилл чувствует странную дрожь в руках, подходит ближе и разглядывает темный затылок с пляшущими пятнами света. - Я могу сесть?.. - Садись, - он хрипит, двигается в сторону и снова вырывает лист, медленно сминая пальцами. Хилл опускается на траву, свешивает ноги, глядя, как волны бьются о скалы далеко внизу, потирает ладони и наклоняется к Фриксу, замирая. Его лицо почти не видно. Свет от костра едва достает до кромки ушей, но Хилл видит, что он блестит глазами. Тот замечает, что на него смотрят и поворачивается сам. Его щеки сплошь в мокрых дорожках. Паристон с трудом вдыхает, вытягивает руку и дотрагивается до раскаленной кожи, срываясь на хрип. - Тебе плохо?.. Что случилось?.. - в прошлый раз у него оказался жар, который благо прошел к утру, потому что Фрикс качественно прогрелся. Хиллу страшно представить, что случилось теперь. На него смотрят тусклыми, почти черными глазами. Брюнет молчит. Отводит взгляд и отворачивается, снова вырывая лист. Хилл замечает книгу у него в руках, придвигается ближе и шепчет. - Малыш... поговори со мной... Не замыкайся в себе. Мы все решим вместе. Ну же... Зачем ты рвешь книгу?.. - Сжигаю. - Она тебе не понравилась? - Понравилась... - мужчина делает короткий вдох, сжимает ткань на груди и сгибается. Хилл вынимает желтоватый лист из его пальцев, накрывает плечо и прижимается к уху губами. - Тогда зачем? - хоть бы не любимый справочник. Фрикс не уступает Хиллу в плане интеллекта, но творит невесть что, когда выходит из себя. Ломает вещи, матерится, швыряет мебель. Хиллу повезло, что его квартира не застала чужих вспышек гнева... Хилл вглядывается в корявые буквы на листе. Шрифт совсем крошечный и прописан такими мелкими рядами, что приходится хорошенько всмотреться, чтобы разобрать прочитанное. Блондин читает первую строчку, отшатывается, будто желтый пергамент обжег его и оборачивается к Фриксу, пытаясь найти хоть какой-то отклик в бледном лице напротив. - Джин... черт побери, что это?.. Почему здесь... - он снова читает. Сегодня мне два. Папа спрятал подарок, но я его нашел. Машинка зеленая. Мне нравится зеленый. Лягушки зеленые и огурцы, и костюм кокосового папы тоже зеленый или сялясовый, как он мне сказал. Я покатал машинку по ковру. Она покатилась вперед и пропала. Я испугался. Кудрявый дядя отодвинул матрас с ножками и достал машинку. Кокосовый папа взял меня на руки. Сказал, что я сегодня родился и поцеловал в щеку. Разве я родился не два года назад?.. Получается я родился дважды?.. Я спрошу его позже. Кокосовый папа понимает, что я спрашиваю. Он умный и длинный, с его рук видно полки и потолок кажется близким. Он иногда катает меня на плечах. Я немного боюсь, но он меня держит. А когда падаю и коленки горят всегда поднимает на руки и крепко обнимает. И качается как кораблик. Болеть начинает меньше. Я могу показать два пальца, дядя со светлыми волосами, сказал, что я внудер... врандер... ох... он что-то сказал и улыбнулся. Я улыбнулся ему, потому что он хороший. Они с папой дружат, хоть иногда ссорятся. Мой папа любит ссориться. Он иногда ругается с кокосовым папой, но перестает кричать, когда тот клюет его в лицо. Птички милые. Папа взял меня в гости к большой птичке. Вместе с большой птичкой сидели еще 3 птички, тоже большие, но не очень. Меня покатали. Сегодня мне 2. Я очень рад. Кокосовый папа сказал, что я могу загадать желание. Сказал, что если подуть на огонек, то все будет, как я хочу. Я подул и огонек пропал. Я загадал, чтобы мы всегда-всегда были вместе. Без пап плохо и страшно. Я не могу спать один. Все хлопают. Я тоже хлопаю. Папа наверное тоже хлопает. Почему папа плачет? Я сделал что-то не так? Кудрявый дядя подавился желтой водой и светлый дядя постучал его по спине. Наказал наверное. Кокосовый папа подошел и обнял моего папу, а потом клюнул в губы. Он часто клюет его в губы. Иногда быстро, а иногда долго. Когда я сижу рядом - быстро, а когда подглядываю - долго. Кокосовый папа любит папу и меня. Я тоже их очень люб... Хилл моргает, но не может остановить слезы, хватает мужчину за ткань на груди и срывается на крик. - ЧТО ЭТО?! ЧЕРТ ПОБЕРИ, ОТВЕТЬ МНЕ, ДЖИН! ЧТО ТЫ РВЕШЬ?! - Книгу жизни, - мужчина вздрагивает, дрожаще вдыхает и захлопывает, показывая обложку. На обложке растерянное лицо Гона. Хилла болезненно крутит. - Что ты сжег?.. - Его воспоминания. Фрикс начинает говорить. Тихо, хрипло, в глаза больше не смотрит, с треском вырывает новый лист и кладет в костер. Хиллу кажется, что где-то внутри точно также трещит его сердце. Фрикс говорит, что хочет оставить Гона здесь. Что так будет лучше. Что Гон никогда не будет в безопасности рядом с ним. Что он хочет, чтобы у Гона был выбор. - Чушь, - блондин утирает мокрые глаза и шипит, ухватываясь за край книги побелевшими пальцами. Она совсем тонкая. Джин сжег почти все. Ничего не сказал и сжег. Хилла мутит от злости. - Ты говоришь, что хотел дать ему возможность выбора. Но, блять, даже не спросил, хочет ли этого он сам! ЭГОИСТ! ТЫ ЧЕРТОВ ЭГОИСТ! Ладонь прилетает по мокрой щеке быстрее, чем Паристон успевает ее остановить. Джин накрывает вспыхнувший след пальцами и поднимает лицо. Хилл сдавленно всхлипывает, видя до жути знакомую искривленную улыбку. - Пускай. Но он будет в безопасности. Сможет сам решить, кем ему быть. Сможет свободно гулять, общаться со сверстниками, баловаться, ловить рыбу... - Без тебя?.. - Без нас, - он вырывает последний желтый лист, дальше идут только голубые, кладет в огонь и смотрит на почерневшее пламя расширенными зрачками. Хилл обнимает себя руками. - Мито согласилась присмотреть за ним. Так будет лучше. Они больше не говорят. Смотрят на дотлевающую бумагу, размышляя каждый о своем. Хилл поднимается первым, молча спускается с холма и идет в сторону дома. Мито тормозит его на пороге, хмурится и шепчет. - Джин попросил, не пускать тебя. Раз вы закончили, значит действие нэн прошло. Он может проснуться и увидеть... - Если не отойдешь, я убью тебя. - Валяй, - она разводит руки, испытывающе заглядывая в глаза. - Джин долго обдумывал это решение. Прими его. Это его сын. - Мне плевать. - Тебе плевать на чувства Гона?.. Пока действие карты не вошло в силу, он может вспомнить тебя из несгоревшего отрывка. Как думаешь, каково ему будет, когда он проснется и поймет, что тебя нет? Что Джина нет? - Ты не дашь мне даже попрощаться с ним?.. Девушка влажно моргает. Опускает руки и хрипит. - Через порог двери. Хилл ненавидит детей. Они слюнявые, глупые и крикливые. Хилл обожает Фриксовского мальчишку. Гон исключение. Они покидают остров на рассвете. Каждый своей дорогой. У Хилла нет сил, чтобы банально смотреть брюнету в глаза. Хилл давит на главу экологического фонда и тот признает Китовый остров - зеленой зоной. Отныне остров становится государственным заповедником, где на ношение оружия нужно иметь лицензию, а местные жители становятся ответственными за порядок. Чужаков на острове охотно принимают в тавернах, но в глубь острова пускают только с сопровождением. Хилл нововведением доволен, пока не узнает, что из-за ограничений по охоте с острова уехали семьи многих охотников. Остается лишь 2 ребенка, включая Гона. Хилл думает, что понижение налогов исправит ситуацию, но люди на остров возвращаются уже без семей. Он написал Мито письмо, в котором почти дотошно рассказал о любимой еде Гона, предпочтениях в цвете, любимых игрушках, фобиях и источниках тревоги. Девушка прочитала послание с изумленным лицом и передала бабушке. Та тепло улыбнулась и сложила его в крохотный квадратик, пряча под фото Джина в застекленной рамке. Джин испарился. Хилл не пытается его искать, хоть и начинает замечать за собой явные скачки настроения. Ломает любимое кресло, опускается на пол и беззвучно плачет, утыкаясь в колени лицом. В груди ощутимо больно. Будто кто-то тычет иголкой, желая превратить несчастный орган в мелкое решето. Хилл корит себя за слабость. Возвращается в Ассоциацию и частенько пропадает в подпольных казино, ночуя в отелях. Дома невыносимо. Хиллу снятся лягушки. Ему звонит взволнованный Лист, спрашивает о местоположении Джина, но не получает ничего кроме сухого откуда я знаю? Хилл напивается в усмерть. Ему кажется, что вся квартира пахнет елью и дымом. Хилл сходит с ума. По крайней мере так думает, когда обнаруживает огромный букет на кухонном столе. Трет покрасневшие глаза, недоверчиво подходит ближе и протягивает руку, касаясь синего бутона пальцами. Настоящий. На его столе свежая охапка остролистника. Джин приходил, пока его не было. Джин был на острове. Хилл хочет швырнуть букет в мусорку, но вместо этого сгребает руками и зарывается лицом, устало выдыхая. Быть уязвимым тяжело. Фрикса нет четыре месяца. Паристон видит его имя в списке пропавших без вести. Паристон нанимает несколько проверенных охотников для его поисков. Джин приходит сам. Неловко топчется на пороге и не может поднять глаза. Хилл стягивает полотенце с головы, сдавленно вдыхает и сгребает его руками, утыкаясь в темную макушку носом. Фрикс пахнет металлом, кровью и порохом. Хилл не представляет, где его носило... Джин пытается говорить в перерывах между поцелуями. Шипит, когда его тянут за волосы и зло прикусывает бледную губу, испуганно замирая. Хилл трогает рану руками, мгновение разглядывает кровь на пальцах и снова подается вперед, ловко развязывая сложный узел на чужих свободных штанах. Хилл по-прежнему зол. На Фрикса. Потому что тот принял решение в одиночку, хоть сам Паристон понимал, что Гон его ребенок. Злился на себя, потому что так тяжело отпускал, частенько разглядывая фото мальчишки, снятые издалека. Злился на обоих, потому что они так подходят друг другу, будучи такими разными. Фрикс хрипло стонет, прогибается в спине, пытаясь встать, но Паристон хватает его за волосы на затылке, вжимая в матрас лицом. Брюнет недовольно мычит, давится звуком, когда в него входят до одури глубоко и чувствует нарастающую дрожь, закатывая глаза. Джин исчезает на утро. Затем снова появляется и так по кругу. Эти качели продолжаются до тех пор, пока Хилл не останавливается напротив, хмурится и не складывает руки на груди. Ха. Прямо как Мито в день их встречи. Она прислала ему фото с перемазанным в земле лицом, наполовину скрытым ярко-зеленой панамкой. Фрикс впервые обнаруживается рядом на утро. Тихо сопит, смяв лицо о подушку, а затем поджимает губы, выдавая сдавленное. - Гон... Паристон приподнимается и целует его в щеку, обвивая руками. Он все еще зол. Он принимает его выбор. Он больше не хочет расставаться. Они сидят на террасе. Хилл курит. Фрикс разглядывает ночное небо над головой. Сцепливает пальцы и поворачивается к блондину. - Я слышал, что Китовый остров теперь независимая территория, обозначенная природным заповедником, - он что-то вынимает из сумки. Блондин затягивается по самый фильтр, наблюдая за тем, как тот поднялся, медленно опускаясь на колени рядом. У Джина красные даже уши. - Я люблю тебя, Паристон Хилл. Блондин давится дымом. Закашливается в ладонь и зажимает ей рот, ахреневающе таращась на ярко-синий венок в чужих напряженных руках. Они продолжают жить дальше. Но неизменно встречаются раз или два в неделю, иногда чаще, иногда реже. Зависит от того, как далеко успевает забраться Джин в своих нескончаемых поисках. Время словно экспресс мчится куда-то мимо, мелькает цветными окнами и лишь изредко замедляется, позволяя ткнуться в чужой слегка запыленный затылок носом. Гону 12. Гон отправляется на свой первый экзамен. Мито пишет, что не смогла отговорить его. Хилл сверлит Нетеро взглядом, получая хитрую улыбку в ответ. - Что же? Экзаменатором в этом году не пойдешь? - Разве вы позволите? - Не позволю. Но за мальчишкой пригляжу, так уж и быть. Старик слово держит, но весьма избирательно. Менчи болтает бокал и смеется, пересказывая увиденное. - И прыгнул же, засранец. Совсем безбашенный, совсем как ты в детстве, - она оборачивается к брюнету возле окна, получает широкую улыбку в ответ и удивленно моргает. Фрикс смеется. - То-то еще будет... Хилл щелкает зажигалкой. Он скурил уже две пачки. Джин косит на него глазами и чешет затылок. - Ну, в общем... он пошел за ним прямо к Золдикам... Хилл давится дымом. Он поседеет раньше времени. Лист переворачивает страницу и слышит гудение в кармане, выуживает телефон и вскидывается, пугая задремавшего рядом Дуна. - ДУН! ПОДЪЕМ! - он весело смеется, подбегает к экрану и поворачивается к удивленному мужчине. - Код зеленый, дубина, ползи сюда! - Он... что?.. - Фрикс поднимает глаза, спотыкается о расширенные зрачки напротив и коротко вдыхает сам. - Ясно... значит он взял нэн в долг... А Киллуа?.. - Донес его до больницы и сказал, что знает, как помочь. - Вот как... - Я уже позвонил Сильве. - Уже?.. - Да. Собирайся. - Куда? - В Ассоциацию. - Зачем?! - Предлагаешь сидеть и дальше драть на себе волосы?! Мы не поможем, даже если очень захотим. Все зависит от Киллуа и иждивенки с Темного континента. - Ты поговорил с ним?.. - Немного... Мы условились встретиться на Мировом дереве. - Зачем так высоко?! - Ты думаешь он с этим не справится? Хилл хмурится, но уверенно мотает головой. - Слушай, мне кажется или... - Ты только сейчас понял? - То есть?.. Хочешь сказать, что давно об этом знал?! Хилл вскидывает светлую бровь и хрипло хохочет. - Стареешь, Джини. У них все на лбу написано. - Киллуа в бегах. - Я в курсе. - Ты вмешаешься?.. Мне казалось, что ты симпатизируешь этому наглому мальчишке. - Симпатизирую, - Хилл щурит глаза. - Но пусть побегают друг за другом. Киллуа топчется на месте. Ему нужно пространство для игр. Фрикс потирает руки. Иногда он забывает, каким опасным может быть Паристон и его идеи. - Игр, значит... Ты расскажешь Гону? - О Киллуа? - О прошлом. Блондин поджимает губы, растягивает в натянутой улыбке и отворачивается. Фрикс подается следом, оплетает руками и хрипит. Хилл... Паристон Хилл... - ПАРИСТОН ХИЛЛ, ВСТАВАЙ, ТВОЮ МАТЬ! - Джин раздвигает его веко пальцами и повторяет снова. - ЕСЛИ ТЫ ВДРУГ РЕШИЛ, ЧТО МОЖЕШЬ ОТКИНУТЬСЯ РАНЬШЕ МЕНЯ, ТО ВСТАНЬ И ДЕРИСЬ КАК НАСТОЯЩИЙ МУЖЧИНА. - ЧТО ЗА ЧУШЬ ТЫ НЕСЕШЬ?! НЕ ТРЯСИ ЕГО! У НЕГО КРОВЬ ХЛЕЩЕТ ИЗ БАШКИ! Это Киллуа так кричит?.. Ему снова раскрывают заплывший красным глаз и размытые очертания превращаются в бледное лицо Джина. Тот замечает реакцию зрачка, опускает его голову на землю и нависает сверху, зажимая пульсирующий лоб ладонью. - Не отключайся, слышишь?! Хилл! Тебе нельзя засыпать! Киллуа, дай воду! Паристон мажет расширенным зрачком в бок и замечает согнувшегося блондина рядом. Тот перемазан в земле с ног до головы и судя по безвольно повисшей руке, все же сломал ее при ударе. Точно. Они тренировались на безопасной территории. Киллуа запустил молнию в каньон. Гон первым заметил, что что-то вынырнуло из кустов, направляясь в его сторону. Сжал кулак для удара и тут же отключился, завалившись вперед. Хилл и сам не понял, как оказался рядом раньше Джина. Закрыл перепуганного Золдика собой и стиснул челюсть. Судя по пульсирующей боли в затылке, голова все же была на месте, что удивительно, учитывая, что охранник влетел в него на полной скорости, отшвырнув на добрый десяток метров. Гон отключается при виде этих штук. Киллуа просто не может шевелиться, таращась огромными глазами. Они думали, что ушли достаточно далеко. Они ошиблись. - Ты цел?.. Киллуа вскидывает голову, шумно тянет носом и кивает, наклоняясь ближе. - Только рука сломана, но уже срастается обратно. Гон тоже в порядке, но пока не пришел в себя. Та штука ушла. Но, Пар, твоя рана не заживает. Мы пытаемся остановить кровь... Мы не понимаем, почему регенерация перестала работать. Мы... Хилл... ХИЛЛ!!! Снятся цветные пятна: коричневые, зеленые, белые. Путаются между собой, пляшут перед глазами, отдавая ударами сердца в собственных ушах. Хилл не боялся смерти. Раньше не боялся. Когда еще нечего было терять. Теперь он просто не имеет на это права. Хах, иначе Джин его прибьет... Джин... Паристон вздрагивает и моргает, оглушенный множеством громких звуков вокруг. Поворачивает голову, морщась от боли и трогает повязку пальцами. Сухая. Значит кровь остановилась. Судя по пульсирующей боли внизу живота Хилла таки поимел чертов цветок. Наверняка Золдик предложил идею. Умница. Схватывает на лету. Иногда даже быстрее самого Хилла. Паристон привстает, пытаясь найти их в приглушенном свете палатки. Спотыкается о светлые завитки неподалеку и облегченно выдыхает, ложась обратно. Киллуа хмурится во сне, потирает правую руку и утыкается в спальник лицом. Гон интуитивно подтягивает его ближе, плотно обхватив поперек живота и зарывается в светлые волосы на затылке. Очаровательные идиоты. Еще неопытные по части использования силы, но смелые и перспективные. С ними все будет в порядке. Пока они вместе, уж точно, а там жизнь покажет. Хилл роняет голову на сложенный шарф, снова ощущает нарастающую боль в области живота и поджимает ноги. Джин возится позади, привстает и заглядывает в лицо, обеспокоенно трогая почти заживший шрам под повязкой кончиками пальцев. - Болит?.. - Пиздецки... - Давай я вколю тебе еще обезболивающего. - Ха... нет уж... я опять отключусь. Лучше обними меня... Фрикс хмурится, но оплетает руками, выдыхая в район шеи. - Тебе нужно спать, чтобы восстановиться... - Мгм... тебе тоже, наверняка проверял мой пульс каждые 5 минут... Хилл хрипло смеется, болезненно мычит и проворачивается в объятиях, забрасывая ногу на горячее бедро рядом. Почему-то так легче, будто боль перестает аккумулироваться в одном месте и медленно утекает в землю, оставляя лишь терпимые спазмы. - Может все же обезбол?.. - Фрикс вздыхает, видя, что тот отрицательно крутит головой. Зарывается в светлые волосы руками и шепчет. - Черт побери, никогда так больше не делай, слышишь?.. Это было так глупо. Так глупо, что я чуть не поседел. Тот хер бы вряд ли их тронул, ты же знаешь. Зачем полез?.. - Не хотел... проверять... - блондин снова зевает, ощущает горячее прикосновение к переносице, выше сплошь перемотанной проспиртованным бинтом и опускает голову, ловя чужие искусанные губы. - Не уходи... хорошо? - Не уйду. - И не отпускай меня... - Не отпущу. Спи, - Джин трется о чужой кончик носа своим, замечает довольную улыбку и наконец улыбается сам, прижимая к себе. - Какой же ты придурок, Паристон Хилл. Блондин тихо смеется, проваливаясь в тепло. - Я люблю тебя, Джини... - Я тоже тебя люблю. Фрикс дожидается пока тот снова отключится, поджимает губы, прикладывает пальцы к шее и отсчитывает пульс, убеждаясь, что тот окончательно пришел в норму. Затем подтягивает одеяло выше и садится, устраивая перемазанную в красных разводах голову у себя на коленях. Через пару часов его сменит Гон. До этого сидел Киллуа. Джин перебирает спутанные волосы пальцами. Наклоняется и прижимается к теплой коже губами, вслушиваясь в чужое глубокое дыхание. Киллуа снова возится во сне. Проворачивается в объятиях и мычит. Гон утыкается в его макушку носом. Старший Фрикс хмыкает. Эти двое. Даже пахнут одинаково. Не удивительно, что Хилл полез под прямой огонь. Даже чужие дети, как свои собственные, да? - Хреновый из тебя эгоист, - Джин выдыхает, потираясь щекой. Чувствует, что его сжали сильнее и шепчет. - Не смей умирать раньше меня. Раньше этих двоих... Они тебе этого не простят. Я не прощу... Фрикс хмыкает, думая, что все же расскажет ему. Перед отъездом Гон и Киллуа навестили Мито. Она сама приняла решение. Гон все знает. Гон хотел поговорить при случае, но так и не нашел нужные слова, откровенно стесняясь. Он не восстановил утраченные воспоминания, но многое понял, наконец связав с детскими привычками. Привычками, доставшимися ему от Хилла. Гон забрал панамку с собой.