Suicide&Salvation

      Шевалье. Шевалье был совсем рядом. Луи был совсем рядом.       И Шэй прямо горел желанием убить Шевалье.       Могла ли я этому помешать? Возможно. Но как? Только убить Шэя. Но я не собиралась убивать людей. Мне казалось, что я никогда полностью не впишусь в свою новую жизнь. В жизнь ассасина.       Я вздохнула. Что ж, когда «Морриган» подойдет достаточно близко к «Кречету», можно быстро прибить Шэя, а после запрыгнуть на корабль ассасинов, и… все?.. Но что-то мне подсказывало, что ничего из вышеперечисленного у меня не получится. Кормак убивал одного ассасина за другим, так что ему помешает отразить мою атаку и прибить меня? Но с другой стороны, Шэй не знает, что на его корабле завелся ассасин, если до сих пор не вздернул меня на рее, и ожидать от меня ножа в спину не будет. Да и Кристофер, в общем-то, думает, что я почти что дитя и никого не обижу.       Да и тамплиеры мне никто. Ну, точнее, мои враги. И, как я выяснила, тамплиеры не остановятся, когда убьют Ахиллеса. Продолжат, так сказать, чистку. И прямо сейчас я могла облегчить ассасинам жизнь, убив Кормака. И уже после… проблем будет не так уж и много. Попробую разобраться в том, что происходит, как я могу попасть обратно домой.       План казался мне вполне логичным, если не учитывать один момент: с чего я взяла, что способна убить Шэя?       Пожалуй, на удачу тут только и можно рассчитывать.       Через секунду я уже обратила внимание на корабль ассасинов. Тот приближался… или же это мы приближались. В любом случае, до встречи Шэя и Шевалье оставалось немного. Совсем немного. И сейчас самое время убить Кормака.       Но я не убийца… я просто человек, которого сюда закинуло каким-то образом. Просто человек. Не ассасин. И не враг тамплиеров. Просто человек.       Но весь этот мир, видимо, считает, что это не так. Что я убийца. И стоило ли мне с этим смириться? С моей новой биографией, с моей новой «работой»? Кажется, у меня просто не оставалось выбора. Этот мир не оставил мне выбора.       Удивительно, но ни «Морриган», ни «Кречет» не стреляли. Почему? На эти вопросы у меня не было ответов, лишь предположения. Неужели, ни Кормак, ни Шевалье не желали топить друг друга? И, если, возможно, я понимала Луи, то, что он просто опасается за мою жизнь, то Кормак… хочет собственноручно вырезать всех до единого на «Кречете»? Боится прибить Шевалье раньше положенного?       Даже люди из команды «Морриган» недоумевали, почему Шэй запретил им стрелять.       Я чувствовала некоторое волнение от того, что мне придется сделать. Сердце в какой-то момент забилось быстрее, а я то и дело переводила взгляд с «Кречета» на сосредоточенного Кормака.       Значит, убить тамплиера и быстро свалить на «Кречет»?       Может, не стоит? Неужели, я собираюсь убить человека, когда у меня почти нет никаких к нему претензий? В конце концов, я не близка ни к ассасинам, ни к тамплиерам… но почему-то являюсь ассасином.       Несправедливо.       А «Морриган» все сближалась с «Кречетом»… и так было до тех пор, пока я не выцепила взглядом Шевалье на корабле. Его взгляд был обращен на меня. Или на Шэя. И тогда я, закусив губу, чуть сжала свой клинок.       Когда мы еще больше сблизились, я смогла рассмотреть выражение лица Луи. Ассасин как всегда был хмурым, а сейчас он выглядел еще и отчаявшимся и потерявшим надежду на светлое будущее. Нет, у нас будет светлое будущее. Я не дам Кормаку и достать клинок…       На мгновенье на лице Луи проскользнула улыбка, или мне только так показалось, но это движение заставило меня невольно дернуться, улыбнуться в ответ, и я была уже готова побежать прямо к Шевалье, кинуться к нему в объятия, хоть корабли до сих пор разделяло метров пятнадцать.        И все бы ничего, однако Луи вдруг изменился в лице, и уже через секунду мне заломали руки, а к горлу был приставлен скрытый клинок…       Шэй.       — Я не дурак, знаешь. Я вспомнил, кто ты, — только и сказал Кормак, наклонившись к моему уху.       — Мастер Кормак! — воскликнул Гист. — Вы…       — Не сейчас, Кристофер. — оборвал тамплиера Шэй и, вновь наклонившись ко мне, прошептал: — Как же я сразу не понял?.. Ты же постоянно крутилась вокруг Шевалье…       — Завидуешь, что не получал столько же внимания, сколько я? — я усмехнулась, после чего вздохнула. Меня только что раскрыли. Раскрыли, причем, довольно глупо. А ведь Шэй мог вспомнить и раньше… В любом случае, дальше что-то делать уже не было смысла, ну, разве что только молить о пощаде беспощадных тамплиеров.       — Не представляю, как ты его терпела, — достаточно громко произнес Кормак. — Гист. Свяжи-ка нашего ассасина и осмотри его на наличие оружия, и в каюту ее ко мне, — тамплиер повернулся к Кристоферу, после чего передал меня под его надежную охрану.       На лице тамплиера, прежде чем он схватил меня, отразилось некоторое сожаление и… отвращение.       Я даже не сопротивлялась. Смысла уже не было. Не было смысла вообще делать что-то. Даже дышать и жить дальше.       И только сейчас я поняла: уже ничто не помешает Шэю убить Шевалье. Луи… умрет. Да и я, видимо, тоже. А Кормак продолжит убивать ассасинов. И не остановится, пока не убьет абсолютно всех. Всех. Так, что от нас и упоминания не останется. Черт. И в этом буду виновата я. Почему я? Потому что не надо было смотреть на Шевалье. Надо было убивать Кормака. Но я этого не сделала. И скоро сама умру.       Когда Гист завел меня в каюту, я добровольно отдала ему все то оружие, что у меня было, включая скрытые клинки. А после позволила тамплиеру крепко связать мне и руки, и ноги. Сопротивляться не было смысла. Моя жизнь окончена. Жизнь Луи окончена. И жизнь Братства тоже окончена.       — Я знал, что ты женщина, но то, что ты ассасин… — Гист покачал головой, после чего скривился, посмотрев на меня, а затем вдруг забрал мою шляпу. Ну, точнее, свою шляпу. Которая почти что моя. — Но ничего, скоро все кончится.       Тамплиер развернулся и утопал на палубу, размахивая шляпой. А я в очередной раз вздохнула. Да. «Скоро все кончится». В том числе, и моя недолгая жизнь.       Однако, как же поменялось отношение Кристофера ко мне, когда он узнал, кто я на самом деле… что ж, с таким отношением к своим врагам, о милосердии мне даже не стоит и думать.       В весьма неудобной позе, в которой меня связал Гист, я просидела хрен знает сколько. Откуда-то снаружи доносились приглушенные звуки боя. Пока я сидела тут, в полутьме, с связанными руками и ногами. Вдруг где-то в глубине души появилось отвратительное чувство. Почему я не с ними? Я должна быть там, с ними. А я… тут. Предательница. Какой из меня ассасин? Просто ни на что не способное ничтожество. До которого никому нет дела. Именно такой я себя почувствовала. Беспомощной предательницей.       А ведь где-то там сейчас сражался Шевалье с Кормаком. И на исход этого боя я не могла повлиять. Никак. А была ли у меня возможность, в нынешнем положении, повлиять хоть на что-то? Вряд ли. Ну, если, разумеется, Шэй не разрешит мне выбрать способ, с помощью которого я лишусь своей жизни. Ну, или что-то типа последнего желания. Хотя наверняка Кормака не будут интересовать мои предсмертные хотелки. От своего привычного принципа «Вижу ассасина — убиваю» он точно не отступится.       Да и зачем ему это?       Верно, незачем ему эти глупости.       И почему-то, пока я сидела все это долгое, как мне казалось, время в полутемной каюте, я ни разу не почувствовала страха за свою жизнь. За то, что я скоро умру.       Будто я знала с самого начала, что именно так я умру. Будто я была готова к этому.       Какой-то частью сознания все это время я понимала, что обязательно, так или иначе, провалю задание по убийству Кормака. Все это было предрешено заранее.       Лучше бы Гист не стал доставать меня тогда из ледяной воды. И ему, и мне, и Шэю было бы спокойнее. Но сейчас об этом думать… зачем? Этого не вернуть.       «Скоро все кончится». Моя жизнь окончена. Жизнь Луи окончена. Жизнь Братства окончена. Я понимала это. Кристофер понимал. И Шэй понимал.       Прошло еще непонятно сколько времени, как вдруг я услышала чьи-то шаги, а после дверь распахнулась, и каюту залил солнечный свет. В дверном проеме появились две фигуры — Кормак и Гист.       Шэй окинул взглядом собственную каюту и в итоге остановился на мне. Он с некоторым непониманием посмотрел на меня, будто видел впервые, после чего буквально прорычал:       — Кто ты, черт возьми?!