Беспокойные ночи
Тамаки тихо переставляет ноги, семеня по коридору в пугающем полумраке к кухне. За несколько метров до дверного проёма она замерла: в комнате горел свет. Он был тусклым, что наводило на мысль об одиноко включённой лампе, либо подсветке над газплитой. Тагачи закусила губу, в нерешительности оглядываясь назад, на весь проделанный путь, но перспектива вновь бежать по тёмному коридору с многочисленными дверьми также не казалась лучшей. Она чувствовала себя героиней ужастика, ведь UA чем-то да напоминало ей жуткую локацию хоррор-квеста. Стоит только на секунду зазеваться, прикрыв глаза, как распахнувшиеся веки явят мерцающий свет, громкие, близкие и далёкие, крики, рычание, хлопающие, словно безумцы, двери и зомби-студентов, появляющихся из ниоткуда и тянущих к ней свои бледные, наполовину протухшие руки. Тамаки вздрогнула, сделав пару спешных неосознанных шагов к светлому проёму, накрывая ладонями губы и в страхе бегая взглядом по устрашающе тихому, мертвецки пустому коридору. Выбрав меньшее из зол, она шагнула в кухню, отбежав от порога, когда сознание дополнило реальность десятком трясущихся за её спиной рук, тянущих свои костлявые пальцы к струящимся каштановым локонам, в попытке утащить обратно в темноту. Она судорожно задышала, пытаясь успокоиться, и забегала глазами по пространству. В груди что-то бумкнуло. - Томура! - радостно воскликнула Тамаки, прикрыв ладонью рот и оглянувшись, когда поняла, что это было слишком громко. Спешно подбежав к стоящему у холодильника Шигараки, она заключила его в крепкие объятия и облегчённо выдохнула. Томура оставил её в кольце своих, ответно распахнувшихся на обнимашки, рук, поцеловав в макушку и осторожно проведя ладонью по вьющимся волосам. Он, как никто другой, знал её страх и чувства, иной раз считывая внутренние ураганы эмоций неуверенности и испуга. На сегодняшний день они остались единственным спасением друг у друга. Он помнит так ярко тот момент, когда всё пошло не по плану, когда всё пошло под откос. В ушах глухой удар отдал нарастающим свистом, а в глазах во мгновение воцарилась темнота. Он очнулся, обнаружив себя на больничной койке академии UA (в момент пробуждения он не знал, что это такое). Всё было ему не понятно и не знакомо. Он отчаянно хмурился, оглядываясь по сторонам и пытаясь трезво осознать хоть что-нибудь, но в голове не было ни единой мысли, а если присутствие каких-то он и чувствовал, то они были плотно окутаны беспросветным туманом, не оставляя возможности прочесть ни единой строчки. Когда же взгляд встретился с ответным Тамаки, его будто ударило током: молния в голове разрезала сжатое пространство, отделив от серого облака кусочек и сдув с него туман, как пыль. "Тамаки!" - вспыхнуло на ряду с картинками воспоминаний каких-то прогулок, местами очень странных и зацензуренных, как в новостях с места происшествия. Большего им обоим было не дано, что не только пугало и настораживало, но и просто приводило в бешенство. Окружившие их плотным кольцом герои, не пропускали кислород, заставляя мариноваться в небытие. Они косо смотрели, уклончиво говорили, обходили стороной, наблюдали издалека, словно за крысами из "Вселенной-25", будто ожидая, когда же их хвосты сцепятся, и образованный roi-de-rats сгинет. По коже Шигараки ползали мурашки. Он желал вырваться из этой осады непривычной ему обстановки и окружения. Некомфортной ему обстановки и окружения. Хотя вроде бы всё было хорошо: условия походили на номер-люкс в пятизвёздочном отеле на песчаном острове. Еда, питьё, душ, удобства - всего было в избытке, как в каком-то Раю, но Шигараки казался этот Рай поддельным. Он почти наяву видел некачественный грим дружелюбия актёров и ниспадающие декорации бытовой безмятежности. Постоянно прокручивая эти мутные мысли в голове, Томура стал выглядеть неважно. Тамаки повисла с его шеи, улыбаясь одними губами, но натягивая уголки на щёки так, что под глазами образовались морщинки. Шигараки смутился, отведя взгляд, ведь её лицо казалось было слишком близко. (В такие моменты эмоциональных всплесков в груди внезапно вспыхивало странное желание закрыть чем-то лицо от посторонних глаз.) Он развернулся к холодильнику, прижав к себе Тамаки за талию, чтобы, вильнув за ним, её тело не снесло что-нибудь и не ударилось. Тамаки восприняла это как приглашение и закинула ноги на его бёдра, как-то упоительно уложив голову в ямку ключицы, будто в безнадёжную жару ей наконец даль выпить воды. Лицо Томуры зазудело от нахлынувшего жара. Ему захотелось коснуться рубцов под глазами и ногтями разодрать кожу. Ему вновь показались странными такие желания. Закрыв дверцу, он повернулся к столу вновь, чтобы положить на него добытое с полок холодильника, и забрался на круглый стульчик с тонкой длинной ножкой, так сомнительно что-то напоминающий. Тамаки осталась висеть на нём, ничуть не смущённая происходящим. Иногда Томура немного даже пугался её всплескам тактильности, которые вроде и казались привычными, но всё равно были чуждыми, будто само нутро Шигараки было против, но он снаружи лишь поднимал руки, принимая этот факт, как неизбежное. Намазав плавленный сыр на белую нарезку хлеба, он положил поверх лист салата, дольку ветчины, твёрдый сыр, укроп и повторил то же с другим ломтиком. Тамаки отпрянула от его груди, только когда в его спину несколько раз сигнализирующе тыкнули пальцем. Уперевшись позвоночником в ребро стола, она забрала у Томуры свой бутерброд, жадно откусив сразу половину. Шигараки улыбнулся, с бо́льшей сдержанностью впившись зубами в свой. Смотря на неё он мог позволить себе немного расслабиться, ведь хоть Тамаки и была неимоверно напугана, постоянно находясь в напряжении суслика, выглядывающего из норки, её мягкие, миловидные черты лица источали спокойствие. Бледная кожа была мягкой, хоть и отталкивающе холодной, а покатые плечи, округлый подбородок и пухлые губки с пышными волосами и вовсе лепили из неё образ озорной девчонки с вечно искрящимися глазами бутылочного цвета. Он мог смотреть в них бесконечно, он мог тонуть в них, без страха потерять кислород.Академия бездарных
Внезапно ранее тусклое освещение от одной лишь лампы над газом щёлкнуло вспышкой, своей святящейся яркостью резанув по глазам и ослепив. Тамаки мгновенно прильнула к пытающемуся проморгаться Томуре, выронив бутерброд. Шигараки потёр глаза, устремив взгляд к двери, где раскорячился Киришима, застыв в боевой стойке на полусогнутых и с сжатыми кулакам. Из-за его спины было видно столпотворение из других героев. Мелькали острые кончики волос Кацуки, розовая макушка Мины, зелёная Тсую, черная Серо и каштановая Урараки. Шигараки нахмурился, положив бутерброд на стол и крепче обняв подрагивающую Тамаки. По группе студентов прошёлся шёпот. Не отрывая от парочки пристальных взглядов, они активно переговаривались, будто пытаясь что-то решить. В конце концов, Киришима сделал шаг вперёд, задав вопрос тоном, однако, совсем не соответствующим. - Всё в порядке? Томура почувствовал перебивающие друг друга, странные чувства в груди. Ему вдруг захотелось рассмеяться от того, как убого они выглядели, как плохо скрывали свои подозрения, как безобразно маскировали опасения. Это был дешёвый театр с бездарными актёрами. Его подмывало выйти на избитую сцену и показать всем, как надо играть. Но в его голове сейчас было так пусто, а оставшиеся мысли так запутаны, что он бы не смог выложиться на полную. Поднявшись со стула, Шигараки вынудил Тамаки опуститься на ноги, взял её за руку, отгибая мизинец, хоть в этом и не было необходимости, ведь действие причуды останавливали перчатки не снимающиеся с ладони, и повёл за собой через кухню. Притормозив перед толпой героев, Томура выдавил: - В полном. Спасибо, что спросил. И протиснулся между мускулистых плеч, вытянув за собой и Тамаки.Страх «без причины»
Вцепившись в его руку, она беспокойно озиралась на сверлящие их спины взгляды. Шигараки спешно отдалялся от раздражающих ощущений себя загнанной в угол мышью и желаний расчесать так чертовски зудящую шею в кровь. Постоянно при взгляде на своё отражение, он явственно видел красную точку на лбу, а, прислушиваясь, улавливал продолжительное пищание оружейного зуммера. Томура стиснул челюсти. Таками пискнула, попытавшись выдернуть по-ощущениям трескающуюся руку из его стальной хватки. Шигараки проморгался, почувствовав это, опомнился, словно вернувшись в действительность, и остановился, заключив девушку в утешительные объятия, что приравнивалось к извинениям. Тагачи ухватилась за него так, как если бы они стояли на перроне, проводница произносила "проходим в вагон", а поезд трубил об истекшем времени стоянки. Всхлипнув в его ухо, она шепнула: - П-поспи сегодня со мной, п-пожалуйста... Тамаки не смогла бы найти причину своему желанию, которое просто неистово кричало внутри неё, требуя к себе внимания. Ей бы хотелось понять хоть часть собственных мотивов, но как Тамаки не старалась, дальше обрывистых воспоминаний каких-то незначительных моментов её жизни дело не продвигалось. Из ближайшего она помнит лишь оглушительные чувства боли, страха, отчаяния. Будто она теряет что-то дорогое сердцу. А потом темнота и эта сводящая с ума пустота. Она вновь, как в своих кошмарах, витала во мраке без объяснений, без одежды, без мыслей. А когда открыла глаза, напрочь забыла всё, что произошло. Но чувство всепоглощающего страха всё ещё с ней. Она зафиксировала эту вспышку отчаяния и панически цеплялась за неё, пытаясь добраться до истины. Какой-то барьер или волна энергии постоянно отталкивали, но Тамаки продолжала упорно держаться за эту ниточку надежды на спасение. Ещё она помнит янтарные искры. Томура устремил взгляд в потолок, чувствуя, как усталость спадает с воспалённых капилляров глаз. Сумрак и необжитость их с Тамаки спален успокаивали его. Почему-то Томура чувствовал себя уютно в обветшалых стенах, малообустроеных, либо полуразрушенных помещениях. Наверное, уют пробуждал сопричастность. Словно привязывал тебя к месту. А привязанность вызывала у Шигараки необъяснимый страх. То же было и с Тамаки, когда ранее незнакомые чувства пробудились в нём. Поначалу он боялся заиметь из-за них слабость, изъян, но со временем любовь стала казаться ему лишь необъятной силой. Ведь ради Тамаки он был готов на всё и даже сейчас, находясь в частичном беспамятстве, чувствовал это безумие стремления опекать, оберегать, заботиться. Попади он в плен памяти один, UA и все герои мгновенно превратились в пешек, которых он бы использовал для добычи истины и поиска выхода. Но Тамаки в этом случае стала бы брешью его стратегии, поэтому он избрал другую. И сейчас только молчание и беззаботность могли быть их покерфейсом перед финальным ходом. Когда Тамаки перевалилась на бок, уложив на него свои утяжелённые сном руку и ногу, уткнувшись носом в шею, лицо Шигараки тронула усталая улыбка. Накрыв тонкую кость её локтя ладонью, Томура слабо стиснул пальцы на холодной бледной коже и прикрыл глаза.Совсем ручной злодей
Просыпаясь, Тамаки обнаруживает рядом с собой пустую и уже остывшую половинку кровати, которая вдвое меньше её половинки (ну, да имела девушка привычку раскидываться конечностями во сне, хоть Франкенштейнов в её роду и не замечено). Мгновенно очнувшись после сна от отрезвляющей мысли, что Томуры нет рядом, она вскочила с кровати, забыв впрыгнуть в тапки, и побежала по пустому, охлажденному утренней тенью коридору. Не зная, где он может быть, Тамаки решила начать поиски с кухни, ведь там вчера ночью и застала Шигараки. Добежав до проёма без двери, она ухватилась за косяки и, повиснув на руках, встала в пороге. Часы тикали шесть утра, Томура стоял у плиты, на сковороде что-то шкварчало. Не сдерживая распирающей бледное личико улыбки, Тамаки спешно пробежала незначительное расстояние, накинувшись на Шигараки со спины. Томура вздрогнул, пошатнувшись, но быстро сообразил, что на такие объятия способен только один человек. Тамаки уткнулась лицом в ямку между его лопаток, глубоко вдохнув носом запах чего-то родного. Она может поклясться, что так не пахнет ничего в UA: ни постельное бельё, ни халаты, ни помещения, ни один человек. И они с Томурой отличались от общей массы не только по каким-то явным признакам, но и запахами. И это вновь побуждало подозрительные мыслишки закрадываться в голову, блуждая там, будто бы бесцельно. - Отлипни, Тамаки, - Шигараки обречённо выдохнул, когда в спину глумливо хихикнули, явственно поелозив лицом по одежде. - Серьёзно, мешаешь! Тамаки! Хитро сузив секунду назад распахнувшиеся глаза, Тамаки, не размыкая плотно сцепленных в замочек пальцев, очертила вокруг Томуры полукруг, явив ему свою предовольную рожу носом в нос. Шигараки вздохнул, выключив газ из соображений, что кончики волос Тагачи могут подпалиться. Он опустил взгляд, Тамаки упёрла подбородок в его солнечное сплетение, натянув улыбку до самых ушей. Каким-то образом, но Томура смог дожарить сырные тосты, доковылять до стола и вновь забраться на высокий стульчик, не освобождаясь из захвата повисшей на нём, подобно обезьянке, Тамаки. Девушка повела носом, протянув голодное "мммм", и в эту же секунду Шигараки оказался свободен, а Тамаки, радостно попружинив на носочках, растопырила пальчики для захвата еды. Томура спешно отодвинул продукты от протянутых рук. Тамаки надулась. - Тому-чан!! - возмущённо пискнула она. - Не готово ещё. Пододвинув к себе разделочную доску и миску овощей, Шигараки выложил пару всё ещё мокрых помидоров, собираясь настругать их и красивыми дольками уложить поверх пропитанного растопленным сыром хлеба (уж в чём-чём, а в бутербродах он был мастер), когда надувшаяся по правое плечо Тамаки позволила джентльмену где-то очень глубоко внутри Томуры лишь вздохнуть. Желудок уже требовательно урчал, и, немедля, Шигараки скользнул рукой по тонкой талии, потянув и усадив девушку себе на колени. Тамаки, оставшись довольной, хлопнула в ладоши, болтнув ножками, и чмокнула его в щёку, подтерев потом большим пальцем чуть мокрую, смазанную дорожку. Томура в очередной раз вздохнул. Пока его руки умело работали с овощами и ножом, Тамаки предалась всевозможным думам о том о сём и о житейском. На самом деле, в её голове по-прежнему было не так уж много мыслей. Но она пыталась вспомнить, либо дополнить имеющиеся. Зацензуренные картинки никак не становились логичнее, поэтому Тагачи задумалась о чём-то более ближнем. - Т-тому... Тебе не кажутся...т-тебе н-не к-кажутся о-они... - закусывая губу, она мялась произнести это слово вслух. Ведь поначалу подобные мысли она сочла за паранойю, больной изжиток разума, а потом стала считать такой и себя. Ей мерещились тени, а в окружающих голых стенах то и дело прорисовывались глаза, словно натягиваясь на поверхность, как на окунаемый в раствор палец ложится гипс, или как затянутая на лице белая простыня. Шигараки приложил к её губам палец, после сместив его к своим, и протянул "тшшш". - Кажутся, - твёрдо шепнул он, несильно кивнув. Тамаки сковал ужас. Она распахнула рот и уже выдала писк, предшествующий нарастающему крику, когда Томура спешно притянул её к себе, крепко сжав большими ладонями подрагивающую голову и заботливо проведя по волосам. Все и всё казалось ему не только подозрительным, но и очень схожим с одной не особо весёлой повестью, которую он прочёл ещё в детстве. В ней говорилось о цветах, у которых есть глаза. Они смотрели на главного героя, - молодого и так глупо влюблённого паренька, - отовсюду, словно умоляя его не срывать ни единого цветка. Но парень слепо любил и нещадно вырывал стебли из земли, обрекая живые бутоны на верную смерть. Книга кончалась описанием поникших цветов, брошенных на пол отвергшей паренька красавицей. Их глаза грустно смотрели на кусочек неба в открытом окне, а голоса хрипло шептали: "Мы ведь предупреждали, мы говорили тебе..." Томура не приписывал им с Тамаки этот сюжет, но мог бы поклясться, что и здесь у цветов, у вещей, у стен - у всего - были глаза. И что герои врут о том, что они с Тамаки - обыкновенные жертвы какого-то теракта, которые потеряли память и проходят реабилитацию в академии. Да, их память определённо утеряна, но вот жертвы ли они, так ли безобидна эта история, и насколько ли всё на самом деле достоверно?... Шигараки сомневается. Они не из этого мира, они с героями не на одном берегу. Тамаки вздрогнула, когда Томура аккуратно пошатал её коленку. Её взгляд прояснился, зрачки сузились: герои пришли завтракать. Спешно опустив взгляд, она поджала губы и приготовилась сидеть, молчать, не шевелиться. Закончив с бутербродами, Шигараки протянул ей один, не дождался реакции, вздохнул. Осторожно коснувшись её плотно сцепленных друг с другом ладоней, он с силой надавил на них, разомкнув и вынудив пальцы сжаться на тёплом хлебе. Тамаки растерянно проморгалась, будто придя в себя, метнулась взглядом к Томуре, к изображающим безмятежность героям, наконец, остановившись на бутерброде в своих руках. Шигараки клянётся, что с её губ капнула слюнка, но Тамаки в это же мгновение жадно вцепилась зубами в еду, не дав ему рассмотреть всё более детально. Деку, настороженно косясь в их сторону, подошёл к холодильнику, достав оттуда остатки торта. Он обошёл стол, поставив пластмассовую дозу перед Шигараки. — Вчера был мой день рождения. Угощайтесь. Вокруг Изуку мгновенно столпились герои, когда он отошёл вглубь кухни. До ушей Томуры донёсся шёпот, расслышав который, он стиснул зубы. Откинув громко хрустящую прозрачную крышку-купол пластмассовой дозы, он окунул пальцы в холодный крем, после погрузив их в рот. Тамаки проследила за тем, как это повторилось ещё три раза, и последовала его примеру, в мгновение перемазюкав мордочку. Пару человек покосились на них, спешно разнеся новые шепотки. Томура зачерпнул на пальцы больше сладкого десерта и поднёс ладонь к перепачканному, но невероятно довольному, лицу Тамаки. Девушка на минутку замерла, перебрасывая взгляд с выставленной руки к безэмоциональному лицу, и, улыбнувшись, склонила голову, вытянув язык, чтобы коснуться им испачканных фаланг, счистив жирный крем. Уголок губ Шигараки натянулся на щёку, придав его лицу выражение наслаждения от происходящего. Ему явно нравилось. Нравилось, что Тамаки сидит на его коленях. Нравилось, что его пальцы ненадолго, но задерживаются в её горячем рту. Нравится, что за всем этим наблюдают герои. До скрежета зубов паршивые, ненавистные, постылые герои. Шигараки не может дать чёткий ответ, почему эти студенты вызывают у него такую острую неприязнь, но он каждой клеткой своего тела чувствует, насколько они ему отвратительны, и насколько же он хочет им всем отомстить.***
Тамаки зевает, медленно и пошатываясь, шагает по коридору. Ей не было так страшно сейчас, потому что она знала, что безопасность не так далеко. И полумрак не казался таким уж угрожающим, скорее наоборот, уютным и будто даже тёплым. Словно за окном выла метель, а она сидела у потрескивающего камина, согревая руки о чашку с горячим какао. И всё же перед тем, как войти в зал, она остановилась, осторожно выглядывая из тени за углом и разглядывая каждого из присутствующих. Внезапно её будто пробила молния: в её глаза вцепился чужой взгляд, пронизывающий до костей, но не так нежно, как это звучит, - это казалось цунами, пожирающим её изнутри. Спешно опустив глаза в пол, она просеменила до дивана, где на полу, оперевшись о ребро сидения спиной, напротив мигающего экрана телевизора посапывал Томура. Несмело и под прицелом десятка глазных пар она стянула с кресла рядом плед, присев рядом с Шигараки на колени, чтобы после накрыть его немного колючим покрывалом и нырнуть под него самой, прильнув к чужой груди. Шигараки дрогнул, но не проснулся. Тамаки прикрыла глаза, прислонившись виском к выпирающей из-под ворота футболки ключице, и скользнула по тёплому телу руками под пледом, заключив Томуру в слабые объятия. Когда сердце перестало беспокойно биться, а напряжение отступило, она провалилась в сон.Когда вспыхивает свет
(в голове)
В его глазах заплясали искорки безумия. Каччан рыкнул, натянув звериный оскал на щёки, и остановился в проходе, заставляя Тагачи замереть не только от безвыходности, но и от страха. Она сглотнула, пропустив мысли, как хотела бы сейчас вновь оказаться в таких тёплых объятиях Шигараки. В таких безопасных объятиях Шигараки. Попереступав с ноги на ногу, она шагнула вперед, предприняв попытку покинуть комнату, но Бакуго припечатал её тело к ребру стены, ограничив мускулистыми руками пространство. Всё внутри Тамаки задрожало. Она была готова умереть от неистового испуга и волнения, которые переполнили её нутро в то мгновение, когда янтарные глаза оказались так опасно близко. Янтарь... Тагачи задышала чаще, так громко, отчаянно и глубоко, что от переизбытка кислорода закружилась голова. Кацуки склонился к её лицу, хрипло прошептав: - И всё равно ты сдохнешь, сучка. В глазах поплыло, когда картинки минувшего прошлого замелькали слишком быстро. Искры и янтарь было последним, что она видела перед тем, как стало темно. Сердце бешено колотилось, Тамаки нахмурилась, желая вырвать его из груди, чтобы не чувствовать всю ту боль, что оно доставляло, но вцепилась в не в свою, а в упругую грудь напротив, с силой стиснув зубы и озлобленно прорычав в чужое лицо: - ЭТО ТЫ! ЭТО БЫЛ ТЫ! Она закричала так сильно, как только смогла, когда ладони Бакуго сжали её плечи до хруста, встряхнув хрупкое тело. - Да! И я доведу дело до конца! Я убью вас всех! Всю вашу злодейскую шайку! Чтобы вы больше не забрали ни одной жизни! Он отбросил трясущуюся от переизбытка эмоций Тамаки в коридор. Ударившись о стену, она упала на пол, тяжело сутулясь и опираясь на локти в попытке подняться. Причуда распирала грудь, причиняя неистовую боль, которая заглушала собой даже пульсацию ссадин и синяков, но Тагачи не могла позволить ей выйти наружу из-за блокирующих скоб. Голова гудела так сильно, что Шигараки и не почувствовал, когда взгляд перестал искать фокус. Он услышал крик, он увидел измученную Тамаки и победоносно надвисающего над ней героя, и вспомнил всё до последней секунды. Ненависть вновь залила разум, подобно крови, которую он так любит разглядывать на телах своих жертв. UA, попадание в радиус действия причуды какого-то героя, плачь Тамаки, темнота, небытие, UA, небытие, герои, плач Тамаки. О-о, они поплатятся за всё. Шигараки проигнорировал стремительное скопление остальных героев и приблизился к Кацуки, собираясь выжать из их замешательства всё до последней капли. Но когда его кулак уже почти врезался в чужую челюсть, Бакуго перехватил удар, накрыв своей мускулистой и будто отдельно накаченной ладонью костлявые костяшки Томуры. Шигараки стиснул зубы, но и вторая его рука оказалась в той же хватке, а украшенное безумной улыбкой лицо героя стало ближе. - Всё ещё думаешь, что сильнее нас всех, что сильнее меня?! Всё ещё надеешься на победу, а!? Так вот выкуси, уродливый дрыщь, ты и твоя пасся умрёте в один день, умрёте прямо сейчас, прямо здесь!!! Томура потерял фокус, перестав различать пляшущие эмоции на оскаленной физиономии перед собой: его глаза залила горячая ненависть, как если бы на зрачки вылили кипяток. Он довольно легко сменил положение и почувствовал облегчение, когда напряжённые пальцы согнулись, впившись в трещащую по швам кожу. Кацуки рычал, сопровождая попытки вцепиться в чужое тело хриплыми озлобленными проклятиями. Его глаза метнулись к напавшей на их движущийся ком сцепленных тел Тамаки. Её яростное личико и отчаянные удары выглядели жалко и вызвали на лице Качана улыбку. Высвободив руку из крепкой хватки Шигараки, он выставил ладонь перед её лицом, чувствуя, как по венам к центру стремительно бежит искрящийся разряд. Но Деку успел прибежать до того, как кто-либо умрёт.Теперь оглядывайся чаще
Прижавшись к руке Шигараки, Тамаки скоренько переставляла ноги, стараясь не задерживать его быстрый шаг. Взгляд Томуры безотрывно сканировал толпу, прочёсывая каждый изгиб улицы перед очередным поворотом. То, что им удалось сбежать, лишь счастливая случайность. То, что они до сих пор на свободе - удачное стечение обстоятельств. Ведь им не приходилось выходить из убежища после возвращения. И вылазка за продуктами сейчас была до жути рискованной. Последний раз Шигараки был в подобной ситуации, когда, сидя за столом с зелёным ворсом в покер-клубе, сказал "олл-ин", не имея ни одной удачной карты. Тогда он всё же выиграл, - победа была сладкой и преисполненной игривостью азарта. Сейчас же ему чудилась мышеловка и сыр, к которому они так глупо приближались. Тамаки сумела выдохнуть только за плотно запертой железной дверью бара. Ей было настолько же страшно, только в первые дни их знакомства с Томурой. Когда ноги подгибались от дрожи в коленках, а в голове оглушающей сиреной визжала мысль, предупреждающая об опасности. Теперь ей было страшно выходить на улицу. Ей было страшно оставаться одной. Было страшно спать, ведь всюду мерещились эти безумные, искрящие злобой янтарные глаза. А если взгляд заметается по темному пространству, обнаружатся ещё десятки чёрных точек, вколоченных, подобно гвоздям, в цветную радужку и светящуюся белую склеру. Они все впиваются в её плоть. Они все наблюдают за ней и облизываются, как на лакомый кусочек тёплого мяса. Ведь это так забавно поддевать ещё бьющееся вырванное сердце, заставляя его подпрыгивать и перекатываться по полу. Тамаки вздрогнула, проморгавшись и подняв глаза на Томуру, когда он притянул её к себе, укутав в объятия. Это было громче, чётче и яснее всяких слов поддержки. В его руках она чувствовала безопасность и возможность на спокойное существование. Хоть сейчас их целью и стал бесконечный бег без оглядки. - Я обещаю, что тебя никогда и никто не лишит жизни. Х, кроме меня, конечно. Тамаки улыбнулась на этот хриплый полушёпот, словно обволакивающий её сознание, вжавшись носом в изодранную шею Томуры сильнее. Возможно, их пребывание в UA и не было жестокой шуткой судьбы. Возможно, всё, что они пережили, - только очередное подтверждение праведности мотивов Лиги. А, возможно, это бред больной фантазии, и сейчас она проснётся, осознав, насколько глупыми, но реалистичными, бывают сны. - Тому-чан, ущипни меня, пожалуйста. - Я могу позвать Тогу, и она тебя пырнёт. Всё, хватит сопли распускать, зови всех, я хочу обсудить план похищения одного геройского куска дерьма.