терракóта.

‘хочу быть морем, чтобы потопить тебя в своем сердце. '' –. // watashi no’ 海になります'' .(hm)

***

Он не мог понять, то было лишь сном или, что хуже всего, реальностью. Реальность воообще для него была хуже всего, потому как она не раскрывала своих теплых объятий, подобно мечте, она грубо хватала тебя за шкирку и швыряла на щебневый берег. На этом же щебневом берегу пятки резало острыми краями неотесанных камней, мелкие жуки то и дело вылезали из щелей и боязливо показывались на глаза. Сонхун подумал, что было бы здорово, вылези оттуда какая-нибудь чешуйчатая гремучая и укуси его за щиколотку, тогда бы он слег в больницу на пару недель, и не пришлось бы возвращаться в институт послезавтра. А то погляди, и умер совсем, что весь учебный отдел пришел бы на его поминки. Конечно, Сонхун лишь смутно допускал такие мысли. Всерьез он думать об этом не смел, так что собрав с камней свои вещи и небрежно сунув их в помятую сумку, он поднялся с берега вверх по склону ближе к городской полосе. Было уже светло, хотя ночь еще не до конца покинула небо. Только начинали просыпаться редкие бюльбюли и воробьи, заходясь в ворчливом утреннем стрекоте. Сонхун дошел медленным шагом до круглосуточного минимаркета. Яркая вывеска «Севен-Элевен» терялась в утреннем свете, но стеклянные двери с рекламными наклейками были дружелюбно распахнуты, видимо из-за духоты, стоявшей внутри. Он взял сэндвичи с тунцом и пачку ванильных сигарет, на кассе на него неприветливо зыркнул Элвис Пресли со старого затертого постера, и мысленно Пак так же враждебно хмыкнул ему в ответ. На узкой улочке было все еще пусто, ни намека на жизнь. Раскинутые по обочинам автомобили не гудели в привычной симфонии, их моторы беззвучно ожидали своих спящих хозяев. Сонхун прислонился к бетонному столбу рядом с щитком и закурил. Дым маленькими клочками завертелся в воздухе.       – Ты рано сегодня вернулся. Только услышав знакомый голос, Пак зажал сигарету между губами, чуть прикусив фильтр, и потянулся обратно за пачкой и зажигалкой, разбросанным по разным карманам кофты. – Не доставай, я не буду. Коротко кивнув в ответ, вынул руки и перехватил тлеющую сигарету. Сонхун посмотрел на Джейка и нервно облизал верхнюю губу, задумавшись в поисках ответа.       – Ночь просто хорошая… Джейк встал напротив и удивленно выгнул бровь.       – Не спал что ли? – он сунул ладошки в карманы висящей на нем джинсовки и уселся на низкий заборчик, широко раздвинув ноги и ссутулившись, что отросшие волосы на затылке терлись о ворот его куртки. Сонхун, в подтверждение чужим словам, помотал головой.       – Ну даешь. Они оба замолчали и в тишине пробыли до тех пор, пока Сонхун не скурил ровно две с половиной сигареты. Джейк же сидел все на том же месте и смотрел куда-то в сторону моря, ветра не было совсем, поэтому вопреки всем романтическим клише, его волосы оставались в покое.       – Джей сказал, что ты уезжаешь завтра. – Шим поднял взгляд к глазам Сонхуна, но, словно потерявшись на полпути, опустил его обратно к серому асфальту.       – А ему что ни скажи - все разболтает.       – И то верно.       – Я хотел сказать тебе.       – Да, я знаю. Прямо перед отъездом. Не любишь долгие прощания. Сонхун снова завертел головой, перебивая.       – Не люблю преждевременные прощания. Ты прощаешься со мной прямо сейчас, хотя впереди еще целый день.       – Я бы предпочел не прощаться с тобой вообще. Пак опустил глаза в холостой асфальт, отгоняя от себя поток гнилых, изъедающих нутро мыслей.       – Знаю. Джейк только и всего хмыкнул в ответ, прежде чем выпрямиться и выхватить из длинных пальцев Сонхуна недокуренную сигарету. А тот смотрел смиренно, вероятно, от туго соображающей после бессонной ночи головы. А может и от желания узнать суть новой загадки, поселившейся в глазах напротив. Шим не сделал ничего необычного или из ряда вон выходящего: лишь коротко коснулся губами фильтра в мягком чмоке; но у Сонхуна от такой картины перед глазами все превратилось в мыльную завесу, а дыхание сперло чуть выше солнечного сплетения, куда долго и беспощадно били собственные чувства. И только сейчас, в приступе внезапной асфиксии, он начал в полной мере осознавать слабость собственного тела и мыслей перед этим парнем.       – Что-       – Что это значит? Подумай. Как бы то ни было, Джейк выкинул бычок под ноги и хладнокровно вдавил его в кривое тротуарное покрытие. Тогда он наконец поднялся с забора и бросил кивок в сторону круглосуточного.       – Маякни, как поймешь, – отвернулся и сделал несколько шагов в сторону той самой стеклянной двери, но вдруг совсем неуверенно остановился, поровняв одну ногу с другой.       – И я надеюсь, что мы поцелуемся хотя бы раз до твоего отъезда.       – Ты-       – Я за молоком.