A Peaceful Afterlife

Он открыл свои глаза. Было довольно светло, так что он прищурился. Где он? Комната была скудной, строгой, в ней почти ничего не было, кроме двери, стула, кровати, на которой он лежал, и стола с телевизором на нем. Его мысли были медленными, вялыми, голова внутри казалась пудингом. Он сосредоточил свое дыхание, вдыхая и выдыхая, накачивая кислородом все еще дремлющие части своего мозга. Человеку с его талантами и происхождением не пристало так долго томиться в постели, какими бы ни были эти таланты и происхождение. В настоящее время он не мог вспомнить подробностей, но в его сердце не было никаких сомнений в том, что он был человеком со средствами, человеком с положением. Медленно, но верно начали всплывать воспоминания. Дорога? Мост? Эстакада. Да. Эстакада. Там были и другие, люди, которым он доверял, и другие тоже, незнакомец и демон. Мучитель. Дьявол. По какой-то причине он питал к этому человеку особое уважение. Эта фигура горела в его сознании, как тлеющий уголек. Кем он был? Дверь открылась, и вошел демон-рыба. Его огромное, мускулистое тело занимало большую часть комнаты, так что он наклонился и повернулся боком, чтобы войти. В руках у него был поднос, а на нем - миска, коробка из-под сока и пластиковый стаканчик. Четыре глаза демона-рыбы остановились на нем и загорелись, как будто он увидел старого друга. — Джиджи! — воскликнул он, и на его морде расплылась ухмылка. — Ты встал! Джиджи? G-G. Год Гивен. Его имя, его НАСТОЯЩЕЕ имя. У него было другое, позорное имя, но оно было раньше, в другом месте. Здесь он был Год Гивеном, демоном с хорошей репутацией, демоном со средствами, демоном уважаемым и известным. демоном, которого боялись. Год Гивен хорошо это знал. Он был Дан Богом. Демон-рыба отпечатался в его темных воспоминаниях как честный человек, которому он мог доверять. Человек по имени...? — ...Муншайн? — Да! — Сказал Муншайн, счастливо улыбаясь, когда он, прихрамывая, подошел к кровати. — Извини, я ничего тебе не купил. Врачи мне сказали, что ты не проснешься несколько дней! Но я знал, что ты покажешь им, кто здесь главный! Конечно! Кто мог ожидать, что кто-то из его рода отступит, как какой-то слабак? Конечно, его серьезно ранили, но его не могло удержать ничто, кроме второй смерти! Он был неукротим! Он был голоден. Муншайн понял это и поставил поднос над ним, закрепив его на поручнях по обе стороны кровати. Год Гивен попытался сесть и зашипел, когда его ребра и плечо громко и яростно запротестовали. Он все же сумел, не испугавшись небольшой боли, отмахнуться от перепончатой руки Муншайна, когда тот подошел, чтобы помочь. Он осмотрел свою еду. Тарелка густого водянистого супа, коробка Тутти-Фрутти, а в пенопластовом стаканчике лежала единственная ложка клубничного мороженого. Он попробовал суп и с ужасом обнаружил, что это была особенно неумелая попытка приготовить джамбалайю. И все же это была еда. Пока он ел, его разум прояснился, воспоминания вернулись. Мистер Клин, драка, то... что произошло. Свет, звук и боль. — Что случилось? Муншайн вздохнул и покачал головой. — Эта шлюха, которая целовалась с Клином, кинула в нас бомбу. Тебе и Багу досталось хуже всего, но нас с Фейсом тоже задело. Год Гивен с отвращением втянул воздух сквозь зубы. — Черт возьми. Он почти был у нас. Мы были так близки! — Ага, — Муншайн кивнул. — Однако босс недоволен. Оказывается, мы не должны были нападать на него. Итак, почему этот маленький лакомый кусочек не вернулся к нам? Год Гивен отвернулся от него в негодовании. — Изменило бы это что-нибудь? Он напал на нас, помнишь? — Конечно, — сказал Муншайн, отсчитывая свои когти. — После того, как мы выследили его, загнали в угол и угрожали ему острием копья. Мы пришли, потому что он был в клубе и, вероятно, не стал бы нас подставлять. Но к тому времени, как мы добрались туда, он уже разобрал какого-то бедного мудака на части! Единственная причина, по которой мы пошли за ним, - это потому, что ты так сказал. Теперь мы разбиты вдребезги, и Босс в бешенстве. Есть какие-нибудь подходящие слова по этому поводу? — Мы воины, а не посланники, — прорычал Год Гивен. — Если бы он хотел передать приглашение, он мог бы послать какую-нибудь пешку, а не своих лучших помощников! Это перебор! ...Это оскорбительно. — Приказ есть приказ, — сказал Муншайн, указывая на себя, а затем на прикованного к постели демона. — И результаты говорят сами за себя. Гивен молчал, его лицо потемнело от ярости. Муншайн вздохнул и покачал головой. — Ты никогда не ладил с Клином. С самого первого дня он сидел у тебя в печенках. Так что, ты затаил обиду, и нас чуть не убили из-за этого? Год Гивен не ответил, ему и не нужно было отвечать. Что это принесет? Муншайн был хорошим лейтенантом, воином до мозга костей, но он всегда был и будет только преступником. Год Гивен был другим. Он был членом королевской семьи, предназначенным для величия. Его проклятое, оклеветанное существование на Земле и его позорный конец были просто еще одним счетом на его табло, еще одним долгом, который нужно было отплатить. Его отец мог открыть тайны Небес, силу самого мироздания. Он верил в своего отца, в его миссию, от всего сердца. Он был его сыном, его наследником, их судьбы были переплетены. Он сам был могущественным демоном и хитрым военачальником, он заслужил свое положение в организации своего отца. Он заслуживал того, чтобы править вместе с ним. Но Клин? Он не верил. Он даже не хотел там находиться! Все, чего он хотел, - это жить тихо, как растение! Так почему же его отец настаивал на том, чтобы вернуть его в паству? Почему он был так важен, что они не могли действовать без него? Почему его отец одержим им? Он был силен, в этом нет сомнений, но ему не хватало убежденности, не хватало страсти. Он всегда делал только то, что ему говорили, и ни на йоту больше. Год Гивен завоевывал целые кварталы, уничтожал целые банды, и все это в одиночку! Его знали и боялись во всем Вест-Сайде! Его боялись, но только потому, что никто не знал никого лучше! Тот факт, что весь Ад проверял тени на наличие недовольного наемника, бесконечно раздражал Года. У Клина было все! Огромная власть, ужасающая репутация и благосклонность его отца. У него было все, что может пожелать демон, и даже больше, и что он с этим делал? Оплакивал свою судьбу. Возмущался своей известностью. А теперь он плюнул на возможность, за которую Год Гивен убил бы. Назвать это бесящим было бы преуменьшением. Если бы только они убили ублюдка или, по крайней мере, усмирили его и вернули отцу по частям, может быть, тогда нелепый миф, окружающий его, наконец-то развеялся бы! — Я хотел доказать ему, что он нам не нужен, — сказал Год Гивен через некоторое время. — Что мы можем двигаться дальше по плану без него. Он не хочет быть частью нашей организации, он ясно дал это понять. В любом случае, мы выполнили свою миссию. Мы нашли его, начали диалог и оценили его готовность вернуться на службу. Муншайн вздохнул и кивнул с кривой ухмылкой на лице. — Что ж, неплохой способ выяснить это. Но Босс взбешен, и тебе придется за это ответить. Год Гивен съел свою джамбалайю без особого энтузиазма. — Он просто может разозлиться настолько, что даст нам еще один шанс на него. Муншайн развел руками и откинулся на спинку стула. — Ты действительно зол на него, не так ли? Что ж, я надеюсь, у тебя есть план, потому что в следующий раз мы не сможем поймать Клина на том, что он трахает какую-то шлюху, катаясь на Голубом дельфине. Все, поезд уехал! Он знает, что мы за ним придем, и он не станет валять дурака. Одному богу известно, что этот сумасшедший сейчас задумал! *** — Так, слушайте все! — радостно сказала Чарли, стоя перед белой доской, на которой было написано слово "хобби" и окружено смайликами и звездочками. — Сегодня мы попробуем обменяться хобби! Общеизвестно, что скука и рецидив идут рука об руку. Когда вам станет скучно, вашим первым побуждением будет вернуться к старым привычкам, которые вызвали этот зуд, что приведет к рецидиву. Чего я надеюсь достичь здесь, помимо лучшего знакомства друг с другом, так это обмена успокаивающими и конструктивными увлечениями, которые помогут вам справиться со своими пристрастиями. Есть вопросы? Энджел поднял руку. — Да! Энджел! Энджел посмотрел на Киру, а затем на Чарли. — Как насчет такого? Скажи, если ты трахаешь своего собственного клона, это гейство или мастурбация? Чарли хихикнула и игриво отмахнулась от него. — Хорошо, Энджел! Ты же знаешь, что это не... — Это гейство, — авторитетно заявил Кира. Чарли удивленно моргнула, а Энджел усмехнулся, скрестив руки на груди. — О, да, точно. Конечно, конечно. ...Расскажешь поподробнее, Киллер? Кира поерзал на стуле, выражение его лица выражало научный интерес. — Ну, видишь ли, если мы говорим о клоне, то секс с ними был бы гейским, поскольку они - еще одно существо того же пола. — Но они клон, твой клон, — сказал Энджел. — Они - это ты. — Нет, они просто идентичны, физически и психологически, но они другие существа одного пола. Следовательно, любая сексуальная активность с ними была бы, по определению, гомосексуальностью или "гейством". То, что они генетически идентичны, не имеет значения. Идентичные близнецы - похожий пример, но они разные люди, и если бы у них был секс, это считалось бы гейством. И инцестом тоже, очевидно. Энджел покачал головой. — Близнецы и клоны - это две разные вещи! — Если мы говорим об идентичных близнецах, то на самом деле это не так, — Кира на мгновение задумался над этим. — Если бы мы действительно хотели углубиться в семантику, можно было бы утверждать, что любое гипотетическое клонирование может быть классифицировано как инцест. — Ха! "Стояк-на-клона", — хихикнул Энджел. — Или же поза шестьдесят шесть. Кира ухмыльнулся. — Допплегэнгбэнг. — Старая автоэротическая энчилада! — возразил Энджел. — Близнецы с привелегиями! — Вмешалась Чарли, ошеломленная их откровенностью. — Хорошо, но что, если вместо клона тебя самого разрежут пополам посередине, и из каждой половины вырастет новая половина? Кира кивнул, задумчиво потирая подбородок. — Как морская звезда. Чарли постучала себя по носу и ухмыльнулась. — А потом они потрахаются? — сказал Энджел. — Очевидно! — Чарли повернулась к Кире. — У вас были бы все те же воспоминания и прочее, вместо того, чтобы быть просто физически идентичными. Это все еще было бы по-гейски? — Да, — Кира встал, схватил маркер для сухого стирания и, прихрамывая, подошел к доске, иллюстрируя то, что он говорил. — Видите ли, в ту секунду, когда происходит разделение пополам, одна половина физически видит вещи с другой точки зрения, чем другая, и, таким образом, становится отдельным человеком благодаря формированию уникальной перспективы. Обе стороны имеют одинаковые воспоминания и расположение тела, но теперь воспринимают реальность по отдельности, создавая таким образом две похожие, но разные сущности. Именно это различие делает его гейским в такой же степени, как и любой другой биологический элемент. — Вау, — сказал Энджел, кивая. — Глубоко. — Но это все равно будет инцестом? — предложила Чарли, садясь на место Киры. Кира кивнул. — В той же степени, в какой это было бы для однояйцевых близнецов, занимающихся сексом. Поскольку это, по определению, кровное родство. Чарли нахмурилась и потерла подбородок. — Ну, это печально. Это как бы тормозит все упражнение. — Скажешь тоже, — фыркнул Энджел. — Я подвожу черту под перепихоном с копией. Позор, я чуть ли не единственный человек в Аду, который мог бы трахнуть себя. — Ты бы также знал все свои собственные действия! — добавила Чарли. — Это было бы похоже на шахматы! — Звучит утомительно, — сказал Кира, прежде чем ухмыльнуться и начисто вытереть доску. — Ах, но я думаю, что у меня есть решение. — О? — Чарли повернулась к Энджелу, который что-то записывал. — Расскажи. — Кто здесь знает, что такое стабильная временная петля? *** Вэгги что-то напевала себе под нос, нарезая морковь и раскладывая ее на блюде рядом с другими овощами. Матушка Гусыня хочет накормить своих своенравных, беспомощных, кровожадных гусят. Однако она чувствовала себя по-другому, легче. То, что раньше было запечатано в бутылке и заперто в клетке, вырвалось наружу, на свободу. Мир был другим и в то же время во многом таким же. Кроме того, Чарли на удивление хорошо целовалась. Неплохо, нет, определенно неплохо. Просто... удивительно. Ее щеки вспыхнули при этом воспоминании. У Чарли было много качеств, но пассивность не входила в их число. Дружелюбная и покладистая, конечно, но не пассивная. Во всяком случае, когда ей бросали вызов, она могла быть упрямой и совершенно свирепой. Люцифер не порождал слабаков, а Лилит не воспитывала дураков. Чарли были нужны ее ум и выдержка, чтобы выжить в их доме. И все же она была удивлена. Дверь распахнулась, и Вэгги подпрыгнула, когда в комнату вошла Чарли с особенно счастливой улыбкой на лице. — Как продвигаются дела с закусками? — Продвигаются! — объявила Вэгги, все еще немного взволнованная. — Сказала она, — хихикнула Чарли себе под нос. — Хм? — Ничего! — Сказала она и отправила в рот помидор черри. Вэгги улыбнулась ее восторгу. Чарли действительно становилась счастливой, когда помогала другим. — Итак, как идут дела? — Отлично! Я попросила их перечислить все свои увлечения и занятия, а также небольшое объяснение того, почему они занимаются этими конкретными видами деятельности, — сказала Чарли, доставая блокнот. — Мы так много узнали друг о друге! Например, знаешь ли ты, что Энджел Даст считает фелляцию развлечением? — Я этого не знала, но я не удивлена. Ты собираешься этим заняться или это сделает Кира? Чарли усмехнулась и покачала головой. — Нет, нет! Никаких сексуальных штучек! Почти все увлечения Энджела... не способствуют искуплению. За исключением макияжа и создания ансамбля! О, вот с этим мы и собираемся повеселиться! — А как насчет мистера Клина? — сказала Вэгги, скрестив руки на груди. — Какие стимулирующие увлечения у него? Чарли слегка поморщилась и забарабанила пальцами по блокноту. — Эммм... ну… он любит, э-э, измерять и собирать обрезки своих ногтей... — О, ну да, я это знала! — усмехнулась Вэгги, закатывая глаза. — Из его профиля. Отвратительно, да? — Да, тоже не совсем… ну, он использовал их, чтобы оценить свои шансы на успех в убийстве, когда был жив. Так что, э-э, это тоже не совсем подходящее хобби. Это было действительно, э-э, удивительно... и отвратительно. — Думаю, что потрясающее тело компенсирует это, а? — О, нет, вовсе нет! Я все еще хочу завтракать, обедать и ужинать с этим прессом. Я бы вылизала. Те. Кубики. Начисто! — Сказала Чарли с игривой, дразнящей улыбкой на лице. — Вотрите их мне в лицо! Вэгги усмехнулась и легонько хлопнула Чарли по плечу. — Похоже, ты проводишь слишком много времени с Энджелом! — Я начинаю понимать, почему он так сильно дразнит тебя! — Чарли хихикнула. — Это весело! — Боже, именно этого мне не хватало. Вас двоих, разыгрывающих меня, — проворчала Вэгги, передав Чарли блюдо. — Вот, держи, тебе, наверное, стоит вернуться к ним. Кто знает, какие неприятности они затевают. — Оп! Точно! — Чарли выскочила обратно за дверь с блюдом в руке. — Спасибо тебе, Вэгги! Вэгги улыбнулась и повернулась, чтобы прибраться, когда Чарли вернулась на кухню. — Кстати, знаешь ли ты, что если ты занимаешься сексом со своим клоном, это гей-инцест, но если ты путешествуешь назад во времени и занимаешься сексом с собой из прошлого, это мастурбация? Странно, да? Она снова нырнула обратно, оставив Вэгги стоять в удивленном молчании, покачивая головой. — Теперь я не знаю, о ком мне беспокоиться, о ней или о них! *** Кира уставился на свой кусок глины, тусклый красный кирпич на гончарном круге. Он остро осознавал, что в его нынешнем состоянии это воспринималось как своего рода вызов. Лепить одной рукой не было невозможно, но это раздражало. Но ему достаточно было вспомнить, кто подтолкнул его к этому, чтобы развеять это раздражение, поскольку Чарли была неспособна на злобу. На поддразнивание, быть может, но не злобу. Это было одно из увлечений Чарли - гончарное дело и скульптура. Казалось, у нее множество развлечений, увлечений и интересов. Хотя, предположил он, она должна что-то делать со всей этой энергией! Это был долгий день бессмысленных убийств времени. Ничто особенно не вызывало у него желания. Он с гордостью признался, что уже довольно давно не испытывал его. Возможно, все эти забавные маленькие развлечения сработали! Он мог даже признать, что нашел небольшую диссертацию Энджела о губной помаде увлекательной. Важность цветовой координации, какие бренды были лучшими, и его удивительно глубокие знания о вязкости определенных марок и стилей по сравнению с другими. Смотрите, для повседневности - помада "out on the town", а стойкая или "малозаметная" помада была предпочтительнее более традиционных марок. Тем не менее, некоторые клиенты предпочитали более грязные типы для эстетических моделей поцелуев, не говоря уже о том, чтобы оставить желанную "отметку". Аналогичная логика применима и к туши для ресниц. Ежедневная тушь была самой практичной, но традиционные бренды приятно текли, когда начинали катиться слезы. Независимо от ситуации, Энджел заботился о том, чтобы выглядеть именно так, как он хотел, и даже когда он был растрепан и унижен, он старался выглядеть наилучшим образом. Кира мог бы уважать это. Почти достаточно, чтобы не испытывать полного отвращения. Почти. Несмотря на нынешнюю инвалидность, он был более чем способен работать с глиной, самовыражаться. Работа на Холи Дайвера заставила его отточить свои способности, повзрослеть и несколько расшириться. Однажды ему пришлось проникнуть в охраняемое место, практически в крепость, и он был вынужден развить соответствующий навык. Предатель разгласил некоторую информацию о местонахождении одного из тайников Холи Дайвера с Серафимской Сталью. Это была работа для мистера Клина - стереть информацию и информатора. То, что поначалу казалось простым делом (взлом, проникновение и убийство), вскоре оказалось одной из самых неприятных миссий в его загробной жизни. Особняк был забаррикадирован, а также защищен высокими стенами, датчиками и полным взводом вооруженных ангельским оружием солдат. Внутри были замки с ключами-картами, сканирование отпечатков пальцев, сканирование сетчатки, и все остальное. Прямой подход, казалось, работал достаточно хорошо. Сила и скорость, данные ему стендом, позволили ему с легкостью обходить баррикады, в то время как Sheer Heart Attack справлялся с охраной и солдатами. Во время всего шума и неразберихи он прокладывал себе путь по заведению, собирая карточки, большие пальцы и глаза, чтобы обойти охрану. То, на что у целой армии ушла бы вся ночь, он сделал за тридцать минут. Но. Сопливый маленький ублюдок, который с самого начала украл информацию, переслал местоположение своему контакту в ту же секунду, как началась суматоха. Излишне говорить, что Bites The Dust исправил это, и Кира смог попробовать еще раз. Снова и снова он пытался, и снова и снова терпел неудачу. Примерно после девятого или десятого повтора он был на пределе своих возможностей. Проникновение на объект давало информатору достаточно времени, чтобы отправить информацию по электронной почте. Обойти охрану было достаточно просто, но как попасть внутрь? По иронии судьбы, несмотря на всю сложность внутренних коридоров, главный киоск безопасности был защищен простым замком-ключом. После исследовательской временной петли Кира смог зафиксировать форму ключа в памяти. Затем просто выдолбил ее из большей массы, в данном случае из крышки люка, и у него оказался свой ключ. Замок щелкнул, охранник испарился, и Кира вышел из киоска в униформе с карточкой-ключом, подпрыгивающей на бедре. Приятная, тихая прогулка по особняку, и затем эта хнычущая маленькая крыса вместе с местонахождением тайника превратились в сплошной дым. Иногда его работа была творческой и стимулирующей, хотя он подозревал, что это не тот вид творчества, о котором говорила Чарли. Он посмотрел на Энджела и Чарли, как они обсуждали размещение одного куска глины. Цель упражнения состояла в том, чтобы визуализировать что-то, чем вы дорожили или, по крайней мере, считали ценным, и воспроизвести это в глине. Чарли предположила, что Энджелу не помешало бы сделать больший акцент на тех аспектах его жизни, которые не связаны с наркотиками и проституцией, в данном случае на пузатой свинке. У него все получалось хорошо, хотя он и боролся с маленьким закрученным хвостиком. — Блин! Стоит мне намочить его достаточно, чтобы слепить, как он разваливается на части, — сказал Энджел, разминая пальцами еще один свернутый свиной хвостик, в конце концов скомкав и его. — Это загадка... — Может быть, надо сделать так, чтобы он просто выглядел закрученным? — предложила Чарли, вертя в руках кусок глины. — Видишь? Просто придай текстуру такому кусочку, чтобы он выглядел как закрученный хвост! — И поставил под угрозу мое видение?! — Энджел возмущенно усмехнулся, стряхивая глину со своих пальцев. — Я хочу воплотить своего драгоценного ребенка в глине на века! Это значит сделать его пухлый маленький животик, его торчащие маленькие ножки, забавный маленький носик и, что немаловажно, его закрученный маленький хвостик! Я хочу показать это ему, когда он вернется из своего курортного отпуска! Этот разговор был одновременно глупым и громким, поэтому Кира решил положить ему конец. Он взял в правую руку комок глины, раздался щелчок, и глина начала растворяться. Энергия потрескивала, и струйки дыма уносили испаряющийся пепел, оставляя после себя крошечный, идеально вылепленный поросячий хвостик. Он подошел к спорящей паре и аккуратно прикрепил хвост к скульптуре. — Э-э… — сказал Энджел, рассматривая идеально сформированный хвост. — Спасибо? Кира не ответил и снова сел, уставившись на свой глиняный кирпич. Чарли коснулась его плеча и наклонилась к нему. — Все в порядке? Он посмотрел на нее и медленно и мучительно сделал левой рукой жест "так себе". Чарли прочистила горло и хихикнула, немного смущенная. — Верно… тебе нужна помощь? О! Я буду твоими руками! Она плюхнулась на табурет напротив него, смачивая руки. — Хорошо! Что мы делаем? Кира неловко пошевелился и посмотрел на Энджела, который возился со своей свиньей, стараясь не задеть хвост. — Ну, на самом деле проблема не в этом. — О’кей...? — Я не знаю, что нужно лепить. — О, все в порядке! Я никогда не знаю, что мне делать, когда начинаю! — сказала Чарли, указывая на глину. — То, что у нас здесь есть, это потенциал! Ты можешь попробовать увидеть в нем свою скульптуру, как Микеланджело, или раздавить его и посмотреть, куда приведет тебя твое творчество. Все, что я делаю, это просто удаляю структуру и переделываю ее во что-то полезное. — Как ту пепельницу на стойке регистрации? — сказал Кира. — Это была ты? — ...Это должна была быть миска… — Чарли что-то проворчала, прежде чем снова расплыться в улыбке. — Но да! Ты можешь сделать что-то функциональное, например миску или вазу, или что-то, что напоминает тебе о чем-то или ком-то, кого ты любишь, как это сделал Энджел. Тебе не нужно знать, что ты собираешься сделать, важен просто сам факт, что ты делаешь! Кира на мгновение задумался над этим. Он протянул руку и ткнул в глину пальцем, наполняя ее силой. Последовала вспышка, хлопок, и комок исчез в клубах дыма. Чарли ахнула, ее глаза расширились от изумления. Дым и пепел закружились вокруг, рассеиваясь, открывая идеально вылепленную пару рук. Детализация была на высшем уровне. Складки на коже. Текстура идеально ухоженных ногтей. Мягкость плоти, когда длинные, нежные пальцы сплелись в интимном объятии. — О, Боже мой… — пробормотала Чарли, наклоняясь ближе. — Это прекрасно! — Эй! — воскликнул Энджел, обвиняюще указывая пальцем на Киру. — Это жульничество! — Хммм, — Кира удовлетворенно фыркнул и улыбнулся, восхищаясь своей работой. — Я начинаю понимать твою точку зрения, Чарли. Это действительно так… Я никогда даже не думал об этом. Воплощая свои самые теплые воспоминания в глину, это делает их более, я не знаю, более реальными? Увековечивает их память. — О, да, — Ее брови сошлись на переносице, когда она заломила руки. — Я рада, что тебе нравится, но мне придется отговорить тебя от увековечения памяти твоих, э-э, "бывших". Я не думаю, что это хорошо для твоего выздоровления. — Хм? О нет, это мои руки, — сказал Кира, рассматривая свою руку, свою звериную лапу с мехом, подушечками и когтями, и нахмурился. — Раньше, когда я был, ты знаешь… Я всегда думал, что это самые красивые руки во всем мире. Раньше мне нравилось видеть свои красивые руки. Казалось, они были совершенны, одна в паре с другой. Я бы все отдал, чтобы вернуть их. Но я полагаю, что этого достаточно. Просто увидеть их снова такими, какими я их помню, - это уже награда. — Правда? — Чарли еще раз осмотрела скульптуру. — Извини, я просто увидела длинные ногти и подумала– знаешь что, неважно. Это замечательная скульптура, Кира. Ты не возражаешь, если я выставлю это на всеобщее обозрение в отеле? — Вовсе нет! — сказал Кира, переполненный странными, но позитивными чувствами. Чарли хихикнула и взяла тарелку, унося руки в печь для обжига. Он смотрел, как она уходит, с легкой улыбкой на лице. Это чувство, это легкое, теплое чувство, что это было? *** Год Гивен ковылял вверх по кажущейся бесконечной лестнице. Он щурился в темноте. Его раненая нога ворчала на него, когда он стремился все дальше и выше, не обращая внимание на боль и дискомфорт. Его ребра все еще срастались, что делало его дыхание поверхностным и напряженным, усугубляя его борьбу. И все же он не остановился, даже не замедлил шага. Его отец призвал его, а значит он придет. Спустя, казалось, целую вечность, он увидел дверь. Он вздохнул с облегчением. Можно было подумать, что его отец разыгрывает перед ним свой старый трюк "Бесконечную лестницу". Он имел обыкновение делать это, когда испытывал к кому-то особое презрение. Год Гивен протянул руку, схватил дверной молоток и ударил три раза. Глубокий, гулкий звук отразился от стен из кованого камня, превратившись в низкое, гулкое эхо, удалившееся по винтовой лестнице вниз. Он ждал. И ждал. И ждал. Это была цена, которую он платил за свои амбиции, за свою "наглость". Терпеть игры отца, пока он добивается своего. Это была утомительная, но необходимая вещь. Дверь медленно и неторопливо открылась с тихим сухим скрипом. Год Гивен, прихрамывая, вошел в тронный зал. Это была большая комната, не вычурная, но и не строгая в своем убранстве. Знамена ХОЛИ ДАЙВЕРА свисали с золотых пик, а канделябры и искусно выполненная люстра заливали комнату мерцающим оранжевым светом, который создавал достаточно теней, чтобы его отец мог прятаться в них. Боадицея и Кроссроудс, следующие за его отцом, где бы он ни находился, стояли по стойке смирно. Боадицея низко поклонилась, увидев его, а другой просто кивнул. Эти двое знали свое место, знали его статус. Во главе комнаты, на трехслойном возвышении, стоял трон его отца. Его отец сидел, окутанный темнотой, закинув одну ногу на другую, положив голову на одну руку и держа книгу в другой. Его горящие красные глаза даже не взглянули на посетителя, когда он перелистывал страницу, создавая впечатление полной поглощенности. Год Гивен знал, что делать. Знал, чего от него ожидают. Он стиснул зубы, опускаясь на пол. Его раненая нога заныла, когда он опустился на колени. ХОЛИ ДАЙВЕР не обратил на это внимания, или ему было все равно, он просто перевернул еще одну страницу. Год Гивен мог разобрать слово Paradiso на обложке. Конечно. С самого своего возвращения ХОЛИ ДАЙВЕР был поглощен мыслями о Рае. Он держал в своих руках высшую власть, он познал некую форму божественности, но снова был низвергнут обратно в эту яму. Теперь у него был план, цель, и завоевание Ада было первым шагом. Все его части были на месте, его возвращение в ад должно было стать кровавым телевизионным событием. Киллджой получит свои рейтинги, и Ад снова задрожит от страха при одном упоминании его имени. Но сначала они должны были сделать свой ход, и по какой-то непостижимой причине ХОЛИ ДАЙВЕР не совершал никаких действий, пока Клин был в самоволке. Он бесшумно исчез со своего трона. Механическое шипение его дыхания теперь доносилось из-за спины, пыльный хлопок закрывающейся книги и низкий "лязг", когда она вернулась на свое законное место на книжной полке. — Год Гивен, — начал он спокойным и ровным голосом. — Я рад видеть тебя на ногах. Я слышал, ты получил что-то вроде взбучки. Его отец считал грубым отсутствие ответа. Окаменеть от страха было обычной и уместной реакцией на его присутствие, но он позвал его сюда, чтобы объясниться, а не пресмыкаться. — Могло быть и хуже. — О, в самом деле! — сказал он, вернувшись на свой трон. — Должно быть, интересная история. Не хочешь поделиться? Год Гивен стиснул зубы. — Мы последовали анонимному звонку в жилой комплекс "Белиал и Скретч" и получили наводку на Клина. — Анонимная наводка? — ХОЛИ ДАЙВЕР нахмурился, постукивая по подлокотнику. — Это вызывает беспокойство. — Все получилось. — Еще хуже. Было бы разумно это расследовать. Год Гивен вздохнул и кивнул. — Как скажете, мой господин, но наша миссия– — Твоя миссия! — воскликнул ХОЛИ ДАЙВЕР, ухмыляясь. — Потакать своему отцу в его слабоумии. Не мог бы ты напомнить мне, в чем именно она заключалась? — Наша миссия, как вы сказали, состояла в том, чтобы найти мистера Клина, установить с ним контакт и оценить его готовность вернуться к вам на службу, — Год Гивен сделал паузу, чтобы его отец мог сказать слово. Когда он этого не сделал, он продолжил. — Мы обнаружили, что мистер Клин поселился в реабилитационном центре, которым управляет дочь Люцифера. — Наследница, — задумчиво произнес ХОЛИ ДАЙВЕР. — По понятным причинам мы не стали приближаться. Вместо этого мы разыскали сообщницу одного из других жильцов отеля. Она смогла убедить этого демона выйти в открытую, чтобы у него было бы меньше шансов попытаться заставить нас исчезнуть. — И у вас были основания подозревать, что он это сделает? — ХОЛИ ДАЙВЕР сплел пальцы вместе. — Поскольку ваша миссия состояла всего лишь в том, чтобы поговорить с ним и сделать предложение. — Это была мера предосторожности. Клин избегал нас в течение многих лет вплоть до этого момента, и он никогда не стеснялся высказывать свое недовольство этой работой. — Верно. — В тот вечер наш контакт позвонил нам и сказал, что он был в соседнем клубе, но к тому времени, когда мы приехали, он уже ушел. После некоторых поисков нам удалось выследить его до эстакады, где он вступил в конфронтацию и напал на нас. — Я понимаю, — сказал ХОЛИ ДАЙВЕР, поднимаясь на ноги. — Потому что Муншайн и Покер Фейс упоминали что-то о том, чтобы вернуть мне Клина для "разговора". Я не помню, чтобы отдавал такой приказ. Хотя мне 150 лет, и некоторые вещи, должно быть, ускользают от моего дряхлого ума. По крайней мере, это единственное объяснение, которое я могу понять, поскольку альтернативой является то, что ты злоупотребил своим положением, чтобы выполнить свои собственные планы от моего имени. И это было бы… — Он появился перед Годом, возвышаясь над коленопреклоненным демоном. — ...Глупо. Год Гивен ничего не сказал. — Ну? — потребовал ХОЛИ ДАЙВЕР. — Ответ не лежит на моих ботинках! Посмотри на меня и скажи мне: ты отдавал приказы вместо меня? Как ты смеешь думать, что знал лучше меня?! — Я экстраполировал ваш смысл, — Год Гивен сделал, как ему было сказано, и поднялся на ноги. Он поднял голову, чтобы встретиться с горящим взглядом отца, надеясь, что выражение его лица не выдаст его негодования и страха. — Посылать нас, ваших лучших лейтенантов, чтобы найти его и доставить сообщение, это перебор. В нашей миссии было заложено подчинить его. Вы послали нас, потому что ему было бы труднее убить нас, чем какую-то пешку, потому что мы могли бы дать отпор! И мы это сделали, мы боролись с ним, и мы бы победили! Если бы мы вернули его, вы бы поздравили нас, но поскольку мы потерпели неудачу, выполняя ваши приказы, вы наказываете нас? Наказываете меня?! Это оскорбительно! — Хватит! — взревел ХОЛИ ДАЙВЕР. — Я вызвал тебя сюда не для того, чтобы ты топал ногами и дулся, как титулованный маленький сопляк! Оскорбительно? Ты оскорбляешь мою родословную своей раздражительностью! — Он положил огромную руку на его раненое плечо, сжимая с достаточной силой, чтобы тот почувствовал дискомфорт. Его голос стал низким, полным отвращения. — Маленький Год Гивен. Маленький Донни. Маленький мальчик. Ты обижаешься на мир и требуешь, чтобы он признал тебя, требуешь, чтобы он уважал тебя. Истинное величие не требует уважения, оно создает его! В твоих жилах течет не только моя кровь, но и кровь моего самого заклятого врага! То, что ты позоришь обе линии своим ребячеством, - вот что действительно оскорбительно. Гивен больше не мог смотреть на него и уставился в пол. Его когтистые руки сжались в кулаки. — Смотри. На. Меня. — ХОЛИ ДАЙВЕР схватил его за подбородок и заставил их взгляды встретиться. — Ты хочешь проявить себя? Хочешь показать мне, что ты достоин править всем мирозданием рядом со мной? Очень хорошо. Я даю тебе последний шанс. На самом деле, я сделаю тебе подарок. — По..? — Год Гивен начал говорить, когда острая, колющая боль взорвалась в основании его черепа. Его колени подогнулись, и он бесформенной кучей рухнул на пол. Он чувствовал, как оно извивается внутри его головы, как какой-то коварный осьминог, вытягивая усики и зарываясь в его мозг. Он поднял глаза и увидел своего отца, возвышающегося над ним. Рядом с ним колыхалась единственная прядь волос, на конце которой был похожий на копье бутон плоти. — Ч-что ты сделал?! — Я дал тебе то, что любой хороший отец дал бы своему сыну, — сказал ХОЛИ ДАЙВЕР, широко раскинув руки. Его лицо озарилось маниакальной ухмылкой. — Я дал тебе 「The World」! И... задание. — Что? Что тебе нужно, чтобы я сделал? — сказал Год, встав на четвереньки и глядя на своего отца, своего короля. — Добудь мне две вещи, — ХОЛИ ДАЙВЕР поднял два пальца. — Приведи мне мистера Клина и приведи мне Наследницу.