Им судьбой предначертано быть причиной гибели друг друга. В каждой жизни. По крайней мере Гермиона так думает. И у неё есть повод.
***
Дафна и Теодор были женаты, когда Гермиона встретила их в первый раз. Самая могущественная чета магов на всю Грецию. Их сравнивали с Богами. Для маленькой девочки, пережившей разрушение родного поселение и убийство всех кого она знала, они были чудовищами. Такими, как описывала их мать. Прекрасными снаружи и ужасными внутри.
Гермиону подарили им. Тощую, озлобленную девчонку. В её глазах неукротимым огнём полыхала ненависть. Которая, лишь спустя годы, сменилась смирением. И любовью.
***
Гермиона стояла в тени конюшни, наблюдая за тем, как конюх, коренастый парень немногим старше её, пытался одеть седло на нового хозяйского жеребца. Ключевое слово — пытался. Конь вертел головой, возмущённо фыркал и откровенно дразнил раба, давая ему подойти достаточно близко, но тут же пятился в сторону, стоило парню поднести снаряжение. Гермиона тихо посмеивалась и гадала у кого терпение закончится раньше.
В какой-то момент конюх не выдержал и, браня жеребца на гортанном языке, резким движением дёрнул за поводья. Конь встал на дыбы, опрокидывая раба. И только рефлексы парня позволили ему не попасть под копыта.
Разочарованно вздохнув, Гермиона оттолкнулась от стены конюшни и направилась к лошади.
— Что ты собираешься делать? — рыкнул взмыленный парень, поднимая седло.
Рабыня лишь одарила его снисходительным взглядом и остановилась в шаге от жеребца. Конь настороженно следил за девушкой из-под вороной чёлки.
— Здравствуй, — мягко поздоровалась Гермиона. — Ну и болван-человек тебе достался, правда? — усмехнулась девушка, игнорируя последовавшее ворчание конюха. Конь весело фыркнул. — Я подойду? — подняла руку ладонью вверх рабыня, делая осторожный шаг вперёд. Жеребец не выказал признаков недовольство. Но Гермиона не спешила расслабляться, памятуя о представлении, которое ей посчастливилось лицезреть. Но, к удивлению, конь позволил себя коснуться. — Ты ведь хороший мальчик, верно? — проворковала девушка, убирая челку с морды коня. Её палец скользнул по белой полосе рядом с линией роста волос. Жеребец одобрительно фыркнул и ткнулся мордой в её волосы. — Это не солома, родной, — рассмеялась Гермиона. — Ты прокатишь меня? — карие глаза сверкнули азартом. Конь фыркнул и прошёлся губами по щеке рабыни. Девушка хихикнула и подошла к боку жеребца. Животное скосило на неё взгляд, но не подавало признаков беспокойства и Гермиона решила рискнуть. Лёгким, отточенным, движением девушка оттолкнулась от земли и в следующий миг уже сидела на спине старого друга.
— Ты что творишь?! — дёрнулся конюх вперёд. — На него нельзя без седла! Он тебя покалечит!
— Тебя, может и покалечил бы, — насмешливо усмехнулась рабыня. — Но не меня. Правда, Дреш? — шепнула девушка коню, наклонившись вперёд. Жеребец одобрительно всхрапнул и застыл на месте.
Прикрыв глаза, Гермиона медленно вдохнула и, на выдохе, сжала колени, посылая животное вперёд. Двор был небольшим, но его размеров хватило, чтобы разогнаться до галопа. Раскинув руки, девушка счастливо рассмеялась. Единственное о чём она жалела, так это о том, что находится во дворе, а не в чистом поле. Но после долгого перерыва этого было достаточно.
Гермиона оглянулась, почувствовав ещё чьё-то присутствие. И наткнулась взглядом на Теодора, который стоял рядом с побледневшим конюхом. Сглотнув, девушка отправила короткую молитву богам и начала сбавлять темп коня. Соскользнув с жеребца, рабыня взяла животное за поводья и направилась к господину.
— Тристан утверждает, что ты самовольно оседлала лошадь, — опустил подбородок Теодор. Его голос был глубокий, вкрадчивый, но без признаков гнева. Это вселило искру надежды в Гермиону, которую она постаралась задавить. Рабыня ждала вопроса, не отрывая взгляда от причудливого узора по краю хлопкового хитона хозяина. — Это правда?
— Да, господин, — бросила быстрый взгляд на точёный подбородок мужчины рабыня и вновь уставилась на причудливый орнамент.
Теодор тяжело вздохнул и костяшкой указательного пальца поднял голову Гермионы вверх, заставляя посмотреть себе в глаза. Сердце упало вниз. Девушка судорожно сглотнула и замерла в ожидании приговора.
— Что заставило тебя это сделать? — продолжил расспрашивать мужчина. Его голубые глаза светились терпением. — Ты ведь работаешь на кухне.
— Тристан неправильно обращался с конём, — прохрипела рабыня, не смея дёрнуться или отвести взгляд.
— Он конюх, — в голос Теодора скользнуло недоверие. — Он знает, как обращаться с лошадьми.
— Но не с этим, — с нажимом ответила девушка. — К нему нужен другой подход. С наскоку его не оседлать.
— Но у тебя получилось, — засомневался мужчина.
— Потому что я знаю, что делаю, — Гермиона решила стоять на своём. Пока не докажет свою правоту или не получит наказание. Не только за езду на хозяйской лошади, но и за дерзость. К демонам! Не убьёт же он её? — А Тристана конь только дразнил, пока не извалял в пыли.
— Тристан, — повернулся к конюху Теодор, отпуская подбородок рабыни, но она уже не стала опускать взгляд. — Это правда? — лицо парня налилось краской.
— Это дикое животное…
— Я не об этом спросил, — резко оборвал раба мужчина.
— Да, господин, — буркнул конюх, опуская взгляд.
— Я не люблю, когда мне лгут, пытаясь выгородить себя, Тристан, — резко, как плетью полоснул, отчитал Теодор. — Особенно мне не нравится, когда в результате вина перекладывается на третьи лица. Тебе бы поучиться у Гермионы надо, а не обвинять в своих неудачах. — Девушка вздрогнула. Она даже не подозревала, что хозяева знают её имя. — Зайди ко мне после обеда.
Конюх посерел, но кивнул. Теодор окинул коня восхищённым взглядом. Его широкая ладонь мягко скользнула по морде животного. Жеребец с удовольствием принял ласку.
— Ты сможешь одеть на него сбрую? — повернулся к Гермионе мужчина.
— Да, господин, — кивнула рабыня, её взгляд метался от хозяина к коню и обратно.
— Но? — вскинул бровь Теодор. — В твоём голосе слышится «но». — Ответил на недоумевающий взгляд рабыни маг.
— Но он вряд-ли позволит вам сесть на него, — поморщилась Гермиона. — Для этого он должен доверять вам.
— Но ты ездила на нём верхом, — вернул своё внимание животному мужчина. — Почему он доверяет тебя?
— Я… — прикусила губу девушка. Теодор вновь обратил на неё внимание. Вобрав полную грудь воздуха, Гермиона выдохнула. — Я знала его ещё жеребенком, — посмотрела на коня девушка, не в силах выдержать взгляд хозяина. — Дреш должен был стать моим, — с печалью в голосе поделилась рабыня.
— Вот как, — нахмурился мужчина. Губы коня уткнулись в его волосы, мягко перебирая, но он остался к этому равнодушен. В глазах поселилась задумчивость. — Научи меня. — Взгляд мужчины прояснился. — Как завоевать его доверие. Это возможно?
— Да, господин, — кивнула Гермиона. В груди поселилось тепло. Желание хозяина получить расположение животного приятно удивила. — Но на это понадобится время.
— Я терпелив, — мягко улыбнулся Теодор, коснувшись лбом морды жеребца. — Мы станем хорошими товарищами. Правда, Дреш? — конь весело фыркнул и отступил на шаг. — Зайди ко мне перед ужином. Уточним время уроков.
— Хорошо, господин, — улыбнулась Гермиона, усилием воли заставляя себя не подпрыгивать на пятках.
— Да, — растерянно моргнул, Теодор, окидывая девушку взглядом. — Хорошо. — Мотнув головой, мужчина заметил застывшего конюха. — Позаботься о коне, Тристан.
Парень судорожно кивнул и, казалось, стал ещё меньше, когда хозяин прошёл мимо него. Теодор преодолел пол двора, когда гнев конюха выплеснулся наружу. Тристан повернулся к коню с красным от ярости лицом, сжимая в руках хлыст. Гермиона кинула на парня настороженный взгляд.
— Я позабочусь о тебе грязное животное, — процедил конюх, занося руку.
— Не смей! — дёрнулась под удар Гермиона. Хлыст огнём прошёлся по лицу и голому плечу. Испуганный конь заржал и встал на дыбы. Но девушка, дезориентированная ударом, не успела отпрыгнуть. И копыто с сокрушительной силой опустилось ей на спину.
Гермиона проснулась от дикой боли и тихого шёпота. Девушка лежала на боку. Следы от удара хлыстом были смазаны, пахнущей травами, мазью. А спина была обнажена. Гермиона чувствовала тёплые шершавые кончики пальцев. Стиснув зубы, рабыня попыталась обернуться.
— Лежи смирно, — на плечо легла большая ладонь, не давая двигаться. Глубокий голос Теодора, заставил её успокоиться. — Хорошо, что ты очнулась, но не дергайся, — Гермиона послушно замерла, вслушиваясь в ритмичный шёпот мага и расслабляясь под профессиональными прикосновениями.
— Тристан рассказал мне о случившемся. — Гермиона распахнула глаза, прогоняя дрёму. Как можно было уснуть, боги? Теодор сидел перед девушкой на низкой лавке. Его лицо потемнело. Взгляд не отрывался от рук, в которых он сжимал полотенце. — Я ещё не решил, что делать с ним, но к лошадям он больше не приблизиться.
Гермиона молча наблюдала за тем, как хозяин вытирает и без того чистые руки. И сжала ладони в кулаки, подавляя желание накрыть их.
— Твоих навыков хватит на то, чтобы приглядывать за лошадьми, пока я не найду нового конюха? — перевёл взгляд на рабыню Теодор. Живые ранее, голубые глаза напоминали куски стекла.
— Да, господин, — прохрипела девушка.
— Хорошо, — кивнул маг, прикрывая глаза. Глубоко выдохнув, мужчина расправил плечи и тяжело встал со скамьи. — Тебе нельзя вставать до завтрашнего вечера. Я отдал поручение. Твои раны будут обрабатывать.
— Спасибо, — сглотнула Гермиона. Кончики пальцев Теодора сдвинули прядь волос и скользнули по лицу, прослеживая край воспалённого следа от хлыста. В груди от прикосновения разгорался пожар.
— Пожалуйста.
Прикосновение Теодора ещё долго фантомом горели на коже. И то, что стоило ей встать на ноги, как маг с упорством занялся завоеванием доверия коня, не помогало.
Целитель быстро учился. Он чувствовал животных. И Гермиона не знала радоваться ей тому, что вскоре она избавится от присутствия хозяина или печалится этому. Девушка решила радоваться. Потому что объяснить тоску, развивающуюся в груди, рационально она не могла.
Гермиона шла мимо лаборатории Теодора, когда услышала грязную брань. Замерев, девушка прислушалась. И с удивлением узнала голос хозяйки.
— Чтоб я ещё раз согласилась варить его проклятые мази! — Гермиона приоткрыла дверь в лабораторию достаточно, чтобы увидеть Дафну. Волосы женщины завились от пара из котла. Щёки раскраснелись. Тонкие пальцы яростно сжимали кусок пергамента. Рабыня тряхнула головой, откидывая непрошенные образы. — Пусть сам занимается своим варевом. Тартар! — Чародейка, швырнув пергамент на стол, устало потёрла лицо.
Задавив желание помочь, Гермиона хотела оставить хозяйку одну. Но дверь предательски скрипнула. Девушка зажмурилась. Ноги приросли к полу.
— Кто здесь? — встрепенулась Дафна. Гермиона скривилась. Бежать было некуда. — Что ты здесь забыла? — распахнула дверь женщина. От усталости не осталось и следа. Лишь завитки волос вокруг лица говорили о неурядицах.
— Я прошу прощения, госпожа, — скороговоркой выпалила девушка, старательно отводя взгляд. — Я услышала шум из лаборатории. — Поспешила добавить рабыня, памятуя о нетерпении женщины.
— И решила посмотреть от чего хозяйка сходит с ума, судя по всему, — прислонилась плечом к косяку Дафна. Серые задумчивые глаза скользнули по тонкому стану невольницы.
— Я… — сглотнула Гермиона, подавляя неловкость от взгляда госпожи. — Я могу помочь?
— Не знаю, а ты можешь? — усмехнулась женщина. Но вопреки ожиданию в голосе не было гнева. — Попробуй, — отступила на шаг Дафна, пропуская рабыню.
Гермиона скользнула в лабораторию, старательно избегая прикосновений к хозяйке. Но это не уберегло её от густого аромата шафрана, окутавшего женщину. Девушка застыла у рабочего стола. Дыхание застряло в груди. Казалось, запах осел на стенках лёгких.
В чувство рабыню привёл, скрип стула о половицы. Встряхнув головой, Гермиона окинула масштаб работы.
— Чем это должно быть? — поинтересовалась девушка, взглянув на медленно кипящае варево неопределенного цвета.
— Заживляющая мазь. Как та, которой Тео обрабатывал твоё лицо, — Дафна склонила голову к плечу, со скукой наблюдая за рабыней.
Гермиона провела большим пальцем по едва заметному следу, вспоминая запах и консистенцию лекарства. Чем бы не была жидкость в котелке, этим только врагов травить.
— У вас есть рецепт? — повернулась к хозяйке рабыня, встречаясь с серыми глазами.
— На столе, — указала подбородком на пергамент чародейка. Гермиона досадливо поморщилась, аккуратно поднимая пергамент.
— Вы не могли бы озвучить? — девушка смущённо протянула листок хозяйке. — Я не обучена грамоте. — Дафна смерила рабыню нечитаемым взглядом, и взяла её за кисть, поворачивая пергамент так, чтобы было удобно читать.
Гермиона задержала дыхание, усиленно пытаясь сосредоточится на рецепте, а не на мягком прикосновении тонких пальцев. Состав не был сложным. Лишь травы и эссенции. Нахмурившись, Гермиона вновь окинула взглядом стол. Несколько ингредиентов явно были лишними, а каких-то на столе и вовсе не было.
— Покажите, что и в каком порядке вы клали в котёл, госпожа, — потребовала девушка, забыв с кем общается. Но в глазах Дафны лишь зажглось любопытство.
Пальцем свободной руки женщина указала на склянки с эссенциями и плошки с травами. Гермиона поморщилась. Во взгляде, направленном на котелок, появилось отвращение.
— Это уже не спасти, — после мгновения размышлений покачала головой рабыня. — Нужно варить мазь с нуля.
— Ты можешь это сделать? — подалась вперёд Дафна.
— Не знаю, я могу? — послала усмешку хозяйке Гермиона, оборачиваясь. Женщина оказалась ближе, чем девушка рассчитывала. Их лица разделяло расстояние в ладонь. Сердце замерло. Рабыня чувствовала на щеке дыхание хозяйки. И старалась не отводить взгляда от серых глаз.
— Не дерзи, — сжала руку с пергаментом Дафна. Гермиона задержала дыхание.
— Простите, госпожа, — шепнула девушка, бегая взглядом по гладкому лицу. И с облегчением выдохнула, когда заметила, притаившуюся в уголке губ, улыбку.
— Приступай, — отодвинулась Дафна. Гермиона наконец смогла дышать полной грудью. И поспешила подавить желание вновь оказаться так же близко к женщине.
— Вы не могли бы, — девушка опустила взгляд на ладонь, всё ещё сжатую тонкими пальцами. Чародейка с удивлённым выдохом вернула руку рабыне.
Прижав кулак к груди, Гермиона повернулась к столу. Подготовка не заняла много времени. А с магической помощью Дафны по очистке котла, вскоре рабыня приступила к варке. Тонкому искусству зельеварения девушку научила мать. Что было в разы сложнее, чем обычная заживляющая мазь. Но знакомый ритм и движения расслабляли. Достаточно, чтобы не заметить, как хозяйка поднялась со стула и встала за спиной. Только по аромату шафрана Гермиона поняла, что госпожа слишком близком. Девушка замедлила движения, силясь не выпрыгнуть из собственной шкуры. Её наконец догнало ощущение хлопкового пеплоса на коже, жар чужого тела, дыхание на оголенной шее.
— А ты знаешь что делаешь, — не скрывая удивления, заметила Дафна. — Откуда у тебя такие навыки?
— Матушка научила меня, — прохрипела рабыня, отправляя из ступки в котёл излишне перемолотые ингредиенты. — Она была травницей и лекарем. Я тоже должна была стать, — с грустью заметила девушка.
Дафна неопределённо хмыкнула. Гермиона неподвижно застыла, стараясь даже дышать через раз. Женщина не спешила отходить и рабыня не знала как себя чувствовать с этим. Единственное, что она знала точно, так это то, что желание откинуться назад неправильное. Неправильное, но, Тартар, такое всепоглощающее.
— Тео попросил меня сварить несколько мазей и магических зелий, — отступила в сторону Дафна, заглядывая в котелок. Гермиона постаралась незаметно вдохнуть, не отрывая от хозяйки пристального взгляда. — Видимо зелья сваренные лично имеют больший эффект, — передразнила госпожа, устало вздохнув. — В следовании простому рецепту нет ничего сложного. Но мой дорогой супруг постоянно забывает, что большая часть названий ингредиентов для меня пустой звук, — поморщилась женщина. — А ты явно разбираешься во всём этом, — обвела лабораторию пальцем Дафна, поворачиваясь к рабыне. — Помоги мне сориентироваться по рецепту.
— Да, госпожа, — кивнула Гермиона.
Работать с хозяйкой оказалось легко. Дафне действительно не составляло труда следовать рецепту. Обработкой ингредиентов не магического происхождения занялась Гермиона. И работа бок о бок шла быстро. Сосредоточенная на столь ненавистном зельеварении, госпожа позволила себе расслабиться в общении с рабыней. Единственное, что могло бы вызвать неудобство, это полное игнорирование личного пространства со стороны Дафны. Но Гермиона млела, непозволительно сильно наслаждаясь этим.
Гермиона лежала в высокой траве в той части парка, до которой ещё не добрались заботливые руки садовника, наслаждаясь утренней прохладой. Редкая минута покоя перед повседневной суетой всегда была горячо желанной. Поэтому звуки шагов, звонкий девичий смех и шорох одежд девушка приняла с изрядной долей возмущения. Приподнявшись на локтях, она уже хотела прикрикнуть, но тут же рухнула обратно. Дыхание перехватило. В нарушителях спокойствия она узнала хозяев.
— Не думаю, что это хорошая идея, Даф, — отпирался Теодор. Но по голосу было слышно, что он улыбается.
— Давай, Тео, — смеялась Дафна. — Когда нам в последнее время выпадала такая возможность?
— Я всё-таки предпочёл бы кровать. — Гермиона зажмурилась, догадываясь, что привело господ сюда в столь ранний час.
— И откажешься от этого? — голос женщины наполнился истомой. Послышался шорох одежды. — Оставишь меня здесь и уйдёшь в холодную постель, мой дорогой супруг? — мурлыкнула Дафна.
— Ни в коем случае, — едва слышно выдохнул Теодор. Раздался влажный звук поцелуя.
Гермиона зажала уши и послала, молитву тем, кто слышит, чтобы её не обнаружили. Минуты тянулись бесконечно. Рискнув убрать руки, девушка вспыхнула горящим фитилем.
Супруги расположились левее и выше. Это стало понятно по шлепкам плоти о плоть. Рваным выдохам. И тихим стонам, громкость которых нарастала.
Гермиона сглотнула густой комок. Низ живота скрутило желание. Не помня себя, девушка перевернулась и приподнялась на локтях. В её поле зрения оказалась подтянутая спина и ягодицы Теодора. Мускулистые ноги Дафны обхватили мужа, скрестившись в лодыжках. Они раскачивались навстречу друг другу в рваном жёстком ритме. Грудь сдавило болезненное неприятное чувство. Девушка уже знала, что это ревность. Только так и не смогла определить, кого она ревнует больше.
Не испытывая терпение богов, Гермиона шлёпнулась обратно в траву. Зажав рот ладонью, девушка зажмурилась в попытке отогнать зрительный образ. Отрешиться от звуков. Но они прорывались к сознанию, наплевав на все усилия. Гермиона возненавидела себя, когда скользнула свободной рукой к собственному паху. Ей не понадобилось много времени или усилий. Лишь подстроить амплитуду под ритм движений супругов и позволить себе слушать.
Они закончили с Теодором одновременно. Его протяжный стон и её сдавленный собственной рукой крик, слились в сознании Гермионы воедино. И пока мужчина был занят удовольствием супруги, девушка перекатилась в ту часть парк, в которой хозяева её не увидят. И стремглав бросилась оттуда.
Рабыня ещё долго не могла смотреть господам в глаза, не вспоминая протяжные стоны Дафны и хриплое дыхание Теодора.
Теодор был в отъезде, когда Дафна едва не погибла на дуэли. Окровавленное тело молодой женщины внесли в дом перепуганные слуги. Гермиона в страхе наблюдала за тем, как из хозяйки уходит жизнь. Время, когда она желала ей смерти давно прошло.
Юная рабыня проскользнула в хозяйские покои глубокой ночью. Прислуга уже давно спала, а лекарь отбыл домой. Дафну съедала лихорадка в мокрой от пота постели. Присев на края кровати, Гермиона положила одну руку на горячий лоб женщины, а другую на центр груди. Дафна распахнула воспалённые больные глаза.
— Всё хорошо, — успокаивающе прошептала Гермиона. — Вы будете в порядке.
Сделав глубокий вдох, рабыня попыталась вспомнить всё, чему учила её мать. С губ сорвался шёпот на грубом, грудном языке. А из рук полился поток сырой силы. Когда Гермиона закончила её спина была мокрой от пота. А стоило ей попытаться встать, закружилась голова и она рухнула на кровать, потеряв сознание.
Гермиона проснулась от прикосновения нежных пальцев к лицу. По лбу, вдоль надбровных дуг, виску, скуле, подбородку. Так касалась её мать, когда пыталась мягко разбудить. Только эти прикосновения отличались. В них присутствовала интимность, которую рабыня не знала ранее.
— Я знаю, что ты не спишь, — хриплым от сна и лихорадки голосом, проговорила Дафна, не прекращая ласку. — Твоё дыхание изменилось.
Гермиона распахнула глаза и встретилась взглядом с хозяйкой. Всё её существо объял ужас. Она не могла поверить, что вырубилась на хозяйской постели.
— Не убегай, — схватила девушку за плечи Дафна, заметив её панику. — Я не злюсь.
Рабыня замерла в ожидании приговора. Сложно было поверить в хозяйскую милость, когда она знала, что может её ожидать за подобную оплошность.
— Ты исцелила меня, — это не было вопросом, но Гермиона кивнула. — Как?
— Матушка научила меня, — сухо сглотнула рабыня. — Когда местные войны возвращались домой, многим из них нужно было исцеление. Меня обучили этому ремеслу, когда проснулся мой дар.
— Так ты чаровница, — подпёрла голову согнутой в локте рукой Дафна, возобновляя ласку пальцев. — Ты теряла сознание раньше?
— Нет, — прикрыла глаза Гермиона, позволяя себе расслабиться. — Ваши раны были более обширны, чем мне доводилось лечить. И были нанесены магией. Исцеление потребовало больше сил, чем я рассчитывала.
— Почему ты не сказала о своём даре раньше? — остановила свой палец под нижней губой рабыни Дафна. — Магов выкупает государство. Ты могла бы быть свободной.
Гермиона открыла глаза. Взгляд хозяйки светились мягким любопытством. Она знала о законе. Всем попавшим в рабство магам давали вольную, компенсируя потерю имущества хозяевам. Бывший раб обязан был посветить десять лет жизни обучению и служению государству. А по истечению этого срока был свободен сам распоряжаться своей жизнью. Если бы Гермиона узнала про этот закон, только попав в рабство, она бы без промедления продемонстрировала свой дар. Но было слишком поздно, когда домашняя прислуга растолковала местные порядки. Рабыня уже влюбилась в своих хозяев, пусть и не осознавала этого. В холодные глаза и точёные скулы Теодора. В мягкие локоны и летящую походку Дафны. В их могущество. Жестокость. Мягкость. Они были противоречивы и вызывали такие же чувства в груди девушки.
Гермиона не знала, как объяснить свои мотивы вербально. Поэтому поймала тонкую руку хозяйки и оставила мягкий поцелуй на подушечке пальца.
Гермиона покинула хозяйские покои до того, как дом начал просыпаться. Чудесное исцеление хозяйки стало для прислуги прекрасной вестью. Все шныряли по дому в попытке угодить чародейке. Гермиона же старалась слиться с местностью и не попадаться Дафне на глаза. Но всё равно ловила на себе её задумчивые взгляды.
Теодор, которому пришла весть о плачевном состоянии супруги, прибыл в рекордно короткие сроки. Перепуганный мужчина влетел в дом с требованием немедленно отвести его к жене. И был шокирован, узрев абсолютно здоровую Дафну.
После долгого, переполненного любовью и нежностью, приветствия, чета удалилась в свои покои. Гермиона замерла на пороге атриума, сверля фонтан невидящим взглядом. Она догадывалась о чём говорили хозяева.
— Гермиона, — положил широкую ладонь на лопатки рабыни Теодор. Девушка вздрогнула оборачиваясь к мужчине. — Я не в силах выразить всю свою благодарность в полной мере. Что я могу сделать для тебя?
Невольница скользнула взглядом по осунувшимуся лицу хозяина. Голубые глаза провалились, щёки впали, на челюсти пробилась щетина. В груди Гермионы защемило.
— Не прогоняйте меня, — сморгнула набежавшие слёзы рабыня. — Пожалуйста.
Мужчина судорожно выдохнул и прижал девушку к себе. Всхлип, вырвавшийся из груди Гермионы, утонул в складках пыльной одежды. Невольница чувствовала лёгкие поцелуи хозяина на своих волосах.
— Никто не собирается, тебя прогонять, голубка, — крепче сжал рабыню в своих объятьях Теодор.
Они скрыли магический дар Гермионы. И приблизили к себе. Официально Гермиона стала личной служанкой господ. А неофициально денно и нощно училась. Дафна, далёкая от целительства, обучала рабыню грамоте и законам. А Теодор магическому врачеванию.
Гермиона была счастлива от возможности учиться. И пусть грамота давалась ей легко, к волшебной части образования приходилось прикладывать немало усилий. Классическая греческая магия не имела ничего общего с тем, чему учила её мать. Но она старалась. И имела успехи, что заставляло глаза Теодора светится от гордости.
Время проведённое с возлюбленными, чем бы они не занимались, делало Гермиону счастливой. И пока у неё была такая возможность рабыня наслаждалась им, старательно игнорируя многозначительные взгляды господ.
Изменение порядка не укрылось от прислуги. И по дому поползли слухи о том, что хозяин спит со смазливой рабыней. Или хозяйка. А может они оба.
Доля истины в толках прислуги появилась лишь со временем. Дафна читала Гермионе лекцию по истории, когда с собрания вернулся, пьяный от вина, Теодор. Мужчина счастливо впился в губы супруги приветственным поцелуем. Рабыня отвела, полный ревности, взгляд. Поэтому не заметила, как Теодор подошёл к ней. Почувствовав ладонь на своей шее, девушка обернулась. И утонула в мягком поцелуе сухих губ.
С тех пор занятия вышли за рамки усвоения учебного материала. Наградой за правильный ответ или действие служили поцелуи. Ласки. Интимная нежность.
Мыльный пузырь их идиллии лопнул. Так же внезапно, как и появился. У столь могущественных людей обязаны были быть враги. И как сильными они бы не были, они остаются смертными.
Это произошло в разгар праздника. Гермиону снарядили сопровождать господ. Убийца целился в Дафну. Но стрела поразила Теодора, оттолкнувшего супругу. Охрана взяла господ в круг. Кто-то побежал за целителем. Но Гермиона видела достаточно ранений, чтобы знать, что он не успеет. У закона о магических невольниках была обратная сторона. Хозяева, не сообщившие о нахождении в своём владении раба с даром, присуждались к десяти годам службы на острие передовой. А невольник изымался безвозмездно.
Гермиона всегда была хорошей ученицей. Но именно это сыграло против неё. Упав на колени рядом с возлюбленным, девушка даже не вспомнила того, чему учила её мать. А классическая греческая магия была узнаваема. Свидетелями исцеления Теодора была половина города. И нашлись те, кто донес об этом городскому совету.
Гермиону отправили на обучения. А Дафну и Теодора на фронт. Прошёл год с окончания гимназии, когда Гермиона узнала, что её возлюбленные погибли в бою. И два года со дня их смерти.
Гермиона возненавидела государство, давшее ей всё, чем она была. Греция уничтожила ее дом, погубило любимых. И даже не дала возможности попрощаться. Стоя на пороге дома, которому она когда-то принадлежала, Гермиона вспомнила роковой вечер. Крепкие объятья со спины обнаженного Теодора. Его член глубоко в ней. Сухие горячие губы на шее. Мягкие руки Дафны на своей груди. Сбивчивый шёпот родных голосов, шепчущих слова благодарности. Признательности. Любви.
***
Поэтому, когда они встретились в следующий раз, Гермиона считала их гибель возмездием за эгоизм в прошлой жизни.
Это было поле боя. Пушечные снаряды, стрелы и магические всполохи трещали в воздухе. Гермиона находилась у боевого края, оттаскивая раненых воинов в медблок или исцеляя на месте.
Она как раз была занята очередным солдатом, когда почувствовала занесённый над головой меч. Теодор, в доспеха вражеской армии, возвышался над ней с оружием в руках. Его лицо было грязным от пыли и крови. Из сочленения брони торчала сломанная стрела. А в глазах не было ничего кроме ненависти.
Он не узнал её.
Гермиона была готова принять смерть от руки любимого. Она казалась желанным избавлением. Но взрывное заклятье союзного мага успело снести Теодору голову за секунду до того, как он убил её.
Оттаскивая раненного бойца, Гермиона давилась слезами и убеждала себя в том, что обозналась. Сотни жизней проведённых без Теодора. Это мог быть кто угодно.
Но самовнушение слетело в тот же миг, когда Гермиона швырнула режущее проклятье во вражеского мага. И узнала в нём Дафну, спустя мгновение, как заклятье слетело с кончиков пальцев.
Тысячи жизней, проведённых, без любимых. И сотни, в которых они встречались на поле боя. Калечили друг друга. Пытали. Убивали. Ненавидели. Ни одна из этих жизней не была столь счастливой, как первая. Ни в одной из них они не пробыли вместе столь долго.
***
Гермиона узнала их на церемонии распределения. Она никогда не видела Теодора и Дафну детьми, но это не стало помехой. Именно тогда она приняла решение держаться от любимых как можно дальше. У них был шанс прожить долгую счастливую жизнь. Без неё.
Грейнджер согласна на это.
Избегать возлюбленных было легко. Разные факультеты. Положение в обществе. Статус крови. У них не было ничего общего.
Гермиона следила за ними издалека. На общих занятиях. В Большом зале. Библиотеке. Радуясь их достижениям. Сочувствуя поражениям. Невыносимо тоскуя по прошлой близости.
Гермиона сидела на берегу озера, закутавшись в мантию. В замке было оставаться невыносимо. Амбридж, в отсутствии Дамблдора, совсем слетела с катушек. И девушке просто нужна была минутка передышки от попыток спасти друзей и младшекурсников от неприятностей. Значок старосты, уже не казался наградой.
— Ты в курсе, что фестрал жуёт твои волосы, Грейнджер? — Гермиона вздрогнула, поднимая голову от книги. Чуть выше по склону стоял Теодор. По совиному моргнув, гриффиндорка проигнорировала чувство в груди, которое расцветало каждый раз при виде Нотта. Он тебя не помнит, Мордред, просто успокойся уже!
— Это намёк на то, что мои волосы солома? — выгнула бровь Гермиона, не торопясь подниматься.
— Нет, — покачал головой Тео. — В случае с фестралами, скорее мясные отростки, — фыркнул парень. — Просто предупреждаю, на случай если ты их не видишь.
— Вижу, — пожала плечами Грейнджер и подняла руку вверх, чтобы погладить фестрала по морде. — Не имею ничего против. Он как лошадь. Со скидкой на саблезубость, — усмехнулась девушка, краем глаза замечая, как Нотт отзеркалил мимику.
— Ты их не боишься? — тяжело ступая, двинулся к девушке Тео. — Они же вестники смерти и всё такое.
— Чушь! — возмущённо фыркнула Гермиона. — Ты же отличник, должен знать, что это бред, — бросила на парня, погладивающего бок фестрала, мимолётный взгляд девушка.
— Просто дразню, — искренне улыбнулся Нотт. Разум кричал бежать, но сердце истосковавшиеся по любимому радовалось мгновению общения. Грейнджер решила повзолить себе слабину. — Кто это был? Кто умер у тебя на глазах? — уточнил слизеринец на замешательство девушки.
— А у тебя? — вскинула брови Гермиона, удивлённая бестактности вопроса. Их даже знакомыми можно назвать с натяжкой. В этой жизни.
— Я первый спросил, — запротестовал Тео, пряча улыбку в отвороте мантии. Грейнджер покачала головой. Нотт пьян. Или под Империо. Возможно в траве затаился Малфой. Других причин для поведения слизеринца девушка не находила.
— Пьяный водитель въехал в витрину магазина, — отбросила размышления Гермиона. — Тётушка умерла до приезда скорой помощи.
— Мне жаль, — изменился в лице Тео. Грейнджер пожала плечами. Она привыкла к боли потери близких. Легче не становилось. Но смирение стало частью её естества. — Мама умерла, когда мне было шесть, — повернулся к фестралу парень. — Остановка сердца.
Гермиона промолчала. Её взгляд остановился на потускневших глазах Нотта. Пальцы сжались в кулаки, оставляя на нежной коже следы от ногтей. Желание утешить было погребено глубоко в душе. Дежавю. С той лишь разницей, что сейчас девушка знала, каким чувством продиктованы порывы.
— Ты ездишь верхом? — встрепенулся Тео.
— Тебя это удивляет? — рассмеялась, позабавленная выражением лица слизеринца, Гермиона.
— Нет, — покачал головой Нотт, переводя задумчивый взгляд с девушки на фестрала. — Как это ни странно, — нахмурился парень.
Грудь Грейнджер пронзила стрела беспокойства. Она знала этот задумчивый взгляд. И понимала к чему это ведёт. Только просьбы об уроках верховой езды не хватало. Гермиона поспешила подняться на ноги.
— Через двадцать минут через Холл будет проходить Малфой, — озвучил Нотт, наблюдая за тем, как Грейнджер убирает книгу в сумку.
Девушка вскинула голову, встречаясь взглядами с возлюбленным. В голубых глазах проскользнула лукавая искра.
— Спасибо, — кивнула Гермиона, разворачиваясь к замку.
— Пожалуйста.
Вне зависимости от общественного мнения любимым местом в Хогвартсе у Гермионы была не Библиотека, а Зал Наград. Над главным входом в помещение висел первый герб школы. Его разработал и изготовил Салазар. Основатель был отличным парнем. Прекрасным другом. Верным товарищем. Обладателем мощного интеллекта и злого чувства юмора. Гермиона скучала по нему.
— Отбой уже был, — Гермиона подпрыгнула от неожиданности. Обернувшись, Грейнджер наткнулась взглядом на Дафну. Девушка стояла за правым плечом. Выглаженная мантия. Слегка расслабленный узел зелёного галстука. Светлые волосы собранные в небрежный пучёк. И серые глаза неотрывно рассматривающие герб школы.
— Сдашь декану? — сглотнула Гермиона, поворачиваясь обратно. Смотреть на любимую и не иметь возможности её коснуться было больно.
— Не видела у себя значок старосты, — в голосе Гринграсс слышалась насмешка. «Не знаю, а ты можешь?» — эхом пронеслось в голове гриффиндорки. Грейнджер зажмурилась, делая небольшой вдох. — Что ты нашла в нём?
— В гербе? — Гермиона бросила на Дафну мимолётный взгляд.
— Но не в шестом Уизли же, — фыркнула слизеринка. Гриффиндорка незаметно усмехнулась.
— Ты знала, что его создал Салазар? — проигнорировала колкость Грейнджер. Тонкие брови Гринграсс взлетели вверх. Слизеринка подалась вперёд, впитывая каждое слово. — Сейчас люди считают, что он был индивидуалистом, но Слизерин настоял на том, чтобы на гербе было что-то олицетворяющее каждого из Основателей.
— Звучит так, будто ты защищаешь самого большого магглоненависника в истории Магической Британии, — дыхание Дафны взъерошило волоски на шее Гермионы. Почему ей обязательно игнорировать личное пространство окружающих? Новый вид пытки. Или давно забытый старый. Грейнджер наслаждалась этим.
— Он не был магглоненависником, — прохрипела Гермиона, не смея сдвинуться. — Он считал знания, величайшей ценностью. И делился ими только с теми, кого считал достойными. Среди них были и магглорожденные.
— Откуда ты это знаешь? — изумилась Гринграсс, отстраняясь. Гермиона лишь пожала плечами, поворачиваясь.
— Салазар был великим целителем и зельеваром. — В глазах гриффиндорки это было аргументом. Связь с давно минувшим прошлым.
— Будто это что-то объясняет, — весело фыркнула Дафна. Бросив взгляд поверх плеча Грейнджер, слизеринка изменилась в лице. — У нас проблемы, — схватила гриффиндорку за плечо Гринграсс.
— Что? — сдавленно просипела Гермиона.
— Миссис Норрис, — указала вниз подбородком Дафна.
Опустив голову, Грейнджер встретилась взглядом с кошкой завхоза. Миссис Норрис, прошмыгнувшая от входа, сидела у ноги Гермионы. Присев на корточки, гриффиндорка слегка почесала животное за ухом, на что кошка довольно прикрыла глаза.
— Грейнджер — укротительница злых тигров, — неверяще прошептала Дафна. Подняв взгляд, Гермиона довольно улыбнулась.
— Если я скажу, что пью каждый четверг с твоим деканом чай, ты поверишь? — пошутила Гермиона, возвращая внимание кошке. Северус убьёт её, если Гринграсс поверит.
— Сейчас я приму за чистую монету всё, что угодно. Даже твоё личное знакомство с самим Салазаром. — Гермиона захихикала. Удивительно как Дафна оказалась недалека от правды.
— Имя Флементина Норрис тебе о чём-то говорит? — устрашающая кошка растянулась на полу, довольно урча и совсем не внушая страх.
— Создательница напитка живой смерти, — мгновенно, как на уроке, ответила Гринграсс. Гермиона подняла выжидающий взгляд вверх, наблюдая как в родных глазах проступает осознание. — Не может быть, — неверяще выдохнула слизеринка.
— А почему нет? — усмехнулась Грейнджер. — Ты можешь поверить в говорящие портреты, призраков и полтергейстов. Но не можешь поверить в то, что кто-то оказался заперт в своей анимагической форме?
— Но она должна быть мертва! — воскликнула Дафна. Миссис Норрис приоткрыла глаза и возмущённо мурлыкнула. Гринграсс пораженно уставилась на кошку.
— Дорого бы Риддл отдал за твой секрет, дорогая, — пробормотала Гермиона животному. Норрис довольно ткнулась лбом в руку девушки.
— Как ты поняла? — плюхнулись на пол перед гриффиндоркой Дафна, не обращая внимания на то, как это скажется на внешнем виде.
— Нетипичное поведение, — повела плечом Грейнджер. Девушка не любила лгать, пусть и была вынуждена стать в этом мастером. Но и как рассказать о личном знакомстве с легендарной личностью, не показавшись безумной, она не знала. — Имя.
— Филч мог просто назвать кошку в честь зельевара, — резонно заметила Гринграсс. — А нетипичное поведение можно объяснить связью фамильяра и хозяина.
Гермиона подняла взгляд на любимую. В серых глазах плескалось сомнение. Эта ведьма всегда была умной. Хорошо, что привидениям нет дела до живых, иначе призрак Почти Безголового Ника мог бы многое рассказать слизеринке о ней самой.
— Давай сойдёмся на том, что я очень умная, — попросила Грейнджер, не находя в себе силы на новую ложь. Гринграсс прикусила губу, явно не согласная так просто оставить расспросы. Но вздохнув, кивнула. За что Гермиона была очень благодарна. — Пора расходится, — кряхтя поднялась на ноги гриффиндорка. — Филч скоро будет здесь.
— Откуда ты это знаешь? — последовала примеру однокурсницы Дафна. — Кошка рассказала? — Грейнджер лишь невинно улыбнулась. — Ладно, — рассмеялась Гринграсс. — Я не хочу знать.
На следующий день на уроке Истории Магии перед Гермионой упал листок. Угольный портрет её самой, наглаживающей кошку. Подняв взгляд, Грейнджер наткнулась на серые глаза. Подмигнув, Гринграсс отвернулась. А в груди Гермионы, что-то с треском надломилось.
Был поздний вечер. Гермиона корпела над домашним заданием в дальнем конце библиотеки, когда услышала это. Стук каблуков по каменному полу. Тяжёлые шаги. Шорох одежды. И тихий смех.
Грейнджер приподнялась на стуле, собираясь разогнать голубков, которые не смогли найти место получше. Но шокированная рухнула обратно. Гриффиндорка узнала голоса.
— Мадам Пинс скоро начнёт обход, — задыхаясь, пробормотал Тео.
— Тогда нам лучше поторопиться, — мурлыкнула Дафна.
Послышался лязг молнии. Удар пряжки о пол. Сдавленный стон. И ритмичные влажные звуки. Гермиона уткнулась лбом об стол, закусив ребро ладони. Слух обострился. Мордред, Тартар и все индийские боги, она проклята натыкаться на возлюбленных, занимающихся сексом. И судя по звукам, в данном случае, оральным. Грейнджер сжала бёдра. Акустикофилия и в лучшие времена была её роком. Как оказалось им даже не надо было прикасаться к ней, чтобы довести до оргазма. Гермиона откинулась на спинку стула, задыхаясь. Мутный взгляд остановился на стеллаже, за которым располагалась пара. Восстановив дыхание, Грейнджер бросила заглушающие и поспешила убраться.
Избегание стало напоминать пытку ещё больше. Но Гермиона была непреклонна в своём рвении.
Но избегание перестало быть выходом, когда к воротам Хогвартса пришел Волдеморт с Пожирателями Смерти. Очередная война. Как иронично.
Гермиона стояла на пороге замка, после первой волны нападающих. Риддл вынес свои условия. Гарри сбежал геройствовать. В Большом зале лечили раненых.
Грейнджер знала, что подвиг друга ничего не изменит. Девушка стала свидетелем достаточного количества войн, чтобы понимать, чем всё закончится. Поэтому решила сделать исключение в своём правиле избегания. И помочь любимым пережить этот вечер.
Гермиона с уверенностью может сказать, что войны мало отличаются друг от друга. Неважно какое оружие у вас в руках. Арбалет, автомат, лазерный бластер или магия. В итоге сражение превращается в бойню. В которой риск погибнуть случайно растёт в геометрической прогрессии.
Грейнджер увидела, как в Дафну летит проклятье. И побежала раньше, чем девушка рухнула на каменный пол. Проехав последние метры на коленях, она остановилась перед Гринграсс.
— Нет, нет, нет, — зачастила Гермиона, в панике осматривая изрезанное тело. Грудь девушки тяжело вздымались. Кровь стремительно проливалась на пол. — Ладно, — выдохнула Грейнджер, заставляя себя успокоится. — Всё хорошо, — прошептала гриффиндорка, встретившись с полными боли глазами Дафны. Гермиона положила одну руку на холодный лоб, а другую на центр груди. — Ты будешь в порядке.
С губ сорвался шёпот на грубом, мёртвом языке. А из рук полился поток сырой силы. Когда Гермиона закончила, её лицо было белым, а по спине лился поток холодного пота. Слабо улыбнувшись удивлённой Дафне, Грейнджер потеряла сознание.
Гермиона проснулась от того, что кто-то нежно перебирал её пальцы. В комнате пахло пылью, кровью и магией исцеления. Открыв глаза, она обнаружила над собой потолок Больничного крыла.
— Слава Мерлину, ты очнулась, — появился в её поле зрения помятый Тео. — Как ты себя чувствуешь?
— Будто по мне прошёлся слон в полном боевом облачении, — облизнула сухие губы Грейнджер.
Послышался сдавленный смешок. Обернувшись, Гермиона увидела измученную, но здоровую Дафну.
— Ты в порядке, — облегчённо выдохнула Грейнджер.
— Твоими стараниями, — сжала пальцы девушки Гринграсс.
— Дафна рассказала мне, что ты сделала, — присел на край кровати Нотт, со стаканом в руках. Парень приподнял голову Гермионы, помогая ей напиться.
— Спасибо, — выдохнула Грейнджер, утолив жажду.
— Как ты это сделала? — отставил Тео стакан на тумбочку. Его ладонь накрыла переплетённые руки Дафны и Гермионы.
— Это древняя магия, — осторожно произнесла Грейнджер. Она не знала, как объяснить свои навыки. — Времён Древней Греции.
— И откуда ты её знаешь? — удивлённо поднял брови Нотт.
— Ты мне не поверишь, — усмехнувшись, покачала головой Гермиона.
— Почему ты спасла меня? — подалась вперёд Гринграсс. Её глаза светились решимостью получить ответ.
Грейнджер молча переводила взгляд с Дафны на Тео. Вечность проведённая без них. Столетия, в течении которых они убивали друг друга. Одна короткая жизнь наполненная теплом. Счастьем. Любовью. Для кого-то другого чаша горя перевесила бы. Но не для неё.
Гермиона не знала, как объяснить свои мотивы вербально. Поэтому поднесла переплетённые руки возлюбленных к губам. И оставила мягкий поцелуй.
