Подсолнухи

Пусть и прошло уже много лет, но в груди до сих пор иногда резко кололо. Напоминало о потере. Сегодня был день её рождения, странно отмечать этот день у того, кого уже с ними нет, но семья Куросаки каждый год приходила на могилу Масаки. Да и не только в эти даты. Все четверо частенько приходили поговорить с ней, рассказать, что происходило весь день, или поделиться тягостными мыслями. — Ичиго, нас зовут в гости сегодня, сходим? — спросил брюнет, держа в руках телефон с открытой перепиской. — Прости, Хисаги, но я сегодня не могу, — парень надел футболку и причесал растрёпанные волосы. — Чего это вдруг? — Сегодня день рождения мамы, поэтому мы с семьёй пойдём её навестить. Рыжий сказал это просто и на выдохе. Он устал вечно мучиться лишь от одной мысли про это, но каждый раз как палки в колёса, он вспоминал тот день и не мог сдержать саморазрушения. Сюхей застыл на месте и нервно заблокировал телефон, опуская руку. — Эй, Ичиго… ты... как себя чувствуешь? — Хисаги спросил с осторожностью, но всё-таки уверенно и прямо. Парнишка повернулся к тому с улыбкой. — Нормально, я справляюсь, не волнуйся. — Перестань улыбаться, Куросаки. На меня этот трюк не действует. Да, звучало грубо, но Хисаги знал, о чём говорит. Знал, что эта маска уже приелась к лицу юноши, и с химикатами не оторвёшь. Ичиго тут же померк. Тело бросило в мелкую дрожь, глаза тут же налились слезами. — Придурок.., — Сюхей подошёл к другу и крепко сжал его за плечи. — Сколько раз тебе повторить? Перестань так делать. Хватит скрывать всю боль внутри, видишь от этого только хуже на душе. Сероглазому стало как-то даже страшно. Ичиго так сильно и цепко хватался за его футболку, срывал горло в хриплый писк, лишь бы не зарыдать вслух. — З-знаешь. Мне это напомнило, как я раньше боролся с этой проблемой, и сейчас, обнимая тебя, гораздо лучше, нежели порезы. »»——⍟——«« Каждые свободные деньки семья Куросаки ездила к родителям отца в деревушку. Она была недалеко, поэтому они бывали там частенько. После вечернего чая, когда девочек уже укладывали спать, Ичиго с мамой ходили гулять на ближайшие поля. Самым любимым у мальчика было поле подсолнухов. Когда эти короли солнца цвели, он не мог оторвать от них взгляда. Они с мамой нашли плешь в поле и часто расстилали там плед и смотрели на небо. Прекрасное раннее, такое спокойное место стало слишком холодным для мальчика. Как-то раз гости, что пришли к отцу, завели разговор о Масаки и о том, что чем могут, тем и помогут, но малыш не выдержал и в слезах убежал прочь из-за стола, не желая слышать об этом. Иссин нашёл сына на том же месте в сухом и лысом поле, весь в земле и пыли, каленки разбиты, щёки в разводах от намокшей от слёз пыли. Рыжий комочек лежал и сгребал под себя землю, не зная куда деть все эти чувства. Чем старше становился Ичиго, тем радикальнее были его методы борьбы с этим чувством каменной тяжести в груди. Привычно приходя на поле, он садился посреди зелёных стеблей на расстелённый плед. Машинально чётко и привычно глубоко проводил лезвием по запястьям и ложился на спину, всматриваясь в голубое небо. Руки немели, кровь запекалась, мысли бились мошкарой в голове, неровная нервная улыбка дёргалась на губах. После того, как его нашли спящим и изрезаным, Рыжик впредь не оставлял своих ран на видном месте. Теперь, благодаря отцу и его лекции, он делал это бережно и аккуратно прям на рёбрах. Период с четырнадцати до пятнадцати лет — это худшее, что с ним когда-либо было. Мозг настолько выебали мысли о смерти мамы, что парень перестал чувствовать боль и лишь углублял свои ночные пытки, жалея лишь на физре, что из-за пота они дико пекли. После порезов было как собак не битых, и Ичиго перестал ходить на физкультуру, так как переодеваться в людном месте ему было запрещено собственным телом. Парня остановило лишь одно. Он никогда в жизни этого не забудет. »»——⍟——«« Хисаги привычно пришёл к Ичиго на ночёвку. Парни долго играли в консоль и вот уже собирались ложиться спать. У них была какая-то такая братская дружеская фишка, в форме ночной футболки использовать майку другого. И вот Хи достаёт принесённую им футболку из рюкзака и ждёт такой же подачки от братана, но Ичиго замешкался и отвернулся к тому спиной. — Чего не так, Ичи? Решил, коли мы взрослеем, то и переодеваться будем чуть ли не в разных странах? Брось стесняться, как девчонка. — Я не стесняюсь. Просто… тебе нельзя сейчас на меня смотреть. Пожалуйста, отвернись. — Фу, бог ты мой, напоминает диалог молодожёнов, ей богу, Куросаки, чего я там не видел, что сейчас смотреть нельзя. Мы чуть ли не члены другу другу трогали, в одной ванне купаясь в наши-то четыре года, а тут что не так. Ну всё, давай, пошутили и хватит, я спать хочу, переодевайся да ляжем уже. — Я говорю, что не могу перед тобой снять ебаную майку и всё, хули ты до меня доебался?! — Так ты не говоришь почему, вот и доёбываюсь. Сказал бы, я, возможно, и отстал бы. — Потому что там!.. П.., — Ичиго умолк, сжимая плотно губы, чтоб не сказать лишнего, сильно хмурится и отводит взгляд от друга: невмоготу на него смотреть. — Что "П"?.. В ответ тишина. — Что там, Ичиго? — голос у Сюхея стал ниже. Этот взгляд, что читался у Куросаки. Не был ни с шуткой, ни с подъёбкой. Он был искренне напуганным и стыдливым. Хи сразу поменялся в лице, догадываясь, что под одеждой скрыта точно не смешная татуировка. Парень тяжело выдохнул, понимая, что загнан ситуацией и Сюхеем в угол. Взялся за концы одежды и снял, оставляя ткань нервно сминать в руках. У Хисаги моментально бешено забилось сердце, от шока било по ушам и темнело в глазах, те, в свою очередь, уже налились слезами. Раннее такое красивое и рельефное тело, к которому так усердно стремился брюнет, было изуродовано вспышками душевной боли. На рёбрах отдельно виднелись как аккуратные столбиком или линейкой порезы, видимо, уже из чистой привычки, а вот поверх явно были срывы, так как всё это перечеркивали кривые длинные полосы розового цвета. По виду они только-только начали заживать. Сюхей нервно хмыкнул и отвернулся от парня, стоило лишь перестать быть в поле зрения карих глаз, как истерика ударила со спины. Парень, не в силах держаться на ногах, медленно опустился на пол. Он жутко глубоко дышал, давился слезами и слюной от осознания и картинки перед глазами. Хисаги стало страшно, очень страшно представить, что он может в один из таких разов просто потерять друга навсегда по самой худшей причине. Не как все, из-за разъездов, а из-за самоубийства. Ичиго мигом упал перед ним на колени и сжал так крепко, что кожа побелела. — Прости меня… Я не хотел, чтобы ты знал об этом... Я не... Я не хотел делать тебе больно. Прошу, Сюхей, прости меня. Я думал сам жить с этим и не втягивать тебя, но. Боже, Хи, прости, что увидел это. Хисаги немного успокоился. Стал дышать ровнее и больше не дрожал. — У тебя есть заживляющая мазь? — смог выдавить из заплаканного голоса юноша. — Да, конечно, сейчас принесу, — Ичиго не стал спорить или расспрашивать на кой хер она ему сдалась, дабы не выводить друга на более негативные эмоции, и пока вся семья спала, он ушёл в зал, где в шкафу лежала аптечка. Притащил её всю в комнату и поставил на стол, начал копаться и всё же нашёл одну. — На. Ичиго протянул лекарство другу и встал спиной к столу, садясь жопой на его край. Хисаги открыл тюбик, выдавил небольшую тягучую лужу себе на пальцы и подошёл к парню. Хмуро и серьёзно осматривая чужие покушения на собственное тело, он приложил пальцы к порезам и бережно нанёс на них мазь. Очерчивая каждое бугристое ранение желваки так и сводило от ощутимой боли в душе его друга. Ичиго смирно наблюдал, как его лечат, за тем, с каким трудом Сюхей снова смотрит на его порезы, шмыгает, избавляясь от ещё не прошедших от слёз соплей и продолжает втирать заживляющий крем под кожу. — Так я хотя бы наверняка знаю, что они, если что, быстро заживут, — протягивая тюбик, проговорил парень и вышел из комнаты, дабы в ванной помыть руки. Парни всё же надели футболки друг друга как и прежде и легли спать с наихуëвиешим настроением. »»——⍟——«« — Можно я схожу с тобой? — Но ты же хотел к ребятам в гости, иди без меня, не надо со мной по кладбищам ходить в такой летний день. — Ты, блять, слышишь себя вообще? Никуда я, нахуй, без тебя не пойду и в такой день не брошу, пиздец, ахуел уже вообще? Я буду веселиться, пока мой друг в трауре, ты приколист или да??? — Ладно-ладно. Прости, виноват.        — Ещё как виноват, такое обо мне мнение иметь — это вообще преступление. — Пап, девочки, а вот и я! — оповестил парень жильцов дома, стоя на пороге. — Ичиго приехал, Юзу одевайся, мы выходим! — Ичиго, быстро ты, о, Сюхей-кун, какими судьбами? Столько лет не виделись, возмужал-возмужал вижу, хе-хе, — Иссин похлопал гостя по заметно подаченому плечу. — Здравствуйте, Куросаки-сан, я решил провести этот день с вами, Вы не против моего присутствия? Иссин посмотрел на сына, после на баннер с женщиной в гостинной. — Конечно, не против, Масаки будет рада тебя видеть живым и здоровым. Девочки, вы готовы? Мы выходим! Семейство резво поднималось на холм, то на перегонки, то еле поднимая ноги от усталости, но всё же было весело всем вместе. Дойдя до места, глава семейства немного переводя дух, традиционно закурил у обелиска жены. Девочки заменили старые цветы на новые, Ичиго поставил маме рюмку принесённого саке. Хисаги тоже пришёл не с пустыми руками. — Здравствуйте, тётушка Масаки. А этот скромный подарок от меня, — брюнет положил колечко из растений возле рюмки. Оно было бережно сплетено из полевых цветов по дороге на холм, как он это сделал никто не знал, но колечко завораживало своей нежностью лиловых цветов. Парни много рассказывали о своих студенческих приключениях, весело выпивали апельсиновый сок, каждый раз поднимая тост за ясную погоду на небесах, чтобы женщине не лил целыми днями дождь. После все дружно решили съездить к бабушке, навестить и может помочь чем. По приезде к бабуле, Иссин отправил парней гулять, нечего таким взрослым весь день с малышней да со стариками рассиживать. Ичиго решил сводить Хисаги на то самое место, куда они часто ходили с мамой. По дороге парни пафосно жевали колоски и бурно разговаривали. Куросаки остановился на одной из тропинок и взору открылись широкие поля жёлтых подсолнухов. — Ого-го, красотища какая, так много жёлтых пацанов, — Сюхей не мог насмотреться на весь этот шикарный вид величества таких больших цветов. — Ага, красивые, как всегда. Немного постояв на тропинке, Ичиго заметил шуршание в цветах. После показалась белая макушка и исчезла вновь. Она явно принадлежит ребёнку. У парня сжалось сердце от воспоминаний и вспотели ладони. — Я сейчас, Хисаги. Ичиго кинулся к шуршашим кустам подсолнухов, дабы вконец не потерять этого ребёнка из виду. Пробираясь сквозь уже не столь высокие для парня растения, он нашёл мальчугана лет шести. Малыш сидел на земле и плакал. Что не могло не восполить заживший мозг, но парень держал себя в руках. — Эй-эй, малыш, ты чего здесь прячешься? На Ичиго подняли глаза, глаза, как два кровавых омута. Мальчик-альбинос ещё и с такими редкими глазами, верх природного искусства. Он лишь сильнее расплакался, рыжий подошёл к мальчику и обнял, поглаживая его по голове. — Как тебя зовут? Красивый такой, а плачешь. — Ш-широ, а Вас? — Белый, значит. Мило. Меня Ичиго. Можешь сказать, почему ты плачешь, Широ? — М-моя сестричка. Мика-чан сильно болеет. В-все говорят, что обойдётся. Но... Но она мне недавно шепнула на ушко, что уже не может дальше тянуть и чувствует, что скоро уйдёт. Я… я не хочу, чтобы Мике-чан было одиноко на облачках. Как же она без меня будет там играть... Ичиго плотнее прижал Широ к себе, намачив кофточку того своими неохотными, но резкими и понимающими слезами. — Она не будет там одна, Широ, — смотря на небо, сказал парень. — Как не одна? — Если твоя сестра хороший человек, — мальчик закивал и и рыжик улыбнулся, — то она с радостью подружится и будет играть с моей мамой. Широ отлип от мужчины, смотря тому в лицо. — Твоя мама сейчас на облачках? — Да… уже довольно давно, тебя ещё даже на свете не было, — Ичиго ласково потрепал мальчика за ушком. — Поэтому я обещаю, что мама подружится с Микой и твоя сестрёнка не будет там одна. А взамен на мою клятву хочу, чтобы и ты мне кое-что пообещал. — Чего такое? — Никогда больше не приходи сюда, когда тебе плохо. Лучше сходи к знакомым или поиграй с котиками во дворе, но больше не приходи сюда. Здесь гиблое место, и тебе здесь делать нечего. Договорились? — у Ичиго, как страшный сон, перед глазами мелькнули случаи его суицидальных порывов, и он помотал головой, выбрасывая картинки из неё. — Хорошо, Ичи-ни. А можно ещё один вопрос? — Да, конечно. — Как зовут твою маму? — Масаки. Куросаки Масаки. — Тётушка Масаки! Я буду молиться, чтобы на её столе всегда были конфетки и моти с клубничкой, мои любимые, я поделюсь, если ей не хватит, и сестрёнку угощу, когда она на облачках проголодается. — Умничка, Широ. Ты хороший, добрый мальчик. Теперь беги к родителям, они сейчас очень волнуются ты же без ведома убежал, да? — М-м-мф-ф-ф. — Ну, не супся, беги пока в розыск не подали. Широ обнял дяденьку на прощание и выбежал с другой стороны. Ичиго отряхнул колени от земли и вышел из "леса" подсолнухов. — Спас заблудшую душу? — П-хах, ага, как видишь. На самом деле он… м… — Я понял, Ичиго, можешь не выдавливать из себя слова. Пойдём лучше в магазин сходим, у меня сигареты закончились и пить хочется ужас вообще. Хисаги обнял того за плечи и оба весело, напевая опенинг Хантера, вышли обратно в жилое пространство.