Чёрт, я слишком стар для этого дерьма...

Ханагаки испытывал странные ощущения, когда брал оружие в руки. Это вызывало до дрожи колющие, но приятные чувства; будто так и должно быть, будто это правильно. Наличие любого оружия в его ладони – правильно. Такемичи почти заворажённо проводил пальцами по бокам зеркального лезвия танто, игнорируя тут же наплывающие воспоминания о том, как правильно двигать этим смертельным орудием. Какая-то сторона Ханагаки ликовала, ожидая возможность проявить себя во всей своей тёмной красе. – Никогда не думал, что смогу увидеть тебя таким, – задумчиво сказал Майки, который молча наблюдал за Такемичи. Ханагаки иронично улыбнулся другу, легко подкинув компактный нож и сделав пару опасных трюков с перекруткой через пальцы. Внутри что-то довольно дрогнуло, призывая использовать опасную вещь по прямому назначению. Сано подумал, что Такемичи сейчас необычно привлекателен. По-своему. Тёмно-синие глаза заставляли неосознанно задерживать на них взгляд и рассматривать болезненную глубину души. После смерти Казуторы, Такемичи не стал делать ничего опасного: не портил своё состояние за бесконечной работой, не пытался навредить себе и всё в таком роде. Но что-то в нём точно поменялось, и со стороны, в принципе, не заметишь. Но если внимательно наблюдать за Ханагаки, за его жестами, лицом и поведением, то можно было предположить, что душа его потемнела ещё сильнее. Майки помнил тот день, когда Такемичи рассказывал ему о том, что он не такой хороший человек. Ханагаки прямым текстом заявил, что является убийцей, поэтому не стоит его жалеть и оберегать от опасности в будущем. Манджиро было сложно поверить в это. Но сейчас... Сейчас Сано наконец удалось расставить всё по полкам: руки Такемичи с необычайной ловкостью перезаряжали выданный пистолет; секундная радость проявилась в его глазах. Это восхищало и завораживало, но Манджиро об этом не скажет. – Майки... – Такемичи собрал комплект из нескольких смертоносных предметов. – Тебе нравится это будущее? Сано опустил взгляд на свой стол. В его кабинете было мрачно от количества тёмной мебели, но Ханагаки успешно устранял это противное ощущение одним своим присутствием. Нравится ли ему это будущее? Майки соврёт, если скажет «да». А врать Такемичи не хотелось, да и не получилось бы. – Устраивает, – неопределённо пожал плечом Манджиро, следя за непроницаемым лицом друга. Ханагаки хмыкнул и покинул кабинет, оставляя после себя чувство неприятной недосказанности. Майки разлёгся на кресле и слабо выдохнул. Он не мог отказать Такемичи, когда тот пришёл с просьбой на смену деятельности. Манджиро видел, как Ханагаки, на самом деле, медленно гаснет, и ему не хотелось отбирать у друга возможность оклематься даже таким способом. Пусть Такемичи поступает так, как посчитает нужным. *** Нападение на вражескую группировку – явление нечастое. Бонтен находился на вершине преступного мира, но это не значило, что нет других организаций, которые не стояли бы на пути. На верхушку Бонтена нападения совершались редко, и, боги, знали бы враги, какая кара может обрушиться на них за такое. К их сожалению, они не знали... Такемичи понадобилось несколько часов, чтобы досконально изучить расположение вражеского здания и наличие других важных факторов. Составление плана тоже было под его руководством, Такеоми лишь подмечал некоторые детали, с удивлением понимая, что стратегия Ханагаки действенная и точная. Бонтен всегда проворачивал дела с долей показухи, и ярким примером этому служил Харучиё, который любил устраивать врагам кровавую резню с мучительными смертями. Хотелось задать много логичных вопросов, например: где Такемичи научился всему этому? И почему Такеоми не знал, что у них в организации работает человек с таким потенциалом? Майки на это лишь качал головой, призывая молчать и не мешать Ханагаки заниматься делом. Враги подписали себе смертный приговор, когда умудрились взять братьев Хайтани в заложники и требовать Бонтен сдаться. Глупо. Манджиро максимально не желал пользоваться нестабильным состоянием Такемичи, но тот пришёл сам. И запросил задание по высвобождению братьев себе. Отказать – значило испортить отношения с Ханагаки. Оставалось только отправить с ним Санзу и Какучё, чтобы подстраховали; Такемичи был ужасно недоволен, что ему не позволили отправиться на миссию в одиночку. Он ведь всё рассчитал под себя. Однако в этом Сано был непреклонен, поэтому Ханагаки пришлось смириться и стараться не обращать внимание на изучающие взгляды Хитто и Харучиё. – Я сообщу, когда разберусь с пешками, – холодно оповестил Такемичи проверяя снаряжение на готовность. – До сигнала не смейте заходить на территорию. На улицы давно опустились сумерки. Их машина остановилась недалеко от главного здания, в котором сейчас держат Хайтани. Санзу уже несколько раз порывался спросить, почему, собственно, на этом задании главным является Такемичи, а они с Какучё всего лишь резервная помощь... Но железный запрет от Майки активно пресекал эти порывы. Да и сам Ханагаки навряд ли бы ответил. Хитто же пытался смириться с тем, что не так уж и хорошо он знает своего друга. И присматривал, значит, за ним совсем невнимательно. Сейчас Ханагаки был даже не жёстким. Он был опасным – Какучё с Санзу это прекрасно ощущали. Один лишь цепкий взгляд заставлял невольно замереть на месте, подобно жертве перед хищником. Такемичи, подобно тени, исчез в темноте улицы. Оставалось ждать от него сигнала, дабы тоже выдвинуться на помощь, если таковая вообще понадобится. Почему-то Какучё сомневался, что их с Харучиё присутствие необходимо, но приказ от Майки – есть приказ от Майки. *** В здании начался самый настоящий хаос. Соединение с камерами наблюдения банально прервано, поэтому отследить врага было просто невозможно. Повсюду начался шум от грохота и выстрелов. Ран саркастично ухмыльнулся: это, наверняка, за ними пришли. – Мы вас предупреждали, – спокойно улыбнулся Риндо, посмотрев на нескольких людей, которые встревоженно метались по кабинету, где держали заложников. Идея задержать двух верхушек Бонтена уже не казалась им такой хорошей. В рациях раздавались крики и чей-то приглушённый смех веселья. Ненормальный смех, который даже через рацию заставлял поёжиться. Только это был не Санзу, а именно он обычно отправляется на такие задания, где проводятся штурм и зачистка. Что поделать, любит своей катаной помахать, да пострелять. Хайтани уже напряжённо переглянулись: могла ли другая группировка вмешаться? Маловероятно, но не исключено. Момент, когда дверь резко открылась, все, находящиеся в помещении, упустили. Человек в чёрной одежде почти молниеносно мечется между врагами; раздаются точные выстрелы. Повсюду брызжет кровь, а сверкающее лезвие ловко проходится по жизненно важным местам. Мужчины даже не успевают достать оружие и подать голос – падают замертво. Ран и Риндо опасливо наблюдают за мужчиной, что встал к ним спиной и молча стряхивал с короткого меча остатки красной жидкости. – Извините, я не на белом коне, – усмехнулся он, оборачиваясь к братьям. Это был Такемичи. Ханагаки. Этот чёртов Ёжик лыбился в лисьей ухмылке, ловко срезая толстые верёвки, которыми были связаны Хайтани. Его выражение лица было почти легкомысленным, если бы не опасный взгляд, которым он обводил помещение, заляпанное свежей кровью. Ханагаки со всем своим безумным видом сейчас был похож на Санзу, когда тот находился под дозой, с азартом истребляя предателей организации. – Такемичи... – неуверенно позвал Риндо, не веря, что перед ним стоит Ханагаки. Такемичи провёл рукавом чёрной рубашки по лицу, размазывая стирая пятна и брызги чужой крови, что особенно чётко выделялись на бледном лице. С абсолютно спокойным лицом перезарядил пистолет и достал телефон, набирая чей-то номер. – Можете идти, здесь ещё осталось человек двадцать, если не меньше, – Ханагаки усмехнулся, когда на той линии послышалось знакомое возмущение. Убрав телефон, Такемичи резко посмотрел на братьев, проходясь по ним пристальным взглядом, отчего стало не по себе. – Вижу, вы не ранены, – их спаситель мирно улыбнулся, сбрасывая напряжение, накопившееся до этого момента, – тогда выдвигайтесь на выход. Там вас встретит Какучё, и Харучиё, возможно, попадётся по пути. Такемичи быстро исчез в дверях, не давая Хайтани и шанса на любые вопросы. Сегодня они увидели совсем другого Ханагаки, который убивал. Убивал с весельем на лице. И, чёрт, от такого вида Такемичи просто невозможно было оторвать взгляд. *** Харучиё завалился на сиденье, сверкая довольной улыбкой. Конечно же, одежда его снова в чужой крови, что совсем не удивляло. Какучё, сидящий за рулём, брезгливо поморщился и швырнул в Санзу салфетку. – Повеселился? – хмыкнул Ран с заднего сиденья – Составил компанию Ханагаки, – усмехнулся Харучиё. – Не ожидал от него... Кстати, он сказал, его не ждать. Риндо задумчиво нахмурился. Из головы всё ещё не выходил тот безумный взгляд Ханагаки, да и, в принципе, всё кровавое представление, что он устроил на их с Раном глазах. А когда они шли к выходу, на пути валялись мёртвые враги. Даже не верилось, что это всё дело рук Ханагаки. – Такемичи не в себе. – Да, – тоскливо согласился Какучё, заводя машину. – Ему понадобится много времени, чтобы смириться с такой потерей. Такемичи действительно стал в разы опаснее и азартнее. А задания, которые он брал у Майки, выполнялись настолько быстро, казалось, Ханагаки пытается заполнить внутреннюю пустоту убийствами и острыми ощущениями. Хотелось его поддержать и утешить, но Такемичи просто отгородился от всех, натягивая на лицо дежурную улыбку. Какучё винил себя за бессилие, за то, что не может помочь другу. Такемичи на глазах погружался во тьму, и это было не остановить. Хитто не знал, как облегчить скрытые страдания, в которых погряз Ханагаки. И это заставляло злиться на самого себя. Такемичи вытащил Какучё из темноты, когда было тяжёлое время. Помог встать на ноги и идти дальше; помог снова ощутить вкус жизни и дал причину жить. Раздался телефонный звонок. – Да? – ответил Санзу, принимая вызов. – Вы далеко отъехали? – осевший голос Такемичи было хорошо слышно и без громкой связи. Уже пришёл в себя. – Достаточно, а что? В телефоне послышался усталый вздох. Слишком отстранённый и меланхоличный. – Тогда всё нормально, – Ханагаки умолк и соединение прервалось. Ран почувствовал странное волнение, как и все остальные в машине. Плохое предчувствие поднялось к горлу. В нескольких километрах сзади них раздался громкий взрыв. Какучё остановил машину, ошарашенно смотря назад. Место, которое они покинули, горело ярким пламенем, освещая ближайшую улицу. На близстоящих машинах заработали сигнализации. Харучиё удивлённо открыл рот и выронил телефон, смотря на пламя через боковое зеркало. – Надеюсь, это не то, о чём я думаю... – прохрипел Риндо. *** – В общем, я подорвал там всё к чертям, – усмехнулся Такемичи, – пришлось лазать по зданию и распределять взрывчатку, но зрелище было... Это тебе не Кейске, поджигающий машины. Уже наступило утро. Ханагаки сидел у могилы Ханемии, рассказывая, что творил прошлой ночью. Сколько людей, пусть и преступников, полегло от его рук. – Прости, Тора... – Такемичи натянуто улыбнулся, – я подумал, что таким способом смогу забыться. Но не получается... Я ощущаю то удовольствие от убийств врагов, но это кратковременно. Я убийца... ты не знал об этом. Я такой лжец, прости... Ханагаки чувствовал себя мерзко. Не оттого, что ночью устроил резню. Нет. Было мерзко потому, что Такемичи понимал, насколько грязная у него душа и руки его запятнаны кровью по локоть. И от этого не отмыться, хоть Ханагаки и не пытался. Он знает, каким человеком является. Просто... как бы на это отреагировал Казутора? А мать? Хината? Отвергли бы его или же приняли таким, какой есть? В любом случае, об этом думать уже поздно. – Хината... – Такемичи опомнился, замерев в сидячем положении. Почему он так быстро забыл о ней? Под влиянием других проблем? Почему Наото с таким рвением призывал не связываться с Хинатой? И почему сама Хината отгородилась от них? Сейчас на ситуацию удавалось посмотреть под другим углом. Да, прошло двенадцать лет, но Тачибана... Разве могла она оставить собственного брата без объяснений? В голову пришло воспоминание, где он разговаривал с Ханмой. Почему именно оно... Размытый пазл начал собираться в почти складные куски. Такемичи поморщился от боли в голове и поднялся с холодной асфальтированной дорожки. Солнце в небе поднималось всё выше и выше, освещая город своим бледным светом. Перед глазами появилась следующая цель. Ханагаки полегчало, и он точно знал, почему. – Спасибо, Тора. Ты даже оттуда меня спасаешь... Ладонь обдало лёгким порывом тёплого ветерка. Будто невесомое касание... *** Наото почти сразу сдался и дал информацию о местоположении Хинаты. Было видно, что Тачибана младший и сам думал о визите к старшей сестре, но не решался. Такемичи не брал с собой вещей. В тот же день отмыл с себя всю кровь, переоделся и заказал билет на ближайший рейс в Южную Корею. Аэропорт, полёт и вся возня с отелем не запомнились – Ханагаки постоянно уходил в себя. В прострацию. На телефон приходило много сообщений и звонков, пока Такемичи наконец не соизволил принять очередной вызов. – Сколько можно трезвонить? – возмутился Ханагаки, выходя из отеля и направляясь в сторону метро. – Такемичи... ты жив, – Какучё на той стороне облегчённо выдохнул. – Мы уже думали, как аккуратнее сказать Майки о твоей смерти... – Прости... Мне нужно было прийти в себя. – Я понимаю, – голос Хитто замолк на несколько секунд. – Сейчас ты в порядке? Где ты вообще? Я заезжал к тебе. – Передай Майки, что меня не будет пару дней, – попросил Ханагаки. – Я не в Японии. – Шутишь? – Нет. В телефоне послышалось ворчание. – Хорошо, я передам ему. Будь осторожнее там, Такемичи. – Спасибо. Ты тоже не расслабляйся, Каку-чан. *** Хината почти не изменилась. Во внешности были некоторые изменения от взросления, но не больше. Её карамельные глаза расширились, стоило открыть дверь квартиры. Такемичи ожидал всего: слёз, злости, отвращения, и готовился к тому, что его прогонят. Но Хината всегда умудрялась удивлять его. – Такемичи... – грозно протянула Тачибана, на лице которой не было и намёка на отрицательные эмоции. – Думала, уже не дождусь тебя. Ханагаки не успел толком опомниться, когда его обняли, затащили в дом и усадили за стол. Шок. Да, вот это настоящая Хината: смелая и наглая. В большинстве случаев, её следующий шаг не угадать. Такемичи заторможенно наблюдал за тем, как Тачибана наливает ему чай. –Я думал... – Что я не хочу тебя видеть? – обогнала вопрос девушка, и Ханагаки кивнул. – Так нужно было. И я рада, что Ханма не убил тебя. – Что? – удивлённо спрашивает Такемичи. – Хина, откуда ты знаешь про это? Тачибана села напротив и прочистила горло. Стало ясно, что разговор будет длинным. – Для начала, скажу, что я знаю о твоих перемещениях во времени. Об этом мне проговорился Наото, хотя я сразу не поверила, но потом начала сравнивать твои поведение и поступки – всё встало на свои места. Идём дальше. Несколько лет назад Кисаки решил вступить в преступную группировку. Его шантажировал Ханма. Обещал убить меня, если Кисаки не вступит добровольно. Тетта попытался вернуться после некоторого времени, но не получилось, какие бы планы не придумывал, – Хината задумчиво постучала пальцами о поверхность стола. – Ханма странный. После того, как убили Кисаки, Ханма пришёл ко мне и рассказал об одном человеке. Сказал запомнить. – Что рассказал? – Санзу Харучиё. Это он дёргал за нитки. По словам Ханмы, Санзу был одержим возвышением Бонтена над всеми группировками в Японии. А Кисаки, как никто другой, имел возможность воплотить эти желания в реальность. И... – Хината посмотрела на Ханагаки, – Ханма, кажется, просто позволил Санзу собой управлять. Я не знаю, что творилось в голове Шюджи, но он явно метался и сомневался в своих поступках. Знаешь, он будто не мог определиться, на чью сторону встать. Поэтому, наверное, и рассказал мне о человеке, который задумал всё это. Это Шюджи не позволял связываться с тобой; раздумывал, убить тебя или нет. Я думаю, он просто сильно запутался в себе. Такемичи вспомнил то выражение лица Ханмы. Действительно, нерешительное. – Шюджи умер недавно, – решил сказать Ханагаки. – В тот день он убил моего самого близкого друга, Казутору Ханемию. На лице Хинаты появились искренние печаль и сочувствие. Она встала и подошла к Такемичи, поддерживающе обнимая за плечи. – Мне очень жаль, Такемичи... – прошептала с болью Тачибана. – Я понимаю, как это тяжело... В груди противно заныло. – Хина... – тихий голос Ханагаки дрогнул. – Прости, что не был рядом, когда не стало Кисаки. Я даже не смог поддержать тебя в такой тяжёлый момент... я ужасный друг. Мне так жаль... – Не вини себя. Ты и так много делаешь для всех, – чуть строго сказала Хината и села обратно. – Кстати, Ханма ещё упомянул, что старшего брата Эммы убил Санзу. – Изану? – Да. *** Такемичи чётко понимал, что делать с новой информацией. И именно поэтому шёл прямо в кабинет Майки. – Такемичи? – Сано поднял уставший взгляд от бумаг, когда Ханагаки зашёл в помещение. – Снова за заданием? Такемичи отрицательно качнул головой, обойдя рабочий стол и протягивая Майки ладонь. Лицо у Ханагаки было серьёзным. – Этот прыжок будет последним, Манджиро, – твёрдо сказал Такемичи. Сано улыбнулся в первый раз за такое долгое время. Пусть улыбка была слабой и несчастной, но она была. – Думаешь, получится? – Если не получится, мы с тобой больше никогда в жизни не затронем эту тему, – пообещал Ханагаки со всем спокойствием. – А если получится, значит, нам дали последний шанс. Майки медленно поднялся и посмотрел в синие глаза, отдающие такой же, как и у него, холодной пустотой. Они оба понимали, что это будущее их не устраивает. А после смерти Казуторы всё пошло под откос, и Такемичи не знал, как быть дальше. – Только не забывай о себе, Мичи... Ты достоин своего личного счастья. Их ладони сжались. По телам тут же прошёлся электрический импульс. Глаза зажмурились от вспышки. И Ханагаки благодарно улыбается судьбе, когда открывает глаза в комнате своего прошлого дома. Только на настенном календаре далеко не 2006-ой год.