Тонкая рука быстро убирает немного потрёпанный конверт в сумку.
– Кстати, тут у нас по дому слушок идёт, что тебе письма с зоны приходят...
– Вару, ты действительно думаешь, что меня это волнует?
– Ну хотя если учитывать то, с кем ты жил, это вполне себе возможно...
«Твою налево, да заткнись ты уже» – пролетело в голове блондина.
– И, Батлер, не забывай, что у меня есть ключи...
Горло валета тут же сжали, направляя взгляд изумрудных глаз в чужие.
– Вару, а ты не забывай, что мне есть кому и что про тебя рассказать, – пиковый ничуть не испуган, его лишь переполняет желание язвить... до тех пор, пока это не причинит Чарли реальный вред. Не важно, насколько большой, не важно, кто пострадает ещё... – И да, замки я поменял ещё три года назад...
– Ну точнее не ты, а тот, кого ты сдал.
Перепачканные в краске руки задрожали. Да, отчасти Вару говорит правду, это ведь из-за Чарли Риккардо сейчас сидит в тюрьме, но... Батлер его не сдавал. У художника попросту не хватило бы на это ни смелости, ни нервов, чтобы это потом пережить...
Сейчас не хватает... Чарли быстро успокоился и молча ушёл, стараясь не обращать внимания на слова валета, что то и дело въедаются в память. Задвижка на двери щёлкает, неприятный звук разносится по всей квартире. Уже больше года здесь царит почти гробовая тишина, лишь изредка нарушаемая всхлипами и воплями. Парень медленно проходит в глубь квартиры и оседает на кровать, отбрасывая сумку к шкафу.
– Три года... – тихо шепчет блондин. – Три... Чёртовых... Года... И всё разрушилось за один день...
Израненное сердечко глухо билось о рёбра, словно пытаясь достучаться до чего-то... Достучаться до
правды... Правды о том, в действительности ли виноват в произошедшем полтора года назад художник, или же виновником является сама судьба. На глазах наворачиваются слёзы, а голова начинает сильно болеть, будто бы после сильного удара.
– Так, Батлер. Отставить нытьё, тебе ещё работать. – слова вновь эхом расползаются по квартире, заглядывая в каждый уголок, каждую трещину на стене.
Неожиданно парень вспоминает про письмо, пару минут назад найденное в почтовом ящике. Он берёт сумку и, достав конверт, смотрит обратный адрес. Сердце забилось ещё сильнее, ещё больше разгоралось желание достучаться до правды, найти наконец оправдание самому себе и покончить со всем этим. Батлер прекрасно понимает, что это оправдание уже есть,
лежит прямо в его руках. Действительно, стал бы Риккардо ему писать, если бы не простил? Очень навряд ли. Блондин открывает конверт, как всегда аккуратно, стараясь не порвать плотную бумагу. Через несколько мгновений перед глазами предстаёт знакомый почерк, уже успевший стать родным. Текст письма почти всегда один и тот же. Но вдруг блондин замечает, что листа два. И дочитав первое письмо, берётся за второе.
«Та скамейка, где сидели мы с тобою...
Я б хотел там побывать хотя бы раз.
Видеть там твою счастливую улыбку,
Поворчать насчёт твоих лихих проказ.
Знал бы ты, как я скучаю по тебе,
Как же сильно я тебя обнять желаю.
Хоть я раньше это не ценил,
Но сейчас тебя мне очень не хватает...
Не хватает мне тех криков полуночных...
Как ты там, и много ли достиг?
Не хватает смеха, ласки, шуток...
Вот бы всё вернулось хоть на миг...
А если бы вернулось вспять всё, словно
Стал бы я как раньше, был бы я другим...
Ни ограблений, ни убийств, ни дела...
Узнал бы ты меня, стань я таким?
Узнал бы, знаю это я, как итальянский.
Вопрос в другом, что сделал бы при встрече ты?
Прижал к себе? Иль не подошёл бы ближе?
Потратил на мои портреты ли холсты?
Хотя, возможно, не увидимся мы снова...
Может, встреча наша будет лишь мечтой...
Но знай, в любом бою, в любую я минуту
Всегда останусь лишь с одним тобой...
РД’К»
