Весть, принесенная чайкой

Зоро, сидя на кресле и подтянув босые ноги к себе, сжимает в дрожащих руках газету. В груди впервые за такое долгое время что-то начинает нестерпимо больно щемить, а к горлу подкатывает ком. Перона с нескрываемой печалью смотрит на своего друга. Как так получилось? Ведь буквально десять минут назад все было нормально. Уже две недели, как она предложила вытащить стол и стулья на просторный балкон и там вместе коротать свободное время, смотря на пейзажи Курайганы, вместо того, чтобы все теплые летние вечера сидеть в серых каменных стенах. Благо, на этаже обнаружилась маленькая кухонька, наверняка забытая даже прислугой замка, наводившей в этих стенах чистоту много лет назад. Перона собственными усилиями привела её в какой-никакой порядок. Серьезных блюд не приготовишь, зато можно быстро заварить чай, не бегая за такой мелочью на основную кухню на первый этаж; особенно это утешает Ророноа, которому за промахи время от времени запрещают пить спиртное — всё же крепкий чай лучше, чем просто кипячёная вода. До воссоединения Мугивар на Сабаоди ещё целый год. Зоро неустанно тренируется днями напролет и уже достиг приличных успехов, как отмечает Михоук, так что после тренировок можно позволить парню небольшой отдых. Так они c Зоро сидели и этим вечером, беседуя друг с другом и иногда втягивая в разговор Михоука, потягивающего вино и любующегося причудливыми горами и голубым озером, которое располагалось совсем рядом с замком. И всю эту уже почти привычную идиллию испортила чайка, приносившая по утрам свежие газеты. Обычно она приносила вести рано утром, чуть позже восхода солнца, но сегодня сильно задержалась и прилетела лишь под вечер. По традиции, сперва новости читал хозяин замка, а затем передавал газету своим иждивенцам. Однако, сегодня спокойный и без того отстраненный Михоук постепенно заметно мрачнел, когда тот читал одну из статей. Затем он оторвал Зоро от очередного шутливого спора с Пероной, передав ему газету. На первой же странице взору юного мечника предстала напечатанная большая черно-белая фотография спящего, как сперва показалось Зоро, Луффи, озаглавленная крупными буквами: «МУГИВАРА ЛУФФИ МЁРТВ?» Желание читать дальше у Ророноа, едва появившись, сразу же пропадает, а сердце ухает куда-то вниз, но не потухшая в одночасье надежда, что все это — очередная дребедень, выдуманная журналистами и параноидальный бред правительства, не дает ему бросить чтение и заставляет все же прочитать эту чёртову статью. В груди что-то сжимается, а щемящая нутро боль усиливается с каждым словом. Где-то на третьей четверти статьи Зоро перестает понимать смысл написанного, слова и целые фразы в голове наплывают друг на друга, будто морские волны в шторм, кружатся в диком танце, не позволяя понять собственное значение. Одни и те же строчки приходится читать по несколько раз, чтобы разобрать хоть что-то. «…отомстить за Огненного Кулака Эйса…» «…был убит адмиралом Акаину…» «…справедливость…» Зоро поднимает голову и встречается взглядом со взором золотых глаз, за вечным холодом и безразличием которых шичибукай не может скрыть искреннее сочувствие. — Это правда? — если бы Зоро слышал сейчас свой голос со стороны, то, наверное, не узнал бы его. — Скорее всего, да, — тише обычного произносит Михоук. — Хотя есть небольшая вероятность, что это снова выдумки правительства, дабы припугнуть худшее поколение и им подобных. Михоук никогда никого не утешал, не давал ложных надежд, не старался убедить в лучшем, если вероятность этого была чересчур мала. Просто… Просто даже ему трудно поверить в то, что этот самоуверенный мальчишка с огнем в глазах и горячим сердцем — настоящий капитан Ророноа! — погиб. Слишком уж невероятным это кажется. Дракуль не произносит этого вслух, но сам себе обещает попытаться узнать на следующем собрании шичибукаев, правда это или нет. Зоро опять перечитывает эту страницу. Пытается найти хоть какие-то несостыковки, какие-то детали, указывающие на то, что статья — безбожное вранье, с самого начала и до последней строчки, но не находит. Слова снова начинают расплываться вкривь и вкось, то ли от только что появившейся пелены слёз, застилающей глаза, то ли от того, что мозг упорно отказывается внимать прочитанному. Парень больше не может смотреть на бледного Луффи, лежащего — теперь Зоро это ясно видел — в растекающейся под ним луже крови, которую Ророноа сначала принял за просто сырую землю, и кладет бумагу на стол. Недопитый черный чай в кружке, купаясь в лучах заходящего солнца, приобретает красный оттенок и начинает казаться полузасохшей кровью. Зоро складывает руки на перилах, украшенных сбоку резным узором, кладет на них голову и пытается немного успокоиться, заглушить звон в ушах, смотря на красоты Курайганы. Но блестящая гладь озера так напоминает блеск в глазах капитана!.. И из груди рвется крик, комом теснящийся в горле. Всего один раз за всю двадцатилетнюю жизнь Ророноа хотелось так взвыть — десять лет назад, в день, когда умерла Куина. — Ты можешь остаться у меня в замке, если тебе по истечении двух лет некуда идти, — голос Михоука, сидящего совсем рядом с Зоро, на расстоянии чуть больше вытянутой руки, доносится до парня будто через толщу воды. Зоро никак не реагирует на это предложение. Сейчас это неважно. — Мне очень жаль, Зоро — раздается слева голос Пероны. Она стоит, прислонившись спиной к перилам, и смотрит в сторону, а её призраки, перестав выделывать кульбиты и кружить в воздухе, затихают у ног хозяйки.

***

Чай на столе напоминает о Бруке, бинты на теле — о Чоппере, кривое подобие рогатки, которое мастерят виднеющиеся за окном бабуины — об Усоппе, голубое небо — о Френки и его экстравагантной прическе, книги на полке, принесенные Михоуком в надежде, что его ученик их когда-нибудь прочитает — о Робин; даже пепел, оставшийся после сожженной в сердцах газетной страницы напоминает о не расстающимся с сигаретой Санджи, а уж мандарин, лежащий на столе, вызывает в голове непозволительно ясный образ Нами. Зоро ловит себя на мысли, что опять отвлекается на все мелочи вокруг. Он пытается абстрагироваться от всей реальности и сконцентрироваться только на полировке мечей, когда дверь в комнату открывается и раздается голос его учителя: — Никто ничего не знает. Целый месяц после известия о гибели Мугивары Михоук на собраниях шичибукаев пытался раздобыть хоть какую-то информацию об остальных семи Мугиварах, благо, собраний было предостаточно: правительство явно перестало недооценивать новичков, хоть и устранило одну из главных угроз. Правда, ни одна из попыток не увенчалась успехом. Оно и понятно, ведь спрашивать стоило осторожно, чтобы не навести на себя лишние подозрения. К тому же, вряд ли дозор спокойно рассиживался у себя на постах, вместо того, чтобы вести охоту на потенциально опасных пиратов, если бы знал об их местоположении. В смерти же Луффи не было никаких сомнений. Михоук убедился в этом, еще до начала первого с того момента собрания, даже не дойдя до нужного помещения в штабе. Оттуда доносились голоса нескольких дозорных, среди которых можно было узнать голос Цуру, объясняющей, что все случилось на глазах у многих дозорных и новость - чистая правда, и раздавались яростные крики и проклятия превратившейся в фурию Хэнкок. Еще в Маринфорде всем более-менее догадливым людям стало понятно, что она неравнодушна к капитану Пиратов Соломенной Шляпы. Неизвестно, каким только чудом её не вышвырнули с поста шичибукая после такого скандала. Зоро с минуту молчит. — Жаль, — односложный ответ, сказанный с искусственной, неестественной твердостью в голосе. — До вашего воссоединения ещё целый год, — утешающе говорит Перона, неожиданно влетая в комнату. Очевидно, она слышала фразу Михоука о неосведомленности дозора насчет местонахождения накам Зоро и, возможно, наблюдала за Ророноа до этого, но не заявляла о своем присутствии. Основные женские черты: необходимость влезть в любой разговор и любопытство. Первым не была обделена Нами, вторым же в достатке обладала Робин. Зоро ничем не выказывает тот факт, что подсознание, словно издеваясь над ним, сравнивает любую мелочь с кем-нибудь из членов команды. По крайней мере, старается этого не показать. Он только вкладывает мечи в ножны, громко звякнув резной цубой, будто пытаясь отогнать этим простым звуком все лишние мысли, то начинающие толкаться в голове, то полностью исчезающие, и встает с края кровати. — Пора на тренировку, — произносит он, не глядя на Михоука, но ясно, что фраза адресована именно шичибукаю. Михоук, едва слышно вздохнув, пропускает своего ученика вперед себя и только потом выходит сам, мягко положив ладонь на плечо Зоро, чтобы тот опять не завернул не в тот коридор. Перона смотрит им вслед и, когда мужчины исчезают из ее поля зрения, проходит в глубь комнаты, к окну, чтобы увидеть, как они выйдут на улицу, и находит на подоконнике маленькую мятую бумажку. Осторожно развернув ее, чтобы не помять и без того помученную жизнью бумагу еще сильнее, она видит знакомый шифр «3D2Y». Вот только бумага была уже не белой, а серой и какой-то хрупкой, будто ее обмакнули в воду, а четко выведенная надпись местами расплылась.