(Не)винные истории

Чуть больше, чем сестра

Ханна вытягивает ярко накрашенные губы уточкой, чуть поворачивая голову вбок, дабы детальнее осмотреть проделанную с лицом работу. — Как тебе? Тенко отрывает взгляд от дисплея, устало переводя его на сестру, а после ухмыляется и насмешливо фыркает: — Прахститутка хрёбана. Ханна выуживает из-под себя плоскую подушку и швыряет ею в брата, на что Тенко хохочет лишь громче, увернувшись от удара и вынуждая Ханну подняться, сделать судьбоносные три шага и наброситься на него всей тушей с поучительными подзатыльниками. Когда Шимура-младший уже предсмертно хрипит, бессильно подёргивая руками в её сторону, Ханна отступает с победой, возвращаясь к зеркалу. — Да нормально, нормально, я же почти так и сказал, а ты сразу драться... После стрельнувших в его сторону подкрашенных глаз Тенко поднимает руки в знак полной капитуляции и замолкает. Ханна вновь смотрит на себя в небольшое настольное зеркало, удручённо цокает, ссутуливаясь и запрокидывая голову. — Чёрт, ну почему я вообще согласилась, вот зачем!? — Дай угадаю: очередной бед бой не оказался замаскированным рич дедди, и ты не знаешь, как его отшить. Ханна снова цокает, роняя себя на кровать. — Не угадал. Очередной бед бой оказался просто МММ и на этой свиданке явно что-то будет, а я... — "МММ" - это... — "МММ" - это писец какой горячий. Братец, он просто чумааа... — А ты... — А я не умею даже целоваться! Тенко закатывает глаза. Ханна растягивается на кровати, подминая под себя подушки, и лениво мычит, пытаясь этим хоть как-то не бездействовать в сложившейся (безвыходной) ситуации. Потом вдруг она вскакивает, переползает на четвереньках кровать и цепляется за спинку кресла брата, отклоняя его назад. — Ты - мужик! — восклицает она, пока её лицо сияет удивлением. — Вот это новость. — Тенко старается сохранять что-то вроде спокойной усталости как в тоне, так и в лице, хоть и всё его нутро сейчас кричит и требует возвращения баланса. Ханна резко выпрямляется, хватаясь за голову и начиная быстро мерить комнату шагами. Тенко судорожно цепляется руками за край стола, одновременно, пытаясь не уронить своё взращенное кровью и потом часов усердной работы детище — игровой компьютер за целое состояние и себя самого, то тело, которого, надо сказать, тоже добивался теми же кровью и потом. Когда же кресло с треском всё-таки упало на собственные колёсики, Шимура-младший выдохнул и прислушался, обернувшись к туда-сюда ходящей и что-то бормотающей Ханне. — Вот же чёрт. (На самом деле, уже прямо сейчас ему следовало бы делать ноги.) Тенко покачивался в кресле, с непониманием и небольшим удивлением наблюдая за сестрой. В какой-то момент, она останавливается, подходит к нему, опираясь руками на мягкие подлокотники кресла, и пронзительно смотрит в погасшие зрачки. — Ты мужчина. — уже более твёрдо повторяет она. Тенко фыркает. — Ты пытаешься заставить меня усомниться в этом? Ханна раздражённо морщится, встряхивая головой. — Не перебивай мои мысли. Ты - мужчина. У тебя есть твой грёбаный рот и чёртовы губы — поцелуй меня! Шимура-младший закатывает глаза, растекаясь под ней на кресле. — Ка-ак логи-ично, — поначалу лениво тянет он, но спустя одно мгновение его брови сводятся к переносице, тело напрягается, а взгляд вонзается в бледную радужку напротив. — ...что? Нет, погоди, ещё раз: ЧТО?? Ханна выпрямляется, проводит расправленной пятернёй по волосам, бегая взглядом по комнате, и снова произносит: — Поцелуй меня. Тенко зависает, как его старый ноутбук, как его треснутый джойстик, как его любимая онлайн-игра с тысячью игроков на сервере. Он бы мог понять, но нет, он не понимает. Поцелуй и сестра — две разные вещи, две противоположные вещи, две несовместимые вещи. Тенко сглатывает, нервничает, чувствует кожный зуд. Его глаза мечутся по комнате, в поисках хоть чего-то, просто хоть чего-то, но, на секундочку, но замирают только на Ханне. — Это безумие! — в конце концов выдаёт Шимура, вскакивая со стула так резко, что Ханне приходится почти отпрыгивать в сторону. Она очерчивает глазами полукруг, плюхаясь на освободившееся нагретое место. Теперь уже Тенко нервно меряет собственную комнату шагами, хватается за голову и пытается уложить в отчаянно пыхтевшем мозгу по-настоящему сумасшедшие мысли. Ханна, сестра, он, поцелуй... Это безумие. В голове Тенко из мыслей закручивается водоворот, он треплет собственные волосы, втыкается глазами в предметы, пытается найти выход из беспросветной толщи кружившей вокруг него воды. Ханна, уже более-менее переварившая весь этот поток, встала, сделала два широких шага к брату и, схватив его за подбородок, заставила посмотреть на себя. Все её действия были привычно грубыми, резкими, такими нахальными, чисто мужицкими, — Ханна всегда была такой, — но вот голос, которым она произнесла своё вступление "братец" был чужеродным, нежным, ласковым... — Ну братец...ну чего тебе стоит, не бойся... — продолжала мягко касаться словами его души Ханна, продолжая стискивать пальцами его подбородок. Второе было привычным, первое — пугающими, но одновременно манящим. Это казалось небольшим мысленным просветом: сестра будто уже не была сестрой, была кем-то другим, но, на самом деле, Тенко лишь утонул, ещё не коснулся дна, но уже потерял кислород, почувствовал тяжесть своего тела. Костлявые пальчики Ханны перестали давить на округлый выступ нижней челюсти, лишь нежно скользнув по скату. — Пожалуйста, ради меня... Шимура клянётся, что впал в какой-то транс, был загипнотизирован, оглушён, обездвижен. Замерев с открытым ртом, он только и мог наблюдать, как старшая сестра меняется в выражении, прикрывает глаза, а её лицо медленно становится ближе. Тенко пробила дрожь, он почувствовал разряд тока, будто пробивший его тело. Его губы неуверенно раскрылись, позволяя чужим лечь поверх, удобно, но не прочно сцепившись. Их ладони неловко касались друг друга костяшками, не имея понятия, в каком направлении возможно движение, из-за чего и зависшими в воздухе по длине тел. Ханна приоткрыла глаза, встретившись с слишком знакомым цветом напротив, и вновь слабо прикрыла их, но веки будто стали прозрачными, поэтому ей казалось, что она всё равно продолжает видеть это лицо перед собой, хотя, может, у неё просто разыгралась фантазия. Тенко зажмурился также неуверенно. Честно признаться, до этого он целовался всего раз или два, и то это было чистой случайностью: в клубе, под утро, полупьяным-полутрезвым. (Тенко не помнит ни лица той девушки, ни тем более ощущений в тот момент. Помнит только, что чувствовал себя отвратно, помнит тошноту, горький привкус сигарет и сладкий алкоголя в полости рта. Ему не понравилось. Было слишком грязно как в смысле "пошло", так и в смысле реально грязно — неопрятно, пыльно, отвратно.) А сейчас это было сухо. Жёстко. Их губы просто сталкивались, а головы поворачивались, позволяя то верхней губе Ханны оказаться в его горячем рту, а нижней лечь в ямку под чужой, то нижней губе Тенко оказаться в её горячем рту, а верхней накрыть чужую. Отстранившись, Ханна вытерла рот, словно это было так необходимо, отведя взгляд в сторону. — Хм, что ж, ну, спасибо... Она отвернулась, отойдя к кровати, к своим раскиданным шмоткам, косметике и бижутерии. Тенко мог бы предположить, что ей это не понравилось. Если бы не видел румянец, опаливший её щёки.

***

Ханна искала в сумке губнушку, Шимура искал оправдания. (На самом деле, искал он их весь этот день.) Ханна нервничала: бед бой, рич дедди и просто МММ уже вот-вот должен был подойти. Ей сложно было признать, но, да, она взяла с собой на свидание Тенко. Ей нужна была хоть какая-то поддержка, стена за спиной, опора, иначе её далеко не металлические косточки треснут. И хоть на публике она строила из себя такую прям всю, внутри была совсем другой. И ей нужен был человек, который знал бы это. Однако от Тенко сейчас было больше нервов. Да и самой Ханне как-то неловко... Изъёржившись на обитом хлопковой простынёй диванчике, Ханна окончательно потеряла терпение. Вскочив, она схватила Тенко за шкварник и поволокла за собой в туалет. Тенко вжался в стену, попытавшись слиться с ней воедино, когда Шимура-старшая навалилась на него всей тушей, уткнувшись своими губами в его. — Т-т-т..ч? Чт-?!.. — Ой, да ладно, помолчи уже. Ханна вытащила из сумочки зеркальце, подтерев большим пальцем смазавшуюся помаду, пока Тенко пыхтел и краснел в воз(с)мущении. В его голове никак не укладывалось происходящее, но, честно говоря, он и не хотел его как-либо укладывать. Ведь жить в хаусе проще. Находить оправдания легче. Однако было ещё одно НО: Шимура не хотел оставаться ведомым. Возможно, это окончательно и свело их обоих с ума, но адаптироваться к тому, что есть, и довольствоваться этим — буквально всё, что могли позволить себе Шимуры. Тенко оттолкнулся от стены, ухватился за голову сестры ладонями и, повернув личико на себя, вцепился зубами в её нижнюю губу. Из рук Ханны выпала сумочка, она застыла, вылупив на зажмуренны веки перед собой глазищи. Тенко сделал шаг назад, вытер губы, отвёл взгляд и поспешил выйти из уборной. Ханна восприняла это как вызов. Как если бы на двери была табличка "не входить", а перед воротами закрытой зоны — "въезд запрещен, опасно". Как если бы ей сказали "не трогай", как если бы — "не сможешь". Свидание прошло как нельзя удачно: парень оказался приятным не только в паруминутном общении, но и в долгих беседах. Ханну привлекала его дерзость во взглядах, когда даже одежда на нём кричала: "Смотрите все, что я могу". Он говорил прямо, а если и лукавил, делал это так искусно и грациозно, что не казался наглым обманщиком, а лишь...шалунишкой? Озорником? Кем-то таким, кто миловиден и способен на изысканные подъебы одновременно. Ей нравилось это.

***

— Что ты!? — Тенко запнулся, выдыхая недосказанное в плотно обволакивающие его губы сестры. Отдалившись, Ханна облизнулась, натягивая победоносное выражение лица и продолжая удерживать братца за ворот на небольшом расстоянии от себя. Тенко изогнул брови, неосознанно покосившись в сторону неплотно запертой двери ванной, куда его затащили. — Но тебе ведь понравился тот парень! Его тон был до смешного недоумённым, словно бы он внёс последнюю сумму на кредитку, а сейчас ему сообщают о капающих процентах на долг. Ханна усмехнулась, проведя по его скуле указательным пальцем и по подбородку большим. Притянув его другой рукой за ворот футболки, она выдохнула в его лицо. — А разве ты против? Тебе не нравится? «Нравится, но это безумие!» — мог бы воскликнуть Тенко, если бы не прильнул к чужим губами после минуты раздумий. В конце концов, почему нет?

***

Сложно признавать, но чем дальше они заходили, тем сильнее стирались границы дозволенного. Если раньше поцелуи были просто двухминутным столкновением губ, то теперь это походило на жаркий танец, который с каждым разом становился всё больше и больше похожим на стриптиз. Они зажимались в каких-то тесных и темных уголках, вдавливали друг друга в стены, скользя руками по слоям одежды и несмело постанывая. Ханна окончательно потерялась. Она продолжала общение с Тойей, который нравился ей не меньше, не прекращая этих шалостей с братом. Братом...? Боже, нет, с Тенко, просто с Тенко, — так будет проще. Она обещала себе задуматься над их поведением, обещала что-то решить и предпринять, что было бы лучшим выходом из сложившейся ситуации для них обоих. Но никак не могла сосредоточить на этом внимание. Она разрывалась, танцевала меж двух огней, желая сгореть в каждом из них. Ханне в какой-то момент даже показалось, что она заимела плохую привычку — использовать людей. Ведь Тойя одаривал её заботой и вниманием, а Тенко...тем же самым, но с особыми бонусами... Однако она любила их обоих, а брата уже даже очень давно. Однако эти чувства были не похожи друг на друга.

***

Тойя ухмыльнулся, заглянув в чужие блеклые глаза, неуверенно бегающие в стороны. Удерживая равновесие в расставленных по обе стороны от её плеч руках, Тодороки подался вперёд, накрывая её тонкую линию розовых губ. Ханна вжалась спиной в стену, почувствовав, как по коже пробежались мурашки.

***

— Всё в порядке, Ханни? Шимура вздрагивает, выходя из мыслей, хоть погружаться в них и изначально было глупостью, ведь она уже постучала, уже открыла дверь и уже вошла в его комнату. Проморгавгись, будто чтобы окончательно вернуться в реальность, Ханна улыбнулась на нежное "Ханни", которое чуть сиплым голосом Тенко звучало совсем, как мёд, карамель, как шоколадная крошка. Она присела на коленях у кровати, сложив локти на матрас и опустив на них голову. Тенко отложил книгу, подперев щёку ладонью. Его свободная рука нерешительно поднялась и после секунды раздумий всё же легла на девичью макушку. Ханна подняла на него глаза. — Что за печаль, сестричка? Тенко взлохматил её чёрные, как смоль, прядки, стараясь улыбаться шире. И Ханна всё-таки тоже улыбнулась. — Да так. Не бери в голову. Хотела пожелать тебе спо- Они вздрогнули, когда телефон на тумбочке завибрировал, ворвавшись громкой музыкой в их тихий мир. Тенко пришлось привстать, чтобы спешно сбросить вызов и, оперевшись спиной о спинку кровати, вновь заглянуть в эти глаза. Ханна выдохнула, встав с колен и присев на край матраса. — Хотела пожелать тебе спокойной ночи. Сегодня был тяжёлый день... — Да-а, все дни, когда отец возвращается из командировок тяжёлые. Накрыв тыльную сторону ладони сестрички своей, Тенко погладил шершавые костяшки. — Завтра будет лучше, — обнадежил он, сместив пальцы на её горячую щёку. Ханна опустила глаза, прикрыв их, когда Тенко подался вперёд, подарив ей нежный поцелуй. Поначалу он был осторожен и будто робок, каким был бы любой парень выпрашивающий ласку у девушки после ссоры. Парень и девушка. Брат и сестра. Он и она. Ханна сдавленно хныкнула, когда его большая ладонь легла на её затылок, надавив и крепче сцепив их горячие слюнопередачи. Тенко определенно быстро понял, в чём суть, теперь сводя своими действиями Ханну с ума. Ей хотелось ещё, ещё, ещё. Она льнула в его объятия, тая в этих заботливых руках. Тенко съехал по спинке кровати, утонув в подушках и потянув за собой сестру. Ханна и не заметила, как оказалась уже в объятиях одеяла, вдавливаемая в матрас гибким телом Тенко. Обхватив его голову, она зарыла пальцы в мягкие волосы, вцепившись в кожу головы. Тенко рыкнул, вытянув мычание, когда в очередной раз распахнул пасть, ворвавшись языком в душное пространство чужого рта. Его руки скользнули под домашнюю майку, и Ханну словно прошибло током. Она распахнула глаза, уперевшись ладонями в чужие плечи, и толкнув тяжеловесную тушу от себя. С губ Тенко сорвался полустон смешанный с вопросительной интонацией, а с ямки посередине тянулась слюнная струнка, меря сантиметры между ними будто своеобразным мостиком, поделенным не деревянными шпалами, а полупрозрачными рваными пузырями. — Нам...нам пора остановиться... Она надавила одной рукой на плечо, а второй на лоб брата, когда он склонился к её шее, размазав мостик по тихо стучащей жилке и оставив на бледной коже свой горячий след. Он поднял на неё глаза, полные огня и похоти, и коснулся губами шеи ещё раз, более грубо и настойчиво. — Тенко, прекрати, — рвано выдыхая, пыталась ухватиться Ханна за ускользающую ниточку трезвого осмысления действительности. Тенко продолжал пьянить. На секунду перед глазами вспыхнули картинки, и она проиграла завтрашнее утро. В котором Ханна просыпается в постели Тенко, вся лохматая, но до странного довольная. На теле бы зудом ощущались его укусы, пульсацией отдавая в кружащуюся голову. Прижав одеяло к груди и прикрыв наготу, она бы улыбнулась, поправив его раскиданные по подушке прядки, и прильнула к широкой спине, оставив на лопатках пару мокрых поцелуев и сказав: — С добрым утром, братик. Ханна вздрогнула, проморгалась и, панически ухватившись за голубые волосы, потянула их от себя. Тенко упёр локти в расставленные колени, взъерошив спутанное гнездо на своей голове, когда Ханна выбежала из его спальни.

***

Теперь всё определенно шло так, как должно было идти: Ханна переехала на квартиру Тойи, любовалась каждый день его зататуированным подкаченным телом, принимала горячие поцелуи и ласку. Но сказать, что она чувствовала абсолютное счастье, Ханна бы не смогла. — Ханни, куда мы идём? — Тойя спешно переставлял ноги, стараясь не запинаться, когда Ханна волокла его куда-то за собой. Ханна закусила щёку изнутри, выдыхая через стиснутые зубы, и притормозила перед поворотом в до боли знакомый двор. — Тойя...помнишь, я говорила тебе о человеке, которого до сих пор люблю...больше, чем просто сильно? — Тойя растерянно кивнул, предприняв попытку накрыть ладонями её пылающие щёки и коснуться поцелуем вздёрнутого носика, но Ханна перехватила его руки, вновь сжато выдохнув. — Помнишь, я говорила, что не против экспериментов?.. Когда Тодороки лишь изогнул в ответ брови, Ханна вновь схватила его за запястье и потащила за собой в дом. Тенко сидел за столом в кухне, нехотя ковыряя омлет и лениво листая что-то в телефоне. Ханна рыкнула, как сказала бы "заткнись" невыносимому жжению в груди, и подошла ближе, наклонившись и оперевшись одной рукой о край стола, а второй о спинку стула, на котором сидел Тенко. Проведя парой пальцев по чужой скуле и сжав подбородок, она жадно припала к тонкой линии его губ, оставляя обоих парней застыть в недоумении. Тойя напрягся, почувствовал закипающие внутри возмущение, ревность, раздражение, но не успел и руками всплеснуть. Перед глазами Шимуры-старшей пронеслись картинки наслаждения от предполагаемой тесноты пространства и духоты воздуха между двух мужских тел, от ощущения на себе двух пар сильных рук, знающих своё дело, от возведенных в квадрат поцелуев. Ханна похотливо ухмыльнулась в лицо младшего брата. — Присоединишься к нам? Тойя оскалился.