***
Грант мёртв. Почти невозможно думать об этих двух словах вместе, осмыслить тот факт, что его старший сын мёртв. Он думает об этих словах снова и снова, пытаясь убедить себя в их реальности, пытаясь напомнить себе, что он действительно был там, когда это произошло, что он слышал, как остановилось сердце Гранта, и чувствовал, как затихли его лёгкие. Он часами стоит перед надгробием Гранта, ещё долго после того, как Винтергрин оставил его наедине со своим горем, пытаясь по-настоящему осознать, что Грант мёртв. Ему было всего восемнадцать. H.I.V.E. хочет, чтобы Слэйд взял на себя контракт Гранта. Они знают, что Опустошитель — его сын, и считают правильным, если он продолжит дело Гранта. И Слэйд… хочет этого. Его сын мёртв, и это из-за его борьбы с Юными Титанами. Он знает, что это из-за того, что H.I.V.E. дала Гранту, что это было неизбежно, что сыворотка сожжёт его изнутри, но рациональное мышление отошло на второй план. Всё, о чём он может думать, это о том, что Титаны стояли вокруг и смотрели, как Гранта поглощают. Он хочет взять контракт. Хочет выместить свой гнев на них всех. Может быть, если он расправится с ними, то сможет вырвать часть проклятого чувства вины, которое грозит завладеть его разумом. Грант хотел быть похожим на него. Он боготворил Дефстроука, смотрел на работу наёмника как на нечто гламурное, и Слэйд знает, что это его вина. Грант никогда бы не задумался о том, чтобы стать кем-то вроде Опустошителя, если бы не действия Слэйда. Так что да, Слэйд хочет взять контракт. Он хочет закончить то, что начал его сын, и выместить свою ярость на тех, кто присутствовал при его смерти. Но каждый раз, когда он собирается поднять трубку и принять предложение H.I.V.E., он останавливается. Потому что уничтожение Титанов означает уничтожение Робина. Он знал, что это будет осложнением. Он знал, что малыш, будучи его родственной душой, помешает ему, сделает его работу в тысячу раз сложнее. Это заставляет его почти иррационально злиться, потому что Робин был бы его самой большой мишенью, как лидер команды. Он был бы тем, кого Слэйд действительно хотел бы уничтожить навсегда. Но сама грёбаная идея, чтобы попытаться убить его… Сын Слэйда мёртв, и Слэйд ничего не может с этим поделать. Он не знает, как ему сказать Аделине. Они не разговаривали уже много лет, с тех пор как она подстрелила ему глаз. С тех пор он видел Джоуи пару раз, к ненависти Аделины, и мальчик передал несколько сообщений, которые, он уверен, Джоуи цензурирует, но на самом деле он с ней не разговаривал. И теперь впервые за семь лет это произойдёт из-за смерти их сына? Он испытывает сильное искушение не говорить ни слова. Грант сбежал, в конце концов. Разорвал контакты со всеми, никогда больше не хотел видеть семью. Не похоже, что Аделина заметит отсутствие Гранта. Какой смысл заставлять её скорбеть, если она может просто продолжать жить как прежде? Но Винтергрин снова показывает себя полным ублюдком, потому что всё равно идёт и рассказывает Адди, вероятно, зная, что Слэйд убедит себя, что ему не нужно этого делать. Чертов мудак. Аделина появляется в убежище Слэйда, и он не спрашивает, откуда она узнала, где он находится, не спрашивает, почему она там, а просто позволяет её кулаку коснуться его лица, слабо хрюкая, когда хрящ в его носу ломается. Она заслужила один бесплатный удар, это точно. А дальше — если она хочет драки, то Слэйд ей её даст. — Он мёртв из-за тебя, — шипит она, когда большая часть мебели в квартире уничтожена, оба они немного окровавлены, а Слэйд даже не может набраться ярости, чтобы сказать ей, что она не права. Он с трудом может убедить даже себя. У него нет ни единого шанса убедить её. Прошёл месяц, прежде чем Слэйд действительно сумел собрать воедино все неприятные, злобные эмоции, которые вытащила из него смерть Гранта, и тогда он разрабатывает план. Он не может преследовать Юных Титанов. Просто не может. Но он точно может преследовать тех, кто дал Гранту сыворотку. Слэйд очень хорош в том, что он делает. Возможно, H.I.V.E. — более серьёзный противник, чем те, с которыми он обычно имеет дело, но это мало что меняет в его действиях. Просто появляются дополнительные пути, которые он должен отследить, чтобы уничтожить всё это. Во время работы он несколько раз сталкивается с Титанами. H.I.V.E. в страхе бежит, пока он разбирает их по кусочкам, а герои пытаются по-своему преследовать организацию. Вероятно, для них это личное. Как никак, H.I.V.E. послала кого-то убить их. Но это точно не настолько личное, как для него. Они пытаются остановить его. Пытаются сделать свой маленький геройский поступок и взять виновных живыми. Слэйд сожалеет о том, что ему пришлось вырубить Робина, стиснув зубы, он обхватывает горло мальчика и опускает его на землю, но это необходимо. Это единственный способ вывести его из боя. Позже, когда всё закончилось, на нём остаются отметки. Не такие большие и тёмные, как если бы Слэйд положил руку на шею Робина, но всё же пятна цвета, который показывают, что парня душили. Что Слэйд душил его. Ещё одна травма, которую он нанёс своей так называемой «идеальной паре». Он вытесняет мысль из своего сознания. Он завершает работу, которую намеревался выполнить. Затем он делает всё возможное, чтобы жить дальше.***
Дик не знает, что делать с собой после смерти Джейсона. Они налаживали настоящие отношения ещё до того, как Дик принял миссию, отправившую его в космос. Они достигли того момента, когда Дик действительно мог назвать его своим младшим братом, когда Джейсон стал для него чем-то большим, чем ребёнок, носящий его цвета. Парень, с которым он хотел найти общий язык, узнать его получше. Они регулярно проводили время вместе. Возможно, отношения между ним и Брюсом все еще были довольно напряжёнными, но с Джейсоном всё было хорошо. И вот Джейсон мёртв, а Дика даже не было на этой грёбаной планете, когда это случилось. Он не присутствовал на похоронах, потому что Брюс не мог вытащить голову из задницы, чтобы послать сообщение и сообщить Дику, что, чёрт возьми, происходит. Дик узнал об этом из файла в интернете, опоздав на три месяца. А потом у него хватило наглости обвинить Дика в смерти Джейсона. Кори делает всё возможное, чтобы помочь ему. Она выводит его из задумчивости, даёт ему возможность сосредоточиться на чём-то кроме своего горя, не на чувстве вины, грызущем его, когда он размышляет о том, прав ли был Брюс и должен ли он взять на себя часть вины за смерть младшего брата. Команда делает всё возможное, чтобы помочь ему. Они окружают его, всегда предлагая идею о том, чем можно заняться, всегда приглашая Дика пообщаться с ними или выйти вместе на задание. Он ценит, как они все стараются. И это действительно помогает. Просто горевание — это очень медленный процесс, а Брюс оттолкнул его настолько, что он даже не может обратиться к отцу, чтобы пройти через это вместе. Дик начинает ввязываться в драки, в которых он знает, что ему не победить. Он начинает бросаться в всё большую и большую опасность, всё меньше и меньше заботясь о себе. Потому что, возможно, если у него не будет выбора, кроме как выложиться на полную, если он сможет чувствовать только боль от физических ударов, тогда ему не придётся останавливаться и разбираться со всем этим дерьмом в своей голове. Так продолжается некоторое время, и каждый раз ему удается остаться живым, чтобы на следующую ночь всё повторилось снова. Пока он не ввязывается в бой с Дефстроуком. За всю свою жизнь он сталкивался с этим человеком всего несколько раз, и почти все эти случаи заканчивались тем, что он падал на землю, причем нередко в бессознательном состоянии. С тех пор Дик стал намного лучше, он это знает. Он заставлял себя стать лучше, сильнее, быстрее. Но он не в том состоянии, чтобы думать на три шага вперёд и уничтожить наёмника, как того хотел бы Брюс. Нет, Дику сейчас всё равно. Он знает только, что Дефстроук пытается убить кого-то в городе, который Дик недавно назвал своим, и он зол, устал и просто хочет драки. Дефстроук опрокидывает его на спину, линза его глаза сужается. Он стоит на противоположной стороне крыши и просто наблюдает, позволяя Дику без помех подняться на ноги. Он едва коснулся его. Он сделал только то, что было необходимо, чтобы закончить бой, а потом отступил. Дик не понимает этого. Этот человек чуть не убил его, когда ему было одиннадцать лет, а теперь он мистер Доброта? Дефстроук не отличается милосердием, и уж точно не отличается терпением, когда люди мешают ему выполнять его контракты. Он должен пытаться действительно уничтожить Дика, а не… что бы он ни делал. — Иди домой, малыш, — говорит Дефстроук, когда Дик снова принимает боевую стойку. — Мне плевать на то, что творится у тебя в голове, что заставляет тебя думать, что ты действительно в состоянии представлять угрозу прямо сейчас — просто иди домой. — Я не позволю тебе просто так убить кого-то, — твёрдо говорит Дик. — С тем количеством травм, которые у тебя сейчас, я удивлён, что ты всё ещё стоишь. Ты прав, что не собираешься «позволить» мне сделать это, потому что ты всё равно не сможешь меня остановить. Гнев, поднимающийся в Дике, не имеет ничего общего с Дефстроуком, а имеет отношение к Джейсону и Брюсу, к дурацкому стеклянному ящику в бэт-пещере, к наследию, которое никогда не должно было стать наследием, но теперь, без младшего брата, кажется таким неправильным. — У меня нет никаких травм, — уверяет Дик, но это ложь. Последние несколько недель не были добры к нему. Он не был добр к себе. Его рёбра болят почти при каждом вдохе, половина тела покрыта синяками, он уверен, что его запястье было вывихнуто, когда какой-то засранец схватил его слишком сильно — он далеко не в лучшей форме. Но, чёрт возьми, он не собирается признаваться в этом Дефстроуку. Наёмник издаёт тихий звук, похожий на вздох. — Слушай… Дику всё равно, что он хочет сказать. Он снова нападает. Он знает, что он небрежен, практически проецирует то, что собирается сделать, прежде чем сделать это. Он знает, что беспорядок в его голове делает его очень легкой мишенью для такого человека, как Дефстроук. Этот человек, по сути, издевается над ним, не трогая его. Но Дику просто… просто плевать. В конце концов, Дефстроуку надоедает «бой», и он наносит сильный удар ногой в грудь Дика. В хороший день такой удар всё равно заставил бы его попятиться назад, возможно, даже свалил бы его с ног. Но сейчас? С уже поврежденными рёбрами? Удар подобен огню, боль излучается от места, куда попал ботинок Дефстроука, и у Дика перехватывает дыхание. Его зрение становится нечётким, и он задыхается, его легкие отказываются его слушаться. Вдалеке он слышит, как кто-то ругается, но у Дика звенит в ушах, голова кружится, и он… Теряет сознание. Когда он приходит в себя, он уже не на случайной крыше Бладхейвена, а лежит на чём-то мягком. Он сохраняет спокойствие, не подавая признаков того, что проснулся, как учил его Брюс. Он пытается оценить обстановку: где-то поблизости слышны чьи-то движения, слабый звон бокалов, бульканье какой-то жидкости. В груди холодеет, и он понимает, что с него сняли верхнюю половину униформы. В панике он поднимает руки к лицу, и облегчение мгновенно настигает его, когда он чувствует, что его маска всё ещё на месте. Он рискует открыть глаза, морщась от яркого света, падающего на него, и двигается, пытаясь приподняться на локтях. Это сразу же оказывается неверным шагом, потому что его грудь пронзает боль, и Дик задыхается. Раздаётся звук, кто-то делает несколько шагов в его сторону, а затем глубокий голос говорит: — Не пытайся встать, ты сделаешь только хуже. Когда Дик уже не чувствует, что теряет сознание, он поворачивает голову и смотрит туда, где стоит Дефстроук, свободно сложив руки на груди и наблюдая за ним. Дик нахмурил брови в замешательстве. Они… в квартире. Дик лежит на диване, его форма снята до пояса, пакет со льдом и бинт находятся на рёбрах. Порез на боку, который он лишь бегло обработал, тоже забинтован. — Где…? — начал спрашивать Дик, переводя взгляд на наёмника. — Почему? — спрашивает он вместо этого. Дефстроук качает головой и отворачивается, проходя к маленькой кухне, в которой он, должно быть, был раньше. Дик видит, что бульканье, которое он слышал раньше, это кофейник, и Дефстроук наливает две кружки, после чего снова входит в гостиную и передает одну кружку Дику. Тот молча берет её. — Так ты сведёшь себя в могилу, — прямо говорит Дефстроук после минутного молчания. — Тебе чертовски повезло, что рядом оказался я, а не те, кто хотел бы видеть тебя мёртвым. — Ты пытался меня убить, — бормочет Дик. Кофе приятный на вкус, и он вдыхает его запах, в памяти всплывают воспоминания о завтраках в укромном уголке поместья. Дефстроук не обращает внимания на эти слова. Вместо этого он натягивает маску на переносицу и делает длинный глоток из своей кружки. Дик осматривает нижнюю половину его лица. Кавказец, по крайней мере, около тридцати лет, небольшая белая бородка добавляет к этому по меньшей мере ещё одно десятилетие. Кажется, его не беспокоит то, что Дик смотрит на него, он лишь смотрит в ответ из-за непрозрачной линзы. — Если ты будешь продолжать в том же духе, — говорит Дефстроук, — ты умрёшь. Ты действительно так сильно ненавидишь Бэтса? Дик вздрагивает от этих слов, а затем выпускает короткий вздох, когда от движения его грудь снова вздымается. — Что? — Как я вижу, он только что потерял одну птичку. Похоже, он не слишком далёк от того, чтобы потерять еще одну. Конечно он знает о смерти Джейсона; к этому моменту все, наверное, знают. Чёрт, да почти весь чёртов мир знал о его смерти раньше Дика. Дик заставляет себя сесть, не обращая внимания на боль, и смотрит на наёмника. — Ты не знаешь, о чём говоришь, — шипит он, обнажая зубы. Он не знает, что Брюсу, вероятно, сейчас было бы наплевать на то, что он ударил Дика, обвинил его и выгнал из своего дома — ему было бы всё равно, если бы Дик работал до изнеможения, если бы он умер. Какая разница, если Брюс потеряет ещё одного из них? — Тебе нужно найти способ пережить эту смерть, — прямо говорит Дефстроук. — Люди умирают, малыш. Единственный путь здесь — вперёд. Он ставит свою кружку и поворачивается к окну. — Кем он был для тебя? — внезапно промолвил Дик. Дефстроук делает паузу. — Опустошитель, я имею в виду. Грант Уилсон. То, как ты преследовал H.I.V.E.… То, как он преследовал H.I.V.E., дало понять, что Опустошитель был важен для него. Дефстроук держал его, пока тот умирал, а затем планомерно уничтожил организацию, ответственную за его отправку на задание; так не поступают со случайными знакомыми. Вы сделаете это для людей, которых любите. Это же заставляет Дика игнорировать желание каждую ночь пробраться в Аркхэм и отомстить за Джейсона. Дефстроук оглядывается на него, что-то обдумывая у себя в голове. Затем он тянется вверх и снимает маску. Дик на мгновение ошеломлён, губы разъезжаются, а затем он быстро осматривает мужчину. Голова с белыми волосами в тон бороде, один глаз закрыт повязкой, второй — серо-голубой. Белые волосы и серьёзное выражение лица делают его старше, но черты лица молодые, максимум около тридцати. Он красив. Некоторые схожие черты лица с… — Грант был моим сыном, — говорит ему Дефстроук. — Ох, — тихо говорит Дик. — Я… я сожалею о твоей потере. Дефстроук долго смотрит на него, а затем говорит: — Я сожалею о твоей. Дик нерешительно улыбается. — Почему ты… почему ты помог мне? Ему и не нужно было. Не то чтобы Дик там умер бы, просто очнулся бы от адской боли через некоторое время. Ему потребовалось бы время, чтобы вернуться в свою квартиру, но он был бы в порядке. Дефстроуку не нужно было брать его сюда или лечить его раны. Он сам так решил. Дик не понимает, почему. — Дарёному коню в зубы не смотрят, — предупреждает Дефстроук. — Я никогда не понимал этого выражения, — говорит Дик, слегка улыбаясь. — Оно происходит от Троянского коня, но я имею в виду, что им определенно следовало смотреть дарёному коню в зубы. Это помешало бы им привести греков прямо в свой город. Не смотреть в зубы коню было большой ошибкой. На лице Дефстрока появилось что-то, что Дик не может определить, как бы он ни старался. Может быть, веселье? Он не уверен. — Позаботься о себе получше, — говорит Дефстроук, снова натягивая маску. — В следующий раз, когда ты попытаешься сразиться со мной, тебе лучше быть на высоте. Это будет достойный бой. Дик убеждается, что его улыбка настоящая, когда Дефстроук выходит через окно.***
— Поберегись! Слэйд издал измученный вздох и пригнулся, уходя с дороги, когда сине-чёрное пятно пронеслось по воздуху и нанесло сильный удар ногой в грудь одному из головорезов, изо всех сил старающихся окружить Слэйда. Бой заканчивается очень быстро. Найтвинг идёт связывать нападавших, которые ещё живы, а Слэйд безучастно наблюдает за ним, вытирая кровь со своего клинка о рубашку одного из убитых. Найтвинг гримасничает, глядя на людей, которых убил Слэйд, но никак больше не реагирует, лишь бросает на Слэйда раздражённый взгляд. — Новый костюм, — комментирует Слэйд. Больше никакого жёлтого цвета. Нет и нелепой косички. Только синий рисунок на груди, который распространяется вверх к плечам, а затем вниз по рукам. Выглядит неплохо. Определенно лучше, чем первый, с высоким воротником, который было слишком легко схватить в драке. Найтвинг улыбается ему. — Ммхм. Я немного скучаю по жёлтому узору, но мне нравятся полоски на пальцах. Он шевелит рукой, как бы демонстрируя, и Слэйд видит, что синий цвет доходит до кончиков среднего и безымянного пальцев. Слэйд просто хмыкает, а затем оглядывается по сторонам и идёт к тому месту, где на земле лежит мёртвый глава этой маленькой операции. Он чувствует на себе взгляд Найтвинга, когда приседает и роется в кармане мужчины. Он находит то, что искал, и засовывает это за пояс. — Я могу тебе чем-то помочь, малыш? Герой зажмуривается, смотрит на мёртвого парня, а затем поднимает глаза и встречается взглядом со Слэйдом. — Пробегал мимо, увидел драку. Не смог удержаться и не заскочить. Нет, Слэйд готов поспорить, что не может. По той же причине Слэйд не может удержаться от того, чтобы выследить Найтвинга, когда у него контракт в Бладхейвене, и дать парню знать об этом. По крайней мере, Слэйд знает, почему, хотя это и глупая, чёрт возьми, причина. Ему интересно, смущается ли парень, задумывается ли он о том, почему он так быстро принимает присутствие Слэйда, хотя ему следовало бы быть осторожным. Прошло уже несколько лет после смерти второго Робина. И ещё больше после смерти Гранта. Слэйд общался с Найтвингом гораздо больше, чем когда-либо собирался. Он намеревался держаться на расстоянии, как делал уже много лет. Он намеревался даже не браться за работу в Среднеатлантическом регионе, если бы мог, поскольку Найтвинг, казалось, появлялся почти в каждом городе там — досадно, поскольку контракты в Нью-Йорке и Готэме обычно оплачивались дополнительно. Таков был план. Держаться подальше от его соулмейта. Не впутываться в маленького героя, к которому он, к сожалению, привязан. Не обращать внимания на все раны, которые появляются на его теле. Не обращать внимания на злодеев, хвастающихся тем, что они ранили Титанов или Мышей. План оказался неудачным. В основном потому, что он не рассчитывал на настойчивость Найтвинга и на то, что Слэйд не сможет отказать ему. Малыш не знает, что они родственные души, Слэйд уверен в этом. Он бы сказал что-нибудь, если бы знал. Иногда он видит его, потирающего руку или бок, где, как знает Слэйд, он сам недавно получил травму. Знает, что это означает, что Найтвинг думает о своём соулмейте. Он бы сказал что-нибудь, если бы знал. Он не знает. Что делает его дружеское общение со Слэйдом… непонятным. Слэйд знает, что он всё испортил в тот день, когда подлатал парня. Он не должен был его лечить. Он должен был оставить его там; он был в порядке, в конце концов. Немного ушибов и переломов, может быть, но он бы выжил. Но Слэйд пнул его сильнее, чем собирался. На мгновение он забыл о синяках, которые всё ещё красовались на его груди. А потом Найтвинг захрипел и упал, и Слэйд… не мог оставить его там. Это только вызвало проблемы. Это что-то изменило для Найтвинга. Для него самого. Он не должен был помогать ему, не должен был ждать с ним, пока он очнётся, не должен был рассказывать ему о Гранте. Он не должен был пытаться заставить парня чувствовать себя лучше. Это было два года назад, и с тех пор Слэйд общался с Найтвингом гораздо чаще, чем планировал. Он берёт работу в Средней Атлантике. В Нью-Йорке, и Бладе, и Готэме. Он выслеживает парня. Он ведёт себя… сентиментально. И это только помогает парню стать более решительным… ну, он не знает, может быть, стать его другом? Чего, по мнению Найтвинга, он этим добьётся, непонятно, но всё же это происходит, всё же малыш охотно общается с ним и не говорит ему «отвали», когда Слэйд появляется в его жизни. В эти дни Слэйд избегает Билли, если может. Этот человек слишком самодоволен, даже когда не произносит ни слова. И ещё одна проблема заключается в том, что малыш уже не совсем малыш. Ему не одиннадцать, не пятнадцать и даже не девятнадцать. Ему двадцать один, настоящий взрослый. Он выглядит как настоящий взрослый. Он выглядит… Ну, он выглядит хорошо. Это морочит голову Слэйду. Потому что он помнит этот нелепый светофор ребёнка, и как сильно он чувствовался ребёнком. Слэйд не мог представить его другим, даже не мог понять, что малыш вырастет, потому что он был таким маленьким и нуждался в защите, а Слэйд чувствовал что-то такое, чему он не хочет давать название. Сейчас это что-то чертовски сильно изменилось. Теперь он замечает изгиб задницы Найтвинга, когда парень наклоняется, чтобы надеть наручники на какого-нибудь бессознательного головореза. Он замечает его мускулистые бедра и думает о том, как приятно они обхватывают его талию, когда парень пытается прижать его, когда они дерутся. Он думает о том, чтобы прижать Найтвинга к стене и оттрахать его до потери сознания. У него нет времени на подобное. Он не хочет связываться с героем, тем более с тем, кто является его соулмейтом. Слэйд знает, как он может заставить Найтвинга оставить его в покое. Он точно знает, что сказать, как подавить все добрые чувства, которые парень может испытывать к нему, как заставить его почувствовать себя использованным, манипулируемым и слабым. К этому моменту он уже достаточно хорошо знает парня, а Найтвинг всегда скрывал своё сердце больше, чем позволял узнать людям. Он уязвим перед людьми, которых уважает. И почему-то, он уважает Слэйда. Однако Слэйд старается не обманывать себя. Он знает, что никогда не сделает этого. Он не хочет видеть, как улыбка Найтвинга рассыпается из-за него. Не хочет видеть, как малыш ломается. Поэтому он застрял в этом нелепом лимбе, оказавшись где-то между врагами и… кем бы они, чёрт возьми, ни «должны» были быть. — Как Джерико? — спрашивает Слэйд, в основном, чтобы отвлечься. В прошлом году Джоуи начал учиться в колледже в Нью-Йорке. В итоге он попал к Титанам. Учитывая силу, которой он обладает, Слэйд не удивлён, что он оказался в мире плащей. Он просто не был уверен, на чью сторону встанет его второй сын — пойдёт по его стопам, как Грант, или станет кем-то другим. Ему хорошо в Титанах. Они разговаривают, иногда. Редко и неловко, но есть… какое-то общение. Найтвинг помог в этом. И продолжает помогать. Нелепый грёбаный доброжелатель. — Хорошо, — говорит Найтвинг, улыбаясь так, как он всегда улыбается, когда Слэйд первым заводит разговор о его семье, вместо того чтобы заставить Найтвинга предложить информацию. — Попал в список деканов, вообще-то. У тебя умный ребенок. И он отлично вписался в команду; он умеет заводить друзей. Слэйд ворчит в знак признательности и поворачивается, чтобы уйти. У него есть клиент, с которым он должен встретиться, и присутствие Найтвинга не должно этого изменить. Не останавливаясь, Найтвинг бежит, чтобы догнать его, а затем идёт в ногу с ним. Слэйд смотрит на него краем глаза, но внимание парня приковано к небу, голова наклонена к солнцу. В Готэме и Бладхейвене пасмурных дней больше, чем ясных; парню, должно быть, нравится впитывать свет, когда он может его получить. — Так ты скажешь мне, что ты взял, — негромко спросил Найтвинг, — или мне придётся играть в двадцать вопросов? Двадцать вопросов, как правило, заканчиваются дракой, так что первый вариант, наверное, лучше, как ты думаешь? Слэйд закатывает глаза. — Не лезь в мои дела, парень. Найтвинг фыркнул. — Ты знаешь, что я не могу этого сделать. Кроме того, ты в Готэме. Ты бы предпочел, чтобы я совал свой нос куда попало, или Бэтмен?. Бэтмен может быть лучше, на самом деле. Он не думает о заднице Бэтмена, когда они дерутся. И уж точно не чувствует себя виноватым, делая все возможное, чтобы избить его. Все следы, оставленные им на Найтвинге, появляются и на его собственной коже. Трудно не размышлять о них, когда он не может избавиться от напоминаний о том, что он сделал. — Нос Бэтмена, определённо, говорит гораздо меньше, — сухо говорит Слэйд. Найтвинг прикладывает руку к сердцу в насмешливой обиде. — А я никогда. Слэйд видит, как глаза парня опускаются вниз, рассматривая его пояс. Подсчитывает шансы на то, что ему действительно удастся забрать то, что Слэйд взял у мёртвого парня. Шансы невелики. Но он всё равно пытается. Слэйд позволяет ему преодолеть половину пути, прежде чем поймать его запястье, и Найтвинг тут же выкручивается из захвата, уже протягивая другую руку. На его губах играет улыбка, предвкушая предстоящий бой. Чёрт побери, если Слэйд не чувствует того же волнения.***
Дик трёт глаза, подавляя зевок, пытаясь сосредоточиться на словах перед ним. Он читает один и тот же абзац уже пять раз, не воспринимая никакой информации. Он хочет выучить всё это наизусть к тому времени, когда придёт Брюс и отвезёт его на завтрак, который состоится через три часа, но он действительно не воспринимает никакой новой информации. Что поделать, он уже давно не спал, а напряжённый патруль только усугубил усталость. Он пришёл только полчаса назад и увидел, что папка лежит на его кухонном столе, куда он положил её раньше, чтобы не забыть просмотреть детали и запомнить важные части, но, о чудо, он всё равно забыл о ней, и вот он здесь в пять утра, пытается разобраться в деле, хотя едва может прочитать полное предложение. Просто в последнее время было… очень тяжело. Много потерь и боли. И самое последнее… С момента смерти Джоуи не прошло и недели. Дик пытается держать себя в руках ради своей команды, потому что он им нужен. Им нужен их лидер прямо сейчас, так, как его не было рядом с ними, когда умерла Донна. Но в последнее время он действительно чувствует себя так, будто ступает по воде, едва удерживая голову над её поверхностью, и ему так много нужно сделать, так много за что он в ответе — у него нет времени на передышку. У него почти нет времени на сон. На десятом перечитывании одного и того же абзаца он наконец сдаётся. Ему остаётся только выдержать полу-обеспокоенный, полу-разочарованный взгляд Брюса, когда тот спросит, есть ли у Дика какие-либо мысли по этому делу. Мысли Брюса о нём действительно волнуют его меньше всего; что ещё одно оскорбление значит после всего остального? Ему удаётся принять душ, как кажется, впервые за долгое время. Натягивает треники и идёт по коридору в свою спальню, рассчитывая поспать несколько часов, прежде чем начать новый день. Он останавливается, проходя мимо входа в гостиную, сердце замирает, когда он видит, что там кто-то есть, но только через мгновение он узнает Слэйда. Он не видел Слэйда с тех пор, как это случилось. Он хотел… как-то помочь, но он ничего не мог сделать. Слэйд исчез, а у Дика было слишком много дел, чтобы пытаться разыскать его. — Привет, — мягко говорит Дик, проходя дальше в комнату. — Приятно видеть, что ты цел и невредим. Слэйд смотрит на него, выражение лица жутко пустое. Дик не боится Слэйда, не после всего этого времени, но все равно жутко видеть его такой… грозный взгляд. В конце концов, он же Дефстроук. Один из самых страшных людей на планете. То, что он стал… врадругом Дика или кем-то ещё, не означает, что он перестал быть опасным. Это не значит, что однажды он не обратится против Дика, если стимул будет достаточно хорош. — Привет, Грейсон, — отвечает Слэйд, голос низкий. Прошло около года с тех пор, как Слэйд узнал его личность (после того, как жизнь Дика после Блокбастера превратилась в полное дерьмо, и Слэйд дал ему жильё), но Дик всё ещё не привык слышать своё имя из уст этого человека. Это… приятно. Всегда приятно. Дик останавливается в нескольких футах от него, разглядывая его. Конечно, он выглядит нормально — нужно много сделать, чтобы Слэйд выглядел как-то иначе, — но в том, как он держит себя, есть что-то свернутое, напряжённое. Не похоже, что он в порядке. Чёрт, как он может быть в порядке? Его второй ребёнок мёртв. — Хочешь чего-нибудь выпить? — спрашивает Дик. — У меня есть кофе, чай, горячий шоколад… — Он прерывается, а когда Слэйд ничего не говорит, добавляет: — чего-нибудь покрепче? Слэйд отворачивается от него и на мгновение щурится в окно. Идёт дождь, и его шум заполняет тишину. Дик то и дело задумывается о том, ненавидит ли он дождь или нет. — Ты выглядишь так, будто не спал, — в конце концов говорит Слэйд. Дик кривит усталую улыбку. — Не все из нас обладают сверхчеловеческими способностями к регенерации. Слэйд хмыкает, подтверждая. Он снова смотрит на Дика, проводя взглядом по его телу так, что Дик чуть не вздрагивает. Слэйд подходит ближе, не останавливаясь, пока не оказывается прямо перед Диком, заставляя того откинуть голову назад, чтобы встретиться с ним взглядом. — Слэйд? — вопросительно пробормотал Дик, нахмурив брови. Выражение лица мужчины по-прежнему нельзя прочитать, и это становится полным и абсолютным шоком, когда он наклоняется и целует Дика, одной рукой обхватывая его за спину, чтобы притянуть поближе. Глаза Дика расширились, он остолбенел. Слэйд пользуется его податливым ртом и глубоко целует его, вырывая дыхание из лёгких Дика и извлекая из него тихий звук. Потому что это не то чтобы… Ладно, Дик определенно смотрел на Слэйда таким образом. Уже довольно долгое время. Он хотел… Ну. Он хотел этого. Он хотел притянуть Слэйда поближе и поцеловать его, хотел гораздо большего. Так что тот факт, что Слэйд тоже хочет его — это чертовски удивительно. Дик плавится в поцелуе, руками обхватывает шею Слэйда, позволяя тому поддерживать его, пока он не ударяется о стену, с вырывающимся из него вздохом, когда он врезается в нее. Поцелуй становится более голодным, более глубоким, более грязным. Дик чувствует головокружение, пытаясь удержаться на ногах, и это… Это неправильно. Здесь что-то не так. Слэйд напряжён, практически отключён. Он просовывает ногу между бёдер Дика и толкает его вперед, целует его почти отчаянно, не давая Дику возможности ни думать, ни дышать, ни… Это просто неправильно. Дик знает Слэйда гораздо лучше, чем тот, возможно, хотел бы. Слэйд не такой, не с ним. Дик дёргает головой в сторону, глубоко втягивая воздух. Слэйд не останавливается, впивается ртом в челюсть Дика, прижимаясь бедром к промежности Дика, отчего в его нутре разливается тепло. — Слэйд, — задыхается Дик. — Слэйд, подожди, ну же… С резким звуком его обрывают, когда зубы Слэйда впиваются ему в шею, а сам он толкает Слэйда в плечи. Это похоже на попытку сдвинуть гору, и впервые за долгое время Дик чувствует искру страха рядом со Слэйдом. — Слэйд! — кричит Дик. Он вцепился рукой в волосы Слэйда и дёрнул, вырвав у наемника шипение. — Слэйд, чёрт, прекрати, пожалуйста… Мужчина замирает. Он тяжело дышит, резкие всплески горячего воздуха на шее Дика. Он не отстраняется, но руки, лежащие на бёдрах Дика, перестают сжимать их так крепко, и его нога отходит назад, позволяя Дику сомкнуть свои. Дик использует эту возможность, чтобы успокоить учащенное сердцебиение и проделать несколько дыхательных упражнений. Когда он убеждается, что спокоен и контролирует ситуацию, он осторожно спрашивает: — Слэйд? Дыхание Слэйда не выравнивается. Его челюсть сжата, воздух резко втягивается и выходит через нос. Он слегка подёргивается. Он держит лицо, уткнувшись в изгиб шеи Дика. Дик нерешительно проводит пальцами по волосам Слэйда, его другая рука лежит на предплечьи Слэйда. Медленно напряжение начинает уходить из тела Слэйда. Он перестаёт так тяжело дышать. Стук его сердца о грудь Дика начинает стихать. Подумав, Дик пробормотал: — Я тоже по нему скучаю. Руки Слэйда на его бёдрах сжимаются и снова расслабляются. Он прижимается нежным, лёгким поцелуем к тому месту, которое укусил раньше, а затем медленно отстраняется. Дик не хочет отпускать его, но и не пытается удержать его, позволяя мужчине отойти. Они просто смотрят друг на друга в течение долгого времени. — Оставайся, — мягко говорит Дик. — У меня есть гостевая. Ты… я не думаю, что тебе стоит уходить. Так что оставайся. Руки Слэйда сжимаются в кулаки по бокам. Он снова щурится в окно. Он говорит: — Хорошо.***
Слэйд находится на работе, когда начинают появляться отметки. В гражданской одежде он выступает в качестве телохранителя какого-то миллионера, который уверен, что существует заговор с целью его убийства (так и есть, Слэйд просто ждёт, когда наёмный убийца нанесёт удар). Это лёгкие деньги; всё, что ему нужно делать, это носить костюм и присматривать за миллионером, пока тот занимается своими делами, так что он чувствует себя довольно расслабленно. Даже скучно. Затем кожа под ногтём его указательного пальца синеет от отметки души. Слэйд хмурится, гадая, во что ввязался Дик. Прищемил палец дверью машины? Должно быть, очень больно. Но затем, всего через пятнадцать секунд, то же самое происходит с его средним пальцем. Его нутро сжимается, когда он смотрит на него, пытаясь придумать другое объяснение. Потому что теперь он знает, какой сценарий наиболее вероятен. Кто-то вырывает Дику ногти. Его пытают. Он сохраняет хладнокровие. Дик — линчеватель, он очень хорошо умеет выпутываться из сложных ситуаций. И у него за спиной практически целый клан, который наверняка неустанно работает, чтобы найти и спасти его. С Диком всё будет в порядке. Слэйд не может позволить этому отвлечь его от работы. К тому времени, когда всё закончилось и Слэйд вернулся в свой гостиничный номер (через восемь часов и тридцать семь минут после появления первой отметки), на его теле появилось… множество других меток души. Он раздевается и осматривает их всех холодным взглядом, отмечая ожоги, порезы, следы от уколов, синяки повсюду. И, прямо на его глазах, он видит, как ещё одна отметка разрезает его живот. Пытки всё ещё продолжаются. Прошло восемь с половиной часов, а Дик всё ещё там. Слэйд быстро собирает вещи. Он бронирует билет на первый самолет обратно в Штаты и проводит шестичасовой полёт совершенно неподвижно, устремив взгляд вперёд, чтобы у него не было соблазна проверить наличие новых следов, пока он ничего не может сделать. Он приземляется в Нью-Йорке, сразу же берёт машину и отправляется в Бладхейвен. По дороге он звонит Дику и не получает ответа. Его квартира, когда Слэйд врывается в неё, пуста и, очевидно, была пуста уже некоторое время. Кто бы его ни забрал, всё ещё держит его. Слэйд проверяет потайной отсек, где Дик хранит своё оборудование для ночной работы. Костюм Найтвинга отсутствует, как и его дубинки и обычные инструменты. Значит, похищение произошло, когда он был Найтвингом, а не Диком Грейсоном. Он проверяет трекеры в костюме, но они отключены, потому что, конечно же, они отключены. Затем он взламывает запись с камеры наблюдения на крыше здания Дика; она показывает, что Дик уходит в патруль в своё обычное время и не возвращается. Он следует по обычному маршруту патрулирования Дика, перемещаясь от камеры к камере, чтобы найти, где и что пошло не так. Почему он не видел никаких признаков Мышей? Разве они не должны быть в курсе всего этого? Дик пропал по меньшей мере пятнадцать часов назад — где они, чёрт возьми, находятся? Он вытесняет эту мысль из головы; возможно, их всех схватили, или, по крайней мере, столько, что найти их будет крайне сложно, поэтому Слэйд заставляет себя сосредоточиться на текущей задаче. Наконец он что-то находит, примерно на полпути обычного патрулирования Дика. Дик вступает в драку с группой бандитов, и кто-то, воспользовавшись случаем, стреляет дротиком из чего-то такого, что заставляет Дика рухнуть прямо на шею героя. Судя по тому, как испугались бандиты, этот кто-то не с ними. Слэйд продолжает идти по следу. Он приводит его в Готэм. Он пробыл там всего десять минут, прежде чем его нашёл Бэтмен. Для Бэтмена ещё рановато, но Слэйд полагает, что ему это только на руку. — Что ты здесь делаешь, Уилсон? — рычит Бэтмен. — Твою работу, видимо, — отвечает Слэйд. Ему действительно не стоит злить Бэтса, не тогда, когда у них действительно сейчас общая цель, но, честно говоря, слишком трудно удержаться. — Не терял каких птичек в последнее время? Последовавшее за этим молчание говорит Слэйду всё, что ему нужно знать — Уэйн понятия не имеет, что его сын попал в плен. Это разочаровывает, но он не может утверждать, что удивлён. Дик и Уэйн сейчас в хороших отношениях, он знает, но дистанция всё ещё сохраняется. Возможно, Уэйн думает, что даёт Дику пространство, в котором тот нуждается. Но он немного перестарался. В качестве примера можно привести то, что происходит сейчас. — Найтвинга похитили, — прямо говорит Слэйд. Бэтмен напрягается. — Сейчас я отслеживаю людей, у которых он находится. Если хочешь выйти на след, то добро пожаловать, присоединяйся. Глаза Бэтмена сужаются, он недоволен. Он не хочет работать со Слэйдом, ни за что, особенно когда Слэйд подкалывает его. Но это Дик, и хотя между ними существует дистанция, это не значит, что Уэйн не сделает всё возможное, чтобы вернуть его. Поэтому линчеватель резко кивает и подходит к нему. — Что ты знаешь? Слэйд выкладывает ему всё. Он не объясняет, как узнал, а Бэтмен и не спрашивает. Они хорошо сработались вместе, как ни странно. Они оба не болтливы, когда дело касается работы, у обоих навязчивое внимание к деталям… и оба стремятся найти Дика как можно скорее. Как только они находят нужное место, уничтожить находящихся там людей проще простого. Бэтмен кричит ему, чтобы он избегал выстрелов, но Слэйд легко игнорирует его, расправляясь со всеми так, как ему хочется. Эти люди пытали Дика более шестнадцати часов; они не заслуживают пощады. Когда Дик достаточно окрепнет, он сможет накричать на него, если захочет, но пока это правильное решение. Они находят Дика в подвале. Он привязан к столу в темной комнате, слабо дрожит, весь в крови и поту. Он не смотрит на них, когда они подходят, кажется, даже не понимает, что они здесь, а когда Бэтмен осторожно кладёт руку на его запястье, Дик испуганно хнычет и отшатывается, насколько это возможно в его ситуации. Бэтмен отдергивает руку, резко вдыхая воздух. Слэйд протискивается мимо него. Он кладёт руку на плечо Дика, не обращая внимания на всхлип, вырвавшийся у малыша, на то, как его трясёт. — Дик, — мягко говорит Слэйд. Он осторожно разминает его плечо. — Мы собираемся вытащить тебя отсюда. Всё кончено. Посмотри на меня, малыш. Всё кончено. Твой отец-идиот тоже здесь, все плохие парни полегли, так что просто сделай глубокий вдох. Вот так, вот так. Просто дыши. Дик медленно следует его указаниям. Дрожь не прекращается, но его взгляд переходит на Слэйда, и он нахмуривает брови, пытаясь сосредоточиться. — Сл’д, — прохрипел Дик, откинув голову набок. — Это я, — подтверждает Слэйд. — Ты со мной, малыш? Сейчас мы тебя перенесём; мне нужно, чтобы ты не выходил из себя. Дик сильно моргает, а затем медленно кивает. — Вс' в порядке. Т' здесь. Я в п’рядке…» Его веки дрожат, когда он теряет сознание, и Слэйд, не теряя времени, начинает расстёгивать ремни, привязывающие его к столу. Бэтмен делает то же самое, начиная с его ног, и они быстро со всем справляются. Слэйд поднимает Дика на руки, прежде чем Уэйн успевает попытаться. Мышь смотрит на него долгим взглядом, стиснув челюсти, а затем резко кивает и поворачивается к двери, указывая путь к выходу. Слэйд стоит у кровати Дика, сложив руки на груди, и хмуро смотрит на неподвижного Дика, сосредоточившись на звуке биения его сердца, на наполнении и опустошении лёгких. Он жив, и в основном цел. Он легко поправится. Дверь открывается и закрывается позади него, дорогие ботинки Уэйна щёлкают по кафелю, когда он подходит к нему, руки скрещены, выражение лица серьёзное, когда он смотрит на своего сына, взгляд скользит вверх и вниз по его телу, задерживаясь на видимых повреждениях. Затем его взгляд переместился на руку Слэйда. На отметки, оставленные парой сломанных пальцев и несколькими вырванными ногтями. Он хмурится ещё больше, но не выглядит удивлённым. — Как долго ты знал? — спрашивает Слэйд. Уэйн встречает его взгляд, затем снова смотрит на Дика, оседая на его лице. — У меня были подозрения с тех пор, как ты оставил ему тот порез. — Его взгляд ненадолго переходит на Слэйда. — Ты проверял его, не так ли? Ты почти убил его, а потом тебе нужно было убедиться. Слэйд не реагирует на напоминание о том, что Дик чуть не погиб из-за его пули, отказываясь поддаваться на провокации Уэйна. — И всё же ты никогда не говорил ему. — Как и ты. Губы Слэйда искривились в кривой ухмылке. — Значит, мы оба предали его доверие. Это хорошо. Мне бы не хотелось быть единственным, на кого он будет злиться. Уэйн бросает на него злобный взгляд, но ничего не говорит в ответ. Некоторое время они стоят в тишине, просто наблюдая, оба уверяя себя в том, что Дик жив. Он легко поправится. Ему придётся пройти курс физиотерапии для лечения сломанных пальцев, и у него будет довольно много шрамов, но он поправится. — Я хочу, чтобы ты держался от него подальше, — говорит Уэйн. Слэйд лениво моргает. — Ты знаешь, что этого не произойдёт. Уэйн вздохнул через нос. — Да, знаю. — Пауза, затем он добавляет: — Но если он захочет, чтобы ты оставил его в покое… Не обращая внимания на то, как скручиваются его внутренности, Слэйд спокойно отвечает: — Он больше никогда меня не увидит. — Хорошо. Есть довольно много людей, которые убедятся в этом. Слэйд наклоняет голову, понимая угрозу, какой бы странной она ни была. На них снова опускается тишина, но на этот раз никто из них не нарушает её.***
Большую часть своего восстановления Дик проводит в Стар-Сити, ночуя у Роя и Лиан. Он скучает по своей семье, и ему грустно покидать их, но желание быть вне досягаемости Брюса сейчас гораздо сильнее, чем находиться среди своих братьев и сестёр. Он знает, что они всё понимают; Джейсон даже купил ему билет на самолёт. Дик думал, что времена, когда Брюс скрывал от него важные вещи, остались позади. Но нет, похоже, он просто был шокирующе наивен, потому что, конечно, у Брюса всё ещё был секрет, и, конечно, он был невероятно важен. «Я просто хотел защитить тебя», — сказал ему Брюс, когда всё выяснилось, и даже четыре недели спустя эти слова всё ещё вызывают в Дике прилив ярости. Брюс знал о личности его соулмейта в течение десяти лет и не сказал ни слова. Наблюдал, как Дик любуется своими знаками души и слушает рассказы Альфреда о своей родственной душе с улыбкой, и молчал. Так что нет, Дик не остался в Готэме. Он выписался из больницы при первой же возможности и направился прямо в дом своего друга, уверенный, что Рой Харпер никогда не примет Брюса в своём доме без согласия Дика. А может быть, даже и с согласием. Дик тратит половину своего времени на выздоровление и половину на то, чтобы разобраться в своих чувствах. Потому что Брюс не единственный, кто лгал ему. Слэйд тоже. Много лет. Годами они были друзьями. Дик доверился Слэйду, вопреки советам бесчисленных людей. Он вверял свою жизнь в руки Слэйда снова и снова. Пригласил его в свой дом. Позволил ему узнать свою грёбаную личность. И все это время Слэйд лгал ему. С этим очень трудно смириться. Потому что это информация, которая в обычной ситуации привела бы его в восторг. Его родственная душа! Он действительно знает, кто его соулмейт! И это Слэйд, человек, с которым Дик с радостью вступил бы в отношения! Но Слэйд знал об этом, когда Дику было пятнадцать лет. Был почти уверен с одиннадцати лет. Что они — родственные души. Что они… Он не сказал ни слова. Он заставлял Дика не обращать внимания на происходящее, думать, что его мета находится где-то там, и с каждым годом вероятность найти его становилась всё меньше и меньше. Он заставил Дика задуматься, не была ли Анита права все эти годы, что они и правда были прокляты и его соулмейта не существует вовсе. Он заставлял Дика чувствовать это. Более десяти лет. Трудно радоваться тому, что узнаёшь правду, когда эта правда обёрнута во что-то настолько уродливое. Он проводит в Стар-Сити долгое время, достаточно долгое, чтобы он мог надеть костюм Найтвинга и выйти на патрулирование вместе с Роем. И Рой никогда не жалуется, не выглядит нетерпеливым, не ведёт себя так, будто ждёт, когда Дик уйдёт. Он слушает, как Дик разглагольствует о Брюсе и Слэйде, о родственных душах, а затем предлагает алкоголь, чтобы они могли повторить всё это, будучи пьяными. Но в конце концов Дик больше не может прятаться. Он возвращается в Бладхейвен и впервые за почти два месяца берёт на себя заботу о своём городе. Джейсон, Тим и Кэсс по очереди патрулировали Блад за него, так что он знал, что город в надёжных руках, но это ничто по сравнению с тем, чтобы увидеть его собственными глазами целым и невредимым и пройтись по улицам, как он это делал до того, как всё пошло не так. Брюс пополняет запасы в холодильнике и посылает ему сообщение о том, что рад его возвращению, но не идёт дальше этого. В кои-то веки проявил эмоциональный интеллект. Или, может быть, Альфред был ответственен за то, чтобы держать его под контролем. На третью ночь его возвращения в Блад появляется Слэйд. Дик сидит на крыше высотки, слабо стуча ногами о борт, и смотрит на небо. С такой высоты он действительно может видеть звёзды. Он слышит, как Слэйд приземляется на крышу где-то позади него, а затем его ботинки хрустят по гравию, когда он приближается. Он подходит к Дику и медленно садится рядом с ним, давая Дику достаточно времени, чтобы сказать ему «отвали». Или просто столкнуть его с крыши. Он выживет, в конце концов. Будет чертовски больно, но он не умрёт. — Выглядишь лучше, чем в последний раз, когда я тебя видел, — говорит Слэйд через некоторое время. — Правда? Я думал, я выглядел хорошо, — отвечает Дик с улыбкой, но слова выходят плоскими, и улыбка не достигает его глаз. Он до сих пор не знает, что чувствует по отношению ко всему этому. Он зол, так зол. Но он также… испытывает облегчение? Надежду? Это злая комбинация. Несправедливо. Решив, что не стоит ходить вокруг да около, Дик сказал: — Я имел право знать. Слэйд кивает. — Да, имел. Дик резко вздохнул и впервые посмотрел на него, нахмурившись. Маска Слэйда снята, единственный глаз устремлён на лицо Дика. И Дик пытается найти разницу, теперь, когда он знает. Пытается найти хоть какой-то признак своего соулмейта, чего-то нового, чего-то… особенного. Но это просто… это просто Слэйд. Тот же человек, который латал его, когда не был обязан. Тот же человек, который всегда давал ему знать, когда у него поблизости был контракт, и подначивал его ввязаться в него. Тот же человек, который приютил его, когда его мир рушился, и позволил ему остаться с ним. Тот же человек, который появился в его квартире, оплакивая того, кого они оба любили, и не представляя, как с этим справиться. — Я зол на тебя, — говорит он. Слэйд снова кивает. — Ты имеешь на это полное право. Дик нахмурился еще больше. — Ты просто… ты понимаешь, да? Почему я в бешенстве? Это то, что ты можешь понять? — Это было нарушением доверия. Дик смеется, немного сокрушенно. — Ну, да, конечно. Хорошо, ты понял эту часть. Но ты не то чтобы украл что-то из моей квартиры, Слэйд, ты обманывал меня больше десяти лет. Это… это трудно пережить, понимаешь? То, что ты знал так долго, и оставил меня в неведении. Вынудил меня оставаться в неведении. Слэйд ничего не говорит. Дик делает несколько глубоких вдохов. — Ты когда-нибудь собирался мне рассказать? — спрашивает он. Слэйд просто смотрит на него, и Дик издаёт беспомощный звук, переводя взгляд обратно на небо. Слэйд даже не знает, сделал бы он это. Возможно, он хранил бы это в тайне до конца их жизни. — Мне жаль. Дик удивлённо переводит взгляд на лицо Слэйда. Слэйд не умеет извиняться. Он заглаживает вину за то, что, как он знает, сделал неправильно, действиями или жестами, но никогда не произносит слов. — Ты собирался отнять это у меня, — шепчет Дик. — Когда-либо найти своего солмейта — ты собирался лишить меня этого. Ты был прямо здесь и заставил меня думать… — Я знаю. Мне жаль. — Когда ты пришёл после смерти Джоуи, ты поцеловал меня. Скажи мне почему. Слэйд долго смотрит на него. — Потому что я хотел этого. — Потому что ты знал, что я твой соулмейт и, скорее всего, скажу «да»? Слэйд качает головой. — Потому что я хотел этого, Дик. Дик изучает выражение его лица, ищет ложь и ничего не находит. Только… честность. Какая редкая концепция. — Ты мог бы избавить нас от многих проблем, знаешь ли, — говорит Дик. — Все эти твои чувства ко мне. Сказать мне: «Эй, угадай, что, мы — родственные души!» — и всё стало бы намного проще. Слэйд ухмыляется. — Когда это я все упрощал? Дик фыркнул и снова отвернулся. — Ну, здесь ты меня поймал. Слэйд вздыхает. — Послушай, малыш, я… — Он качает головой. — Ты был осложнением, которое мне не нужно. Отсутствие соулмейта было хорошей деталью для моей работы. Наличие тебя… это всё усложняло. Поэтому я не хотел тебя знать. Не хотел быть рядом с тобой. Но ты… — Он смеется. — Чёрт, малыш. От тебя чертовски трудно держаться подальше, ты знаешь это? Дик неохотно улыбается. — Не говори лестных вещей, когда я злюсь на тебя. Это отвлекает. — Это не очень хороший стимул, чтобы прекратить. Дик усмехается, качая головой, и снова встречает взгляд Слэйда. Он долго рассматривает его, раздумывая. Он говорит: — Я буду злиться некоторое время, просто чтобы ты знал. Возможно, будет немного мелочности, пара пассивно-агрессивных замечаний, может быть, несколько ударов. Ну, знаешь, как обычно. Слэйд осторожно кивает. — Хорошо. — Но это не значит, что я не… не хочу, чтобы ты был рядом. Что я не хочу тебя. Если ты… всё ещё хочешь меня тоже, я думаю. Слэйд поднимает руку, двигаясь медленно, давая Дику время отбить её, если тот захочет. Когда Дик не останавливает его, он проводит пальцами по волосам Дика, а затем обхватывает его шею, притягивая ближе. Дик кладёт руку на грудь Слэйда, сохраняя поцелуй нежным, медленным. Рука Слэйда твёрдая и большая, и Дик чувствует себя… в безопасности, в его объятиях. Он чувствует себя спокойнее, чем когда-либо за долгое время. — Вот видишь, — говорит Дик на вдохе, когда они наконец отдаляются, — если бы ты вытащил свою голову из задницы, мы могли бы делать это многие годы назад. Слэйд смеется. — И тут начинаются пассивно-агрессивные замечания. Дик всё ещё улыбается, когда Слэйд снова притягивает его к себе для очередного поцелуя.