Trinitas

      Оказав первую помощь, Иса завел Наджи в шатер, где, при свете лампы, работать было гораздо проще. Хотел бы Аскар насладиться моментом, когда рука Синана сжимала его плечо, но волнение за жизнь товарища заставило сделать шаг и отстраниться. Акид коротко кивнул и поспешил к шатру, оставляя Синана позади. Подаренная им уверенность не давала увязнуть в воспоминаниях, в голове все еще звучало собственное имя и приглушенный голос, убеждающий, что все будет хорошо.       Зайдя внутрь шатра, Аскар заметил кровоточащую рану на животе Наджи, которая алым пятном выделялась среди блеклых ковров. Лицо альфы было бледным, но щеки, вопреки этому, горели румянцем. Взгляд Наджи внимательно следил за движением рук целителя, что Аскар принял за настороженность, с которой сам относился к подобным Исе.       Услышав приглушенные шаги, омега обернулся и окинул Аскара недовольным взглядом, который ясно давал понять, что ему здесь не рады. Иса наверняка ожидал, что акид начнет докучать своей ненужной помощью и лезть под руку, но Аскар лишь опустился на ковер рядом с товарищем. Смотря на рассеченную вражеской саблей плоть, акид не мог избавиться от давящего чувства вины. Если бы он не набросился на арифа, Синан смог бы спокойно увести отряд в пустыню — от осознания этого Аскар чувствовал себя дураком, втянувшим товарищей в ненужную схватку.       — Мне очень жаль, что я не смог помочь тебе в бою, — проговорил Аскар, не давая эмоциям проскользнуть наружу. Он был готов просить прощения у Наджи за собственную глупость, но не при Исе, который тут же начнет злорадствовать — в этом Аскар не сомневался. В ответ Наджи лишь со слабой улыбкой на губах покачал головой, показывая тем, что не винит акида. — Тебя ранили всадники?       Только Наджи, хотел дать ответ, как Иса резко вскинул голову, направляя на них свирепый взгляд. Его вид ясно давал понять, что разговоры Аскара раздражают целителя и пора бы закрыть рот. Такое отношение отзывалась клокочущей злостью внутри акида — пускай он и не считал Ису приятным спутником в этой экспедиции, но ни разу не выразил свое недовольство по отношению к нему. Иса же, наоборот, всегда вел себя так, словно с радостью бы перерезал горло Аскара кинжалом, подвернись удачный случай. Поймав на себе дерзкий взгляд, Аскар испытал странное желание сделать что-то назло Исе, поэтому вопреки предупреждению заговорил:       — Тебя не задели скорпионы?       Наджи указал на верхнюю одежду, которую Иса снял с него и отложил в сторону. Она была пропитана ядом и блестела влагой в свете лампы — должно быть, скорпион зацепил ее жалом, но кожи не коснулся.       — Его удача, что яд не попал на рану, а то умер бы еще верхом на варане, — прозвучал голос Исы, подобный змеиному шипению. — Впрочем, я был бы только рад.       Наджи нахмурился, глядя на целителя с непонятной Аскару горечью. Акид сжал зубы, желая заткнуть этому омеге рот тряпкой, как тот сам часто делал с шумными ранеными. Его обуревала злость и чувство несправедливости, в то время как на лице Наджи отчетливо читалась обида. Неужели грубые слова Исы задели его?       Аскар хотел было подбодрить товарища, но от угрожающего взгляда целителя во рту пересохло. Альфа решил промолчать, чтобы ненароком не спровоцировать Ису на куда более резкие выражения.       В шатре повисла тишина, которую лишь изредка нарушало тяжелое дыхание Наджи и утробные звуки, напоминающие рычание. Он не кричал от боли, хотя мог — отсутствие языка не мешало ему смеяться или мычать что-то неразборчивое в попытке привлечь к себе внимание. Наджи, стиснув зубы, проживал эту боль, даже не дергаясь, чтобы ненароком не помешать Исе. Аскар восхищался его выдержкой — он скорее самостоятельно замотал бы рану бинтом и мучился на протяжении долгих дней, чем дался бы в руки этому целителю.       — Здесь больно? — прозвучал громкий, но лишенный былой раздражительности голос Исы. Наджи закивал, отводя взгляд от черных глаз напротив, а затем резко зажмурился, от очередного, особенно болезненного движения рук целителя. — Давно я не встречал таких терпеливых людей — все орут как резаные, а ты и звука не проронил.       Аскар не сдержался и снова встрял в разговор.       — Наджи и не такие ранения пережил.       — Он сам что ли ответить не может? — прошипел Иса, смотря на акида так, словно уже знает, какую кость сломает первой.       — Не может.       В этот момент что-то в лице Исы изменилось: открытый взгляд, до того смотрящий с вызовом, опустился вниз, тонкие и обветренные губы сжались, брови нахмурились чуть иначе — не от напряжения, а будто от понимания собственной вины.       — Немой? — тихо и нерешительно вопросил Иса, переводя взгляд к глазам Наджи. Тот засуетился, не зная, как ответить, к щекам снова прилила кровь, и на болезненном бледном лице проявился румянец.       — Вырезал себе язык, когда был в плену, — помог с ответом Аскар.       Вместо уважения, которое появлялось у окружающих, стоило узнать причину молчаливости Наджи, лицо Исы исказил холод и абсолютное равнодушие. Еще мгновение назад он смотрел на Наджи с жалостью, словно тот был несчастным человеком, которого он никогда не сможет исцелить. Сейчас же Иса лишь хмыкнул, будто услышанное его разочаровало, и опустил похолодевший взгляд на круглую татуировку на тыльной стороне своей правой ладони, следя за движениями рук. От такой реакции на лице Наджи появилось слишком много эмоций, и даже Аскар не смог их понять и преобразить в слова. Наджи открывал и закрывал рот, словно выброшенная на берег рыба — казалось, именно сейчас он больше всего нуждался в языке, чтобы объяснить причину своего поступка Исе. Неужели его так волнует мнение этого стервозного омеги?       — Акид, не сиди без дела, принеси воды, — обронил целитель, заметив, как Аскар прожигает его взглядом. Было понятно, что за этими словами Иса скрыл желание избавиться от мозолящего глаза альфы, но и Аскар не желал больше оставаться с ним в одном помещении. Напоследок сжав плечо товарища, и тем самым немного успокоив, Аскар поднялся с ковра и покинул шатер.       Ночное небо освещали тысячи маленьких звезд-сорванцов, за которыми внимательно следил Нанна. Прохладный воздух бродил по равнинам ветрами, а костер все так же горел, согревая собравшихся вокруг него людей. Среди них Аскар сразу заметил Синана, что-то увлеченно рассказывающего сидящему поблизости Хайри. Судя по всему, солдаты действительно не намеревались преследовать отряд, устроивший схватку у западных ворот. Синан, как всегда, оказался прав, а Аскар, не изменяя себе, все так же восхищался им.       Удостоверившись, что с Наджи все в порядке, акид мог позволить себе присоединиться к шумной компании, сидящей у костра, вот только для начала надо было принести воду, за которой его и послали. Достав из сумы бурдюк, Аскар направился к шатру, в котором Иса занимался исцелением, но подойдя ближе, застыл, не спеша входить. Его заинтересовал голос омеги, который оживленно рассказывал что-то, то и дело прерываясь, чтобы добавить истории новые детали. Аскар невольно заслушался, не веря, что в шатре действительно находится знакомый ему целитель. Неужели Наджи своим неизменным молчанием смог разговорить Ису? Этого хмурого омегу, уставшего, казалось, от самой жизни? Этого ворчуна, недовольного даже заботой Синана?       — А этот чудак вручил мне целый мешок монет, за то, что я излечил простую царапину, — завершил свой рассказ Иса и в ответ услышал сдавленный звук, напоминающий кашель. — А ну хватит смеяться! Кожа еще не срослась как следует, может надорваться, — с напускной строгостью произнес Иса. Пускай он и пытался вернуть былой образ хмурого и неприветливого омеги, получалось это с трудом.       Аскар тихо хмыкнул, не зная, как относится к услышанному этим вечером. Может, Иса не настолько плох, как хочет казаться? Сама мысль об этом казалась абсурдной. Альфа сделал глоток из бурдюка, прислушиваясь к монологу Исы и понимая, что он будет лишним, если войдет в шатер. Опустив глаза от звездного неба, акид заметил сидящего у костра Синана, который встретился с ним взглядом и махнул рукой, приглашая присоединиться к позднему ужину. Едва ли Аскар мог отказать человеку, который так очаровательно улыбался глазами.       Стоило приблизиться к костру, как к нему обратился Хайри:       — Судя по тому, что лицо у тебя стало попроще, с Наджи все в порядке? — собственное его сухощавое лицо с давно не бритой светлой щетиной улыбалось тонкими морщинками вокруг темных глаз.       — Иса свое дело знает, — глаза Синана, рыжевато-синие в отблесках танцующего пламени, изгибались в улыбке, а голос его был полон почти костерного тепла.       Аскар занял пустующее место между кочевником и Нуром с Рами, которые пристроились рядышком, как и всегда. С противоположной стороны поднялись было Зейб и Муниф, но акид махнул рукой и покачал головой, мол, не сейчас, позже проведаете. Товарищи понятливо кивнули и вернулись к прерванному разговору, но лица у обоих разгладились — если время терпит, значит у Наджи его навалом.       — Знаешь по собственному опыту? — поинтересовался Хайри, поправляя неопознаваемо коричнево-серый платок на своей голове — по равнине гулял ветер, выбивающий из-под ткани короткие пшеничные пряди.       Кочевник кивнул.       — Он нередко подлатывал меня, когда мы путешествовали вместе. Иса целитель второго уровня, к тому же очень компетентный, так что ему можно всецело довериться.       Аскар чувствовал, что Синан говорит искренне, но сам к этим словам отнесся скептически. Доверять Исе? После всего-то, что он успел наговорить за время их совместного похода? Да Исе дела нет до жизней пациентов, он всегда необоснованно груб ко всем, включая Синана. Этого акид особенно не понимал, ведь кочевник, судя по всему, считал его не меньше, чем другом.       Но, нельзя не признать, в некомпетентности как целителя его улучить не довелось — даже сейчас Наджи однозначно почувствовал себя лучше, раз начал смеяться с раной в животе.       Аскар знал, что целители третьего, слабейшего уровня, способны излечивать только поверхностно, то есть соединять раны на коже и неглубоко вспоротую плоть, затягивать и выравнивать ожоги и прочее — подобными навыками обладал и Наиль, чьей магической специализацией не было исцеление, но который помогал лечить царапины после столкновения с сиранисами. Почти каждый омега способен вылечить разбитые детские коленки или мелкие бытовые ожоги.       Целители второго уровня могут проникать вглубь организма, в центры частей тела — воздействовать на кости, соединяя края обломков, сращивать поврежденные внутренние органы. Именно в них больше всего нуждалось общество, им хватало работы во время войн.       Наиболее умелыми среди целителей считались редкие обладатели первого уровня, способные проникать в деликатные системы, например, очищать от токсинов текущую по венам кровь. Аскар не знал, почему одним удавалось подняться на первый уровень, а другим оставалось лишь пребывать на втором или третьем — в прирожденном таланте ли дело или в накопленном практическом опыте, но, как и во всякой профессии, должно быть, имело место удачное стечение всех обстоятельств.       Отношение к пациентам, однако, у Исы было совершенно не профессиональное — Аскар сохранял настороженность ко всем целителям, но такого хамства и цинизма еще не видывал, успев немало времени пролежать в лечебницах. Встречались ему там даже приятные и небезразличные личности, которые со всей самоотдачей выхаживали раненых на войне солдат — одного такого Аскар хотел бы искренне поблагодарить, да имени его не знал, а лица не разглядел. Искал разок, но в то время приходило и уходило столько добровольцев, что никто из постоянного штата сотрудников помочь ему в поисках не смог.       С Исы тема плавно перешла на другое, Аскару в руки всучили тарелку с его порцией позднего ужина — тушеную с мясом фасоль. Костер трещал и недовольно шипел, когда ветер игриво ворошил хворост в его основании. Где-то за пределами стоянки бродили ночные животные, обходя стороной пятно света, слышалось шуршание перекатывающихся песчинок — в темноте рельеф дюн снова изменится, как это случалось на протяжении всего их пути.       Целитель покинул шатер, прикрывая за собой полог, и двинулся к общему костру. На ноги тут же вскочили Зейб с Мунифом, поспешив заменить его подле товарища. Иса нахмурился, наказав не беспокоить раненого разговорами, но пропустил к Наджи обоих. У костра Наиль передал целителю его тарелку и чашку ароматного мятного чая.       Наиль.       Сегодня он спас Аскара, ведь если бы не успел вовремя своим кинжалом срезать жало со скорпионьего хвоста, то не сидел бы сейчас акид у костра в кругу нынешних товарищей, а уже повстречался бы с прежними, давно покинувшими этот мир.       От того, что жизнь ему спас омега, Аскару было не по себе. Конечно, он испытывал благодарность. Но в то же время… Его, альфу и акида, спас омега! Да где такое было видано? Аскар испытывал почти возмущение из-за самого факта свершившегося небывалого для него события. Однако в том, что эта битва вообще завязалась, виноват был лишь он один, и нечего лелеять свою ущемленную гордость. Надо поблагодарить.       Рами утянул Нура в шатер бет — парочка всегда отходила ко сну раньше остальных, но теперь Аскар понимал, что оставшиеся наедине мужья точно не спать укладываются на коврах. Как ни странно, но мысль эта его совсем не трогала — у Аскара и своих забот хватало, чтобы интересоваться еще и тем, что творится в чужих палатках.       Освободилось пространство, отделяющее Аскара от Наиля, и он решился поблагодарить прямо сейчас, пока сильна решимость. И он бы даже не чувствовал себя таким смущенным, если бы не присутствие рядом Исы. Снова.       — Наиль, — обратив на себя внимание малахитовых глаз, Аскар заговорил. — Я хотел поблагодарить. Ты спас меня сегодня.       Учитель в удивлении распахнул глаза:       — Не стоит. Разве члены одного отряда не прикрывают друг друга в бою? Мне казалось, это дело обычное и за такое не благодарят.       — Может, если подобное случается слишком часто и слова перестают что-то значить, — хохотнул Аскар, чуть расслабляясь. Осознал вдруг, что подсознательно ожидал какой-нибудь колкости от острого на язык омеги, но зря. С чего бы, в самом деле, Наиль же не Иса — он не станет говорить гадости человеку без всяких на то причин.       Правильное в каждой черте, пусть и не обладающее необыкновенной красотой, лицо Наиля оставалось добрым, а взгляд смягчился и потеплел.       — Оставайся в живых, акид, и для меня это будет лучшее выражение твоей благодарности.       У Аскара беспокойно, но сладко потянуло в груди. Даже фыркнувший Иса, поглядывающий на них с недовольством, не испортил впечатление от этих слов.       Обмотав голову платком так, чтобы ветер не трепал светлые косы, Наиль выглядел почти воплощением статуй Нанны из храмов Троицы — столько покоя и чувства защищенности дарил Аскару его небезразличный образ. Показалось даже, что, наконец, сумел он преодолеть расстояние, разделяющее небо и землю, чтобы получить благосклонность лунного Бога, одиноко царствующего в небе.       И даже когда Аскар моргнул, прогоняя неожиданный морок, очарование, превратившее для него Наиля в земное воплощение далекого Нанны, не пропало.       Запасов воды в отряде было достаточно, чтобы обогнуть недружелюбный Кавсар и дотянуть до последней деревни на их дороге в Пустошь, а с такими умелыми охотниками как Нур и Рами не приходилось жаловаться на недостаток мяса в рационе.       Для восстановления Наджи стоянку продлили на день. Лейс, которого в недавнем бою снова задвинули под защитный барьер и не дали проявить себя, не теряя времени, тренировался изо всех сил. Его сабля рассекала воздух, а руки не дрожали — сказалась многочасовая практика в седле, когда Аскар приказал изо дня в день подолгу держать меч в исходной позиции, чтобы руки Львенка привыкли к его немалому весу. Конечно, акид не давал юноше пренебрегать перерывами и ежедневно массажировал и разминал перетруженные конечности ученика, опасаясь травм, но Лейс оказался крепким молодым альфой, которому физическая нагрузка шла только на пользу.       На следующее утро, когда Наджи частыми кивками уверил Ису, что чувствует себя совершенно здоровым, отряд выдвинулся в путь. Синан уверил, что при своей обычной скорости они преодолеют отделяющее их расстояние меньше чем за двое суток, и к закату второго дня они уже въезжали в ворота деревни. Делами решили заняться завтра, а потому только заселились на постоялый двор и после ужина разбрелись по комнатам. Лейсу как подопечному, за которым нужен постоянный присмотр, отдельная спальная не полагалась, и в этот раз Зейб вызвался приглядеть за Львенком, когда Аскар оставил их в общей на троих комнате и вышел в коридор.       Остановившись перед дверью Синана, он медленно выдохнул. Еще во время ужина прикупил им сливового вина и попросил доставить в комнату кочевника к ночи в качестве бессловесного предложения выпить вместе. Но, конечно же, выпивка была лишь предлогом — чего на самом деле хотел Аскар, так это хотя бы немного времени наедине.       Дверь открылась, и Синан улыбнулся ему, отодвигаясь и пропуская внутрь.       — Доставили вино, и я тебя ждал, но пришел учитель Наиль, чтобы обсудить планы перед тем, как начнем завтрашние дела. Ты не против, что он к нам присоединился?       Учитель кивнул ему приветственно, стоило их взглядам пересечься, с таким невозмутимым видом, будто не он своим присутствием нарушил все планы Аскара. Ничего особенного они, может быть, и не включали, но даже просто побыть наедине с дорогим человеком — уже счастье.       Вместо прямого ответа, в котором Аскару неминуемо пришлось бы солгать, он спросил:       — Что за планы вы обсуждали?       — Маршрут и его трудности, — кочевник мотнул головой на стол, по которой стелилась карта, чьи углы к поверхности прижимали книги.       Аскар приблизился и склонился над столом. Проследил взглядом по прочерченной извилистой линии путь караванов, ведущий точно над подземной рекой Нахр-эль-Амаль. Нашел на карте крупную точку с подписью — Кавсар, а рядом, поменьше, деревеньку, в которой они сейчас находились. Тут же, неподалеку, штриховкой отмеченную территорию Змеиной Пустоши. И прямую горизонтальную линию, ровным пунктиром ведущую из деревни в какую-то неизвестную точку Пустоши — их маршрут, проложенный вдалеке от реки.       Он вскинул голову, переводя потрясенный взгляд со спокойного учителя на ничуть не менее спокойного кочевника. Экспедиция не пойдет, как принято, над рекой? Но где нет реки, там нет колодцев, откуда тогда им брать воду?       — Змеиная Пустошь — причудливое место, — Синан разливал вино из кувшина по кубкам. — Несмотря на название, последнее, от чего там можно умереть, так это от жажды.       Наиль тихо фыркнул, принимая кубок, а рука Аскара дрогнула, когда он принимал свой — слова эти совсем не утешали, скорее, наоборот, наводили тревогу.       — Но все же, стоит расширить наши стратегические запасы воды и найти животных, которые их на себе понесут.       Чтобы не замочить платок в вине, но и не оголить нижнюю половину лица, Синан задействовал в процессе питья обе руки, что выглядело бы почти комично, не будь каждое его движение выверено и отточено многократными повторениями — почти половину жизни он скрывался за платком.       — Не похоже, чтобы кто-то из местных разводил ящеров под продажу. Думаешь выкупить у деревенских жителей? — вопросил Наиль, делая небольшой глоток из кубка.       Аскар ожидал, что учитель скривится, будучи неприученным к выпивке омегой. Вместо этого он задумчиво покачал головой, оценивая вкус, словно бы не мог решить, нравится ему вино или нет.       — Именно поэтому я хотел попасть в Кавсар, где больший выбор, но раз не вышло, то придется уговаривать местных продать нам кого-то из своего домашнего хозяйства.       В комнате из мебели были только сундук для вещей, стол со стулом, да узкая койка на одного. Стул занял Наиль, на кровать опустился Синан, а Аскар так и застыл у стола, не зная, куда себя девать. Кочевник в очередной раз прочитал все мысли с его лица, потому что вдруг похлопал по постели рядом с собой, без слов приглашая присесть. Аскар хотел было отказаться, но вовремя сообразил, что так покажется лишь более подозрительным. Опустился на жесткую поверхность, едва ли отличающуюся от плотно сбитого песка или лавки, и сразу успокоился — окажись они вдвоем на мягкой перине, и мысли точно унесли бы Аскара в какие-то фантастические дали.       Воцарилось молчание, в котором трое только переглядывались и пили. Когда они с кочевником делили вино где-нибудь под звездным небом, молчание вовсе не казалось таким напряженным, как сейчас. Может быть потому, что в такие моменты у Аскара появлялось обманчивое чувство, будто он способен ощущать Синана как самого себя — считывать его грусть и тоску так, словно между ними нет никаких преград, будто они даже дышат в унисон, когда вдали ото всех.       Когда рядом находился кто-то третий, с кем у Синана были куда более близкие отношения, Аскар чувствовал себя лишним. Как назло именно сейчас вспомнилась давно подсмотренная сцена, когда в саду Фахима Бадави они сидели рядышком, плечом к плечу, а учитель звал его…       — Син, — Аскар вздрогнул, услышав это обращение, резонирующее с его воспоминаниями, но никто из находящихся в комнате, кажется, не заметил. Или сделал вид, что не заметил, потому что Наиль продолжал, как ни в чем не бывало: — Часто вы вот так собираетесь?       Он покрутил в ладонях кубок, поглядывая на них двоих, сидящих на короткой кровати так близко, что плечом Аскар ощущал жар чужого тела. Постойте-ка, неужели учитель Синана к нему…       — Случается время от времени, — кочевник неторопливо цедил вино, явно наслаждаясь мирным вечером и даже не подозревая, в какие гудящие ульи превратились головы двоих мужчин, посетивших его комнату этой ночью. Сумбурные мысли метались под сводами черепов точно неугомонные пчелы, и Аскар осознал, наконец, какой подтекст таил невинный, казалось бы, вопрос Наиля.       Альфа отправляет бете вино, а ночью заваливается в комнату, где они могут остаться наедине. Бета ожидает альфу в приподнятом настроении, явно довольный скорым приятным времяпровождением. Но тут неожиданно планы срывает омега, который узнает обо всей этой ситуации и не знает теперь что ему думать.       Аскару хотелось смеяться, настроение против воли скакнуло вверх и даже продолжившееся молчание его больше не напрягало. В груди что-то трепетало, щекоча диафрагму. Если Наиль ревнует кочевника, значит, ему видится, что между Синаном и Аскаром что-то есть — одна только эта мысль была способна согреть акида даже самой холодной ночью.       На дела ушел всего день, еще парочку Синан предложил провести, кому как заблагорассудится, но посоветовал хорошенько отдохнуть — в Пустоши придется постоянно быть настороже. Зейб совету последовал, как и Хайри, оба сослались на возраст и проленились двое суток к ряду. Рами и Нур заперлись в своей комнате, выпав из жизни отряда на весь период отдыха, и никто их не тревожил. Наджи занялся тренировкой, чтобы окончательно восстановиться и не оказаться неожиданно раненым снова, и его энергичности поддались Муниф с Лейсом, не отстающие в желании самосовершенствоваться. Джанах сопровождал и таскал на себе покупки Наиля и Гайса, пока Иса бродил по маленькому местному рынку в компании Синана.       Аскар почти все время провел в таверне, общаясь с владельцем и деревенскими — пытался побольше узнать о Пустоши, чтобы не допустить новых ошибок. Понял из разговоров, что на самом деле ничего не знает о том таинственном месте, в котором ему доведется побывать.       Все, кто живет в далеких оазисах и никогда не бывал в Змеиной Пустоши, предполагали, что, переступив ее границы, окажутся на открытой, терзаемой ветрами местности. Однако Пустошь называется таковой не оттого, что там ничего кроме змей нет, а потому что территории ее заброшены людьми, но облюбованы самыми разными змеями — на своей земле они доминирующий вид.       Из уст в уста в деревне передаются истории о том, как из Пустоши приползали гигантские змеи, натягивающие тела умерших чудаков, дерзнувших отправиться исследовать неизведанные земли, точно люди — одежку. Спрятать хвосты за жуткой маскировкой коварным змеям не удавалось, но некоторых обманувшихся они утаскивали за собой в Пустошь, когда деревенские гнали их копьями обратно в те глубины ада, из которых они повылезали.       Страшная байка из тех, какими взрослые пугают детей. И все же, даже могучему акиду стало не по себе, пусть он и попытался скрыть чувства.       Спустя четверо суток пребывания в деревне они двинулись дальше, и вот настал тот день, когда отряд стоял на краю равнины, а под ними простиралась Пустошь. Причем в самом буквальном смысле стояли на краю, чего Аскар никак не ожидал — оказалось, что равнина Хамада-эль-Джарваль располагается на плоской вершине протяженного плато, а территории Змеиной Пустоши — на дне бескрайне простирающейся внизу впадины.       Кочевник, до того безучастно оглядывающий виды, обернулся к спутникам со словами, которые нисколько не утешали:       — Держитесь крепче, нам предстоит долгий спуск.