Как красив тот мир, что мне нужно забыть

А я живу в каком-то тёмном месте. Где нет любви и нет светла. Сказал я как-то тёте на вокзале, Когда билеты отдавал. Она смотрела на меня, Так грустно и печально, Что на глазах моих тогда же, Отчаянно слезы заблестели. Но покататься по щекам — не покатились. Ведь я держатся: на меня смотрели. Да, я боялся. Ведь она, как коршун, Следит за всем, чтоб я не делал, И бьёт за это. Больно. Но говорить об этом, Я тоже не могу. Тогда мы в поезд сели, Ехали мы в лагерь. И это было так волшебно! Но в окна я смотреть не смел, Она следила ведь, А я боялся. И голову лишь как можно ниже опустив, Я напрягал глаза, смотря на обувь, Господина, Ведь он сидел прямо передо мной. А обувь то была — какая! Начищенная, словно камень драгоценный! И я, казалось, видел то, Что за окном все время проносились. Я видел и огонь, и воду, Как, завиваясь в жгутики, Она тушила лес горящий, Спасала жизни многих тех, Кто убегал, сверкая пятками, Из леса убегал. А это были и животные, И люди. Одни — с рогами, А другие — с копьями. И было так прекрасно это видеть, И знать, что я ничем не обделён, Что вижу то, что мне запрещено было раньше, Сейчас же я — как тот, кто в жизни может все! И в окна, несмотря на взгляд её, смотреть, И слезы лить, когда захочешь. Но было это озарение, лишь мимолетное мгновение, А после снова: Она следит. И я боюсь. А в окнах тем же, Животные и люди все бегут. Бегут, из леса, синевой воды блестящего, Из этих, как мне кажется, волшебных мест. И мне так завидно вдруг стало! Ведь я не мог вот так бежать! И даже если дом мой загорелся бы, Она следит, Не даст уйти. Как в тот послений раз! Когда огонь лизал весь дом, И стены, и полы, А я хотел сбежать, Но взгляд остановил. И я остался, И, возможно, спасся. Но ведь не этого хотел! Зачем, не знал, но было так волшебно, Мне наблюдать за теми, кто ушел, Хотел, как многие другие, я побежать прямо в огонь, Что ненасытным зверем пожирал наш дом, Как лес сейчас, И это мне казалось сном. Но страшно мне с тех пор. И я боюсь. Её я взгляда. Конец поездки. И перед тем, как на перрон сойти, Я кинул взгляд в окно. Но вдруг: испуг. Ведь не было там леса, Не зверей. И не было пожара, что так сверкал в ботинках, Так ярко и так сильно, что выдумать не мог! Так что же это было, раз не выдумка моя? Ах, нет, я задержался! Повернувшись, злой оскал узрел. Глаза закрыть успел я перед тем, Как снова: боль. Как же ужасно, как же плохо! Не надо больше мне бояться, раз не увидел — ничего. Переживу, только, пожалуйста, Не надо больше мне, Преподавать урок! А я такой же не один. Нас много, Мы — семья! Но мы так злобны иногда, Так сильно ненавидим, Что не хотим мы даже видеть, Таких как мы. Своих родных. Единственных. Последних в жизни. Но я — другой. Я это ощущал. Я видел то, что не могли другие, И из-за это за мной, Всегда так пристально следили. Ура! Мы в лагере. Но радость вдруг пропала, Когда увидел я наш новый дом. Да, дом — не лагерь. Оказывается, нас, таких потерянных, И маленьких, и слабеньких, Нас просто обманули. Так просто, будто… мы никто. Я в комнату мою степенно захожу. Так, будто не от чего злиться, На самом деле, я орать готов, Ведь где же лагерь, что мы так хотели! И почему же я остановился, не побежав в огонь? Теперь страдаю… Я долго привыкал, И злостью пропитал, И комнату, и коридор, Но нечего было поделать. Ведь жизнь — одна, Ведь её не переделать. А после зеркало мне принесли. Красивое, с полтонны, И я, вначале игнорируя такой, Величественный дар, Потом как кинулся я на него, Ведь… Там был лес, пожар! Да и не только. Как волшебно! И почему я раньше этого не замечал?! Таков там мир волшебный! И новый — каждый день причем! Один раз привидения увидел, И дом его, прозрачный весь такой, С гнилыми дверями и окнами, Без крыши. Но так красив, величествен он был! Что я готов был, Быстро и немедля, Зайти туда и не выходить потом. Я все смотрю туда, и вижу: То, чего так не хватало мне! На этот раз: Песок, что золотом сверкает настоящем, И облака, что распадаются на капли, И эту летнюю пору, Когда так жарко, что ты как будто умираешь. Не от побоев, нет! От солнца, От капли зноя, От ветерка веселого. И радостно от этого, Становится в душе. Хотя как реальности — так горько… Что хочется забыться, И умереть. Не от побоев, нет… От безнадёги и от серой жизни… Как хорошо, что зеркало тут есть. Как хорошо, что спрятаться могу я там от бед. Однажды, я увидел карту. Огромную и ростом — с двух меня! На карте этой было, так волшебно, Так красиво, слово в слог, Написаны обозначения, Каких-то сел и деревень, И городов, И королевств. И тут я просто обомлел. Ведь я мог посмотреть все это! Я это мог, Я это сделал. Вначале с правого угла, Исследовать я карту начал постепенно. Там были горы и поля, Там были попугаи, Что по земле ходили на четырех ногах, Там были змеи, Что по небу летали. И я назвал тот край: зме-попу-пол-гора! Чтоб не в обиде был никто, Приятно было и оригинально. Потом я перешёл повыше. А там была пустыня, И водопады Из песка! Ах, как красиво! Я от восторга танцевал весь день, Но я забыл: за мной следили. И снова боль. И как я мог забыть?! Хватит мечтать, Или, и вправду, Как опасаюсь я, Умру. Но не от солнца, Не от зноя или ветра, А от побоев. Я боюсь. Но… Потом переместился я на запад. Там были люди, Города, Но необычные! А вниз спускающиеся. И в землю утопающие, Как бункеры, и страшные, Ужасные подвалы. И катакомбы были. Мне они понравились. И небо, сверкающее фиолетовым оттенком. И ядовитые растения, из-за чего попрятались вниз города. Ах, как же все волшебно! Как жаль, что я больше не мог, Так радость выражать, как раньше. Но такова судьба: За мной следят. И я… боюсь? Да… вроде бы. Не важно. Меня ведь ждут: Открытия. И то, что мне так нравится. Что так люблю теперь я. И так вдруг шли года… И с каждым разом я Все больше видел все вокруг. И зеркало мое — Хорошим другом стало мне. Пока, однажды… Перестал бояться я. И прокололся, признаюсь. Устал я, Постоянно закрывать от всех, Эти прекрасные места! Эти поля и города! За что и поплатился. …Она следила. Поняла. Я ждал, что зеркало мое, Она возьмёт, и заберёт. Мой мир разрушит, весь: И город зме-попу-пол-гора, И бесконечную пустыню Бед, что я назвал так просто так, И город под землёй, И водопады из песка, И много другое… Я думал: Снова боль мне причинит. Но нет. Что странно: почему…? И вдруг — билет. Мы снова на перроне, а после — едем. И только я теперь один. Лишь с ней, что До сих пор следит ведь. Она сказала: едем в лагерь. И я улыбкою расцвел. Подвоха, как тогда, не ожидал. Не знал, что психбольница ждёт меня теперь… А жизнь — одна. Её не изменить. И даже если был бы дан повторный шанс, Я все равно мой выдуманный мир создать успел. Хоть да, тогда б не уставал. И лучше б я скрывал его… Меня заставили забыть, Таблетки странные глотая. За что я зол. Но не в обиде. Ведь так глупы вы все, Кто мир волшебный свой не видят, Кто ограничен в волшебстве.