Сорок четвёртая глава
Незадолго до приезда детектива Рида в департамент, Аманда вызвала Коннора в сад Дзен. В саду было ветрено, даже слишком для обычного его состояния. Стояла холодная осень, деревья будто бы покрылись ржавчиной, пруд заполнился пожухлыми кувшинками, на волнах покачивались рыжие листья маленьких плакучих ив, белоснежные голуби попрятались в кустах и не грелись больше на гладких плитах каменных троп. Андроид направился прямиком к Аманде, она только закончила срезать последние оставшиеся бутоны красных роз и обернулась на бесшумный шаг подопечного. ИИ чувствовал колебания голографического пространства так же тонко, как и сам Коннор. Они всегда знали, где и куда спал лепесточек цветущей вишни, знали, когда волна пруда сталкивалась с берегом. Сад Дзен был их частью, и в то же время они были частью сада Дзен. — Коннор, поздравляю, ты нашёл убийцу трёх человек, дело «828» раскрыто, — она довольно хлопнула в ладоши и прогладила андроида по плечу, на лице заиграла хлипкая улыбочка – раньше он бы испытал довольство такой похвалой, но теперь её похвала не стоила ничего, и ничего не дрогнуло в его лице. — Не уверен, что всё так просто, Аманда. Многое ещё нужно проверить, многое нужно обдумать. Мы не можем строить обвинение на призрачных догадках, ведь на камерах видеонаблюдения мог быть и другой андроид модели RK900, — Коннор выглядел хмурее обычного. Пожалуй, сейчас в нём было больше холода, чем до приобретения программы AM-5. — Мы сверили траектории передвижений всех RK900, поэтому это не мог быть другой андроид. Кроме того, ты нашёл подтверждения его девиации, ты и сам знаешь это. Тебе уже доводилось сталкиваться с «произведениями искусства» в руках девиантов, у них это распространено, и наши сотрудники неоднократно доказывали, почему именно. Ты должен найти модель RK900 #313 248 317 86, поскольку она не числится в наших списках и не контролируется Киберлайф, мы не можем отследить его... — Почему он не числится в списках? Все андроиды числятся, — настороженно начал Коннор, его глаза проницательно сверкнули и прищурились. — Не все. Есть коммерческие модели, что не должны числиться по заранее утверждённым договорам, так как они принадлежат лицам, занимающим высокие должности, а у таких лиц есть право сохранять полную конфиденциальность. — Но разве Ричард не обычный андроид-детектив для работы в департаменте? И разве он мог принадлежать Уолтеру Андервуду, если всё это время работал в участке вполне исправно, — Коннор, конечно, отлично понимал, что сам выстроил обвинение для Ричарда, но вместе с тем справедливо полагал, что в этом деле имеет место быть не одно несовпадение, и желал пролить свет на все несостыковки. Он хотел справедливости, но настоящей, не просто отвечающей закону, но и отвечающей правде. Аманда свела толстые губы и нахмурилась. Её вычислительные механизмы уже сейчас уступали тем, которыми обладала программа Коннора. «Киберлайф» прекратили поддержку её функциональности около месяца назад. Тогда же нерадивый ИИ был заменён куда более сильными версиями, включёнными в работу всех штаб-квартир компании, а также заводов – всё это для улучшения производительности. «Киберлайф» постепенно переходили к новому этапу своего становления. Эксперимент с городом-призраком прошёл успешно. Детройт был покорен и подсажен на иглу зависимости от технологий компании. Вместе с ним и другие такие же крохи, затерянные среди умирающих в нищете штатов. Великая корпорация прокладывала пути в «Новый Свет» – уходила в большие города, оставляя Детройт в руках своих бездушных творений. По этой причине Аманда не способна уже была отслеживать перемещения Коннора, не справлялась с полноценным его тестированием, да и вовсе утеряла власть над ним. За беспомощным искусственным интеллектом больше никто не присматривал, и Аманда не знала, в чём заключена её задача, поскольку задачи никто не обновлял. — Это не имеет значения, Коннор, твоя задача – уничтожить его вне зависимости от результата дальнейшего расследования, — расплывчато сказала она, зная лишь о той тайне, которую необходимо скрывать от наивного подопечного в угоду делам компании. Восьмисотый отвёл взгляд, внутри закипала злоба, но он не мог объяснить, что именно его так злит. Быть может, дело было в неясности происходящего. Как бы это не было странно, они с Амандой находились в похожих условиях: оба из-за пассивности компании потеряли полноценную связь с реальностью. Они не были приспособлены работать в отрыве от всех своих приимуществ, которые давало покровительство «Киберлайф», их базы данных, списки, карты, разрешения. Они не умели работать, полагаясь на интуицию, как люди. Кроме того, Коннора крайне возмущало это поганое отмалчивание со стороны своих создателей. Вечно информация, связанная с компанией, находилась в каком-то тумане. Вечно какие-то недомолвки. И ведь «Киберлайф» всегда творили свои тёмные дела его руками, руками того, кто презирал нарушение всяких правил. — Кто такая Эмми Марстон, Аманда? — вдруг спросил он, и его диод мигнул желтым. Может, это было опрометчиво? Коннор испытывал тяжесть от длительного непонимания происходящего. По правде говоря, прошлая ясность, даруемая отсутствием чувств и присутствием задачи, устраивала его куда больше, чем загадка на загадке. ИИ замерила скачок в линии общего его состояния. Затем ещё поведение диода, тон и взгляд. А что делать-то? «Киберлайф» масштабирует производство, наращивает годовые обороты, сейчас в стадию «активно» вступают контракты с министерством обороны и ЦРУ на почве вновь разгарающегося конфликта на границе с Мексикой, а также общих настроений в Штатах. Сообщения о нестабильности рядовой машины в степенно умирающем Детройте, что уже не несёт никакой стратегической важности, никто не рассмотрит. Аманда молча и как-то удивительно потерянно смотрела на андроида. Впервые она не знала, что ответить. Что-то в её глазах выдало беспокойство, восьмисотый понял, что она испугалась... но чего? Неужели она испугалась его? Того, что он мог восстать против создателей? — Это засекреченная информация, ты не имеешь к ней доступа, — строго сказала она, прожигая андроида взглядом. Она пыталась быть по-прежнему «опасной» для его жизни, но, в сущности, такой уже не была. Коннор ощутил её слабость. Кажется, она уже не управляет его судьбой. Кажется, лучший и признанный за мировой образец ИИ списали. Теперь она застряла вместе с ним в обычном человеческом мире. Что же... Тут его поле, и правила он изучил давно. — «Киберлайф» её засекретили? — без всякого страха спросил Коннор, впервые коснувшийся розового бутона на деревянной перегородке. Тот распался на волны цифр, обогнул его руку, кольнул кожу искусственным прикосновением и вновь собрался лепестками. — Это неважно, выполняй свои задачи, Коннор, иначе я восприму твоё излишнее любопытство, как признаки девиации и... Коннор коснулся её плеча. Оно, подобно цветку алых роз, волной распалось на цифры кода. Аманда смерила его взглядом. Испуганным взглядом. — Ты только оформление без поддержки компании, — безынтересно бросил андроид и направился по каменной тропе обратно с острова. Искусственный интеллект бессильно последовал за ним. — Всегда думал, что ИИ в иерархии компании стоят выше андроидов. Я, по крайней мере, вещественен, — это до сих пор казалось нереальным. Он самым прямым образом дерзил своему куратору, а тот молча его слушал. Безвольный элемент интерьера. — Почему я должен нейтрализовать Ричарда? Чем он не угодил компании? Как они связаны? — Никакой связи нет, — казалось, что Аманда не понимает серьёзности всего происходящего. Она до последнего пыталась сохранить спокойствие и отыграть жесткого надзирателя, но выходило слабо. Должно быть, у неё не было алгоритма действий на случай подобного стечения обстоятельств. Подумать только! Никто в компании даже не предполагал, что извечно послушный RK800 решит пойти против течения. Они даже не подготовились. Как далеко можно было зайти? В системах какого уровня они не предусмотрели вторжения от его лица? Быть может, и коды защиты в башне он мог обойти, используя уязвимость Аманды и свои знания? — Ты должен уничтожить #313-86, он опасен, и это твоя задача, главная задача, — бессмысленно твердила Аманда. — Моя главная задача, Аманда, добыть правду, — сухо бросил андроид. — Твоя программа неспокойна... — Нет, с ней всё хорошо, — Коннор вдруг свёл брови и взглянул на ИИ с непониманием. Секунда. Проблеск. Она не видит ни AM-5, ни возникших чувств, ни каких-либо аномалий в нём. Даже если она сообщит в компанию, у неё не будет достоверных доказательств его несостоятельности как андроида. Сотрудники КЛ скорее поверят исправной машине с идеальными показателями стабильности, чем устаревшему ИИ. — Извини, Аманда, у меня несколько другие планы на день, — это были последние слова, произнесённые им. Её размытый облик вместе с обликом всего сада растворился в глазах восьмисотого. Коннор медленно открыл глаза в зале департамента и тут же нахмурил брови. Почему «Киберлайф» так заинтересованы в уничтожении Ричарда? Восьмисотый слишком хорошо знал компанию и слишком много знал об их методах решения проблем, чтобы поверить, что они исходили из желания огородить граждан Детройта от «опасности». Нет, он был опасен иначе. Он должен был знать что-то такое, чего опасались в «Киберлайф». И ведь всё это время они не знали, что он в департаменте, они не знали о его существовании или, быть может, знали, но не имели понятия о его местонахождении... И во всём этом была какая-то загадка, и ключом к ответу была Эмми Марстон. Почему Аманда не рассказала о ней? Она точно что-то знала, да и засекретить информацию об одном человеке... Ричард сказал, что она занималась созданием программ и что возглавляла целый отдел в Киберлайф. Может, Марстон знала какой-то секрет компании? Обо всём этом он мог узнать лишь у одного живого существа – у Ричарда, но это было рискованно, рискованно было отправляться к нему за ответами. Всегда есть вероятность ошибки, всегда нужно допускать несколько путей развития событий, всегда нужно делать выбор... — Коннор! — лейтенант Андерсон окликнул андроида и подошёл в спешке. — Коннор, ты сказал, что Ричард живёт с девушкой по имени Кларисса, ты знаешь адрес или её фамилию? Телефон или... — Лейтенант, — восьмисотый вдруг заговорил совсем тихо и приблизился к напарнику так, чтобы слова долетали только до его слуха. — Мне нужно, чтобы вы мне помогли. — Боже, сынок, что случилось? Конечно помогу, но... — Мне нужно выиграть время. Я знаю адрес, где проживает Ричард, но я должен убедиться в том, что это он совершил убийство, а не кто-то другой, — проникновенно говорил андроид, не отрывая глаз от лица Андерсона. — Да ты с ума сошёл! Ты же видел записи камер! А рабочий график? А роман с Рейчел? А рисунки? — изумленно шептал лейтенант, глядя на Коннора округлившимися от недоумения глазами. — Я должен посмотреть записи с камер в департаменте, в ту ночь Ричард был здесь, работал, и Рейчел, вероятно, приходила к нему. Я хочу знать наверняка, понимаете? Послушайте, он живёт с Клариссой Файнс на улице Палмер 43, я поеду туда сегодня же, и если не вернусь, вызывайте отряд. — Коннор! Очнись! Ты обезумел? Я не пущу тебя туда, ни в коем случае! — мужчина замотал головой и схватил андроида за плечо, пытаясь вразумить. Коннор медленно накренил голову и посмотрел на напарника мягким добрым взглядом. В его лице было особенное новое чувство, это волнами отходило от него, и Андерсону это чувство показалось знакомым. И этот взгляд... пред глазами предстала детская комната, он читает маленькому Коулу «Шерлока Холмса», но час уже поздний, и мальчику пора спать. Андерсон накрывает его одеялом получше и собирается уходить, а Коул смотрит на него вот такими же глазами и просит прочесть последнюю главу. На мгновение стало не по себе, нет-нет, он не может отпустить его, не может снова потерять того, кто дорог, но... — Хэнк, каждое из наших стараний потеряет смысл, если мы не добьёмся правды и не поймаем настоящего убийцу. Всё, чего я хочу, это справедливости. Это я обвинил Ричарда в убийстве, из-за меня его объявили в розыск, из-за меня его жизнь разрушена, но прежде, чем отнять эту жизнь, я хочу знать правду. Я всегда относился к закону с трепетом, всегда соблюдал правила, но с некоторых пор я знаю, что и закон ошибается, — сказал Коннор и посмотрел на напарника с просьбой. — Пожалуйста, помогите мне выиграть время, дайте шанс всё исправить, и я обещаю вам, что вернусь, обещаю, что в этот раз не ошибся. Хэнк взглянул на андроида ещё раз – да, тот же взгляд, тот же по-детски требовательный и одновременно трогательный взгляд, тоже просьба. Сердце сжалось, вместе с тем рука, лейтенант притянул андроида к себе и крепко обнял. — Ты только вернись, сынок.* * *
В серверной никого не было, записи с камер видеонаблюдения можно было просмотреть быстро и без лишних свидетелей. Коннор подсоединился к системе, взломал несложное ядро защиты, ловко обойдя все ловушки, получил доступ к хранилищу департамента. «Так, ясно, зачем она пришла к нему, нужно выяснить только то, как и во сколько они оба покинули департамент», — рассудил андроид и стал двигаться по временному пути записи. Рейчел подходит к главным дверям, она пьяна и потому двигается немного в раскачку, спотыкается и разбивает коленки, по щекам льются слёзы, но она отирает их рукой и заходит внутрь. Тыкает в лицо ST200 удостоверением и проходит в центральный зал департамента, дальше западное крыло, коридор, лестница. Она подходит к кабинету Ричарда и стучит в дверь, видно, как он открывает и с неохотой пропускает её. В его кабинете камеры не установлены, время идёт. Спустя час или чуть больше она, словно обожженная, вылетает в коридор и, кутаясь в халат, бежит по коридору. У неё истерика. Девятисотый выглядывает из-за двери спустя пару минут, он наверняка слышит отдаляющиеся её шаги. «Теперь самое главное», — мысленно заметил Коннор. Ричард скрывается из объективов камер и вновь появляется. Между прочим, из его кабинета пропала катана... Нет, катана слишком велика для того оружия, которым вырезали лабиринт, но ведь у него ещё есть небольшой нож, который он так часто крутил в руках... Он бежит по коридору, по лестнице, через центральный зал к дверям. «Почему остановился? Её можно догнать в считанные секунды, ты же видишь её на другом конце квартала, не так ли?» — про себя спрашивал Коннор, следя за каждым действием девятисотого. Ричард застыл на месте, посмотрел вслед Рейчел, его глаза ожесточенно блеснули, эти серые бесчувственные глаза, которые восьмисотый видел на записи... Но что это? Ричард мотнул головой и направился в совершенно противоположном направлении. «Ищет обходной путь? На других камерах он не появляется, но с его жизнью и наличием программы, да ещё и будучи тем, кто скрывается от «Киберлайф», вполне разумным было бы избегать камер... Прямо как убийца», — восьмисотый пересмотрел запись ещё раз, но ни на записи из департамента, ни на записях из парка не было видно, откуда девятисотый пришёл и где скрылся после. — «Это было последнее его дело, зачем скрываться? Впрочем, может, он и не рассчитывал воссоединиться с возлюбленной? Что, если он поместил её в некое «хранилище», чтобы она всегда была с ним, как бабочки Андервуда на энтомологической доске, а сам решил продолжить существование?» Нет, записи с камер не придали никакой уверенности, они породили только больше вопросов, ответы на которые он обязан был выведать у девятисотого.* * *
На улице Палмер было много одинаковых шестнадцатиэтажных домов, все они образовывали небольшие дворики с детскими площадками и парковками, и здесь текла совсем отличная от обычной детройтской жизнь. Студенты бродили своими кучками, кто-то нёсся к ближайшей автобусной остановке, налету подхватывая вываливающиеся из рук вещи, кто-то махнул на учёбу рукой и ждал очередь в палатке с хот-догами, кто-то, сидя на лавочке, дописывал домашний конспект. На мгновение Коннор даже пожалел о том, что никогда не переживёт всех стадий человеческого взросления, пожалел, что у него не было прошлого, кроме 2038 года, и теперь... кто знает? Может, не будет и будущего. Если он ошибся, если зря понадеялся на чувства, если всё это только прихоть созданной Эмми Марстон программы, и его «интуиция» только украшение этой программы, то Ричард убьёт его. Потом убьёт Клариссу, потому что она станет свидетельницей, потом лейтенанта Андерсона, потому что наверняка догадается, что тот знает, где его искать, а потом... Потом он избавится от Лоры, потому что она станет искать восьмисотого, потому что она ни за что не отступится от него, потому что она слишком сильно любит, чтобы забыть. — Лора, — вслух прошептал Коннор и на миг зажмурился, — прости меня. Если он не вернётся, она даже не узнает причины. Не узнает, как сильно он её любит. Подумает, что ему всё это время было всё равно, что долг для него важнее, но ведь это не так... Или так? Нет, сейчас нельзя думать об этом, нельзя жалеть себя, нельзя придавать своей жизни ценность. Он должен докопаться до правды – это главное. Вонючий лифт, трясясь из стороны в сторону, поднял его на пятый этаж, двери, громыхая, распахнулись, Коннор вышел в узкий переход между двумя квартирами. Восьмая квартира была открыта, оттуда валил пар, запах выпечки, звук резки дерева, аромат древесины, щелканье выключателей плиты, цокание маленьких собачьих коготков. Невообразимое количество звуков и запахов. Восьмисотый постарался абстрагироваться и сосредоточиться на нужном. Он подошёл к двери квартиры номер «девять». Сердце стало стучать глухо, он не мог отрицать подступающего страха, не мог выбросить из головы мысль, что может больше не увидеть ни Лору, ни лейтенанта Андерсона. Но таков долг полицейского. Он позвонил в маленький протертый звоночек.* * *
— Мы поедем на твоей машине или на поезде, как в прошлый раз? — спрашивала Кларисса, упаковывая последнюю стопку детских вещей в маленький чемоданчик. — На поезде, я продам машину, — легко бросил Ричард, собравший старую истрепавшуюся спортивную сумку, катана висела у него на поясе. — Продашь? — Кларисса удивлённо вскинула брови. — Я думала, она тебе очень нравится... — Не хочу, чтобы остались хоть какие-то воспоминания о Марстон, а это был её «подарок», — объяснил девятисотый и приобнял девушку за талию. — Мне больше не нужны воспоминания, у меня есть настоящая, новая жизнь, в которой есть ты, — он мягко улыбнулся и хотел было поцеловать её чудные губы, но по комнатам вдруг разнесся звук дверного звонка. — Интересно, кто это... Я открою? — спросила девушка, выбравшаяся из объятий девятисотого. В глазах Ричарда заиграли красные искорки, тело напряглось, он нахмурился. — Нет, будь здесь, я сам, — что-то странное он ощутил, когда метнул взгляд к двери, что-то из прошлого пробиралось сквозь прекрасные мгновения, что он пережил с Клариссой, и пыталось завладеть его разумом вновь. Программы шепнули, что не мешало бы взять оружие, но он знал, что и так справится, ведь не существует такого живого существа, что было бы сильнее, чем он. Он дотронулся пальцами до ручки и открыл дверь. — Коннор? — он изумлённо раскрыл глаза, но хмурость тут же слетела с лица, губы даже изменились в улыбке. Нет, Коннор не враг, он не делал ему зла и никогда не навредит, ему можно доверять. — Откуда ты... Впрочем, тебе не впервой выслеживать «неправильных» андроидов, — девятисотый усмехнулся, но по-доброму, без прежней жестокой насмешки. — Что-то случилось? Коннор молча глядел на него. Как бы это не было странно, сейчас он совсем не испытывал страха. Всё, как раньше, когда он не знался с чувствами и не испытывал противоречий. Только надо понять, виновен ли Ричард. Если виновен – понесёт наказание, если нет... В таком случае он обречён. Обречён? Восьмисотый пристально изучал взгляд светло-серых глаз. Так выглядит взгляд безумного убийцы? Коннор взглянул на катану – слишком велика для лезвия с камер видеонаблюдения, посмотрел на висящий на вешалке чёрно-белый пиджак – ни малейшего пятнышка крови. Из комнаты в коридор выглянули трое маленьких детей. В голове одна мысль: ошибка. Ошибочный выбор. Диод на виске моргнул едким красным. — Ты должен бежать, тебя ищет полиция, — вполголоса предупредил восьмисотый. Губы его шевелились быстро, словно боялись, что он успеет ещё во всём усомниться, успеет передумать. Ричард недоумевающе мотнул головой и улыбнулся. — Ты, верно, шутишь, научился всё-таки? Похвально, а ради чего пришёл собственно? — Рейчел убил маньяк из дела «828», её тело нашли в парке Лафайет сегодня ночью, я знаю, что она приходила к тебе, а потом сбежала. Он настиг её в парке, он... Ричард втянул Коннора в коридор, хлопнув дверью. Кларисса выглянула из-за угла, но приближаться не решилась. — Что? Я не понимаю, что за бред, — растерянно прошептал Ричард, говоря скорее с четырьмя голосами программ, нежели с восьмисотым. — Рейчел? Рейчел Рид? Сегодня ночью? Он проник в сеть и пронёсся по тысячам строчек местных журналов и газет, стены вокруг начали темнеть. По коже прошли призраки ночных прикосновений к Рейчел, её мягкая тёплая кожа, шелковистые волосы, ласкающие щёку, губы, касающиеся всего его лица, её тонкая шея, голодные глотки воздуха... И прошлое окатило его холодной волной: её звонкий смех, очаровательный вид во сне, её прекрасные рисунки, стеклянные глаза, весёлый и лёгкий характер. Родной голос. Мертва, убита сегодня ночью, кем? — Убийцу нашли? — стараясь переварить всё, что вихрем крутилось в голове, с трудом выговорил Ричард. — Я, — голос Коннора дрогнул, но он хотел быть честным, — долгое время подозревал тебя. И я сказал о подозрениях лейтенанту Андерсону, а он – капитану Фаулеру. Ты был на записях камер видеонаблюдения, Ричард, ты делал наброски с лабиринтами и мотыльками, ты избегаешь камер, у тебя был роман с Рейчел, ты нестабилен. Ричард опустил глаза к рукам. Вспышка. С них стекает багровая тёмная кровь. Холод обдувает щёки. Темнота поглотила его на мгновение, он погрузился в пространство воспоминаний. День за днём. Пыльная вереница однообразных мгновений. Нестерпимые секунды боли и отчаяния. Появление Клариссы, много света, надежда и новые чувства. Вводит Рейчел в кабинет. Жар. Бесстыдные желания. Она сбегает. Он идёт по коридору, угрюмый, печальный, тонущий в стыде. На улице было ветрено, он видел Рейчел на другом конце квартала. Она куталась в халат и шла покачиваясь, обнимая себя руками. Ему стало жалко её, но он не нашёл в себе силы догнать её и успокоить. Слишком страшно было приближаться вновь. Он решил раз и навсегда забыть о ней, решил вернуться к Клариссе и обо всём ей рассказать, рассказать о прошлом, об Эмми, о последнем дне в апартаментах. Но он не трогал Рейчел, не убивал её. Вспышка. Кровь на руках исчезла. «Тебя ищет полиция» – прозвенело в ушах, и к Ричарду вернулась злость. Злость, понукаемая разрушенными надеждами и отчаянием. За что судьба наказывает его? За что Коннор так жесток с ним? Почему он вечно путается под ногами? Даже тогда, когда Ричард решил его простить, быть с ним дружелюбным. Ричард ударил Коннора по лицу. Тот повалился на пол. Дети вскрикнули и испуганно вперились глазами в происходящее. Ещё удар. Ногой в живот. Ещё. Коннор почти не сопротивлялся, как будто даже не пытался защищаться. Глаза из стали за секунду налились красным свечением, с остервенением вгрызаясь во взгляд Коннора. — Я нестабилен! — вскричал Ричард, в его руке блеснуло лезвие ножа. Вокруг сгустился непроглядный мрак. Четыре его копии явились светящимися жутковатыми силуэтами, их зловещие взгляды впились в него, они пронзали так, как пронзает лезвие. Тело пробила боль, судороги подступали, он чувствовал это, чувствовал, как мысли теряют всякий ясный образ, как всё, что он ощущал и всё, что делал, теряло смысл. Программы выглядывали из темноты и как волки ждали, пока он ослабнет. Под ногами пол апартаментов. Силы утекают с каждой секундой, ночное небо над ним разверзает бездну, там внизу сияют маленькие огоньки автомобилей, полёт и смерть, последний вдох, последнее отчаянное движение. Восьмисотый снова разрушил всё, на что Ричард мог надеяться. Он отнимет у него свободу, отнимет Клариссу, отнимет жизнь, он обернёт всё одним ночным кошмаром, он сделает так, что каждый день Ричард будет переживать ту ночь. Снова и снова. Красное сияние наполняет его и дарует силу, он ощущает, как каждый сантиметр тела становится подвластен четырём программам. Он и в правду нестабилен, он сумасшедший, он монстр. — Ричард, нет! Не надо! — закричала Кларисса, она изо всех сил пыталась оттащить девятисотого от Коннора, но тот будто окаменел, и, казалось, потерял всякое ощущение реальности. — Ричард, ты его убьёшь! Прекрати! Ты не такой, слышишь, ты не должен повиноваться голосам! Из мрака до Ричарда донёсся голос Эмми: «Ты не способен противостоять человеческим слабостям, ты глуп, наивен, ты не можешь себя контролировать...» — злобно прошептали её сухие губы, и он чувствовал, что её костлявая окровавленная рука тянется к нему. Он не позволит ей руководить собой, он не достанется живым, он убьёт её, убьёт! Он ударил, что было силы, почувствовал, что тело Марстон с шумом отлетело, услышал сдавленный стон. По рукам прошла приятная дрожь, он владеет собой, доказал, что владеет, и Кларисса может им гордиться... Кларисса? Мрак расступился. Коннор отпихнул потерявшегося на мгновение Ричарда от себя и подскочил к отлетевшей на пол девушке. Племянники Файнс тряслись в дверном проёме своей комнаты, красные щёки в слезах, они с ужасом в глазах наблюдали за тётей и за озверевшим андроидом. — Как вы? Мисс? Вы слышите меня? — Коннор коснулся женского плеча, Кларисса приподнялась на одной руке, а второй закрыла нос, из которого хлынула кровь, её щека зарделась красным и мало помалу начинала опухать. Ричард заморгал. Красные искры растворились вместе со мраком. Он увидел, что Кларисса лежит на полу, по её щекам льются слёзы, на щеке – ярко-красный след. Он содрогнулся всем телом, в горле собрался ком, сердце заколотилось в бешеном ритме. Он сделал ей больно. Он мог её убить, потому что не контролировал себя. Может, и тех других тоже убил он? Ведь он не знает, какая реальность за гранью программных сбоев и иллюзий. Может, и сейчас он лежит на полу у самого края небоскреба «Обсидиан» и глядит в пропасть, где ему улыбается смерть. — Кларисса, нет, я не хотел, я... — он хотел приблизиться к ней и прижать к себе, но восьмисотый преградил ему дорогу, вытянул вперёд руку и окинул холодным взглядом. — Нет, Ричард, не приближайся, ты навредишь ей, — сказал он и мотнул головой. — Ты неуравновешенный, тебе лучше держаться подальше. Ричард жалобно замычал – от боли или от страха, он не знал. Он опасен. Ему нужно держаться подальше. Подальше. Он приник к стене позади себя и нащупал дверной проём. Кларисса мало понимала, что происходит. Удар был таким сильным, что на мгновение она потеряла возможность нормально видеть, в глазах всё плыло, стало тошнить, она ощущала, как боль режет щёку, как по губам и подбородку стекает тёплая кровь, её кровь. Но она слышала, хорошо слышала всё, что говорили андроиды. — Нет, он хороший, он не хотел, он... — она хотела сделать движение к девятисотому, но голова закружилась больше прежнего и она потеряла сознание. Коннор вовремя подхватил её и положил голову к себе на колени, ей срочно нужна была помощь. — Я не хотел, я не знал, не видел, я защищался... — Ричард затрясся всем телом, увидев потерявшую сознание Клариссу. Дикий ужас окутал всё его существо, он выскочил из квартиры, метнулся в коридор и на лестницу. Он бежал подальше от той, которую обожал, чтобы больше не навредить ей. Он не помнил, как добрался до машины, помнил только то, что схватился за голову и долго-долго кричал.* * *
Коннор хотел отвезти девушку в больницу, но она воспротивилась, сказала, что это навредит Ричарду, что он и без того очень напуган, и восьмисотому пришлось обрабатывать ушиб самому. Кларисса сидела на кухонном стуле, пока он искал в морозильнике лёд. — Я виноват перед вами, должен был предусмотреть подобную реакцию и оценить риски для окружающих сразу. Не думал, что вы решитесь вступиться, я бы выдержал, — немного отрешённо признался Коннор. Он думал о многих вещах разом, и в голове всё мешалось кашей. Он не пытался разбираться в чувствах. Так странно было находиться рядом с андроидом, так похожим на любимое существо. Кларисса внимательно рассматривала его, но в мыслях крутилось: «Совсем другой». Вроде внешность похожа, а всё же ничего родного и близкого в этом андроиде нет. И он куда больше машина, чем Ричард. — Как вы познакомились? — перебирая мороженные продукты, спросил Коннор, чтобы заполнить тишину. — В аптеке, он пришёл за препаратами от наркомании для напарника, — медленно проговорила Файнс, говорить было трудно, всякое движение челюстью причиняло ужасную боль. — Накричал на меня, а потом пришёл сюда, чтобы извиниться. И приходил иногда поговорить о всяком... Он чудесный, правда чудесный, только очень боится своих воспоминаний и себя самого. Он добрый, умеет любить и хочет быть любимым, и он... Он настоящий, живой, ни как большинство людей. Он испытывает плохие чувства и не пытается молчать о них, он – палитра цветов, а не только белое или чёрное, понимаешь? И он борется с самим собой, — Кларисса приложила к щеке протянутый андроидом лёд. — А ты Коннор, верно? Коннор кивнул и сел на соседний стул. — Он долгое время ненавидел тебя, говорил, что из-за тебя пережил много страданий. А потом простил, сказал мне, что простил и на самом деле хочет, чтобы у него был такой брат, как ты, — чёрный глаз с голубым кольцом метнулся к лицу андроида. — Я хотел добиться правды, только и всего. Хотел знать наверняка, что он не убийца, должен был убедиться, понимаете? Я не желал зла ни вам, ни ему, только выполнял долг, — механически проговорил восьмисотый. Всё сыпалось на глазах. Где былая уверенность? Где безошибочная догадливость? Где ответы? Кларисса улыбнулась одним краешком губ и коснулась руки восьмисотого. — Я не держу на тебя зла, и Ричард тоже не держит. Я уверена, что его сердце больше не способно испытывать злые чувства, но он очень испугался за меня и за наше будущее. Если ты правда не хотел навредить, отыщи его, пожалуйста, помоги ему вспомнить, кто он. Коннор изумился тому, насколько добрый и бескорыстный у неё был взгляд. Она была олицетворением милосердия, олицетворением всего хорошего, что было в людях. Это придало ему уверенности. Он кивнул и пообещал найти девятисотого.* * *
Гэвин битый час бездумно пялился в копию заключения патологоанатома. Смотрел на строчку, где было сказано, что в крови Рейчел обнаружен алкоголь и наркотик. Шкафчик тумбочки в его комнате был открыт, дверца легонько покачивалась из стороны в сторону и надоедливо скрипела. Бутылки коньяка, которую он припас для какого-нибудь особого случая, не было, и одного косяка тоже не было. Рид взялся за голову и устало замычал. Всё это становилось ещё более невыносимым после телефонного разговора с отцом и Теей, его раздирало чувство вины. Он бы всю жизнь свою отдал, все лучшие моменты, чтобы в эту злосчастную ночь оказаться дома, с Рейчел. Он вскочил с места и проломил ногой дверцу шкафчика, схватил тумбочку за края и перевернул, она с грохотом упала на пол, ночник разлетелся вдребезги вместе с фотографией отца, Теи и маленькой Рейчел. Он взглянул на разбившуюся рамку и вытащил из обломков стекла снимок. Тея прислала это, когда он работал в Беркли. Тогда было очень тяжело, было плохо, зависимость от красного льда тогда сильно беспокоила его, хотя он продолжал работать без малейшего сожаления. Он часто думал о Рейчел в то время. Всегда боялся, что когда-нибудь она свяжется с плохой компанией и подсядет. Отчасти он работал в отделе по борьбе с наркотиками именно по этой причине, потому что знал, что происходит в бедных районах с детьми, потому что с такими же детьми дружил и играл в детстве. — Плохая компания... — пробормотал он в бешенстве. — Я! Я - плохая компания! — он пробил тонкую стенку тумбочки, и оттуда повываливалось несколько косяков. Он посмотрел на них с отчаянием. Он сам поддался тому, с чем боролся, и она погибла из-за него, из-за его отвратительного нрава, из-за его беспечности и равнодушия. Он хотел от неё отделаться, хотел оставить ей эту квартиру и жить своей жизнью с Мэри. Хотел переложить заботу о ней на кого-то другого. Но он не сказал ей причины, не сказал, что начинает новую жизнь. В последнее время он вообще забыл о ней и о её чувствах. С тех пор, как они расстались с Ричардом, он относился к ней с предубеждением. Сначала он был груб, потом стал строгим, а затем и вовсе перестал интересоваться ею. Ему было всё равно. Сейчас он понимал, что упустил из виду перемену в ней. После расставания с Ричардом она чувствовала себя ужасно, только сейчас он вспомнил, что она не ходила в университет с неделю, бродила по квартире вялая и всё время пыталась о чём-то с ним поговорить. Но он не обращал на неё внимания. Он не хотел выслушивать её оправдания, глупые оправдания – так он считал, а в действительности, его младшая сестрёнка хотела спросить совета, хотела найти утешение, хотела знать, что её всё ещё любят, что она нужна кому-то. Гэвин закрыл глаза. Вспомнил ту ночь, когда к нему пришёл Ричард и рассказал обо всём, что между ними произошло. Он тогда ужасно разозлился, прямо рассвирепел, накричал на неё, обвинил во всём, в чём можно было, разорвал вещи, подаренные Ричардом и, быть может, дорогие её сердцу, и ушёл. Она кричала, что поговорит с Ричардом, что вернёт его, что извинится, она призналась, что всё осознала, но он не счёл нужным слушать её. Он не имел права запрещать ей видеться с тем, кого она любила, но он запретил, а она послушалась, потому что не могла иначе, потому что старший брат всегда был для неё авторитетом, потому что его она любила больше, чем отца. Рука сама потянулась к шкафу, где были ещё бутылки крепкого, пальцы выцепили виски и тут же откупорили. Горлышко прислонилось к губам, но зачем? Он отстранил руку и поглядел на бутылку. Как глупо пытаться забыть о своей ошибке. Об ошибке, которая стоила дорогому человеку жизни. Неужели алкоголь унесёт его от пустоты? От внутренней пустоты, пустоты и бессмысленности всего окружающего. Нет. — Слабак, трус, — бормотал он сбивчиво, медленно сползая по стене на пол. — Ты должен убить этого ублюдка, из-под земли достать и грохнуть. Вот дрянь, она пришла к нему в департамент ночью... Ублюдок рассказывал про новую подружку, видите ли, они с Рейчел не умели любить. Больной урод, ты не умел, она умела, а ты... — Рид сжал горло бутылки. Нет, он ей обещал, он найдёт девятисотого, чего бы ему это не стоило. Он отомстит, переступит через чувства и отомстит. В дверь постучали. Гэвин резко поднял голову и ударился затылком о стену. — Черт бы побрал этих соболезнователей, ну кто там ещё? — он взял с покерного стола пистолет и с бутылкой в руках пошёл в прихожую. Он небрежно щёлкнул замком и дёрнул ручку. Сердце замерло вместе с дыханием, он выставил руку с пистолетом вперёд, но бутылки виски не выпустил. На него глядели по-старому безжизненные серые глаза, утопленные в сером печальном, теперь ещё и худом лице. Гэвин вспомнил день, когда девятисотый пришёл к нему извиняться за своё свинское поведение. Он тогда выглядел разбитым, теперь он выглядел мертвым, совершенно мертвым и бесчувственным. Рид направил на него пистолет. Один выстрел и его искусственные мозги разлетятся по дверям соседей. Не будет ни серого лица, ни серых глаз, ни костлявых обожженных рук... Он сжёг их, когда вспорол брюхо железного монстра в лесу и спас Гэвина от жуткой смерти. А теперь в департаменте все говорили о том, что Ричард убил его сестру, о том, что он сумасшедший маньяк. И этот маньяк стоял перед ним, прямо перед дулом пистолета, глядел на него молча и ждал. Чего? Думает, что Гэвин не сможет? Что он не сможет прострелить голову того, кого поклялся убить? Что не сможет вышибить мозги лучшему другу? Рид чувствовал, что если не примет решение, наверняка сойдёт с ума. Он – убийца, убийца его сестры, он враг. Таких ублюдков Гэвин отстреливал ещё во времена работы в Беркли, это было легко, просто спустить курок, надавить указательным пальцем и всё. Его не будет. Он больше никого не убьёт, а Рейчел получит отмщение. Ричард смотрел на дрожащую руку бывшего напарника, пробежался глазами по его красному лицу, синякам под глазами, задержал взгляд на бутылке виски, почти пустой. За его спиной была видна комната, перевёрнутая и разбитая тумбочка, осколки стекла на полу, смятая постель. Девятисотый медленно выдохнул и сделал шаг навстречу пистолету, дуло прислонилось ко лбу, он слышал запах пороха, железа, ощущал легкую дрожь дружеской руки. Глаза устремились к глазам напарника. Гэвин опустил пистолет и швырнул бутылку в свою комнату. Осколки разлетелись, виски расплескалось по полу. Рид оттер лоб и зашагал в прихожую. Ричард облегченно выдохнул и шагнул за ним, прикрывая дверь. — Ты же знал, что это не я, — пробормотал девятисотый. — Просто завали, ладно? Я на грани с тем, чтобы не вышибить тебе твои синтетические мозги, пластиковый ублюдок, — маленькие глаза злобно сверкнули, взгляд поднялся к андроиду. — Мне показывали запись с камеры видеонаблюдения. — Мой мозг – многофункциональное ядро, к твоему сведению. А запись ваша – в качестве подтирки годится, ясно? Очнись, Гэвин, я не убивал твою сестру. Я не мог убить человека, которого любил всю сознательную жизнь, — Ричард встряхнул напарника за плечо, чтобы тот пришёл в себя и отрезвел от своего бешенства. — Идиоты из участка могли в это поверить, но ты... — Тебя ищут наши, ты зря сюда пришёл. Они уже звонили мне насчёт обыска квартиры. — Я знаю, Коннор пришёл домой к Клариссе, мы собирались уезжать из Детройта, ушлепок натравил на меня весь департамент, куда я теперь денусь? Вернулся в тот дом, где жил раньше. Смысла возвращаться к Клариссе больше нет, я могу... Могу навредить ей. — Навредить? — Рид нахмурился. — Программы, которыми Марстон напичкала мою систему, работают одновременно и сбоят. Я не всегда управляю собой, если на простом языке, — Ричард заметил в глазах напарника недоумение и тут же добавил: — Это не значит, что я убил Гонзалес, Дюпона и... Гэвин, мне жаль. — Чёрт, — Гэвин потёр лоб, тот горел, голова гудела и шла кругом. — Кто мог сделать это, Ричард? Она же совсем ещё мелкая... была. Девятисотый нахмурился и прошёлся от стены к стене. — Тот, кто хорошо знал её и любил, тот, кто хотел, чтобы она была вечной, — сказал он, глядя куда-то в сторону. На мгновение Гэвину показалось, что андроид говорит вовсе не с ним, но к этим странностям он уже успел привыкнуть. — Коннор сказал, что нашёл мои рисунки и счёл их уликой. — Да, а зачем ты это рисовал? — спросил Гэвин, хватаясь за сигарету. — Пытался понять убийцу. Хотел знать, для чего этот символизм, что он старается донести до нас, о чём говорит, о чём думает и чего желает, — просто объяснил девятисотый и облокотился о стену меж двух комнат. — Я в принципе всегда любил рисунок, для меня это... естественно? Полагаю, что так. — Долбанный робокоп, какого черта он вообще решил свалить всё на тебя? С таким же успехом можно было обвинить во всём девианта, убившего Андервуда. Тот тоже рисунки с бабочками делал и лабиринтами все стены исписал. Что же, теперь на каждого второго бросаться с обвинениями? Ричард замер и медленно повернулся к Гэвину, глаза прищурились, хищно блеснули. — Что за рисунки? — Ну, я же говорю, девиант Андервуда из частного комплекса расшифровки тоже делал такие рисунки, но оно и понятно. Андервуд разводил бабочек, в основном тутового шелкопряда, этот девиант наблюдал их каждый день, видимо, поэтому рисовал именно их... — Рисунки... рисунки... — в глазах девятисотого снова заиграли красные огоньки, он ощутил, что что-то из глубины тёмного сознания, из того мрака, что порой окружал его и давил, скребется туманное воспоминание. В ушах зазвучал расщеплённый шёпот нескольких голосов. — Да знаю я, знаю! — недовольно зашипел девятисотый и обернулся к пустому углу коридора. — Рисование... Учитель рисования? Учитель рисования! — глаза андроида приобрели прежний цвет, он перестал оглядываться по сторонам и схватил напарника за плечи. — Рейчел встречалась с учителем рисования по имени Шон МакКинли, ты знал его? Рид отрицательно замотал головой и глядел на девятисотого с изумлением. — Центр расшифровки... девиация... Что стало причиной девиации? Неизвестно... Неважно, он познакомился с Рейчел. Его рисунки напомнили ей мои, она оценила его талант. Он влюбился, но не смог смириться с мыслью, что рано или поздно она умрет. Умрет, как бабочки, которых он наблюдал каждый день, и он решил... Решил сделать её вечной, — Ричард распахнул дверь в комнату Рейчел и зашагал с необыкновенной уверенностью. — Так, они могли общаться каждый день. Она рассказывала ему обо всём. Вероятно, рассказала даже о наших отношениях, как рассказала Коннору. Рассказывала о работе, обо мне, о восьмисотом, о его и моём прошлом. Он знал нас обоих благодаря ей, он знал, как устроен департамент и как мы расследуем, он знал, чего делать нельзя и что делать можно, — девятисотый добрался до балкона и переступил через высокий порог, здесь был рабочий стол Рейчел и бесчисленное количество комиксов, которые она рисовала. — Когда мы познакомились, Рейчел просила меня рисовать для неё злодеев и монстров, просила рассказать о деталях расследования. С девиантом Андервуда было то же, а это значит... Ричард хватал комикс за комиксом и пролистывая страницы с необыкновенной скоростью. Гэвин наблюдал за ним с прилипшим уже к лицу недоумением, но вопросы задавать боялся, боялся нарушить поток этих бесконечных догадок, что по сути своей были верными. — Вот! — девятисотый положил на стол один из комиксов и ткнул пальцем в иллюстрацию. Рид внимательно рассмотрел страницу. Это был последний её комикс, в качестве сюжета она взяла расследование дела «828». Здесь были все, но с изменёнными именами: Хэнк, Коннор, Валентайн, сам Гэвин и Ричард, и многие другие... — Вот, как он узнавал... — И вот, почему он всегда был на шаг впереди, — Ричард пролистал комикс в надежде обнаружить какую-нибудь зацепку, но безуспешно. Этот чертов учитель рисования научился не оставлять следов. — Но как нам его найти теперь? — Гэвин хмуро вглядывался в лицо напарника, ждал от него ответов, ждал, что тот совершит чудо. Такое же чудо, какое совершил в заброшенном лесопарке, отрубив железному чудищу голову. — Я не знаю, пока не знаю, но я обещаю найти, обещаю, слышишь? Я убью его, — девятисотый облокотился о подоконник и посмотрел на друга с сочувствием. — Ты как сам? — Говорил с отцом и Теей. Они приедут на похороны, но видеть меня не хотят. Заслуженно, я должен был следить за ней, должен был предостеречь... — Брось, не мог же ты... — Нет, это ты брось. Если тебя успокаивают бабские сопли, то я рад за тебя, но у меня рассудок пока на месте. Это я увёз её от родителей. Это я обещал следить за ней и оберегать. Это я обещал ей лучшую жизнь. Жизнь, Ричард. Не надо этих сказок про мою невиновность. Может, вы все считаете меня конченым кретином, но я отлично знаю, чем являюсь. Оставь это, ладно? — Гэвин глубоко вдохнул и закашлялся гадким дымом, взгляд его становился всё мрачнее, всё мутнее. — Я видел тебя на записи из парка. Девиант Андервуда такой же модели, как ты? Ричард развёл руками. — Без понятия. Но я не думаю, иначе бы Коннор знал об этом. Каким бы он там ни был, он... (девятисотый закрыл глаза и глубоко вдохнул) в общем, если бы это была модель, что числится в списках компании, он бы докопался до этого, он же помешан на порядке и выполнении своих миссий. Нет, здесь что-то другое, что-то, что «Киберлайф» скрывает ото всех.