Чёрт, я слишком стар для этого дерьма...

Такемичи с долей усталости посмотрел на Тайджу, который расселся на своём диване, как король сего мира. Эта вена на лбу и хмурое выражение лица делали его старше. «Выглядит на тридцать. В тот день я этого не заметил, – подумал Ханагаки, поднимая взор и сталкиваясь с пристальным взглядом Инуи. – А тебе чего надо, сопляк?» Одного его, конечно же, блять, не оставили. Спасибо Казуторе, Такемичи с ним ещё поговорит, ибо нехер совать свой носик в чужие дела. Ханагаки действительно не хотел ввязывать ребят в этот конфликт. Но кто его будет спрашивать? Майки с командирами, подобно стае волков, оскалились, когда тема зашла о конфликте с Чёрными Драконами. Порой, у Такемичи ощущение, что он – просто причина для новых разборок. Даже не будь той ситуации, эти дети бы нашли другую точку столкновения. За территорию, например. Однажды этим бандам всё равно пришлось бы столкнуться. Благо, в Тосве были адекватные Мицуя и Доракен, которые не стали пороть горячку. Такаши решил сам обсудить всё с Тайджу – именно поэтому они сейчас и здесь. Инуи и Коко стояли за спиной своего главы. Коко проницательно рассматривал прибывших свастонов, иногда отчего-то ухмыляясь. Инуи же – да какого хера? – не сводил прямого взгляда с Такемичи. Это напрягало. Разговор вёлся между Тайджу и Мицуей. Было решено, что Хаккай покинет Тосву, а взамен Тайджу перестанет трогать Юзуху. Ханагаки приходилось молчать, дабы ещё больше не напрягать разговор. Такемичи вообще не был конфликтным человеком – в этом мире слишком много дерьма, чтобы на каждую мелочь тратить свои и так расшатанные нервы. Интересно, как этим ребятам не надоедает играться в войнушки друг с другом – по-другому это Такемичи назвать не может. Да, причина создания Тосвы была более чем серьёзной, а дальше что? С высоты своего возраста Ханагаки может сделать только один вывод: этой ребятне нечем заняться. Чтобы выжить в этом мире, нужно уметь, прежде всего, разговаривать и быть продвинутым. Махание кулаками – это, конечно, прикольно, но в дальнейшей жизни не особо поможет поступить в учебное заведение или устроиться на нормальную работу. И как же хорошо, что Такаши Мицуя – именно тот, кто не станет идти по цветочному полю, не проверив его на наличие мин. За это Такемичи его и уважает. *** Такемичи совсем не удивился, когда Хаккай признался в том, что собирается убить Тайджу. – Ты ведь понимаешь, к чему это приведёт? – хмуро уточнил Ханагаки, стоя напротив синеволосого. Хаккай припёрся к нему домой пару часов назад. Может быть, пора открывать свою организацию по психологической помощи травмированным подросткам? Было бы славно, но для этого нужно самому иметь здоровую психику... Такемичи имел самую расшатанную психику – сам понимал это. Но ему хотелось хоть как-то сберечь ребят. Не дать им найти тот порог, перейдя который, начинаешь полностью переосмысливать свою жизнь, в конечном итоге понимая, что твоё существование – лишь чья-то хотелка. Начинаешь принимать серость своих будней до такой степени, что через какое-то время эта серость начинает успокаивать – так парень и осознал, что у него не было абсолютно никакой причины, чтобы продолжать существовать. Такемичи сам прошёл через это и не желал такого повторения близким. – Я готов к аресту, – решительно заявил Хаккай, для убеждения посмотрев на хозяина дома. – Это должно закончиться. «Ты чертовски прав, пацан. Пора это закончить, – согласился мысленно Такемичи, тяжело смотря в чужие глаза. – Но я не позволю тебе марать руки. Ты ещё молод и не понимаешь, как быстро потеряешь все свои возможные шансы на относительно нормальную жизнь.» Такемичи понимает Хаккая. Знает, какого это – быть на перекрёстке дорог. Он поможет этому ребёнку. Хаккай не знал, куда ему деваться. Он потерялся в путях. Ему жутко надоело враньё, которым он самолично покрылся. Да, это Юзуха его защищала, а не наоборот. Это ужасно. Ему совсем некому выговориться. В глаза Мицуи он и взглянуть бы даже побоялся. Слишком стыдно перед своим командиром, который годами вталдычивал ему правильные жизненные устои. Такаши – идеальный старший брат... Почему Хаккаю и Юзухе так не повезло родиться младшими Тайджу?... Он ненавидит его. Хаккай ненавидит этого ублюдка. Настолько, что зубы начинали скрипеть при одном только упоминании имени. С такой же силой Хаккай и боится. Тайджу страшен. Старший Шиба, подобно огромной скале, придавливает его к самому дну. У Хаккая нет смелости и силы воли, чтобы противиться ненавистному брату. Вся его жизнь была похожа на тёмную охотничью яму, в которую Хаккай угодил ещё ребёнком. Им с Юзухой оставалось только держаться друг за друга в этой темноте. Боже, Хаккай уже смирился со своим положением, но Юзуха... Больше это продолжаться не может. Неожиданно он почувствовал теплую руку на своей макушке. Такемичи спокойно смотрел на него. В глазах теплилась уверенность и... защита. Ханагаки не был уверен в том, что именно нужно было сказать. Он понимал, насколько ситуация серьёзная, и любое неправильное слово может сейчас дать ненужный толчок к действиям. – Подумай ещё раз, хорошо, Хаккай? – попросил путешественник во времени, ласково пройдясь по синему ёжику волос. Даже если младший Шиба сделает неправильные выводы, Такемичи подтолкнёт его в нужную сторону. Защитит и не даст запороть себе жизнь – он здесь, собственно, для этого. – И есть что-то ещё, верно? – уточнил Ханагаки, наблюдая за загнанным выражением лица. Такемичи очень внимательный. Особенно, на такие вот загоны. Заместитель Мицуи что-то недоговаривал, хотя казалось, собирался, но тут же отворачивался от цепкого взгляда Такемичи. – Ты можешь рассказать мне всё, – подтолкнул Ханагаки подростка. – Я тебя не заставляю, но тебе станет легче, поверь. Чтоб ты знал, у всех есть свои косяки и проблемы, так что ты не один. Хаккай тревожно отвёл глаза к окну и сжал руки в замок. Он знает, что его осудят. Ну и пусть. Он просто больше не может держать всё это в себе. Такемичи Ханагаки сейчас выглядел совсем не тем, кого из себя представляет. От него исходил приятный запах выпечки, что доставляло чувство уюта. Такемичи ощущался, однако, совсем не мягким и милым. Совсем нет. Блондин, как сегодня подметил Хаккай, был в меру твёрдым и серьёзным. Как опора. Да ладно, даже в тот день, когда они натолкнулись на Чёрных Драконов, Такемичи хоть и нервничал, но было понятно, что отступать даже и не думал. Смелый или безбашеный? Хаккай не знает. Ханагаки оказался ответственным. Сразу после того инцидента Такемичи яро протестовал против того, чтобы за него впрягалась Тосва. И так же яро рычал Баджи, обещая переломать Чёрным Драконам все их поганые косточки. Хоть Мицуя с Тайджу сохранили соглашение, Хаккай чувствовал, что долго оно не продержится. Младший Шиба вздохнул, на секунду зажмурившись. Сейчас он раскроет всё своё лживое нутро. – Я... *** Объединиться с Кисаки и Ханмой – когда мир, блять, свернул не туда? – было безумным решением. Однако, Такемичи и Чифую понимали, что у них есть шанс остановить Хаккая. Чёрные Драконы набирали вес и власть – нетрудно понять, что скоро это «заденет» Тосву. Такемичи не мог знать замыслов Кисаки, но был, однако, согласен в том, что устранить банду Тайджу было бы логично. Это было расчётливо. И Ханагаки подмечает, что Кисаки имеет огромнейший потенциал в стратегиях, раз уж проворачивает свои манипуляции уже в таком раннем возрасте. Неудивительно, что в будущем вся Тосва оказалась под ним. В этом безумном мире Тетта точно не пропадёт. Ладно, он его уважает. Но всё ещё не понимает. Чифую сильно возмущался из-за их неожиданного объединения с Кисаки и Ханмой. Буквально скрипел зубами от злости, которой поддавался совсем редко. Связываться с человеком, из-за алчности которого чуть не погиб Баджи и не пала Тосва – было отвратительно. Но Мацуно доверял Такемичи. Доверял решения, будущее и свою жизнь. Поэтому ему оставалось только надеяться на более-менее нормальный исход. *** В кафе, где их четвёрка договорилась встретиться, Такемичи пришёл в мрачном состоянии. У мамы поднялось давление до такой степени, что пришлось вызвать скорую. Парень не припоминал, чтобы у родительницы были проблемы с давлением, поэтому был крайне нервным. И раздражённым – ему бы сейчас посидеть рядом и поддержать её, но нет. Пожелав маме скорого выздоровления и сказав меньше волноваться, Такемичи был вынужден покинуть больницу. Покинуть больницу, чтобы сидеть здесь с Чифую и двумя нереально подозрительными чуваками, которым он вообще не доверял. Им с Чифую оставалось только держаться настороже, пока Кисаки с Ханмой что-то планировали и мутили воду. Вся эта ситуация просто невообразимо раздражала, и Такемичи приходилось проявлять ангельское терпение. Особенно, когда от Шюджи выскакивали ехидные подколки в сторону – почему именно он? – Ханагаки. Честное слово, Такемичи считал себя терпеливым человеком. Ханма для путешественника во времени был обычным невоспитанным ребёнком, который творит дичь от скуки и безнаказанности. Типично. И Такемичи не собирался срываться на ребёнке. Правда.. Чифую, наблюдая за взвинченным Ханагаки, затих. Он, кажется, первый раз видел друга в таком состоянии. Этого не объяснить, но от Такемичи сейчас исходила тяжёлая аура. Подавляющая. Даже Кисаки почувствовал это, с интересом рассматривая раздражённого парня. Тетта всегда говорил только по делу и, честно, ему самому не очень нравилось поведение Ханмы. Поэтому было интересно, предпримет ли Ханагаки что-то существенное. Ханма, кажется, был далёк от понятия эмпатии, ибо странным образом не мог заткнуться и не выпускать язвительные словечки. Кисаки, привыкший к этому токсичному парню, старался не обращать внимания и продолжал обговаривать план. – Эй, Ханагаки, если что – зови. Мы, так уж и быть, отлепим тебя от стен, – это Ханма выкинул, когда речь зашла о том, насколько тяжело будет справиться с Тайджу, если он попрёт на Такемичи. Потемневшие голубые глаза резко и пристально впились в глаза Шюджи. Блондин снисходительно улыбнулся. Стало не по себе всем троим. – Ты... На протяжении следующих двух минут все трое сидели с глазами-шарами. Такемичи плевался ядом и нереально жёстко обрывал Ханму по всем фронтам, умудряясь всё это аргументировать. В речи проскакивали трехэтажные маты, о существовании которых Чифую даже не догадывался. Кисаки неловко попивал чай, надеясь, что на них не смотрят другие посетители. Шюджи, честно, не ожидал такого ответа. Он с самого начала действительно специально провоцировал Ханагаки от скуки, видя его расшатанное состояние. Лёгкие непонятным образом сдавило, стало тяжело дышать. Такемичи всё так же сидел на своём месте, но казалось, будто этот парень возвышался над тобой, пока ты сам сидишь перед ним на коленях. А ещё от голубых, словно настоящие сапфиры, глаз невозможно было оторваться. В них Ханма не увидел ненависти или неприязни в свою сторону, скорее, простое желание заткнуть и поставить на место. Ханма не привык слышать оскорбления в свою сторону. Исключением был только Кисаки, но тот ограничивался лишь цыканьем и «заткнись, завались, сгинь» – это было скучно. Шюджи вообще не заметил хоть какой-либо нотки боязни или страха на лице Ханагаки. Было только холодное спокойствие, мягкая ухмылка и острый взгляд – совсем не вязалось с тем, как красочно Такемичи желал Ханме гореть в аду от своих низкоинтеллектуальных подколов, и вообще он грязь и просто еблан, с которым даже дышать одним воздухом стыдно. А в конце пожелал ему спиться и сдохнуть в какой-нибудь канаве, и чтобы его даже бродячие собаки стороной обходили, а то ещё заразятся его безмозглостью. В конце своей тирады Ханагаки резко перевёл внимание на Кисаки, отчего тот внутренне дрогнул. – Это весь план, Кисаки? – уточнил Такемичи. Тетта кивнул. – Отлично. Нужды здесь оставаться больше нет, – парень поднялся. – Идём, Чифую. Приятно было поболтать, Ханма-чан, – последнее Такемичи произнёс совсем мягко, с необъяснимым теплом взглянув на ошарашенного Шюджи. Такемичи смотрел на него, как на дошкольника. Как на маленького котёнка, который в азарте игры расцарапал хозяину руку. Мацуно молча последовал за своим другом, мысленно ахуевая от такого словесного уничтожения, произошедшего на его глазах. Пожалуй, с Такемичи он спорить вообще не будет... *** – Закопал, – произнёс через какое-то время Кисаки, отхлёбывая остывший чай. Ханма, кажется, впервые не ответил ему не то, что шуткой, а вообще не ответил. Просто сидел в некой прострации. Было странно. Даже не обидно... С уходом Ханагаки стало легче, будто на голову и плечи перестало давить, заставляя склониться. Ладно, возможно, его впервые за всю жизнь так обошли в концентрации мата и яда в речи. Удивительно...