Surreal But Nice

— …как метко сказала великая Джейн Остин: «Человек, будь то джентльмен или леди, который не получает удовольствия от хорошего романа, должен быть невыносимо глуп». Эндрю оторвался от того места, где рисовал невидимые линии на салфетке, и сжал свой мозг, как губку, но суть цитаты не вытекала наружу. Он был избавлен от необходимости искать подходящий ответ, когда подошла официантка с десертом, но даже шоколадный пирог не выглядел так аппетитно, как показывал блаженный вздох Роланда. В любом случае, это не сравнится с Рене, сказал себе Эндрю, нерешительно кладя в рот немного соуса из белого шоколада. — Знаешь, мне кажется, люди всё неправильно понимают, — сказал Роланд, рассматривая кусок торта на вилке. — Десерт всегда должен быть съеден первым. Эндрю издал согласный звук и быстро засунул в рот ещё один кусок, медленно пережевывая. Не вина Роланда, что Эндрю не участвовал в игре. Он свайпнул вправо прямо в тот момент, когда увидел фотографию Роланда, и в реальной жизни он выглядел ещё лучше, сидя напротив Эндрю с пятном шоколада на губе. У него была лёгкая улыбка и ямочки на щеках, бицепсы, способные соперничать с Мэттом, хорошее чувство стиля и даже лучший вкус в десертах. Его собака была хорошо обучена и вежлива, в настоящее время дремала под столом на ногах Эндрю. У Роланда даже были правильные мнения о книгах, и он был на последнем издыхании над докторской диссертацией по литературе. Они согласились почти со всеми авторами, о которых до сих пор говорили, и, насколько мог сказать Эндрю, семья Роланда была для него очень важна, и его совершенно не интересовали сплетни о знаменитостях. Это было одновременно самое идеальное и самое скучное свидание, на котором Эндрю когда-либо был. — Хочешь последнюю малину? — спросил Роланд, взмахнув вилкой. Если бы он был с Нилом, каждая ягодка малины исчезла бы с этой тарелки в считанные секунды после того, как её принесли, без лишних вопросов. Эндрю тряхнул головой, чтобы отогнать эту мысль, и смотрел, как Роланд протыкает несчастную малину вилкой и кладёт её в рот. — Итак… Это не работает, не так ли? — сказал Роланд с печальной улыбкой, как только отложил вилку. — Нет, — согласился Эндрю, отодвигая пустую тарелку. — Это не из-за… Он слабо указал на Роланда, который пожал своими красивыми плечами и продолжал улыбаться. — Не волнуйся, я не обижен. Бывает. Эндрю жестом попросил официантку принести счёт и выглянул в окно, приютившееся в углу их маленькой кабинки. Улица снаружи была скользкой от дождя, хотя облака немного рассеялись и сейчас были розовыми и влажно-голубыми от заката. Весна подкралась, как кошка на молчаливых лапах. Однажды утром кто-то просто опрокинул банку, расплескав повсюду птичье пение и зелень, и завопил, требуя еды. — Знаешь, — сказал Роланд после паузы, — если ты всё ещё хочешь пойти домой вместе… Я имею в виду, я не против. Просто старый добрый трах, без всяких условий. Эндрю открыл было рот, чтобы сказать «да», но остановился. Так же, как раньше у него не было аппетита к десерту, сегодня вечером у него не было аппетита к сексу. Официантка снова появилась как раз вовремя, чтобы нарушить неловкое молчание, и он заплатил за их еду и дал ей чаевые, может быть, слишком амбициозно, судя по тому, как поднялись её брови, хотя он был уверен, что Рене одобрила бы это. Когда она убежала, он встал со стула и откашлялся. — Я пойду, — сказал он. — Удачи с диссертацией. И… всё остальное. — Спасибо, — сказал Роланд. — Тебе тоже, Эндрю. Надеюсь, ты найдёшь то, что ищешь. Эндрю поднял воротник пиджака и вышел в свежий вечер. Он ничего не искал. У него был свой магазин, и его кошки, и его семья, его жизнь уже была полной. Конечно, в последнее время он чувствовал себя немного покинутым, когда все остальные были в отношениях; Мэтт всё ещё находился в стадии медового месяца с Дэн, а Рене проводила выходные, созваниваясь по скайпу со своим предполагаемым новым бойфрендом из Франции. Некоторое время всё было немного шатко, когда Тея обнаружила, что беременна, несмотря на все меры предосторожности, но всё снова устаканилось, Кевин поглощал книгу за книгой о воспитании детей, а Рене всё ещё находила время, чтобы тусоваться с Эндрю и позволять ему попробовать все её новейшие творения. Эндрю даже уладил отношения с Аароном после того, как почти не разговаривал с ним в течение месяца. Несколько сеансов, когда Эндрю тщательно избивал Аарона в любой видеоигре, которую Мэтт принёс домой на неделе, помогли ускорить процесс, хотя Аарон явно всё ещё чувствовал себя виноватым. Он продолжал кидать неприличные намёки и расспрашивать об отношениях Эндрю и подробно рассказывал о своём коллеге-гее всякий раз, когда Эндрю был рядом, как будто думал, что сможет всё исправить, найдя замену Нилу. В первую очередь ворчание Аарона, Кейтлин и Ники заставило Эндрю повторно активировать свой старый аккаунт в Tinder, и Эндрю вздохнул от перспективы разочарования Ники, когда ему неизбежно пришлось сказать ему, что сегодняшнее свидание провалилось. Опять. Опять. Жизнь была хуже для Эндрю. Если в мире всё ещё была скука, то это были лишь холодные отбросы сезонной депрессии, и достаточно скоро летний ветерок рассеет паутину, и всё вернётся на круги своя. Ну, настолько нормально, насколько это возможно, но Эндрю решительно не думал о том, как это ужасно. Или о том, что Кевин с явной ошибкой спросил его, будет ли он крёстным отцом. Он бродил ещё немного, вдыхая чистый ночной воздух и глядя на освещённые витрины магазинов, но толком ничего не видя. Затем он пошёл домой, запер за собой дверь магазина и взял с полок несколько книг, даже не глядя, что это такое. Ники оставил немного шоколадного чая ройбуш на кухне, и Эндрю приготовил себе чашку, прежде чем устроиться в пыльном, инкрустированном кошачьей шерстью кресле со своей кружкой и книгами и шагнул в далекие вымышленные миры, где Эндрю Миньярда не существует.

***

Июнь должен быть солнечным месяцем, что беспричинно бесило Эндрю. Он жил в Сан-Франциско не ради солнца; где его серая, моросящая погода, под стать его настроению, или туман, надвигающийся с залива? Январь и февраль сохранили надлежащую эстетику, но с середины апреля было не по сезону тепло и ярко. Это контрастировало с тем, что он чувствовал. Ники провёл всё утро, болтая с Эндрю, пока пополнял их секцию романов; они только что получили коробку, полную в основном дешёвых романов о сверхъестественном в мягкой обложке с такими названиями, как «Мой тайный любовник-оборотень» и «Укушенный вампиром». Такие книги обычно хорошо продавались у людей, которые покупали их горстями и не смотрели в глаза, пока платили за них. — Что ты вообще читаешь? — спросил Ники, когда подошёл, чтобы получить свои ежедневные деньги на обед. Эндрю поднял книгу, чтобы показать ему обложку, не прерывая чтения. Ники громко фыркнул. Эндрю был почти благодарен за насмешку; прошло некоторое время, прежде чем Ники перестал заверять Эндрю, что Нил обязательно вернётся, и ещё больше времени, прежде чем он перестал строить грустные глаза Эндрю и шептать, как будто он был на смертном одре. — Когда ты в последний раз читал что-то кроме депрессивной русской литературы? — Это классика. — Это не меняет того факта, что она депрессивная, — сказал Ники. Он вернулся в отдел романов и бросил что-то на прилавок перед Эндрю. — Вот, я иду на обед. Почитай что-нибудь полегче. — Никакой романтики, — сказал Эндрю, лениво переворачивая страницу. Он был не в настроении для лёгкого искусственного романа. В жизни так не бывает, и притворяться, что это так, бессмысленно. — Диалоги настолько затянуты, что это, по сути, комедия, — возразил Ники. — Количество эвфемизмов, которые автор использует для секса — уморительное. — Нет. — Хорошо, но ты упускаешь возможность прочитать о мясных палочках с прожилками и расплавленных железных стержнях, — засмеялся Ники, а потом добавил, — и о пульсирующих членах! — через плечо, когда выходил из магазина. Эндрю услышал, как дверь снова открылась, и вздохнул в изнеможении. — Что бы ты ни говорил, я не прикоснусь к твоей пульсирующей мужественности… — он замолчал, наполненная словами порнокнига застряла у него в горле. Потому что Ники не вернулся для того, чтобы выкрикивать в его адрес нелепые эвфемизмы. Это был кто-то совершенно неожиданный. Нил одной рукой надел солнцезащитные очки на голову, а другую засунул в карман своей большой толстовки. Он выглядел… хорошо, на самом деле. Загорелый и подтянутый. Эндрю заметил, что он немного похудел, что только сводило с ума, делая его скулы ещё более острыми и выраженными. У него также была двухдневная щетина, из-за которой он выглядел неряшливо; Эндрю это не должно было нравиться — он всегда предпочитал чисто выбритых мужчин, — но, очевидно, Нил ничего не мог сделать, чтобы омрачить его привлекательность. Он был весь в своей толстовке с капюшоном, в узких джинсах, которые ничего не оставляли для воображения формы его бёдер. Он смотрел на Эндрю со смесью застенчивости и надежды. — Уверен? — лукаво спросил он. — Я ничего не могу сказать, чтобы передумать? Эндрю не мог сформулировать ответ, он застревал, бормоча что-то, пока его мозг метался между «что» и «почему». Нил пожалел его. — Я предполагаю, что это предназначалось не мне, иначе у нас не очень благоприятное начало, — он прочистил горло. — Я приехал в город и нашёл… ну… — он прошёл дальше в магазин, осторожно доставая крошечного чёрного котёнка из кармана своей толстовки и аккуратно ставя его на прилавок. — Она бездомная. И женщина в приюте сказала мне, что чёрных кошек редко берут, особенно из-за этого, — он провёл пальцем по её левому уху, на котором отсутствовал большой кусок, — так что, очевидно, я не мог оставить её там. Но у меня нет постоянного дома, если только… Итак. Я привел её к тебе. — Ты принёс мне кошку, — категорически сказал Эндрю, не зная, как он должен себя чувствовать. В основном он чувствовал себя ошеломлённым, снова увидев лицо Нила. После нескольких месяцев разлуки он уверял себя, что Нил не может быть таким же великолепным, каким он его помнил, что всё это было нарисовано аэрографом, но он ошибался. Нил кивнул. — Я назвал её Лайка. После «Космической гончей», помнишь? Я знаю, что ты любишь называть их в честь книжных персонажей, и я решил, что научно-популярные книги имеют значение. — Ты появился спустя столько времени только для того, чтобы подарить мне кошку? — спросил Эндрю, протягивая руку и давая Лайке её понюхать. Интеграция новой кошки с другими часто была трудным процессом, но Эндрю уже мог сказать, что он собирается позволить ей остаться. — Нет, — мгновенно ответил Нил. — Ну, или не совсем. Я действительно нашел её — это не ложь — но я надеялся на то, что это растопит лёд? — его голос повысился в конце предложения, явно неуверенный в своих словах. — Ты сказал, что не вернёшься. — Я знаю, — скривился Нил. — Это было дерьмово с моей стороны. Я разозлился и убежал от тебя. Как только всё успокоилось, Эллисон невероятно громко заявила о том, насколько я слишком остро отреагировал. — Прошло более пяти месяцев, — заметил Эндрю. Если бы Нил хотел связаться с ним до этого, он легко мог бы это сделать. Эндрю знал, что у него есть его номер. — Я не знал, что сказать, — тихим голосом ответил Нил. Эндрю осматривал его пару мгновений, его сердце предательски быстро билось в груди. — Почему ты здесь? — Потому что я был неправ, — прямо сказал Нил. — Я не должен был уходить. Или я должен был, потому что мне нужно было иметь дело с проклятой прессой, но я должен был вернуться. И я хочу. Вернуться, — это не было напыщенно и непрактично, в отличие от бесчисленных «искренних» речей в фильмах, которые произносил Нил. — Я всегда убегал от всего, даже отдалённо сложного, — продолжил Нил. — Я думал, что защищаю тебя, но на самом деле я защищал себя. Я не хотел, чтобы ты видел эту сторону моей жизни. Ты не будешь первым, кто решит, что я не стою хлопот. — Я… — Я знаю, что должен был позволить тебе решать самому, — поспешно сказал Нил. — Это больше не повторится. Могу ли я получить второй шанс, чтобы доказать это тебе? Я так скучал по тебе. Я хочу быть с тобой. Эндрю сглотнул подступивший к горлу ком. — Как насчёт…? — он замолчал и неопределённо указал на внешний мир. Он сам не совсем понимал, о чём спрашивает: о прессе, о предыдущих возражениях Нила, о его работе. — Всё будет не совсем гладко, — признался Нил. — Будет напечатано больше наших фотографий, и я не могу обещать, что тебя оставят в покое. Но они гораздо больше заинтересованы во мне, и мы с Эллисон придумали план, как уберечь тебя от худшего. Я могу рассказать тебе об этом… если ты хочешь принять меня обратно, то есть. — Что будет со мной? Лоб Нила нахмурился в замешательстве. — Что ты имеешь в виду? Прессу? — В следующий раз, когда ты меня оставишь, — уточнил Эндрю. — Когда ты испугаешься, или это будет слишком сложно, или что-то пойдёт не так? Что тогда со мной будет? — Я не… — Потому что твоё лицо везде, — вставил Эндрю. — В автобусе, который проезжает мимо магазина, весь март твоё лицо было там. И в прошлый раз, когда я был на свидании, парень предложил пойти посмотреть новейший фильм Нила Джостена. И в центре города есть рекламный щит, где твои глаза следуют за мной, куда бы я ни пошёл. Так как же мне двигаться дальше после того, как ты снова сбежишь? Нил выглядел разбитым. — Ты встречаешься с?.. Я не хочу вмешиваться. Я даже не спрашивал, я просто предположил… — Нет. Потому что ты постоянно был у меня перед глазами. — Мне очень жаль, что я ушёл, — жалобно сказал Нил. — Я знаю, что не могу ничего сказать, чтобы ты мне поверил, но я не собираюсь снова сливаться. Когда мне придётся уйти, я обещаю, что всегда вернусь к тебе. Эндрю понимающе кивнул, и плечи Нила расслабились, а его лицо расплылось в неуверенной улыбке. Он выглядел застенчивым и нерешительным, точно так же, как и до того, как они поцеловались в первый раз. Эндрю мысленно вернулся к тому моменту, когда мягкий мерцающий свет осветил лицо Нила, а мир растворился на заднем плане. Он вспомнил, как это было естественно, как Нил проскользнул в его жизнь так легко, как будто его всегда ждало место там. Но он также знал, что будет дальше: дни страданий, когда он лежал, не в силах встать, накрытый пушистыми одеялами и любопытными кошками (и иногда у него перехватывало дыхание из-за того, что Руфус излучал серьёзную собачью заботу), общая серость жизни, и тусклые свидания, когда он даже не мог собраться с силами, чтобы заняться ни к чему не обязывающим сексом, потому что лицо Нила всегда было в его памяти. — Я не могу, — сказал Эндрю, и улыбка надежды сошла с лица Нила. — Это не сработает. Мы из разных миров. Ты известный актёр Нил Джостен. А я всего лишь парень с книжного магазина. Никто. Нил вздрогнул. — Ты не никто, — прошептал он. Эндрю отвёл взгляд. — Я не вписываюсь в твою жизнь. И ты не вписываешься в мою. — Я знаменит, — сказал Нил умоляющим тоном, — но я — это всё ещё я. Нил. Я не идеален. Я знаю, что совершил огромную ошибку. Но ты один из немногих людей в мире, которые знают меня настоящего и всё равно хотят меня. Или ты им был. — Ты был прав, когда уходил. Мы оба знали, что это всегда будет временно, — Нил не был тем, кого такой человек, как Эндрю, должен был удерживать, во всяком случае, надолго. — Значит, так? — спросил Нил тихим голосом. — Ты не дашь мне второго шанса? Эндрю не ответил, неуверенный, что его голос останется ровным. Это был умный поступок, лучший способ защитить себя, но вся логика в мире не могла помочь облегчить боль в груди. Ему казалось, что его сердце снова разрывается. Лицо Нила полностью сморщилось, прежде чем он силой разгладил его. Он сжал руки в кулаки и уставился на стойку, быстро моргая, пока слёзы с глаз не исчезли. Когда он поднял голову, его идеальная маска известного актёра Нила Джостена была на месте. Он снова надел солнцезащитные очки на глаза, полностью скрывая их. — Что ж, ты ясно выразился, — сухо сказал он, протягивая руку, чтобы в последний раз погладить Лайку по спине. — Спасибо, что забрал кошку, и я прошу прощения за то, что отнял у тебя столько времени, — он остановился на бесконечно малую паузу, а затем выпрямился, отступив назад. — До свидания, Эндрю. Он повернулся и вышел из магазина, не оглядываясь.