Я изменю свою судьбу

Сегодня у меня довольно ленивое настроение, так что я попросил Эсму помочь мне переодеться. Рон стоял чуть поодаль, безмолвно наблюдая. Прошло шесть дней с тех пор как Галлагер и Фирентия посетили ужин в Императорском дворце. «Я беспокоился, что Йованес попробует выйти со мной на связь, но видимо он решил и дальше придерживаться нейтральной позиции. Стоит ли мне действительно рассказать все Рулаку?» - думаю я, смотря в одну точку. — Есть какие-нибудь новости, которые мне стоит знать? – спрашиваю я, чтобы отвлечься, и позволяя горничной поправить манжеты моей рубашки. Рон еле улыбнулся, а его зеленые глаза сверкнули под стеклами очков. — На самом деле, по поместью ходит один слух. – дворецкий словно только и ждал этот вопрос. — Какой? – сразу спрашиваю я, прикрыв глаза. — Говорят, ученица доктора О'Малли изготовила лекарство, поразившее Патриарха и господина Брошуля. – отвечает мужчина, подняв на меня свои глаза. «Ч-что?! Так быстро?! С ужина и недели не прошло!» - шокировано распахнул я глаза. — С ума сойти… – буркнул я. – А ученицу случаем не Эстира зовут? — Верно, милорд. – кивнул Рон. – Она отправилась в Академию сегодня утром. — Ясно… – кивнул я, чувствуя неуверенность. События происходят куда быстрее, чем я думал. Намного быстрее, чем я думал! Желудок начало крутить. «Создать лекарство за столь короткий промежуток времени, да ещё и представить его. Они просто нечто…» - не смог сдержать я вздоха. - «Возможно ли, что Фирентия начала действовать активнее, чем в оригинале, из-за моего письма?» — Готово, господин! Вы выглядите прекрасно! – улыбнулась Эсма, отходя в сторону. Я посмотрел на себя в зеркало и улыбнулся. Темно-зелёный и правда очень идет Виедзе. — Спасибо, Эсма. – благодарю я, чуть ослабив свой фиолетовый платок. Девушка лучезарно мне улыбнулась. И в этот момент я решаюсь. Я смотрю на Рона с Эсмой и говорю, мягко улыбаясь. – Я рад, что у меня есть такие друзья, как вы. Лица обоих удивленно вытягиваются, брови поднимаются вверх, а щеки начинают пылать румянцем смущения. А потом они резко становятся очень серьёзными. Рон отмирает первый и неловко прокашливается. Мне становится не по себе. Может я обременил их этими словами? — Милорд, вам не стоит такое говорить нам. Мы ведь лишь слуги. Да ещё и простолюдины. – говорит Рон, отводя глаза в сторону. — Да, мы ведь знаем, что вы не особо любите простолюдинов. – добавляет девушка, неловко поправляя свой фартук. – Хоть вы и милы с нами, мы понимаем, что это вынужденная мера! — Вынужденная… мера?.. – я чувствую неприятный осадок на языке после этих слов. Очень тревожное ощущение сжало все в груди. Мне страшно, что сейчас меня снова оттолкнут. — Да. Перед тем как вы найдете на наши места кого-то из дворянских родов. Однако вам не стоит переживать о наших чувствах. – кивнул Рон, чуть грустно улыбаясь. У меня все внутри скрутило от желания снова горько разреветься. – Мы рады уже тому, что служим вам. К тому же… «Нет…» — Как мы можем называться вашими друзьями… – Рон поправил очки. «Не говори этого!» — Мы ведь вам не ровня. Мы просто слуги, выполняющие свою работу. – заканчивает дворецкий. Эти слова разбили мне сердце. Не ровня мне? Да я точно такой же, как и они! Если бы только не это тело! Если бы я не стал Виедзе Ломбарди! Если бы… Я опустил голову и пошел на выход. Они просто выполняли свою работу… Действительно, в таком случае бирка "друга" очень обременительна. Однако… почему от моих чувств и искренности все так легко отмахиваются? — Простите, что нагрузил вас. – сипло говорю я, после чего выхожу из спальни. Меня ждет встреча с Галлагером.

***

Рон почувствовал, как мороз бежит по коже, когда Виедзе вышел из спальни. Лицо господина в тот момент, когда он сказал, что они "просто слуги" было таким печальным и наполненным болью. Словно он… — Эсма… тебе не кажется, что мы сейчас… — Допустили огромную ошибку? – взволнованно спрашивает девушка, сцепив руки на груди. Она его поняла. «Господи, он говорил это искренне! Искренне!» - осознание было оглушающим. Естественно едва услышав подобные слова, стало очень приятно. Даже взяла некая гордость, что Виедзе Ломбарди назвал их своими друзьями. А потом, как холодной водой окатили. Они ведь простолюдины. С них нечего взять. Эта "дружба" не принесёт никакой выгоды их хозяину. А раз так, то вероятно это проверка. Напоминание, чтобы они не забывали о субординации. Однако выражение лица их господина, его наполненные обидой и болью глаза, говорили, что его сейчас предали. — Мы… отказались от его искренности, как и господин Галлагер… – испуганно забурчала Эсма. Нет! Они не хотели обидеть Виедзе! Он назвал их друзьями с чистым сердцем, а они оттолкнули его! Рон, сам того не ведая, выскочил в главный холл апартаментов Виедзе. Ломбарди почти дошел до выхода, когда дворецкий подбежал и обнял своего хозяина со спины. — Рон, что ты творишь?! – испуганно вскрикнул Виз, когда его схватили в плотное кольцо. Инстинктивно он дернулся, пытаясь выбраться, но Рон не отпустил, уткнувшись лицом в плечо своего господина. — Простите нас… – виновато сказал дворецкий. То, что он сейчас делает, делать нельзя. Это уголовно наказуемо. Если Виедзе неправильно его поймет, это выльется в огромные проблемы, не сулящие ему — Рону — ничем хорошим. Ломбарди перестал брыкаться, когда к ним подошла Эсма. — Мы не думали, что вы говорите это искренне… – тихо говорит девушка, смотря в пол. Ей тоже очень стыдно. — Ничего страшного. – улыбнулся Виедзе, но как-то вымученно. Так, словно эта улыбка доставляет ему боль. – Я сам слишком много себе надумал. Рон, можешь меня отпустить… — Милорд… простите нас. Мы ничем не лучше господ Рулака и Галлагера, ведь так же отмахнулись от вашей честности! – серьезно говорит Рон, все же ослабляя хватку. Виедзе смотрел на него через плечо печальным взглядом, а потом вздохнул и скинул с себя руки дворецкого. — Вы все это время оставались со мной, не смотря на мой отвратительный характер. Помогали мне, когда я потерял часть воспоминаний, выполняя даже самые глупые просьбы. Это ведь вы пришли успокаивать меня, когда меня сломало. Не побоялись, зашли в спальню хозяина, без его дозволения. – тихо начал перечислять Виз, опустив голову. – И вы защищаете меня сейчас от излишнего внимания, просто из желания помочь. Я ведь не отдавал приказа или чего-то такого… кем же мне вас называть, если не друзьями? Рону и Эсме стало невероятно стыдно. Девушка даже начала тихо всхлипывать. Они не смотрели на ситуацию под подобным углом. Не могли даже представить, что когда-либо услышат что-то такое из уст аристократа. Из уст Виедзе Ломбарди. — Мы все ещё не можем быть друзьями, ведь мы… – начал Рон, когда пауза, нарушаемая всхлипами Эсмы, затянулась. — Да плевать мне на это! – взорвался Виедзе, хватая Рона за грудки в порыве гнева. – Я побывал на пороге смерти! Понимаешь?! Чуть не умер! Ты думаешь, что после такого все эти условности имеют для меня значение?! – он тряхнул дворецкого в руках, как куклу, а потом отпустил и закусил кончик ногтя. Однако ни Рон, ни Эсма не сдвинулись с места. Виз был зол, однако от него не исходило опасности. Он скорее выглядел потерянным и напуганным. — У меня никогда не было тех, на кого я мог бы без оглядки положиться… – было в этих словах что-то глубинное. Рон почувствовал, как по спине побежали мурашки. Липкие, неприятные, ужасающие. Только в этот момент дворецкий осознал, насколько же все это время их господин был одинок. Голову начали заполнять сотни воспоминаний, где и они с Эсмой, в том числе, обсуждали, осуждали, поносили Виедзе Ломбарди с остальной прислугой. Некоторые даже распускали о нем нелицеприятные слухи, ещё сильнее разрушая и без того хрупкую репутацию. Да что уж греха таить, они с Эсмой тоже перемывали косточки Виедзе, да сочиняли про него всякое. А агрессивное поведение Ломбарди, пытавшегося сохранить крохи достоинства, лишь ухудшало ситуацию и подтверждало слухи. Собственная жена его до недавнего времени толком ни во что не ставила, отец смотрел едва ли не с презрением на своего нерадивого отпрыска, а братья и сестра либо сторонились, либо пресмыкались. Что до детей? Они дети, у них на уме другое. Им было плевать на взрослые разборки. Всем, кроме разве что леди Лоране. Она до последнего надеялась на отца. Однако Лоране Ломбарди — ребёнок. При этом при всем, Виедзе "покупал дружбу" других аристократов, что так же не красило его. Однако, что ему вообще оставалось делать? Где искать поддержку и опору? В доме её нет, из-за них всех. Прислуги, распускавшей слухи, и семьи, делающей вид, что не замечают этого. Вне его тоже. Из-за того, что аристократы жаждали нажиться на потребностях молодого Ломбарди, а не помочь ему. Ведь он — слабое звено. «Боже мой… мы чертовы монстры.» - страшное осознание ударило так больно, что на секунду Рон забыл, как дышать. Эсма вытерла слезы с глаз, перед тем как громко всхлипнуть и броситься на шею своему хозяину, крепко его обнимая. Хотя так делать тоже нельзя. — Простите! Простите нас! – начала рыдать девушка, явно застигнутая тем же осознанием, что и сам Рон. Хотя сейчас, в пору, плакать Виедзе, а не им. «Мы не достойны называться вашими друзьями, но… вы все равно назвали нас таковыми.» - закусил губу Рон, наблюдая, как Виедзе пытается успокоить плачущую Эсму. На душе заскребли кошки. — Милорд. – зовет Виза Рон, пытаясь сконцентрироваться на своем голосе, а не стуке сердца в ушах. Он осторожно берет руку Ломбарди в свою, и встает на одно колено, приложив её ко лбу. — Рон, что ты делаешь? – удивленно спрашивает Виз. — Я все ещё не думаю, что вам стоит называть нас своими друзьями. Мы этого не достойны. Однако, если вы желаете считать нас своими друзьями, я приму вашу волю. Клянусь, что буду служить вам и только вам до самого конца жизни. Я пойду за вами даже на самое дно, если потребуется. Рон не видел лица Виедзе, однако услышал, как рядом с ним так же опустилась Эсма. — Я полностью поддерживаю Рона, милорд. – говорит девушка, от всего сердца, пусть и громко всхлипывая. Рука Виедзе, приложенная ко лбу приятно теплая. Однако мужчина молчит. Мучительно долго. Рон боится поднять голову и посмотреть на своего хозяина, которому только что поклялся в верности. Виедзе тяжело вздыхает и вытаскивает руки из захвата своих слуг. — Я не могу принять ваши клятвы. – говорит Ломбарди и у Рона падает сердце. – Не хочу вас неволить. Эсма, прекращай плакать, а то лицо опухнет. Я пойду, меня ждет Галлагер… На этот раз Виз и правда уходит. Рон смотрит на дверь, за которой только что скрылся их хозяин, а в голове только мысли, что они страшно, просто чудовищно и преступно, ошибались. — Что же теперь делать? Он отказался от наших клятв… – всхлипнула Эсма, и Рона пробили мурашки. Он поднялся и помог встать подруге, подавая ей платок. — Так же как и мы не приняли его дружбу. – замечает мужчина, поправив свои очки. – Он сказал, что не хочет нас неволить. Но он не говорил, что хочет, чтобы мы ушли. — Тогда… – шмыгнула носом Эсма, после того, как высморкалась. – Тогда останемся рядом. Ведь это… — Наше собственное желание.