Заставить тебя плакать (Make you cry)

-Почему ты плачешь? Голос старого короля подобен рвущемуся листу бумаги, и Тоору почти чувствует, как он пробирает его до костей. Тем не менее, он не поднимает взгляда от пола замка, где он стоит на коленях, связанный веревкой и дрожащий в одних спортивных штанах и поношенной футболке Аоба Джосай. -Я только заберу часть твоей жизненной силы, а не твою жизнь. Так что не будь неблагодарным! Тоору сдерживает рыдание. Все это не имеет смысла, но глядя, как каждая крупная слеза растекается и омрачает серый камень там, где она падает, — выглядит уж слишком реальным. Затем король движется; Тоору слышит шорох просторного плаща и стук каблуков, пересекающих тронный зал. -Посмотри на меня. Но Тоору всегда был своенравным. Старый король вздыхает, издавая негромкий хрип, и приседает перед ним в вихре пыли и черной одежды. Затем чья-то рука сжимает челюсть Тоору - она холодная, ногти острые, пальцы скрюченные, но все еще сильные. Слишком сильные. Тоору смотрит вверх. Король смотрит на него сверху вниз, кажется, не впечатлившись. Его карие глаза безжизненны и бледны, а кожа такая же выцветшая, как будто он слишком много времени провел на солнце. -О, - едва слышно произносит Тоору. - Я — это ты. Улыбка короля слабая, но слишком знакомая. Несмотря на клыки. -Да. Ты. Тоору — молодой Тоору, настоящий Тоору (потому что он это он) — роет глубоко, вступая в привычную битву с самим собой, чтобы восстановить контроль над своими собственным телом. Он думает, что справляется, стиснув зубы и прищурив глаза, хотя всё ещё чувствует, как слезы жгучими мокрыми дорожками стекают по его щекам. -Но что... Почему? - Бросает он. Трудно не зацикливаться на изогнутых, потрескавшихся рогах, украшающих голову старого короля, но Тоору знает, что поддержание зрительного контакта важно в время конфликтов, даже если он ещё не разобрался со своими мыслями. Король недовольно цокает языком: -Я, конечно, чрезвычайно силен, но сила всегда имеет свою цену. -Снова улыбается, острее, печальнее. - А молодежь приходит в определенных количествах. Затем Тоору задыхается; эти холодные руки крепко сжимают его горло и волосы, а король наклоняется всё ближе и ближе, как будто хочет украсть поцелуй... -Ох, перестань сопротивляться. Это... Ну, конечно, будет больно, но это быстро пройдет.

***

-Ойкава? Что за-... Черт, ты плачешь? Тоору слышит стук кроссовок еще задолго до того, как поднимает глаза и видит Иваизуми, стоящего в дверях клубной комнаты — весь в тени, потому что у Тоору выключен свет, но ему не нужно видеть, чтобы понять, какое лицо корчит Иваизуми. -Конечно же нет, Ива-чан, - произносит Тоору, стараясь придать своему голосу беззаботность, садясь прямее, поскольку он растянулся на паркете, прислонившись к каким-то полкам. - Тебе не нужно было возвращаться, я просто-... -Нет. Не говори мне этого... Ты, блядь, опять поранился? -Я-я думаю, что, возможно, упал в обморок? Не уверен. Может быть... Ах, неважно. -Ойкава. Тоору пытается засмеяться, потому что хочет избавиться от этого неловкого обеспокоенного взгляда, потому что хочет сдержать свой собственный закрадывающийся страх, потому что он пытался встать, когда пришёл в себя один посреди пустого спортзала, в темноте, но, как ни странно, был слишком слаб, чтобы держаться прямо. -Всё в порядке! Только-... Я мог подвернуть колено, когда упал? Это все еще причиняет боль, и его голова до сих пор кажется набитой ватой и звездами, но Тоору не хочет говорить Иваизуми, как сильно это неприятно; он просто надеется, что это скоро закончится.