***
Медленно повернув голову, демон обнаруживает вокруг себя других своих товарищей. Однако в данной ситуации едва ли они могут оказаться друзьями. Девушка, стоящая в кругу демонов недобро щурится, но, не успев выбросить что-либо гневное или колкое, сжимает губы, ведь только что пойманная ею мышь сбежала из капкана, и на месте Эльтарона с девчонкой в руках оказалась лишь слабая дымка и ни следа темной энергии, по которой его можно было отследить. И снова промах, снова ее дружки ее спрятали. Отец снова будет зол.***
Без сил, в полудрёме, у Теодоры хватает сил только на то, чтобы едва разомкнуть глаза и заметить силуэт мужчины, сидящего на краю кровати. На нём больше нет пиджака, волосы потеряли укладку, и несколько нитей мокрыми прядями свисают на его глаза. В свете тусклой лампы выражение его лица почти не видно, но бред при температуре и воображение достраивают весьма угрюмую картину. - Демоны первого круга при каждой встрече для удачной поимки будут угнетать родственную им энергию Джона. Поэтому никому из вас не стоит приближаться ко мне. У меня есть основания полагать, что на такие меры нет достойной причины - это очень опасно. Эльтарон предпринимает попытку встать и снова испариться, но в единое мгновение девушка вскакивает со своей кровати, схватив его за руку. Мужчина устало поворачивается к ней в полуобороте, вперив взгляд в дрожащую кисть руки, повисшей на его запястье. - Ты не рад меня видеть? Только сейчас мужчина понимает, что никакие демоны, никакие властители темных сил, ни даже угроза смерти и расправы не взволнуют её больше чем ситуация, сложившаяся между ними в течение долгих лет. Её голос дрожит, руки едва трясутся, и Томас может только понадеяться, что этот мандраж связан с дождём или простудой. - Я рад тебя видеть, Теодора. И теперь, как в фильме, в медленной съемке, дрожь рук девушки прекращается. Эйвери крепче сжимает запястье мужчины, прикусывая губу в попытке сдержать всхлип. Его голос в этот момент был невероятно теплым, впервые за сто с лишним лет. Как тогда, при их последней встрече в доме госпожи Ваутерс. Но тогда это было лишь мгновение, едва заметная усмешка. И Теодора десятки лет думала о том, что возможно, в тот день ей показалось. Но сегодня, пробежав в слезах, в перемешку с дождём, несколько кварталов, лишь бы не потерять, возможно, последнюю возможность увидеть того, кого долгие годы пыталась забыть, все ее сомнения рухнут в одночасье. - Томас, скажи, что мне нужно сделать, чтобы ты больше не исчезал? Разве просьбы не достаточно? - Она встаёт на колени в кровати, чтобы устойчивее удержаться за руку давнего знакомого. - Мисс Эйвери, если бы не ваше безудержное влечение к опасным знакомствам, вам бы не пришлось бегать по Парижу за демоном, рискуя погибнуть самой непривлекательной и болезненной из всех смертей. Холодный взгляд, брошенный ей в сердце, не давал покоя, обжигая кровь, противореча своему назначению. Она не хотела находиться с ним на одной планете, но боялась делить ее с кем-то без него. И сейчас, когда Теодора осознала для себя эту непростую истину, она не могла упустить и то, что последнее, чтобы ей хотелось сделать это то, что пытался продолжать Томас Хайнс на протяжении столетия. Демон делал это чтобы спасти и уберечь, но Теодоре не оттолкнуть в ответ и открыть свою душу не позволяла только гордость. - Интересно, моя гордыня была бы достаточно весомым инструментом для торговли? Я готова продать свою душу... - Будь добра, не продолжай. - Или это недостаточно достойная причина? - Прекрати этот спектакль, Теодора, немедленно! - Мужчина едва ли не срывается на крик, выворачивая свою руку из крепкой хватки, отдалившись от девушки, насколько мог успеть. - Томас, я, кажется, не могу без т... Только фетиль уже сгорел. Бомба замедленного действия, так активно поджигаемая журналисткой, осуществила свой фейерверк. И сейчас, когда Эльтарон нервно и тяжело притягивает девушку к себе, внезапно впившись в неё поцелуем, пожар уже не остановить. Все предубеждения, страхи, фобии и недосказанности горят синим пламенем на губах двоих, а чувствам и душам остаётся лишь пройтись вихревым огнем по историям этих судеб, не воздавая почестей причинам и следствиям.