Неизбежное / Inevitable

Гай сидел на краю кровати, голый, обхватив голову руками. Это было ужасной ошибкой. Он посмотрел через плечо на темноволосого чунина, спящего в постели — ниндзя песков по имени Джуро — и его нутро скрутило. Они оба заранее договорились, что это будет временно; было непрактично иметь настоящие отношения с кем-то из другой деревни. И хотя ему могло сойти за шестнадцать, Джуро на самом деле был ближе к возрасту Гая. Тем не менее, Гай не мог избавиться от ощущения, что сделал что-то ужасное. Он использовал другого человека в глупой попытке изменить свои чувства. И в итоге все было зря. Он смог пройти через это, только думая о Ли. Гай закрыл глаза и зарылся пальцами в волосы. Джуро проснулся, зевнул и потянулся. Он взглянул в окно и поморщился. — Я проспал. Нужно подготовиться... Мы должны вернуться в Суну к закату. — Он начал натягивать одежду. — Спасибо, —сказал он с улыбкой, — это было весело. Мы должны повторить в следующий раз, когда я приеду в Коноху. Гай издал уклончивый звук, и Джуро остановился, глядя на него. — Ты в порядке? — Отлично. — Гай выдавил улыбку. — Это было... Да. Весело, я имею в виду. Спасибо. Джуро склонил голову и нахмурился, но ничего не сказал. Он закончил одеваться и ушел. Гай еще некоторое время оставался в маленьком гостиничном номере, закрыв лицо руками. Затем медленно начал одеваться. Ли, вероятно, уже задавался вопросом, где он был все это время. Глупо было думать, что секс с другим человеком что-то изменит. С другой стороны, подсознательно он все время знал, что это не сработает. Может быть, именно поэтому он выбрал секс без обязательств с ниндзя из другой деревни вместо того, чтобы вступить в настоящие отношения... которые, без сомнения, закончились бы катастрофой. Потому что он больше не мог бежать от правды. Он был влюблен в Ли. И это не собиралось меняться в ближайшее время.

• • • ₪ • • •

Чунин бросил еще один обеспокоенный взгляд в окно, выходящее на улицу, затем попытался снова сосредоточиться на приготовлении завтрака. Что-то пошло не так. Это был не первый раз, когда он просыпался в пустом доме — Гая вызывали на множество миссий А-ранга, и иногда он приходил глубокой ночью. Тем не менее, он обычно оставлял знак или записку, чтобы сообщить Ли, что ушел. Если миссия была длительной, на столе оставался клочок бумаги с датой отправления — зачастую единственной информацией, которую шиноби его ранга мог знать о более опасных миссиях. Отсутствие записки может означать многое. Гаю могло не хватить времени, и это было бы поводом для беспокойства. Или это могла быть миссия слишком высокого ранга, чтобы позволить даже его способ сообщить о ней, что было бы еще большим поводом для беспокойства. А может быть, это вообще не миссия. Но это не было похоже на Гая — провести ночь вне дома. Он никогда не делал этого за те четыре года, что Ли жил с ним. Чунин поджал губы и рассеянно продолжил, но его взгляд то и дело обращался к окну. Гай подошел к квартире, остановился и глянул в окно. Он мог видеть Ли на кухне готовящим завтрак. Гай поднялся по лестнице к двери, глубоко вздохнул и остановился, собираясь с мыслями. "Нормально", — подумал он. "Просто веди себя нормально". Он постучал в дверь, затем отпер ее и осторожно открыл. — Доброе утро, Ли. — Он потянул носом, вдыхая запахи с кухни. — Приятно пахнет. Что ты готовишь? — Да ничего особенного... Только рыба и рис, — ответил Ли. Напряжение, скопившееся в его плечах из-за отсутствия Гая, постепенно спало. — Нам обоим должно хватить. Он не ждал возвращения Гая, но по рассеянности приготовил достаточно на двоих. Ли смотрел на рыбу, жарящуюся на сковороде, понимая, насколько был отвлечен, и надеялся, что она действительно съедобна. – Уверен, что хватит. В любом случае, Гай не был особенно голоден. Его живот скрутился тугим, гладким узлом; ему повезет, если он сможет хоть что-то удержать. Он положил на тарелку немного риса и рыбы и сел за стол, не в силах встретиться взглядом с Ли. Я предал его. Мысль не имела смысла — в конце концов, он и Ли не были парой, — но болезненное, кислое чувство вины все еще разъедало его изнутри. Да, спать с кем-то другим определенно было ошибкой. Но это также был его единственный реальный план излечить себя от влечения к Ли. Теперь, когда это не сработало, он не знал, что делать. Он заставил себя съесть несколько кусочков рыбы. — Вкусно, — сказал он, хотя вкуса не чувствовал. Во рту у него было так сухо, что рыба с тем же успехом могла быть опилками. Ли слегка нахмурился, наблюдая, как Гай ковыряется в еде. Он осторожно откусил кусочек. Получилось вполне сносно, если не считать того, что еда была немного пересолена. Гай никогда не был особенно разборчив в еде, и его сдержанность заставляла Ли беспокоиться. — Все в порядке, Гай-сенсей? — Все хорошо, Ли. Конечно, не все, но он не мог сказать Ли, что он сделал. Однако он не был уверен, что сможет солгать — Ли понял бы. Оставалось лишь надеяться, что Ли не спросит его, что он делал всю ночь. Чувствуя необходимость дать какое-то объяснение своему поведению, он добавил: — Просто немного отвлекся. Я мало спал прошлой ночью. — Гай прикусил язык. Для Ли было бы вполне естественно спросить, почему он мало спал. В глазах Ли мелькнуло беспокойство. — Миссия прошла нормально? Гай колебался. Конечно, подумал он. Ли предполагал, что он на задании... а почему бы и нет? Ли бы даже не пришло в голову задуматься, спал ли Гай с кем-то. Гай просто не делал таких вещей. — Все прошло хорошо, — деревянным голосом сказал Гай. Брови Ли слегка нахмурились. Это было непохоже на Гая. Обычно даже на самых сложных миссиях он все еще был бы полон энергии. — Вы были ранены? — Нет. — Гай гонял рис по тарелке, опустив взгляд. — Все сложно. — Он прочистил горло. — Извини. Я не могу об этом говорить. По крайней мере, это было правдой. Вроде того. Он ненавидел скрывать что-то от Ли, но знал, что правда только навредит ему. Он заставил себя улыбнуться. — Хочешь пробежаться после завтрака? Беспокойство задержалось во взгляде Ли. Нередко шиноби не могли рассказать о деталях миссии, но что-то явно пошло не так. Это заставило Ли почувствовать себя странно бессильным. Он не знал, как утешить Гая, а тот ясно дал понять, что не хочет, чтобы Ли задавал слишком много вопросов. Чунин возился с едой, аппетит пропал. — Может, вам стоит отдохнуть? Гай покачал головой. — Я в порядке, правда. — Он доел свой завтрак и отнес тарелку к раковине. — Мне просто нужен свежий воздух. Утренняя пробежка всегда прочищает голову. — Он сделал паузу. — Извини, если я побеспокоил тебя, Ли. — Пожалуйста, не тревожтесь об этом, Гай-сенсей, — сказал Ли. Он помог Гаю убрать со стола. Время от времени он искоса бросал взгляд на своего учителя. Гай выглядел… изможденным. Измученным. Ли слегка покачал головой, чтобы развеять эти мысли. После утренней пробежки все выглядело бы яснее. Так было всегда. Они вышли из квартиры и молча побежали вместе. Обычно молчание между ними было приятным. Сегодня утром оно было пронизано напряжением. В большинстве случаев они тренировались намного дольше, но после нескольких сотен кругов они развернулись и направились к квартире. На обратном пути Гай заметил идущую к ним Анко. Он напрягся. Она была в баре прошлой ночью, когда он уходил с Джуро. Теперь она расплылась в широкой улыбке и помахала ему. — Доброе утро, Гай! Он заставил себя улыбнуться и поднял руку, чтобы помахать в ответ. — Э... доброе утро... — Я видела Джуро сегодня утром, как раз перед тем, как он покинул деревню. Похоже, вы хорошо провели время прошлой ночью. — Она засмеялась. — Удивлена, что ты так рано ушел. Я думала, ты еще в постели! Глаза Ли расширились, и он с тревогой посмотрел на Гая. Выражение лица его учителя было неловким, как будто Анко упомянула что-то, о чем он предпочел бы не думать. Чунин сглотнул и посмотрел на женщину, которая игриво ухмылялась. — Гай-сенсей? — Э... ну... — Гай переступил с ноги на ногу, а его лицо становилось все краснее и краснее. Сказать, что ничего не произошло, было бы откровенной ложью, которую легко было бы разоблачить. Но он также не хотел подтверждать это. Он потер затылок, подбирая слова. Анко взглянула на Ли, казалось, поняла источник беспокойства Гая и — в редком проявлении такта — сказала: — Ну, увидимся, — и, посмеиваясь, прошла мимо них. Гай остановился, его спина и плечи напряглись, когда она завернула за угол и исчезла. Она, наверное, просто подумала, что он стесняется говорить о сексе перед своим учеником. Разумеется, она не понимала всей серьезности того, что сейчас произошло. — Я… вы… — пробормотал Ли, затем замолчал, не зная, что собирался сказать. Он сглотнул, глядя на лицо своего учителя, ища в нем признаки отрицания. Он не нашел ни одного. Глаза Ли скользнули вниз, сосредоточившись на земле, и он судорожно вздохнул. Так вот где был Гай. Гай смотрел в пространство. Он хотел сказать Ли, что между ним и Джуро ничего нет, что это была ошибка, что это ничего не значит. Но он знал, что все, что он скажет, может сделать только хуже. Вместо этого он просто продолжил идти к их квартире. Он не должен так себя чувствовать. Ли знал это. У него не было причин чувствовать себя ревнивым или преданным. Гай сказал ему много лет назад, что, в конце концов, он не относится к нему так. Ему… ему повезло, что Гай вообще позволил ему вернуться. Ему повезло, что Гай-сенсей все еще был его учителем. Он не должен... он абсолютно не должен так себя чувствовать. Это имело смысл, что… что Гай-сенсей… он был взрослым, конечно, он… глупо было думать, что он этого не делает, просто потому… потому что… Зрение Ли затуманилось, и слезы потекли по его лицу, падая в грязь. Конечно, у Гай-сенсея был кто-то. Он должен был… он действительно должен был ожидать этого. В конце концов чунин повернулся, направляясь обратно к тренировочному полю. Он не сводил глаз со своих ног, пока двигался, избегая любопытных взглядов жителей деревни. Ему нужно было тренироваться, вот и все. После того, как он потренируется, все обретет смысл. Так было всегда. Гай остановился, наблюдая, как Ли уходит от него. Его сердце сжалось от боли. Ему хотелось побежать за Ли, обнять его и сказать, что он тот, кого любит Гай, тот, кого он хочет — его и никого другого. Он остановил себя. Лучше отпустить Ли, сказал он себе. Может быть, им обоим просто нужно было немного побыть наедине. Он вернулся в квартиру. Следующие несколько часов прошли в тумане. Он не был уверен, как он их потратил. Может быть, он все время ходил бесцельно. Может быть, он просто сел на кровать. Он не мог просто сидеть в квартире и пошел гулять по деревне, потом вернулся. Ли все еще не было. Гай начал волноваться. Он подождал еще полчаса и пошел на тренировочное поле. Там царил полный беспорядок. Три манекена были уничтожены, и Ли усердно работал над четвертым. Его утяжелители были брошены в воронке на другой стороне поля — он снял их где-то в первый час, когда понял, что его силы недостаточно. В глазах Ли была странная остекленелость, которая свидетельствовала о полной концентрации. Он не хотел думать. Он не мог думать, потому это было бы слишком больно. Вероятно, он мог быть укротить свои мысли, если бы просто тренировался усерднее. Ли ударил ногой по тренировочному манекену. Сначала он выполнял более сложные комбинации, но это требовало слишком много раздумий. Ему нужна была боль, нацеленная концентрация и блаженное облегчение забвения. Гай подошел к краю поля. Несколько минут он наблюдал за Ли, встревоженный. По характеру движений Ли он мог сказать, что тот сбросил груз, чего он почти никогда не делал, если только в этом не было крайней необходимости. Нога Ли качнулась в бешеном ударе и разнесла тренировочный манекен в щепки. Ли остановился и встал, сжав кулаки, ссутулив плечи, опустив голову. Гай даже через поле слышал, как тяжело он дышит. Он медленно приблизился. — Ли… — Он сделал паузу. Ли был красным, весь в поту, в глазах застыло пустое выражение. — Ты в порядке? Это был глупый вопрос. Конечно, он не был. Но Гай должен был что-то сказать. — Я в порядке, Гай-сенсей. — Это была явная ложь, но прямо сейчас ему не хотелось говорить правду. Ли не поднял глаз. — Извините. Я хотел еще немного потренироваться, вот и все. Гай сделал еще один шаг к нему. Даже зная, что ему, вероятно, следует просто уйти, он не мог оставить Ли в таком состоянии. — Пойдем со мной домой, — тихо сказал он. — Пожалуйста. На мгновение Ли почти запротестовал. Ему хотелось наброситься, закричать, сказать Гаю «нет». Он хотел отказаться идти с ним, потребовать ответов. Вместо этого он просто кивнул и пошел по тренировочному полю, поднимая гири. Он вернул их на место, по-прежнему глядя себе под ноги. Они пошли обратно, не говоря ни слова. Как только они вошли в квартиру, Гай закрыл дверь и повернулся к Ли. — Это не может продолжаться, — тихо сказал он. — Я пытался дистанцироваться от тебя. Я пытался игнорировать это и притворяться, что все нормально. Но это не изменится, и мы не можем продолжать удерживать эти стены, воздвигнутые между нами. Я хочу, чтобы мы говорили друг с другом. Я хочу, чтобы мы были честными. Потому что иначе это уничтожит нас обоих. — Я не понимаю, почему что-то должно быть по-другому. Раньше все было хорошо. Раньше у нас все было хорошо. — Я устал притворяться, Ли. — Прежде чем смог остановиться, он схватил Ли за обе руки. Он знал, что собирается сделать что-то ужасное, но не мог прекратить. Это было похоже на наблюдение за приближающимся прессом. — Посмотри на меня, — хрипло прошептал он. Ли долго отводил взгляд, пытаясь не обращать внимания на давление пальцев Гая на своих руках и ощущение его взгляда на своем лице. В конце концов, это было слишком. Он поднял голову и встретился взглядом с учителем. — Все было хорошо. — Это была тихая мольба, мантра. То, что он твердил себе годами. Гай покачал головой и посмотрел в эти большие темные глаза. Его пальцы сжались на руках Ли. — Послушай меня, Ли. — Его голос слегка дрожал. — Он для меня ничего не значит. И я не должен был делать то, что сделал. Я сделал это только потому, что… — Он запнулся и с трудом сглотнул. — Потому что я пытался что-то доказать себе. Но это не сработало. Он не тот человек, который мне нужен. Ли отвернулся, физически отвергая услышанное, и задрожал всем телом. Он попытался отстраниться, но руки Гая удержали его на месте. Хватка была почти до кровоподтеков, и на один безумный момент Ли захотелось сопротивляться. Однако Гай был сильнее его. Даже сейчас Ли знал это. — Это больно. Знать, что вы были с кем-то другим. Я знаю, что не должен... Знаю, что вы не смотрите на меня так, но мне так больно знать, что вы ушли к кому-то другому. Зная, что вы не заботитесь о нем… Я не знаю, делает ли это все лучше или хуже. Гай притянул его ближе. — Посмотри на меня, Ли! Ты понимаешь, что я говорю? Я сделал это, потому что пытался убедить себя, что я не чувствую... что я не хотел... — Его голос дрожал, и его дыхание участилось. — Я лгал себе все это время. Пытался скрыть это от тебя, от себя. Но я больше не могу. Я люблю тебя, Ли. — Вы… я… Что? — Брови Ли нахмурились в замешательстве, и он поднял глаза, встретившись взглядом со своим учителем. Темные глаза Гая пылали, выражение его лица было серьезным. Ли внезапно почувствовал головокружение. Он не был уверен, было ли это из-за давления пальцев Гая, впивающихся в его руки, или из-за близости тела Гая, или из-за того, что он перестарался на поле. — Но… вы не можете. Вы… вы не… вы не смотрите на меня так. Вы… вы никогда… я знаю, вы никогда… — Да, Ли. Я... какое-то время я чувствовал это. Но я боялся сказать тебе. Если честно, даже боялся того, что я чувствовал. Потому что ты мой ученик... Потому что я вдвое старше тебя, и это было бы неправильно, но я просто не могу... Я недостаточно силен, чтобы продолжать это скрывать. — Он поднес одну руку к лицу Ли и обхватил его щеку. — Я люблю тебя. Ли хотел еще возразить, но что-то в прикосновении теплой руки Гая к его коже остановило его. Дыхание Ли было быстрым, резким, что означало панику, и он дрожал, вглядываясь в лицо Гая. — Если вы меня любите, то почему ушли к другому? Зачем вы мне солгали? Зачем отослали? Слова вонзились ему в сердце, как кунаи, и он вздрогнул, но выдержал взгляд Ли. — Потому что то, что я чувствую к тебе, неправильно, — прошептал он, — и я боялся своих чувств. Боялся, что они будут слишком сильны, чтобы я мог сопротивляться. Непростительно. Я все еще боюсь. Я пытался поступать правильно, Ли... сопротивляться своим чувствам. Скрывать их. Но я больше не могу. Глаза Ли закрылись, и он склонил голову. — Почему это должно быть неправильно, Гай-сенсей? Я так забочусь о вас. Вы так много значите для меня, и… я снова и снова говорил себе, что вы не хотите этого слышать, что единственный вариант, когда вы позволите мне остаться с вами, это если вы не будете думать о том, что я чувствую к вам. Я... я не знаю, что я должен чувствовать сейчас. Тупая боль наполнила грудь Гая. — Прости, Ли. — Гай выпустил его руки. — Я заставил тебя пройти через столько ада из-за собственного замешательства и вины. Я причинил тебе глубокую боль. Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь исправить это. Твои чувства ко мне угаснут, и это будет лучше для тебя. — Я прощаю вас, Гай-сенсей, — тихо прошептал Ли. Горячие слезы навернулись на глаза Гая. Он обнял Ли и притянул к себе. Гай скрутил невинное сердце Ли в узлы, посылал ему смешанные сигналы, ранил его собственной глупостью, слабостью и неуверенностью. Он причинил ему годы ненужных страданий. И через мгновение Ли все простил. Ли был ангелом, а Гай его не заслуживал. Он знал это. Но все равно нуждался в нем. Слезы скатились вниз и закапали на темные волосы Ли. — Я подводил тебя во многих отношениях, — прошептал он. — Но с этого момента все станет лучше. Клянусь. Руки Ли скользнули вокруг талии Гая, и он сначала осторожно, а потом с большей уверенностью ответил на объятие. Было так приятно чувствовать, как Гай обнимает его. Крепко, надежно, успокаивающе. Это заставляло его чувствовать себя в безопасности. Драгоценным. Любимым. Ли прижался щекой к плечу Гая и глубоко вдохнул запах своего учителя. В его желудке все еще трепетала нервозность; ему казалось, что Гай ускользнет, исчезнет, стоит только ослабить хватку. — Я верю вам, сенсей, — прошептал он, и эти слова убедили не только его учителя, но и его самого. Руки Гая сжались вокруг Ли. Какое облегчение, наконец, раскрыть свою тайну. Казалось, что последние несколько месяцев он таскал с собой огромный груз, а теперь наконец опустил его. Но голос в глубине сознания шептал — что теперь? В течение многих лет они полагались на завесу притворства. Когда оно исчезло, что они должны были делать? Голос в его голове шептал, что Ли уже достиг совершеннолетия. Он отогнал эти мысли. Это было лишь формальностью и не меняло сути вопроса. Ли был его учеником. Это было бы неправильно. Но какова была альтернатива? Продолжать жить вместе, зная, что они влюблены друг в друга, что они хотят друг друга, но ничего не делая? Как долго они смогут это терпеть? Через несколько минут Гай отпустил Ли и посмотрел на него. Его взгляд надолго задержался на губах ученика... затем он заставил себя отвести взгляд. На сердце Ли нахлынуло смятение. Он боролся с инстинктивным чувством, что он сделал что-то не так, из-за чего Гай перестал смотреть на него, но тревога сжала его сердце. Он колебался, глядя на лицо своего учителя. Раньше он даже не рассматривал возможность того, что Гай может так заботиться о нем, а теперь, когда он это сделал, это было головокружительно. Если раньше границы между ними были четко обозначены, то теперь они размылись. — Гай-сенсей? — неуверенно позвал Ли. — Что теперь будет? — Не знаю, — тихо сказал Гай. — Я никогда не собирался рассказывать тебе о своих чувствах… потому что я знал, что никогда не смогу действовать в соответствии с ними. Потому что, даже если ты чувствуешь то же самое ко мне, если бы я… попросил тебя о чем-либо, у тебя не было бы настоящего выбора в этом вопросе. — Вы считаете, что любить меня неправильно, — прошептал Ли. Он судорожно вздохнул. — Значит ли это, что я тоже ошибаюсь, потому что люблю вас? — Он произносил слова медленно, сбивчиво — не как обвинение, а как честный вопрос. В его глазах и голосе читалась нерешительность. — Нет. Я не думаю, что ты ошибаешься, если чувствуешь это. Это… для меня это другое. — Гай был первым, кто признал ценность Ли, поверил в него; вполне естественно, что Ли мог испытывать к нему чувства. Но Гай... — Ты был всего лишь ребенком, когда я впервые встретил тебя. Ты еще очень молод. Это... для взрослого мужчины не считается нормальным испытывать такие чувства к шестнадцатилетнему... Но это не твоя вина. Это моя. — Я не понимаю, почему кто-то виноват, Гай-сенсей. Почему любить меня плохо? Вы никогда не причините мне вреда. Я совершеннолетний. Почему это неправильно? Гай посмотрел в эти доверчивые темные глаза. — Я бы никогда не причинил тебе вреда намеренно, это правда. Но я… — Его голос сорвался. — Я уже причинил тебе боль непреднамеренно. Своими ошибками. Если мы станем ближе, мои ошибки причинят гораздо больше вреда. — Его руки сжались в кулаки, и он опустил голову. — И ты увидишь во мне стороны, которых никогда раньше не видел. Я не такой хороший человек, как ты думаешь, Ли. Брови Ли нахмурились. — Пожалуйста, не говорите так о себе, Гай-сенсей. Вы хороший человек. Вы замечательный, добрый, сильный, смелый и мудрый. Вы так много сделали для меня, так много мне дали... — Он прикусил нижнюю губу и посмотрел вниз. — Я знаю, что не знаю некоторых вещей о вас. Есть вещи, о которых вы никогда не говорите… и между нами всегда была эта дистанция. Из-за моего возраста и потому… потому что я люблю вас. Гай-сенсей. И вы хороший человек. Я это знаю. — Спасибо, — тихо сказал Гай. Услышав это от Ли, он почти мог в это поверить. Но он не осмеливался. Он знал, что должен быть осторожен, очень осторожен. И все же... возможно ли это? Все его попытки защитить Ли от его желаний только навредили им обоим. Может быть, он все это делал неправильно. В каком-то смысле было легче возводить стены и отталкивать Ли. Даже если это было больно, так безопаснее. Открываться, приближать его было рискованно. Это поставило их на зыбкую почву. Но разве риск не был неотъемлемой частью жизни? Гай сглотнул, чувствуя, как колотится сердце, и посмотрел Ли в глаза. — Ты спросил меня, что сейчас происходит. Но это зависит не только от меня. Что ты хочешь, чтобы произошло сейчас? Ли долго молчал. — Я никогда не думал, что вы так ко мне относитесь. Я даже не мечтал об этом, потому что был так уверен, что… — Он замолчал, не желая заканчивать эту мысль. — Я хочу быть с вами. Я хочу быть рядом с вами, если вы примете меня, Гай-сенсей. Гай подошел ближе, глядя Ли в глаза. Его рука двигалась сама по себе, поднимаясь к лицу Ли; кончики пальцев коснулись его гладкой щеки и скользнули вниз по челюсти Ли, по горлу. Он чувствовал, как пульс трепещет прямо под поверхностью. — Я тоже этого хочу, — тихо сказал он. Дыхание Ли слегка сбилось, а глаза расширились. Он остро ощущал, как мозолистые кончики пальцев Гая касаются его кожи. Большой палец Гая коснулся мягкой, чувствительной кожи его затылка, и глаза Ли закрылись. Он наклонился к прикосновению. Сердце Гая колотилось о ребра. Во рту у него пересохло, и его взгляд по-прежнему был прикован к лицу Ли, когда он нежно обхватил его затылок. Он упивался видом этих знакомых черт, этих больших глаз, теперь уже закрытых, этих длинных темных ресниц, этих раскрасневшихся щек, этих бровей, этих губ... — Ты так прекрасен, — прошептал Гай. — Вы правда имеете это в виду? — тихо спросил Ли, широко распахнув глаза. Когда тот кивнул, его щеки покраснели от удовольствия и застенчивости. Ли робко потянулся, и кончики его пальцев едва коснулись скулы Гая, а затем скользнули вниз по его челюсти. Прикосновение было легким, как перышко, и темные глаза Ли следили за движением своих пальцев по лицу Гая почти зачарованно. — Думаю, вы тоже. Мне всегда нравилось смотреть на вас. Гай улыбнулся, глядя Ли в глаза, и в его груди расцвело тепло: привязанность, удовольствие и огромное чувство облегчения. Чего он так боялся? Думал ли он, что раскрытие его желаний как-то изменит простую, глубокую любовь, которую они испытывали друг к другу? Он закрыл глаза, смакуя застенчивое, легкое прикосновение кончиков пальцев Ли к своей коже. Затем он обвил руками талию Ли и слегка прижался лбом ко лбу своего ученика. — Тебе сейчас что-нибудь нужно, Ли? — В тот момент он дал бы ему все, о чем тот попросит; заставив Ли вытерпеть столько неуверенности и одиночества, Гай просто хотел сделать его счастливым, чтобы он чувствовал себя хорошо. Мягкий, задыхающийся звук сорвался с губ Ли. Тепло разлилось по всему его телу, и его кожа задрожала там, где Гай раньше касался его. Кончики его пальцев скользнули ниже, а большой палец коснулся самого уголка рта Гая. — Я… не мог бы ты… — прошептал он и замолчал. Он не мог просить Гая об этом. Даже если он хотел… даже если он столько раз представлял, как это будет, в те моменты, когда близость и улыбки Гая подавляли его силу воли... И без того быстрое сердцебиение Гая участилось, когда большой палец Ли коснулся его кожи. Он увидел, как эти темные глаза сфокусировались на его губах. Нетрудно было догадаться, о чем думал Ли. Гай облизал губы кончиком языка... затем медленно наклонился ближе, еще ближе, пока не почувствовал тепло дыхания Ли. Его глаза закрылись, и губы коснулись губ Ли. Так тепло, подумал он. Так мягко. Поцелуй был нежным, почти целомудренным; Гаю хотелось углубить его, попробовать на вкус рот Ли, но он сдерживал себя. В конце концов, насколько он знал, это был первый поцелуй Ли.