С того практически памятного дня, как мы уничтожили предпоследний Крестраж, прошла уже почти неделя, а особых успехов он так и не добился. Как оказалось, Дамблдор не просто так отказался гонятся за призраком Елены Когтевран, ведь это приведение, пускай и выглядело безобидным, но его не было даже на Карте Мародёров! Призрак Елены проводил большую часть своего времени то ли вне замка, то ли в помещениях, не отмеченных на карте, что, соответственно, делало невозможным её быстрое нахождение.
Так что он прекрасно понимал директора, ведь у него полно дел, опять же, работа, Орден, поиск другой информации о Реддле… Ну, и конечно, его старость. Это он может спокойно бегать по замку за призраком, а Дамблдор, как бы ни старался, скорее всего, не пробежит и десятка минут подряд. Так что, понимая важность задачи, он частично отложил изучение своих заклятий-проявителей, ведь Крестраж был много важнее, чем его учёба. В конце концов, важнее уничтожить самого Волан-де-Морта, чем учиться от него защищаться.
Так что сегодня, в очередной раз просмотрев Карту (с тех пор, как он ищет призрака, впервые стал носить Карту всегда с собой) и заметив-таки имя Елены Когтевран у подземелий Слизерина, он, бросив все свои дела, пулей помчался из спальни. В голове билась лишь мысль: «лишь бы успеть», ведь ему предстояло спустится на десять этажей, да и к тому же пробежать порядка двух километров: средневековый замок не отличался компактностью.
Пробегая по коридорам и используя множество тайных ходов, чтобы сократить путь, он вглядывался в Карту, следя за тем, чтобы призрак Когтевран не исчез до того, как он её найдёт. Уже сейчас, преодолев треть пути, он стал задыхаться – всё-таки двухкилометровый забег это вам не шутки…
К его счастью, он таки успел к Елене, застав ту уже наполовину погрузившуюся в стену коридора – всё было ясно, она уже собирается снова исчезнуть в толще породы. Сразу сходу он, пытаясь хоть чуточку успокоить дыхание, кликнул:
— ПОГО…ДИТЕ!… СТОЙ...ТЕ! — дыхание упорно сбивалось, не давая ему говорить целыми словами, — НУЖНО…ПОГОВОРИТЬ!… — он таки добежал до Призрака, которая всё-таки прекратила погружаться в стену и стала медленно поворачиваться к нему. — Пожа…луйс…та… — лёгкие не давали заканчивать слова, так что я жестом указал на часы, как бы вопрошая подождать. К моему удивлению, Призрак вместо того, чтобы отвернутся и таки исчезнуть в стене расположилась (ну а как ещё описать то, что она присела на ничто?) у противоположной стены, ожидая меня.
Продолжая сбивчиво дышать, я потянулся пальцами во внутренний карман. Нужно было позвать Дамблдора… Крепко сжал белый шарик внутри своего кармана на пару секунд. Теперь, когда директор осведомлён, можно спокойно отдышаться и попытаться самому разговорить Призрака. Всё-таки отдышавшись, он стал осторожно расспрашивать свою прозрачную собеседницу:
— Кажется… Да, я отдышался, — произнёс для проверки и обратился к Елене: — Мне нужно с Вами поговорить… — призрак внезапно стала медленно отдалятся от меня. — Что вы знаете о судьбе Диадемы Когтевран?
Елена, однако, лишь усмехнулась…
— Очень жаль, — произнесла она, поворачиваясь, чтобы уйти, — но я ничем не могу вам помочь, — и стала погружаться в стену.
— СТОЙТЕ! — выкрикнул я, пытаясь остановить Призрака. — Это очень важно! Мы должны узнать, как она могла попасть в руки к Реддлу… — Елена замерла, наполовину погружённая в стену.
Призрак, казалось, какую-то долю секунды размышляла, а затем медленно повернулась к нему и подлетела ближе, вопрошая:
— Значит, он всё-таки её забрал? Он ведь… Клялся…
— То есть, это таки вы рассказали Волан-де-Морту о местонахождении Диадемы?
— Я… я не думала… Он был так любезен. Мне казалось, он… понимает… сочувствует… Он говорил, что поможет мне… Что уничтожит её… — грустно шептала Елена.
— Что же, вы не первая, у кого Реддл выведал секреты. Он умел очаровывать людей, когда ему это было нужно… — как бы невзначай пробормотал я. Призрак лишь грустно кивнула.
— Значит… Он не уничтожил Диадему? — произнесла Елена, смотря потускневшим (как? Она же призрак!) взглядом в стену. Внезапно о чём-то подумав, она спросила меня: — Откуда ты это знаешь? Почему ты так в этом уверен…
В этот момент я задумался. Рассказать про Крестражи мёртвой душе, что, если захочет, сможет рассказать о них любому, и тогда в мир придёт новый десяток Волан-де-Мортов. Но если начать темнить, то она не поверит и уйдёт. Нет, он конечно уже получил хороший пласт информации, но если есть возможность нужно использовать её! Значит решено, стараемся рассказать так много, как только можно, опуская при этом Крестражи…
— Реддл… Он собирал реликвии Основателей… — призрак внимательно слушала. — И не просто пытался, ему удалось всё же достать Медальон Слизерина и Чашу Пуффендуй! Мы нашли эти две вещи жутко проклятыми, и…
— Можешь не заканчивать. Я поняла, вы решили, что он сумел добраться и до реликвии моей матери… — Елена снова вздохнула. — И, как бы ни было горько это признавать, но вы не ошиблись…
— А вы можете… — осторожно начал я. — Рассказать, как это произошло? В смысле, как Реддл достал Диадему… Может быть, это поможет нам её найти…
Призрак странно на меня посмотрела, а затем, кивнув самой себе, как будто бы приняв какое-то решение, начала свой рассказ:
— Я украла диадему у своей матери, — произнесла она, полным шёпотом. Её призрачные щёки потемнели, то есть, наверное, покраснели от стыда.
— Вы… — ко мне не сразу дошёл смысл сказанных слов. — Что Вы сделали?
— Я украла диадему, — повторила Елена Когтевран. — Я стремилась стать умнее, значительнее, чем моя мать. Я сбежала с Диадемой.
Призрак вздохнула и снова замолчала, собираясь с силами. Через пару мгновений та продолжила:
— Говорили, что моя мать так и не призналась, что диадема пропала, делая вид, что по-прежнему владеет ею. Она скрывала свою потерю и моё гнусное предательство даже от остальных основателей Хогвартса. А потом мать заболела – неизлечимо заболела. Несмотря на моё вероломство, ей безумно хотелось увидеть меня ещё раз. Она отправила на поиски одного человека, который уже давно любил меня, хоть я и отвергла его ухаживания. Она знала, что он не успокоится, пока не найдёт меня.
— И этот человек был?… — я попытался продолжить мысль, но она лишь помотала головой, останавливая меня. Призрак глубоко вздохнула и откинула голову.
— Он выследил меня в том лесу, где я скрывалась. Когда я отказалась с ним вернуться, он пришёл в ярость. Барон всегда отличался вспыльчивым нравом. В бешенстве из-за моего отказа, ревнуя к моей свободе, он меня зарезал.
— Барон… Вы имеете в виду..? — переспросил я, подтверждая свою догадку.
— Да, это был Кровавый барон, — ответила Елена и отвела в сторону свой плащ, открыв тёмную, наверняка кровавую, рану на её белой груди. — Когда он понял, что натворил, его охватило раскаяние. Он взял клинок, отнявший мою жизнь, и этим же оружием убил себя. С тех пор, уже много столетий, он носит цепи в знак покаяния… и поделом ему, — с горечью добавила она.
— А что… что случилось с диадемой? — осторожно повторив главный вопрос, я принялся ждать ответа.
— Она осталась там, где я её спрятала, когда услышала, как барон пробирается ко мне через чащу. Спрятала её в дупле одного разлогого дерева.
— В дупле дерева? Какого дерева? Где это было?
— В одном из лесов Албании. Это безлюдное место — я думала, что там мать ни за что не доберётся до меня.
— Албания… — вслух повторил я. В уме, как будто бы по мановению волшебной палочки, стала выстраиваться картина. Именно в надёжных Албанских лесах много лет прятался бестелесный Волан-де-Морт, именно туда он вернулся четыре года назад, после смерти Квиррела, и именно там его и нашёл Хвост. Пазл начинал складываться. Вот только было стойкое ощущение, что какой-то части, мелкой детали, не хватает для целостной картины. — Но, чего-то явно не хватает… Вы не знаете, куда бы мог захотеть спрятать Диадему Реддл? Быть может, у вас есть какие-то идеи?
— Нет и не будет у меня идей о том, куда этот гадёныш мог спрятать украденную реликвию! — неожиданно куда более резким тоном произнесла Елена, и, не дожидаясь моего ответа, устремилась в стену и исчезла в ней за пару секунд. Ну и ладно, может быть, восемьсотлетней даме просто нужно переварить полученные новости, кто знает. Пожав плечами, я встал и направился прямиком к кабинету Директора, справедливо полагая, что если он меня где-то ждёт, то только в кабинете.
Подходя к подножию башни и называя Горгулье пароль, я неожиданно вспомнил то, что произошло вечером третьего октября…
***
Ранее…
Сегодняшний день для Великого Волшебника, бывшего Верховного Чародея, Директора Хогвартса или же Альбуса Персиваля Вульфрика Браяна Дамблдора не задался с самого начала. Пришлось разгребать последствия вчерашнего сорванного собрания Ордена, ведь вчера он вместе с Кингсли и Аластором так и не сумел утвердить, кто когда и как будет дежурить в Отделе Тайн. И пускай Альбус понимал, что этот список бесполезен, что ему нужен всего лишь один день на воплощение его плана, но понимал, что его наплевательское (а как ещё может выглядеть полное безразличие к списку дежурств
после третьего октября?) будет слишком подозрительным и делал всё на славу.
С этим пришлось повозится практически три часа, но несмотря на общую усталость (а ему пришлось оббегать всех, кто мог бы подежурить), у него ещё были дела. Хотелось, конечно, привести свой план в исполнение прямо сейчас, но во время составления списка, что Кингсли, что остальные волшебники упёрлись рогом, так что первое тройное дежурство было запланировано аж на шесть вечера.
Притом дежурила не простая тройка, а, по совпадению, самая лучшая: Кингсли с Тонкс и Аластором. Было стойкое ощущение, что удача сегодня явно на его стороне (хотя да, для него это уже не вопрос, а утверждение), и даже те, самые минимальные, риски, что были у его плана просто исчезают. Уж кто-кто, но Аластор не позволит тройке Пожирателей сделать что-либо!
Впрочем, до «Часа Х» (это он подсмотрел в каком-то маггловском фильме), оставалось ещё много времени. Целых восемь часов! За это время, он может пока-что заняться приведением других, вечно сползающих в неутешительное состояние, дел. Первым же Альбус решил не откладывать сделанную буквально вчера пометку и отправился в Лондон, в поисках того, что было ему нужно.
Найти открытый офис маггловской «линии доверия» оказалось сложнее, чем он думал. Нет, он управился всего-то за пол часа, но для этого ему пришлось лезть в головы паре дюжин магглов, пока он нашёл хоть какую-то информацию. А объяснялось это тем, что служба простецов была анонимна в обе стороны – и звонивший, и работник линии оставались для всего мира анонимами. Но, Альбус ведь не ликом шит, так что, преодолев первоначальный скрип, дело-таки пошло.
За сбором информации время незаметно пролетело. Сам же Великий Маг был очень удивлён тому, насколько на самом деле тонкое это искусство – помешать суициду. Пускай сами магглы-то не знали об этом, ибо действовали на интуиции, но сам Альбус мог пробраться куда глубже в их память, так что теперь, впитав в себя опыт десятка магглов, много раз уговаривавших самоубийц сдаться и вдобавок скопировав сами разговоры из их памяти, Дамблдор вернулся в Хогвартс.
Слив все полученные от магглов воспоминания в отдельный флакон и подписав содержимое, Альбус направился к своей коллекции воспоминаний, подбирая удачное место для нового флакона. Он обязательно просмотрит всё это, но не сейчас, содержимое этого флакона можно просматривать почти день, а на нём всё ещё висит важное дело.
Разобравшись с приобретением новых знаний, Дамблдор снова сел в своё директорское кресло. Часы, что всегда с собой носил директор, сейчас показывали на три четверти пятого, и старый волшебник решил посвятить полчаса бумагам, связанных с работой школы. Как бы ни пытался Альбус закончить бесконечные бумаги заранее, всегда откуда-то из недр Попечительского Совета доставали новый бланк или ещё одну форму отчёта, которые ему тоже нужно было заполнять. Для себя директор Хогвартса уже давно понял, что его просто пытается утопить в бумажной работе Том, так что, скрипя зубами, заполнял всё увеличивающееся число бесполезных бумаг.
Когда часы стали указывать на половину шестого, Альбус Дамблдор, отложив новый бланк, стал собираться на дело. Первым делом он стал накладывать на себя многочисленные заклинания, начиная от простого Дезиллюминационного, заканчивая заглушающими, для уверенности завернулся в собственноручно зачарованную им мантию-невидимку, которую он создал, используя артефакт Певереллов как пример.
Как и всегда, вспоминая мантии-невидимки, сердце главы Ордена Феникса болезненно сжалось. «Джеймс, мальчик мой…» — в который раз мысленно попросил прощения Альбус — «я даже не предполагал, что Том придёт так быстро. Прости меня…»
Покончив с очередным горьким напоминанием собственных ошибок, он, крутанувшись на туфлях, аппарировал в Атриум Министерства. Так как внутри, что было нормальным, было слишком шумно, хлопок его прибытия не привлёк абсолютно никакого внимания. Дамблдор начал исполнять свой так отчаянно необходимый Ордену план.
Первой целью он избрал Роули, так как о месте его работы ему было досконально известно. Спокойно пройдя сквозь оживлённое Министерство, он вполне быстро установил Пожирателю ментальную установку. Да, это было грязно, да он зарекался это использовать… Но если для спасения жизней членов Ордена ему нужно было покопаться в чужих мозгах, то он сделает это без колебаний. Вживив Роули простенькую мысль пойти в Отдел Тайн на очередную разведку в семь вечера, Альбус выдвинулся на поиски второй цели.
Следующим был Паркинсон. Непримечательный ни во внешности, ни в политике, ни во стане Тома, этот человек был очень хорошо знаком с темой магического сокрытия, и именно он должен был выполнить свою первоначальную роль. Вживив ещё одной цели уже не одну, а сразу две установки, Дамблдор выдвинулся на поиски самой трудно находимой цели.
Люциус Малфой, хоть и никаким боком не относился к Министерству, благодаря поручительству Корнелиуса гулял по нему как по своему мэнору. Так что Альбусу пришлось буквально на удачу обходить этажи и отделы, надеясь найти так нужного ему человека Тома. Что было неудивительно, удача сегодня была явно на его стороне (кто-бы сомневался?), так что Малфоя он нашёл довольно быстро. Внушив и ему явиться в Отдел Тайн в семь, Дамблдор принялся сам спускаться в этот самый Отдел. Основная арена действия его плана должна проходить именно здесь.
Поскольку сам Отдел Тайн был, как и всегда, подозрительно безлюден, некому было увидеть приехавший туда абсолютно пустой лифт. Впрочем, Альбус быстро углубился внутрь Отдела, ища дежурившего где-то тут Орденца. Всё шло чётко так как было нужно.
Найдя-таки дежурившего в холодном коридоре под мантией невидимкой Артура, Дамблдор сам прислонился к стене и стал ждать. План был чётко выверен, запущен, и пока никаких отклонений не было. Это несомненно радовало. Пока что оставалось лишь одно – ждать, так что Альбус погрузился в свои размышления о Томе.
