«Sometimes it's easy to pretend
The world keeps turning round and round
And while this going out of hand
I feel my life turns upside down
Give me hope
Just a little bit of hope
A little comfort for my soul
And it's gonna be alright»
Scorpions — Sign of Hope
Несмотря на то, что я уже пару минут видела это, до сих пор не могла поверить. Хоуп… Может, это просто сон? Может, это мой бред? Но не могло же это быть реальностью! Нет! Мертва, Дженсен мертва! Но, тем не менее, это все же была она. Живая, абсолютно живая. До моих ушей доносилось ее тихое дыхание, я чувствовала, какие теплые у нее руки, и, возможно, окажись мы еще ближе друг к другу, я бы ощутила, как быстро бьется ее сердце. Удивительно. Невозможно. Однако, чуть позже я заметила и изменения, затронувшие Хоуп. Ее потрепанный вид не говорил ни о чем хорошем. Будто она не спала уже много дней, постоянно была в бегах, страшась, что в какую-либо минуту тамплиеры найдут ее. И, когда Дженсен сжала меня в своих объятиях, я до сих пор не могла поверить, что это взаправду. Выходит, Кормак врал о том, что убил Хоуп. Да-а, говорил Кенуэй, что у них в Ордене проблемы с дисциплиной… Ха, уже начинаю представлять, как Хэйтем накажет Шэя за такой проступок. Но в один момент мне стало вовсе не до каких-то там тамплиеров. Мой крик, полный боли, разнесся по близлежащим улицам, а сама я была готова оттолкнуть Хоуп. Однако, не сделала этого, поскольку та отпустила меня быстрее. Я схватилась за больную руку, точнее то, что от нее осталось. Ясное дело, от таких крепких объятий было вполне вероятно, что у меня начнется кровотечение. Дженсен, наконец осознав, в чем дело, принялась извиняться, после чего начала решать проблему, отчасти возникшую по ее вине. Не резал бы мне кое-кто руки с ногами, всего бы этого не было. Хоуп старательно пыталась остановить кровь, в это же время пробормотав: — Тот, кто это сделал, умрет мучительной смертью, дорогая. Очень мучительной смертью. — несмотря на то, что в голосе ее было отчетливо слышно некоторое отчаяние, во взгляде читалась ярость, смешанная со злостью. — Сомневаюсь, — лишь тихо прошептала я, сжимая зубы от боли и стараясь не закричать. — Скажи кто, — уверенно начала Дженсен. — И я прикончу его. Я лишь покачала головой: — Твоя месть мне ничего не вернет. Оставь все это. Это казалось таким безумным. Я уже почти ничего не понимала. Этот мир… Черт, я разговаривала с женщиной, которую, по сути, видела впервые, и заявляющей, что убьет того, кто причинил мне вред, женщиной, считавшей, что мы близки. Какие глупости! А не сходила ли я просто с ума? Возможно, все возможно. — Почему? — Хоуп встряхнула меня за плечи, как будто то, что я говорила, никак не укладывалось в ее голове, казалось ей какой-то нелепицей. — Почему, Челси? Они тамплиеры и они заслужили смерть. — несколько секунд она молчала, после чего тихо добавила: — Все. Я не собираюсь никого жалеть. — «Они тамплиеры» и… — повторила я, не отводя взгляда от Дженсен. — И они другие. Просто другие. Понимаешь? — Хоуп и сейчас не верилось в то, что это произносила именно я. — Хочешь сказать, что ассасины чем-то лучше? Хочешь сказать, что они никогда не делали ничего плохого? Не были жестоки? Не учиняли то, чему нет оправдания?! — я почти что сорвалась на крик. Мне было непонятно, почему. Почему именно я? Эта… Эта многовековая вражда не пойми из-за чего каких-то двух орденов! Но в итоге за все это получила я! Почему я не могу жить нормальной жизнью, как все остальные?! За что? За что, блять?! Я конкретно в чем-то провинилась? Посмотрела на кого-то не так? Кажется, не было ничего подобного. И вместо того, чтобы умереть как все обыкновенные люди, оставив после себя немного воспоминаний да разлагающуюся плоть, я оказалась тут! Непонятно для чего, непонятно зачем. Очевидно, для страданий. Ведь цели, задачи мне никакой никто не выдал! Я просто слонялась по этому миру, не чувствуя себя его частью, пускай мне и выдали этакую роль, историю и имя. Я ощущала себя чужой. Ненужной. Избавься от меня — ничего не изменится. — Что тамплиеры тебе наплели? Чем пудрили мозги? Хоуп не понимала, не понимала меня. Думала, что знала меня, но она знала не меня, нет. Когда смотрела на меня, то видела не меня, всего лишь Челси, которая какое-то время была частью меня. Но не сейчас. Сейчас желание жить как все, со своими мирскими проблемами было гораздо больше, чем желание следовать каким-то идеалам, с помощью которых должен возникнуть, по моему мнению, сюрреалистичный, максимально абсурдный мир. О, нет, мир никогда не будет целиком свободен, и не будет целиком подчиняться кому-либо. Но никто — ни ассасины, ни тамплиеры этого не понимали и не понимают до сих пор. — Ничего и ничем. Вряд ли бы у кого-то из них нашлась лишняя минутка рассказать, почему тамплиеры лучше ассасинов, — ответила я, все гадая, что может случиться после моих заявлений. Дженсен бросит меня погибать здесь? Простит мне все? Или же в порыве злости скажет бежать в объятия к «любимым» тамплиерам? Так или иначе, но пока на лице Хоуп виделось лишь сплошное непонимание, попытка переварить мною сказанное. — Им всем наверняка плевать, что я про них думаю. Наше молчание продолжалось около минуты. Кажется, Дженсен в голове все у себя обдумывала, а я не пыталась прервать ее мыслительные процессы да и мне нечего было сказать. — Как бы то ни было, сейчас ты идешь со мной. Не хочу потом оплакивать твою смерть, — Хоуп взяла мою единственную ладонь в свою; пускай этот жест для многих ничего не значил, но я почувствовала какое-то тепло в груди, будто там, внутри, загорелся маленький огонек надежды на светлое спокойное будущее. В один момент мне показалось, что все будет хорошо, но я отогнала от себя эту сказку — лживую и неправдоподобную. В связи с чередой уж точно далеко не радостных событий у меня просто не могло быть счастливого продолжения жизни. Я это прекрасно знала. Кажется, мне было все равно, куда меня ведет Хоуп и зачем; если Челси ей доверяла, то и я могу. Пока. В целом, вряд ли я могла доверять здесь хоть кому-то. Но сейчас Дженсен не представляла для меня абсолютно никакой угрозы, в отличие от других людей, с которыми я была знакома и которые находились тут, в Бостоне. Прогулка была не такой уж и длинной. В конечном итоге Хоуп привела нас в какую-то таверну, название которой узнавать мне было совершенно неинтересно, усадила меня за один из многочисленных столов, после чего направилась в сторону барной стойки, за которой стоял хозяин таверны. Дальнейшего диалога я не расслышала, да и особо не пыталась. Просто ждала. Вскоре Дженсен вернулась, принеся с собой две внушительные кружки, одну из которых пододвинула в мою сторону. Что ж, травить меня, вероятно, пока никто не собирался, поэтому я чуть отпила, пытаясь понять, что это. Пиво. Очевидно. Стоило только вдохнуть этот запах. Хоуп села напротив меня. Молчание было несколько неловким, будто мы едва знали друга друга и пришли на первое свидание, даже не зная, о чем будет наша беседа. — Полагаю, твоя задача вряд ли выполнена, раз ты здесь и в таком состоянии? — тихим голосом поинтересовалась Дженсен. — Полагаю, мы обе знаем, что убить Кормака не так уж и просто, — в тон ей ответила я. Возможно, мне только показалось, но у меня было ощущение, что я слышала в голосе ее некоторое разочарование. Будто она мной недовольна. — Может быть, — начала Хоуп, разглядывая собственные руки в перчатках. — у меня было больше шансов его прикончить, но ты определенно не испытывала чувств к нему. — какое-то время она молчала, после чего задала вопрос, который так или иначе следовало ожидать: — И что же все-таки случилось на «Морриган»? И я рассказала. Обо всем. О Шэе, о Кристофере, о Шевалье, о своей неудачах, о прибытии Хэйтема, о смерти О’Брайена и Дэвенпорта. Дженсен оставалось лишь внимательно слушать. — Подумать только… сколько событий. — Хоуп, поставив локти на стол, сложила руки в замок, подперев подбородок. — И все это время я залечивала раны. Признаться, этот подонок хорошо покромсал меня — я и сама не была бы удивлена, если бы умерла. К счастью, меня нашли люди, с которыми не была знакома до своего спасения. Я покинула Новый Амстердам, как только смогла двигаться и здраво рассуждать. Уверенная в том, что при виде любого тамплиера сохраню полное хладнокровие, а не вгрызусь ему в глотку, вкушая тамплиерскую кровь. — Думаешь, она вкусная? — вдруг спросила я, даже не подумав, насколько это нелепо звучит. Дженсен несколько удивленно посмотрела на меня, после чего мы обе тихо рассмеялись. — Желаешь продегустировать? — улыбнулась Хоуп. — Не откажусь, если вдруг представится возможность, — я пожала плечами. Представив себя, вгрызающуюся какому-нибудь тамплиеру в плечо, мне стало немного не по себе, но, тем не менее, виду я не подала. После этого мы некоторое время молчали. Каждый думал о своем. Подумать только! Только я шла по Бостону, совершенно без понятия, что мне делать дальше и как тут случайно не встретиться с Чарльзом Ли, ибо наша следующая встреча, полагаю, будет для меня последней, как буквально из ниоткуда появилась Дженсен. Я надеялась, что у нее есть какой-нибудь толковый план. И он, надеюсь, не состоял из мести тамплиерам. А если и состоял, то, вероятно, это по всем параметрам провальный план и, тогда подозреваю, долго мы с Хоуп еще не проживем. Мы. Я усмехнулась. Как же это было эгоистично с моей стороны. Я не желала принимать участие в конфликте ассасинов и тамплиеров, но, черт возьми, я так хотела просто жить! Нормально жить, не выживать. А рядом с Хоуп, кажется, была такая возможность. По крайней мере, пока точно была. И, черт возьми, наверняка Дженсен-то серьезно думала, что я ассасин и собираюсь содействовать ей в делах ее. Пошел к черту этот блядский ассасинский кодекс! Пошло оно все нахуй! Может, мне удастся отговорить ее от всего этого? — Есть идеи, что делать дальше? — поинтересовалась Хоуп. — Ты, как-никак, находишься в Бостоне дольше меня и более осведомлена о том, чем сейчас заняты тамплиеры. — Единственное, что я знаю, так это то, что Ли, Джонсон и Черч пошли куда-то. Но они точно не здесь, — очевидно, так и было, раз об этом говорил Кенуэй. — И ты… — Дженсен резко замолчала. — против их убийства? Я безразлично пожала плечами. Не сказать, что я была против. О, наверное, сложись все несколько по-иному, и я бы страстно желала этого. Но нет. Все цели стали какими-то бессмысленными, жизнь моя — абсолютно ничем. Зачем мстить, когда знаешь, что легче от этого не станет? А мне уже легче не станет ни от чего. Каково осознать, что в двадцать первом веке ты уже умер и возвращения твоего никто не ждет? Что тебе некуда возвращаться? Сердце больно сжалось от недавних воспоминаний. — Я не против, — призналась я. — Но вряд ли я смогу тебе чем-нибудь помочь. Если от их смерти тебе станет лучше — милости прошу. — И все же это не то, чего бы тебе хотелось, — верно подметила Хоуп, видимо, ожидая от меня откровений. — Знаешь… — начала я, отводя взгляд от нее. Если вначале я была уверена, что выскажу свое точку зрения по всему этому поводу весьма решительно, то сейчас внутри меня поселились сомнения. А стоит ли? Вдруг это расстроит Дженсен? Хотя с чего бы это вдруг? Она для меня почти никто. — будь моя воля, я бы плюнула на все это. Ассасины, тамплиеры — в чем-то одни правы, в чем-то — другие. Но нет, я не считаю, что им всем надо объединиться. Скорее, забыть про все это. Мир никогда не будет идеальным, что бы ни случилось. Что мешает нам всем жить как обычные люди? Не гонятся за тем, за чем сложно угнаться? Артефакты Предтеч, частицы Эдема — это все большая ошибка. Их надо либо хорошо спрятать, либо уничтожить. И нам всем будет счастье. Почему бы не интересоваться более… приземленными проблемами, а не захватом или освобождением всего мира? Мы все всего лишь люди. Я не знала, что думает Хоуп по поводу моего монолога — я до сих пор не решалась взглянуть на нее. Моя точка зрения казалась мне вполне логичной. Что мешает им все оставить? — Ты просто… хочешь жить спокойно? — спросила Дженсен, осторожно беря мою руку в свои две и почти что нежно сжимая. И вместе с тем сжались все мои внутренности. Ее действия, ее слова… Черт, с того момента, как я попала сюда, никто не обращался со мной так. Будто я была действительно чем-то большим, чем неудачливым ассасином, которого можно с большим удовольствием прикончить. Хоуп все так же осторожно, следя за моей реакцией, поднесла мою ладонь к губам, легко целуя каждую костяшку каждого пальца.***
Это произошло так быстро. Весьма неожиданно. Отношение Хоуп ко мне было почти что особенным, таким необычным. Удивительно, но она ни за что меня не осуждала. Ни за мои слова, которые, возможно, ее несколько задели, ни за мое существование, ни за мои действия. Которые я совершила давно и которые совершала сейчас. В тот момент, когда я встала из-за стола и притянула Дженсен, чтобы поцеловать ее, я абсолютно не думала ни о чем. Зачем мне это, зачем я это делала?.. Кто знает. Кажется, мне было слишком одиноко. Мне нужен был кто-то, кто отвлечет меня от грустных мыслей, кто заставит забыть об этом и тонуть в собственном удовольствии, ощутить такое забытое чувство, как страсть. Внезапно возникшую и, кажется, такую неправильную. Но Хоуп не препятствовала моим желаниям, напротив, она нуждалась в том же также сильно, как и я, если не сильнее. Надо было заглушить боль. И мы сделали это. Нежные поцелуи Хоуп, аккуратные, неторопливые действия, ее улыбки — кажется, я уже не чувствовала ни в чем другом потребности, кроме как в этом. И отвечала ей любовью на ее любовь. В полном спокойствии время пролетело до вечера. Мы с Дженсен не допытывали друг друга вопросами, которые заставляли нас думать о чем-то плохом и неприятном; между нами не было никакого напряжения. А в конце даже отправились гулять по Бостону. И большая часть нашей прогулки проходила в полной тишине, нам не надо что-то говорить. Слова были лишними. Мне было просто приятно проводить время с Хоуп. Я была благодарна ей за то, что она выжила и, прибыв сюда, не бросила меня помирать. Я была даже благодарна Кормаку, за то что он не смог нанести последний, решающий удар. Что бы я сейчас делала, не окажись тут Дженсен?.. Трудно даже представить. Черт возьми, я была такой никчемной, никчемной! Уверенности в себе это мне явно не прибавляло. Так мы и могли вернуться обратно, в таверну, название которой мне было до сих пор неизвестно. Однако, слишком знакомые голоса привлекли мое внимание. Чарльз. Чарльз Ли. Какого черта?.. Он был не один. Смогла я и различить голос Джонсона. Другие мне были неизвестны. И все бы ничего, если бы один из них не принадлежал… ребенку.