виток
Шиттопи-чан успевает проехать километров двадцать, когда на город опускается ночь. Не совсем настоящая: ещё рано, около восьми, просто уже стемнело. Поэтому она решает продолжить своё путешествие в тишине и в этот момент замечает Гокудеру, медленно бредущего по обочине. Он выглядит на удивление спокойным и довольным, хотя поеживается от холода и пытается натянуть свой шарф чуть ли не на нос. Выглядит забавно. Шиттопи-чан останавливается и какое-то время незаметно наблюдает за ним. Теоретически, Шиттопи-чан не волнует, что она может спугнуть непривычное для Ураганчика Вонголы состояние спокойствия. С другой стороны, её так завораживает это зрелище, что она бесшумно откатывается в тень и продолжает слежку уже из укрытия. Когда Хаято проходит перекрёсток и начинает постепенно удаляться от него, Шиттопи-чан бесшумно следует за ним, поддерживая безопасное расстояние. Эта глупая игра в шпиона почему-то пьянит, и хочется смеяться. А ещё хочется, чтобы Гокудера-кун её заметил. Или не заметил? Она не знает, чего хочется больше, а потому просто наслаждается своим состоянием. «Самый настоящий НЗЖ! — восторженно думает Шиттопи-чан. — Вероятно, он испускает какие-то феромоны, которые повышают настроение. Надо будет запомнить и изучить этот интересный феномен». Она почти не шутит. Гокудера-кун неожиданно поворачивается и укоризненно смотрит на Шиттопи-чан, как будто прочитал её мысли и недоволен, что его раскрыли. Вообще-то, ему положено в такой ситуации громко и не слишком внятно кричать всякие глупости и убегать. Или, наоборот, бежать навстречу. Зависит от того, появились ли у него новые вопросы. Обычно и то и то веселит Шиттопи-чан, но сегодня он стоит на месте и всё так же укоризненно смотрит. Удивительно! Она не спеша подкатывается к нему на перекрёстке, в трёх кварталах от того, с которого началось преследование. Говорят, в некоторых странах три — магическое число, но Шиттопи-чан так не думает. Будь это место в π кварталах от исходного, ей бы понравилось больше, но так, кажется, не бывает.виток
Когда расстояние между ними сокращается настолько, что можно потрогать покрасневший на холоде нос Гокудеры (соблазн удивительно велик), он разворачивается и идёт в том же направлении, что и раньше. Через несколько шагов замечает, что Шиттопи-чан всё ещё стоит на месте, и темперамент берёт верх над непривычной и потому хрупкой безмятежностью. Он недовольно цокает языком и раздражённо кидает через плечо: «Ну ты идешь?». Шиттопи-чан в любом случае не идёт, а едет. И она ни за что не ответит, пока он её правильно не позовёт. Он это тоже знает, поэтому делается ещё более недовольным и немного смущённым. — Ши-ши… Шиттопи-чан! — Ты такой милый, Гокудера-кун, что просто невозможно отказать! — она говорит почти правду, или даже не почти. Хаято передёргивает плечами и продолжает идти. Каким-то чудом воцарившееся молчание кажется скорее уютным, чем неловким. Они медленно движутся по безлюдным улочкам. Шиттопи-чан старается не следить за маршрутом. Сейчас это ни к чему: из Гокудеры надёжный проводник, по крайней мере, в черте города. Но всё-таки замечает, что траектория их похожа на спираль. Угловатую, но всё ещё близкую к золотой. Невольно думает, что такой подарок гораздо лучше букета цветов. Даже жаль, что Гокудера-кун не догадывается об этом. Шиттопи-чан как-то непроизвольно погружается в это движение целиком. Тишина внутри головы становится лёгкой и больше не отнимает сил. Скорее, обостряет неожиданно приятные ощущения от прогулки. Спустя часа два, может быть, немного больше, Шиттопи-чан останавливается не от усталости, а потому что достигнута начальная точка спирали. Центр. Здесь необходимо задержаться, чтобы подарок свершился, получился законченным и остался с ней навсегда. Она умеет ценить такие вещи. Поэтому закрывает глаза, замирает и не дышит. Ровно на столько, на сколько хватает неподготовленного неполного вдоха — секунд тридцать. Этого более чем достаточно.виток
Когда ритуал исполнен, а настроение окончательно и бесповоротно исправлено, она замечает, что Гокудера не сдвинулся с места. Всматривается ему в лицо. Мурашки пробегают по телу, потому что он стоит с закрытыми глазами и, кажется, не дышит, а на губах самодовольная ухмылка. Шиттопи-чан успевает узнать дом напротив — временную резиденцию семьи Шимон, и Гокудера-кун открывает глаза. За время прогулки у него обветрились щёки. Шиттопи-чан не может оторвать от него взгляд. Ей кажется, что она сейчас видит его впервые. Белый искусственный свет фонаря и рыжие стекла делают его похожим на мандарин. Этакий рождественский подарок. Это по-своему прекрасно, но не своевременно, поэтому она снимает очки. Новый образ с серебряными, будто покрытыми инеем, ресницами и холодной зеленью глаз гораздо более уместен. Без оранжевого фильтра краснота щёк, ушей и носа на бледной коже бросается в глаза. Гокудера-кун замёрз, ему неуютно под её долгим, изучающим взглядом, но он терпит и смотрит в ответ. Впечатление такой силы, что она сейчас любит его почти так же сильно, как себя. От избытка чувств выпрыгивает из своего транспорта и буквально виснет на шее у парня. Реакция у окоченевшего Гокудеры-куна так себе, поэтому, пока он пытается вытащить руки из карманов, Шиттопи-чан успевает украсть поцелуй. Короткий, но настоящий, теперь уже навсегда застывший в холодном мгновении. Как, кстати, и Гокудера-кун. Замер в непонятной позе: одна рука на полпути к свободе из кармана, вторая — почти на талии Шиттопи-чан, но с воздушной прослойкой в сантиметра три. Даже не моргает. — Кто же мог подумать, что мой милый НЗЖ зимой впадает в спячку. В следующий раз я это непременно учту~ — обжигая дыханием ледяное ухо, шепчет Шиттопи-чан. — С тобой скорее в вечный сон впадёшь, чем в спячку, — ворчит оживший парень, пытаясь освободиться из объятий. — Раз тебе уже лучше, я пошёл. — Что это ты такое говоришь, Гокудера-кун? Ослабшая было хватка снова становится крепкой — фиг выкрутишься, поэтому приходится отвечать. — Я уже больше года изучаю НЗЖ в форме девушки под кодовым именем Шиттопи-чан, — тяжело вздыхая, но не без гордости говорит Хаято. — Поэтому сразу понял, что что-то не так, когда увидел тебя сегодня. Ты проехала мимо моего дома, как раз когда я выходил покурить. Шиттопи-чан так пристально смотрит на него, на этот раз стоя нос к носу, что Хаято становится ещё краснее и начинает активнее вырываться. — Да я просто хотел убедиться, что с исследуемым НЗЖ всё в порядке! Отцепись уже!виток
Второй поцелуй получается долгим. Сопротивляться, когда всё уже случилось, глупо и бесполезно, тем более Гокудера не то чтобы против. Просто, ну… он же не Шамал, в конце-то концов. Но раз уж всё так вышло, можно расслабиться и получать удовольствие. И прижать это странное создание к себе покрепче: так намного теплее. По пути домой Хаято почти не чувствует пальцы ног. Он совершенно не приспособлен к холоду, а тут больше трёх часов на улице, ещё и первый снег в этом году решил выпасть именно сегодня. У него горят щёки и, кажется, поднимается температура, но он ни о чём не жалеет. А в голове снова и снова всплывает обещание Шиттопи-чан заняться «одомашниванием милого и внимательного НЗЖ». Что бы это, интересно, значило?!