Оборотная сторона

      Головомойку и краткую лекцию о недопущении я получил от Джуффина – сэра Халли! – в тот же день, как явил свой новый лик в Доме У Моста, только позже на несколько часов. Конечно, я понимал, что поступил глупо и недальновидно, оставить свой пост Ночного Лица ради собственных прихотей неправильно, но меня это волновало мало. Джуффин хитро поблескивал глазами, ругая меня нарочито серьезно, а я пытался удержать вид серьезный и печальный, якобы внимая и понимая всю глубину своего проступка. Но на самом деле я ничуть не жалел о произошедшем, и скорее даже с облегчением осознавал случившееся – столько разделенного вместе времени и еще намного больше времени впереди. Я понимал, что процесс этот будет у меня небыстрым, и когда я полностью осознаю, некотное время я потрачу чтобы просто поорать, и лучше бы чтобы в этот момент рядом со мной не случилось ни людей, ни хрупких каменных строений. В любом случае, на пике собственной эйфории я был мягок, доброжелателен и искренне любил даже сэра Джуффина.       В Зале Общей Работы оказалось пусто, за исключением хандрящего Мелифаро перед камрой с печеньем. Его подавленное настроение разносилось по Залу очень громко, в том числе и словами. Перво-наперво я уселся перед ним и достал из Щели Между Мирами большой поднос с едой. Судя по тому, что один из закрытых горшочков с едой меня обдал вкусным густым запахом горячего наваристого харчо и на подносе еще обнаружились толстые армянские лепешки с острым красным соусом – я ограбил неплохой ресторан кавказской кухни. При виде еды Мелифаро немного повеселел, отобрал себе половину и начал соловьем разливаться по тому же самому поводу. Ему сегодня снова предстоит поиск грешных кельдей по всей столице, и он уже заранее жалел себя. Дело это было монотонным и не слишком приятным, и, тем не менее, я предложил сам поискать эти монеты. Не знаю, что меня подвигло на эту благотворительность, но Мелифаро тут же воспрял духом и с нескрываемой радостью стал благодарить меня. Доев обед, он тут же убежал домой.       Я же направился гулять по городу. Попробовав подзывать колдовские монеты специальным заклинанием постоянно, я практически сразу же бросил эту затею и поперся попросту гулять по городу, переодически вспоминая про эти грешние кельди и подзывая из специальным заклинанием. Мне до сих пор не давала покоя мысль, что мы с Шурфом занимались сексом. Нет, даже не так – мы с ним занимались любовью, и это оказалось лучшим занятием любовью, которое когда-либо у меня было. Не то, чтобы я сомневался, что Шурф может делать хоть что-то не идеально. Это просто было похоже на сладкую мечту, самый лучший сон. Но, если учесть, что мне регулярно кажется, что я сам нахожусь во сне, и это место, чудесный город Ехо и все мои хорошие друзья всего лишь плод моего воображения, то такая мысль еще не слишком нова. Другое дело, что я долгое время – слишком долгое, на мой предвзятый взгляд – считал, что в зону интереса Шурфа я не вхожу, и близкие отношения, тем более и совместный секс остаются для меня только лишь сладкой и недоступной мечтой. Рукой я потер плечо и скрытая под одеждой целая коже отозвалась воспоминанием о многочисленных засосах, оставленных им. Эта мечта стала реальностью, неотвратимой и материальной, как голый факт, и сделать с этим я ничего не мог. Даже если бы и захотел, а я этого как раз и не хотел. Мне нравилось, что я не могу оставить Шурфа равнодушным к своей персоне, мне очень нравилось, что я теперь имею твердое право находиться рядом с ним и касаться его кожи. Лезть под руку, класть голову на его колени, придвигаться ближе во сне, вторгаться в Иафах в любой момент, думать о нем и одаривать милыми подарками в виде книжек и вкусного вина. Это право и уверенность в своих действиях, что меня не прогонят и не скажут, что я несу дичь и лучше бы нести ее подальше отсюда делали мою жизнь намного лучше, даже лучше чем когда я впервые очутился на этих самых разноцветных мостовых лучшего города из существующих.       Это было просто и прекрасно, и это делало меня счастливым до безобразия, каждый раз, как я давал труд себе об этом задуматься. И даже если и сомнения одолевали меня, я мог честно предъявить им неоспоримые факты, те дни и ночи, когда Шурф доказывал мне, как сильно любит меня. Это состояние делало меня очень легким, невесомым, и даже в буквальном смысле – подошвы моих сапог оторвались от тротуара и я шел как будто бы по воздуху. Один из этих новомодных фокусов, если, конечно, не учитывать, что специальные чары я не применял. Пришлось сделать вид, что все так и надо, и что идти в полуметре над землей я так и задумывал, так же, как с глупым видом хихикать от избытка чувств.       Шурф был из тех людей, замкнутых и закрытых в себе, оттого и одиноких, никого не подпускающих к себе близко, постоянно держащий всех на расстоянии двух вытянутых рук, и тем более никого в свое сердце не пускающий. Поэтому его благосклонность ко мне я воспринимал как величайший дар, чистое чудо, проявлении Истинной магии и моей лично бесстыдной удачи. Такого, как он, я не встречал до этого времени, ни в этом Мире, ни в како-либо ином, так что можно в самом деле считать, что мне крупно повезло. Солнечный день слепил мне глаза и заставлял дорогу под ногами плясать. Шурф никогда меня не оставит, всегда будет рядом, спасет меня от моих же демонов и очередных вывертов сознания, как самая из надежных констант и самая твердая опора. Конечно, раньше я думал иначе, совершенно другим образом, но, прежде всего, из-за того, что с отсутствием сердца я не мог мыслить правильно и ясно, придумал всякую гадость и небылицы, и едва им не поверил сам, не давая воплотиться тем только, что магических сил и вовсе у меня тогда не оставалось. Очень удачно так сложилось. Не доверяя собственным доводам и помыслам, я должен был обратиться к твердым фактам, имевшимся у меня в сухом остатке. Не доверяя собственному мечущемуся разуму, выписать их на лист и каждый этап размышлений выписывать отдельно, а потом еще перечитать написанное, чтобы проверить, не написал ли я дичи. С моей недавно приобретенной привычкой таскать с собой собственную тетрадь для записей, точно такую же, как у Шурфа, это будет сделать гораздо проще. Ко всему прочему, у меня вновь появилась возможность обратиться к нему Безмолвной Речью, которая в прошлом не раз помогла мне остаться в своем уме и не раз еще поможет.       Острое и давящее понимание того, что я больше не один, заставило меня замедлиться и свернуть в первый попавшийся переулок, чтобы не пугать своим видом жителей столицы. Больше никогда и нигде, ни в этой жизни, ни в любой из тех, которых я не помнил и только откликались во мне странным эхом, наподобие тех видений, что пришли ко мне однажды. Шурф, это прекрасное и совершенное в своей натуре существо, всегда будет со мной. Эта мысль заставляло мое нутро трепетать от неотвратимости этого факта, сердце биться настолько сильно, что казалось, что я прямо сейчас получу инфаркт и инсульт жопы, что мне не хватит воздуха сделать свой следующих вдох. Я оперся о чей-то высокий забор и согнулся, приложив руку к груди и хватая длинные и жадные вдохи ртом. Любить другого человека было прекрасно, совершенно в своем существовании этого прекрасного и светлого чувства, однако в то же время безмерно больно, так что раздирало на куски и очень хотелось развеяться по ветру, чтобы хоть как-то справиться с этим всеобъемлющем чувством. Стоило поберечь себя, если не для себя самого, то для Шурфа, а так же сберечь его, прижать к себе и сжать в ладонях, так же, как сейчас заходиться в груди его собственное сердце. Я и не пытался бороться с охватившими меня всего ощущениями, только лишь позволил им с собой случиться, продолжая только лишь дышать в подтверждении своего существования.       «Макс», возник в моей голове голос Шурфа, и только один звук его голоса прояснил разум. «С тобой все в порядке?»       «Со мной?» откликнулся я. «Жесткое экзистенциальное понимание сущности моего собственного мира»       «Тебе нужна моя помощь?» деловито спросил он.       «Ты мне уже помог. Звук твоего голоса самое лучшее и самое сладкое лекарство для меня»       Несколько минут Шурф переваривал мое высказывание, за которое я смог выровнять дыхание, разогнуться и поправить одежду. Раньше я бы и не обратил внимание на то, как именно сидит на мне одежда, но теперь мне стало легко помнить об этом. Усилий для приведения в порядок и вовсе отняло немного.       «Очень рад, что тебе стало легче» серьезно заявил он.       «Шурф» позвал я сразу же. «Еще одно я хотел сказать тебе»       «Я слушаю». «Спасибо, что ты есть в моей жизни» твердо заявил я. «Я люблю тебя»       «Это чрезвычайно ценно для меня. Ты действительно сможешь справиться без меня?»       «Уже справился» признался я. «Занимайся своими делами»       Его голос пропал из моей головы, а я отправился на охоту за грешными кельдями и к тому моменту, как солнце начало склоняться к заходу, поймал с дюжину обманок. Судя по многочисленным стенаниям Мелифаро, такой улов считался большой удачей, поэтому я с чувством глубокого удовлетворения направился домой.       В гостиной я имел счастье лицезреть Шурфа в обществе бесконечно любопытной Базилио и с умеренным интересом слушающей его Олле. При моем появлении разговор их прервался, и Шурф моему появлению обрадовался, в свойственной ему одному манере. Лицо его как обычно невозмутимое, не изменилось, однако он улыбнулся мне одними глазами, и он едва заметно поддался вперед, как будто вся его сущность стремилась ко мне.       -Мне очень жаль, уважаемые леди, – произнес я, – но мне необходимо переговорить с Шурфом наедине. Пойдем, – я чуть качнул головой в сторону двери, – я покажу тебе кое-что интересное.       Шурф тут же поднялся на ноги и последовал в указанном направлении.       -Девочки тебя не утомили? – поинтересовался я, когда закрыл дверь в гостиную.       -Мне в радость было отвечать на их вопросы, – тут же отозвался он. – В них, в отличии от Послушников, есть определенный толк. Что ты хотел мне сказать? – он придвинулся ко мне на полшага, и я машинально это подметил. Еще дюжину дней назад он бы оставил между нами вежливое расстояние в один шаг, но теперь он пытался это расстояние сократить. Счел нужным подарить мне собственное присутствие рядом.       -Я хотел тебе кое-что показать, – довольно заулыбался я и, подцепив его за запястье, повел за собой вглубь по коридору. Так тоже бы раньше я не решился так взять его за руку, боясь лишиться собственной руки. Теперь мне это было можно, как и многое другое. Я постарался сосредоточится на подготовленном сюрпризе. – Смотри, что я нашел, – с едва сдерживаемым восторгом я остановился перед самым дальним кабинетом и приоткрыл перед ним дверь.       Опалив меня взглядом, Шурф запустил перед собой пару незнакомых мне заклинаний, а потом шагнул вглубь кабинета.       -Я не знаю, кому этот кабинет принадлежал, - проговорил я, заходя сразу после него. – Ни одной личной вещи или письма даже забытого не нашел. И даже не подозревал, что подобное богатство у меня храниться под самым носом, можно сказать, – Шурф продолжал молча осматриваться. – У меня была примерно такая же реакция, когда я наткнулся на это место – совершенно случайно, можешь поверить мне!       -У тебя по-другому не получается, – выдавил он.       -И меня теперь не оставляет любопытство. Кому раньше принадлежал этот кабинет? Чьи это теперь книги?       -На второй вопрос я ответить могу прямо сейчас, – отозвался Шурф, не глядя на меня, подойдя к одному из стеллажей и вытащив одну книгу, не открывая ее, просто держа между ладонями, прислушиваясь к ней. – Мохнатый Дом отдан был тебе в пожизненное пользование со всем своим содержимым. Все те вещи, что представляли интерес для других людей, вынесли сразу после того, как это место потеряло статус Библиотеки. По первому вопросу я узнаю как можно скорее.       -Это не срочно, в самом деле, – я почесал затылок сквозь тюрбан. – Я тут подумал, место это очень... – я обвел взглядом заставленные книгами полки, – уютное и несколько несправедливо, что оно не используется должным образом.       -Ты хочешь использовать его как свой кабинет?       -Нет! Меня вполне устраивает мой нынешний кабинет на крыше. Может, ты сам займешь его? – Шурф перевел взгляд с книг на меня. – У тебя будет удобное место, чтобы исчезнуть из Иафаха в тот самый момент, когда тебе надоест там находиться.       Может, стоило сформулировать по-другому, но под пристальным его взглядом я несколько стушевался.       -Я с благодарностью приму твое очень щедрое предложение, – он опустил ресницы. – Хотя и не представляю, чем заслужил такое богатство, – осторожно произнес он.       -Собственным существованием, – буркнул я и снова потянул его за руку. – Здесь есть еще кое-что интересное.       Теперь Шурф выглядел откровенно сбитым с толку, то ли обещанием нового сюрприза, то ли моим высказыванием, но послушно снова последовал за мной. Я отвел его за разделяющий кабинет стеллаж и остановился перед проходом. К чести Шурфа, догадался он очень быстро, что это такое.       -Могу только надеется, что один ты туда не совался, – предположил он, осматривая доступное пространство по ту сторону прохода, не пытаясь даже туда шагнуть.       -Мне показалась удачной мысль отправиться туда с тобой.       -Ты вообще знаешь, что это за место?       -Догадываюсь, – нехотя признался я. – Мне кажется, что я там был множество раз, но на самом деле мне только предстоит туда попасть.       -Тогда давай сделаем это позже, – предложил Шурф. – Ты можешь мне пообещать, что без меня ты туда не сунешься?       -Легко, – кивнул я. – Одному там неинтересно.       Шурф взял меня за руку и отвел на несколько шагов прочь от проема, другой рукой небрежно швырнув в него горсть белого огня. Язычки пламени расплескались по проему и погасли, настороженные опалить всякого, кто попытается пройти, с этой стороны или с той. Как будто бы недостаточного этого, он швырнул в проем еще одну горсть огня, на этот раз угольно-черного. Я не знал, что это за колдовство было, и знать не хотел, потому что ощущалось максимально враждебно. Конечно, если я туда не сунусь, мне вреда не будет, но если я решусь на достаточно болезненный и неприятный способ свести счеты с жизнью, для этого нужно будет только пройти здесь.       -Весомый аргумент, – хмыкнул я.       Не комментируя никак ни мое высказывание, ни мои мысли, ясно скорее всего видные на моем лице, Шурф сомкнул ладонь вокруг моего запястья и потянул прочь от такого опасного места. Сам он, впрочем, не возражал против его присутствия, и я мог только надеется, что однажды мы туда оправимся вместе. Отведя прочь от этого прохода, он за руку вывел меня в основную часть кабинета и еще даже провел несколько шагов ближе к столу, явно загораживая меня от опасности. Понятно уже, туда мне не ходить. Однако руку мою он таки не выпустил. Не глядя, я оперся задницей о стол и достал из кармана свободной рукой пачку сигарет.       -Макс, – позвал Шурф меня как будто бы нерешительно. – Мне нужно кое-что сказать тебе, вернее предложить отправиться в определенное место. Я понимаю, мое предложение может прозвучать неприемлемо для тебя, но мне хотелось бы показать тебе Путь в мою спальню в Иафахе.       -Почему это неприемлемо? – переспросил я. – Мою спальню ты видел, как говориться, во всех состояниях, и меня ты в ней видел так же. Почему же для меня будет невозможно?       -Потому что Мохнатый Дом – твоя вотчина и твоя крепость, территория, на которой действуют твои правила. Иафах может показаться тебе непривычным и не таким дружелюбным, каким ты привык видеть дом и место для сна.       Он продолжал говорить еще про конфликты магий, а я несколько удивленно на него смотрел. Он хочет, чтобы я не только пришел в его спальню, но и остался там ночевать? Имеет ли он в виду лишь только сон или что-то иное? В памяти тут же всплыли короткие вспышки воспоминаний того, чем мы занимались в моей спальне. Благодаря прогулке некоторая острота воспоминаний притупилась, но все равно я некоторым образом смутился. Отложив сигареты, я рукой потер шею. Шурф тут же замолчал и уцепился взглядом за мое движение рукой. В любом случае, он сейчас выбит из колеи, и что-то под этой просьбой крылось, что лично ему не очень нравилось.       -Я понимаю, – закивал я, убирая руку и опираясь ею о стол. – Иафах это твоя территория, твое законное, хотя и временное убежище, и тебе не терпится меня туда затащить, – я оскалился, слишком радостно для слов. – Я же твоя добыча, ты волен делать с этим все, что захочешь.       Я не знал причин, что заставили Шурфа мне это предложить, но я дал ему удобный предлог это воплотить в жизнь понятным ему способом, чтобы он не испытывал такую непривычную для него неловкость. В любом случае, теперь мне было любопытно, какая его спальня, которой он в последнее время совсем не пользовался, предпочитая мою спальню.       -В самом деле? – он полминуты смотрел в мое лицо, ища хоть призрак неуверенности. – Ты в самом деле так думаешь?       -Стал бы я тебе врать? – в одесском стиле ответил я вопросом на вопрос. – Только надо бы взять подушек из моей комнаты, потому что ты вряд ли обходишься больше чем одной подушкой.       -Я уже взял на себя труд подняться и взять необходимое, – он повел свободной рукой, явно показывая, что они у него в пригоршне.       -Тогда пойдем, – широко улыбнулся я. Любопытство поднимало во мне свою голову. Шурф, все еще продолжающий удерживать мою руку, сделал движение, как будто бы хотел приобнять меня, но сам себя от этого остановил, только легко за руку потянул. Похоже, он сам еще не знает, чего именно хочет, подумал я прямо перед тем, как он в один шаг ушел Темным Путем, и мне ничего не оставалось, как последовать за ним.       Едва мы очутились в новом месте, Шурф меня отпустил и почтительно отошел назад, позволяя оглядеться и освоиться в новом месте. Его спальня, как место отдыха Великого Магистра, оказалась огромной, больше чем даже я мог представить, и большая часть этого пространства оставалась пустой, как будто бы Шурфу и вовсе было все равно, чем заставлять и украшать собственную спальню. Просто и аскетично, я бы так не смог, любое мое место обитания тут же зарастало всяким очень полезным хламом вне моего внимания. Однако не смотря на всю свою аскетичность, мне здесь очень понравилось.       Первое, что бросилось мне в глаза – огромное, очень высокое четырехстворчатое окно, открытое нараспашку сейчас. Теплый летний воздух спокойно вдувался внутрь, принося летнюю свежесть и тонкие ароматы цветов. Белоснежные шторы трепетали от порывов ветра так же, как и мое сердце. В несколько шагов подойдя к подоконнику, я оперся в него руками и высунулся наружу. Зрелище оказалось просто невероятным. Только из-за такого вида из окна можно было и стать Великим Магистром. Весь Ехо лежало подо мной, все его множество разноцветных и разномастных крыш были видны мне, как и серебрящиеся в солнечных лучах воды Хурона, и яркие блики от Гребня Эхо. Даже верхушки деревьев разбитого внизу сада были видны, настолько высоко мы оказались. Заходящее солнце подсвечивало как будто изнутри, расписывая золотом и крыши, и блики воды, и высокие шпили замков.       -Стоило тебе просто сказать, что из окна твоей спальни такой красивый вид открывается, я сам бы тебя упрашивал меня сюда привести! – заявил я, выпрямляясь. Шурф оказался рядом со мной, не интересуясь совершенно видом из окна.       -Красивый, без малейших сомнений, – согласился он, глядя прямо на меня. Я только легко улыбнулся и пальцем показал в открытое окно. Он поглядел без особого энтузиазма, а я тем временем осмотрел остальную часть комнаты. Она оказалась гораздо большего размера чем моя, да и обставлена куда богаче. Стоило ожидать от единственно действующего Ордена некий чрезмерный на мой скромный вкус шик. Слева часть комнаты оказалась занавешена тяжелыми портьерами, черными, только с огромными рисунками семилистного легко узнаваемого листа. Рядом с ними оказались каменные двери, тяжелые даже на вид. Даже и не представлял, что за ними может быть. В центре комнаты стоял столик с кувшином и закрытыми блюдом, явное приглашение перекусить.       А вот слева пространство было забито книгами. Я издал восторженный возглас удачливого золотоискателя и ринулся к ним. Книгами было аккуратно заставлено два шкафа, и еще несколько стопок росло прямо с каменного пола. Если книги в кабинете неизвестного вызывали у меня прилив естественного любопытства, то тут я испытал небывалый энтузиазм. Мне всегда было интересно, куда Шурф девал всю ту популярную литературу и сомнительной ценности беллетристику, что я доставал ему в подарок. Как оказалось, он ее складировал себе, притаскивая раз за разом к себе каждый из томов, что попали в его загребущие ручки. На самой верхней их полок, куда даже мне придется тянуться, блестели своими лакированными корешками несколько томов Стивена Кинга и еще пары авторов, которых я ему регулярно давал, с самого края примостился томик любовной лирики, со знакомым мне корешком. Здесь был разум Шурфа, его предпочтения и направления мыслей. То, что занимает его разум, в большинстве времени закрытый и неприступный, те книги, что занимали его время длинными одинокими ночами в бесконечном ожидании. Будто слепой, я касался корешков незнакомых мне книг, пытаясь понять, кто из них мне отзовется, снял с полки одну, вторую, ласково погладил корешок третьей. Мне все было интересно, хотелось прочитать их всех. Вкус в книжных пристрастиях у нас по большей части совпадал, что вводило в священный ужас Мелифаро и сэра Халли – в честное недоумение.       За изучением книжных полок я не услышал тихих шагов Шурфа, который подошел ко мне со спины, только когда со спины я почувствовал тепло его тела. Пару минут его дыхание обжигало мне затылок, после чего шею сзади коснулись его губы, в небольшое открытое пространство между воротником лоохи и нижним краем тюрбана. Мягкий поцелуй не отвлек меня от изучения книг в моих руках, я только чуть нагнул голову, подставляя ему больше пространства для маневра.       -Я не могу, – признался он негромко. Я вопросительно промычал что-то. – Ты настолько соблазнителен, что мне сложно становится себя сдерживать, – поделился он. – Мы провели столько времени вместе, занимаясь любовью, что должно было насытить меня полностью. Однако ты здесь, в моей спальне, интересуешься моими книгами, рядом со мной, и этого достаточно, чтобы снова возжелать тебя.       -Понимаю тебя, – кивнул я, не отрываясь от книги.       Он осторожно положил одну руку мне на бедро, удерживая и притягивая к себе, а вторую поднял к моему лицу и, ласково погладив щеку, повернул к себе мое лицо, сам приближаясь ко мне еще ближе и прильнув к моим губам в долгом и неторопливом поцелуе. С каждой секундой книга у меня в руках и все это богатое собрание казалось мне все менее привлекательным.       -Я не могу не касаться тебя, – негромко признался он через некоторое время прямо в губы, – я желаю тебя всего полностью, твоего тела и твоего разума, крови и дыхания, – он прижимается ко мне совсем близко, так, что я отчетливо ощущаю его твердость бедром. Действительно не может, это вне пределов его бесконечной выдержки и беспристрастного ума.       -Ты можешь не сдерживать себя, – выдохнул я, неосознанно потеревшись о его такую восхитительную твердость и тут же пальцы его буквально впились в мое бедро, останавливая и предупреждая, что я хожу по грани. Как будто он что-то новое для меня открыл, но я послушно замер, позволяя ему вести. Взяв у меня из рук книги, о которых я уже успел позабыть, он магией отправил их наверх стопки на полу.       Вопреки своим же словам, он удерживал меня и одновременно сам не отстранясь, плотно прижимаясь ко мне со спины, явно наслаждаясь моим телом и запахом моей кожи, опаляя ее и испытывая уже мое терпение. Его изящные ладони прошлись по моей груди, плавно и неторопливо, как будто бы невзначай расстегнув булавку, скрепляющую лоохи, позволяя ей упасть, и нырнули под нее. Я откинулся назад, на его плечо, не отрывая от него взгляда. Его лицо оказалось спокойным и сосредоточенным, сказывалась многолетняя привычка в любых ситуациях держать лицо, однако руки его мелко подрагивали в нетерпении, когда гладили меня. Он желал меня, я был желанен им до такой степени, что он терял над собой контроль. Никогда прежде и никто не видел во мне не источник проблем или неизведанный и опасный источник силы, а причину собственного счастья и источник удовольствия. Никогда не думал, что такое возможно, но вот он держит меня совсем близко к себе и не может отпустить. Следовало поздравить себя с тем, что успешно довел его до цугундера, однако я сам обнаружил себя тонущим в его желании, плавящим сознание и мгновенно вспыхнувшим собственным возбуждении. Опустившись ниже, он вцепился в мою скабу, явно желая снова порвать ее, но в пару длинных вдохов и выдохов успокоился и, одной рукой вздернув скабу, второй накрыл уже стоящий член. Пришла моя очередь судорожно глотать воздух, только лишь чувствуя его крепкую хватку. Мне потребовалось совсем немного, чтобы выплеснуться и обмякнуть в его крепкой хватке. Колени точно подогнулись, но упасть я не успел, как Шурф подхватил меня под колени и подсунул руку под плечи, тем самым поднимая меня на руках. От неожиданности я резко выдохнул и вцепился руками в его лоохи, но он сам будто не замечал моей тяжести, и отнес к постели. За плотным балдахином оказалась такая же плотная темнота, в которую он меня и опустил, а сам скрылся за балдахином. Темнота была представлена мягкой, будто пуховой постелью и тяжелым, теплым одеялом, которые я успел нащупать. Подтянув за спину скабу, я торопливо стянул ее через голову и отбросил в сторону. Недавний оргазм еще откликался в моем теле мягкой переливной волной, однако я хотел еще. Словно ребенок, дорвавшийся до сладкого, или запойный пьяница, отведавший дорого вина. Немного придя в себя, я снова потянулся на нетвердых ногах и вцепился в занавеси.       -Шурф, – позвал я. – Ты снова меня дразнишь.       -В самом деле? – донеслось из-за занавеси, совсем близко. – И как же, позволь узнать, я тебя дразню?       -Своим присутствием, – обозначил я. – У тебя чудесные руки и такие мягкие губы, а вещи, что ты ими говоришь, еще слаще. Я хочу еще, – почти попросил я, выглядывая из-за ткани.       Шурф показался в проеме совершенно обнаженный, и даже без тюрбана. Волосы его были заведены за одно плечо, достаточно длинные, чтобы едва касаться плеч. Выше меня и достаточно худой, с бледной кожей и едва очерченными мышцами, он своего тела не стеснялся, в отличии от меня, который считал себя не настолько уверенным. Красиво сложенный, но для меня этого оказалось достаточным, чтобы сбиться с дыхания от восторга.       -Отдай мне мое сердце, – почему-то шепотом проговорил я.       -Предпочту оставить его себе, – ответил он серьезно и опустился на колени передо мной. – Хочешь еще? А как ты хочешь?       Сказать вслух мне показалось слишком кощунственным, поэтому я поднялся с постели, приблизился к нему, не отрывая от него взгляда, повернулся к нему спиной и чуть потерся о его грудь плечом. Он погладил плечо, и, чуть наклонившись, прикоснулся в невесомом поцелуе к коже. Другой рукой он плавно и легко провел вдоль позвоночника, и от этого простого поглаживания я застонал. Шурф все делал идеально, я буквально смог убедиться на собственной шкуре, он целовал меня и прикасался именно так как я хотел, даже не зная этого. Наслаждаясь, я не забыл сдвинуться, подставляя под поцелуи шею. Он и покрывал ее множеством прикосновений губ, и даже пару раз провел зубами, сам наслаждаясь, видимо моей реакцией и здоровым адреналином, который прошибал меня от этого от макушки до самых пяток. Ему, с его слухом и чувствительностью к крови, наверно интересно слушать, как шумит моя кровь.       -Если хочешь, возьми, – выдохнул я.       -Непременно, – рука его опустилась вниз и уверенно огладила бедро.       -Я имел в виду мою кровь, – решил нужным уточнить я, переставляя ногу и полностью облокачиваясь спиной о его грудь. В ответ он легко усмехнулся в мои волосы, рождая необычную щекотку.       -Нетерпеливый, – подвел итог он.       -И еще очень жадный, – добавил я. – И еще дикарь не знающий манер и правил поведения, – не глядя я поймал его запястье и положил его ладонь на свою задницу.       Как будто в задумчивости, он неторопливо погладил мой тыл, как будто прикидывая, что ему бы хотелось больше. Мне же хотелось совершенно определенного, и поглубже, поэтому я выгнулся в пояснице навстречу ему, ясно и без слов давая понять, чего хочу я.       -Ты тоже желаешь меня, – заявил Шурф будто бы удивленно. – Великой милостью я считаю возможность прикоснуться к тебе так, как никто иной больше права не имеет. Ты же буквально просишь, чтобы я не только прикоснулся к тебе.       -Я хочу, чтобы ты взял меня, – прервал я поток его речи. Я понимал, что он говорит, но понимал еще больше, что хочу его.       -Какое интересное трактование смысла слова «взять», – задумчиво протянул он, неторопливо проскользнув своим членом между моих ягодиц и задевая яйца. Не вытерпев более, я развернулся и потянулся к нему, целуя так, как хотел уже казалось целую вечность. Нагло и напористо, сминая его тонкие губы и властно проникая в его рот языком. Не слишком похоже на просьбу, но сейчас мне все больше было плевать на это, я только и мог, что скользить языком по его языку и дуреть от его вкуса и запаха, от близости наших тел. Это не было просто потребностью в плотских утехах двух мужчин, которые слишком долго до этого не имели избавление от этого, а именно конкретным желанием, моей потребностью в Шурфе. Он низко зарычал, отрываясь от моих губ, и правую руку положил поперек моей груди, за которую я тут же уцепился. Левой же он направил свой член вглубь меня, плавно и неторопливо. Застонав в голос, я приник к нему еще плотнее, раздвигая колени на постели. Шурф не замедил снова повернуть к себе мою голову, чтобы в поцелуе забрать себе и этот стон.       Двигаться он начал плавно, выходя почти до конца и вновь проникнув до упора, на несколько секунд задержавшись в глубине меня, снова начав двигаться. Попытавшись ускориться и поддавшись несколько раз резко назад, я был перехвачен одной только его рукой, придержавшей меня за бедра. Пришлось пытаться дышать, стараясь делать это ровно, и, извернувшись, смотреть на Шурфа, чье лицо искажено было тяжелым, неизвестным мне желанием и балансировке на краю выдержки. Его сильные пальцы до боли почти сжали мое бедро, но тут же разжались, погладили бедро и скользнули вперед, жестом уверенным и в то же время нежным погладил низ живота, мазнул основанием ладони по тазовой косточке, и легко провел пальцами по внутренней части бедра. Я будто в один оголенный нерв превратился, чувствуя Шурфа везде – его сильные пальцы, приминающие мою кожу, его губы, выцеловыващие неведомое на моей коже, теплота его тела, к которому я прижимался изо всех сил, его член, проникающий в меня все быстрее и сильнее – всего этого было слишком много, слишком хорошо. Видимо, только один мой вид такой заставлял его терять контроль и двигаться во мне более резко, сильно, сладостно. Никогда не думал, что, будучи мужчиной, отдаваться и принимать в себя будет так бесконечно хорошо. Я всхлипнул и с силой поддался назад, выгибаясь в спине спутываясь руками с его, чтобы не отпускал, чтобы не потерять самому, и с громким криком унесся в накрывший меня с головой оргазм.       Меня не вырубило, но некоторое время я пребывал в странном невесомом состоянии, будто бы под водой. За это время Шурф уложил меня на бок лицом к себе и сам тоже улегся, обняв руками за спиной, видимо, не в силах даже на краткий момент отстраниться от меня. Только углядев его рядом, я потянулся к нему с поцелуем, долгим, неторопливым, мягким и благодарным. Темнота лежала на нас тяжелым бархатным покрывалом, но и без возможности видеть я знал, что я в самом лучшем и безопасном месте.       Я несколько раз оставался на ночь в спальне Шурфа в Иафахе, без особой системы чередуя с пребыванием в собственной спальне. Он сам каждую ночь ночевал рядом со мной, приходя ко мне безошибочно – то ли чары какие оповещающие установил, то ли ориентировался на нашу связь. Я чуял я присутствие даже сквозь крепкий сон, как температуру воздуха, и спалось в его присутствии гораздо теплее, лучше что ли. Я приходил поздно, иногда с рассветом, Шурф же неизменно поднимался сразу же после. Полусонный и не просыпаясь до конца, я провожал его взглядом и досыпал в остывающей постели. И, после нескольких таких ночевок в полном одиночестве мне на ум пришло, что я уже достаточно долго не видел Шурфа. Вживую, я имел в виду, не в виде бесплотного голоса Безмолвной Речи и больше чем несколько минут перед сном.       На практике получилось так, что две дюжины дней я почти беспрерывным образом занимался полезным делом. Для меня самого, уже не видящим особой разницы между непосредственно работой и активным отдыхом, я казался отъявленным бездельником. Я регулярно появлялся в Доме У Моста, пугая своей персоной не столько бравых полицейских, сколько случайных посетителей, и расправлялся с разными несложными делами, которые регулярно поручал мне сэр Халли, полагаю, исключительно затем, чтобы просто пристроить меня к делу. С удовольствием ходил в таверны с Мелифаро, и еще с большим удовольствием трепался с ним по самым разным темам. Еще пару раз подменил его в нелегком и достаточно нудном занятии по поиску грешных кельдей, позволяя ему уделить больше внимания собственной жене. Искать их по всему городу в самом деле оказалось достаточно утомительным делом, но я разбавил ее светлой и радостной ностальгией по действительно тяжелой работе, оставшейся годы назад. Я много спал, выяснив опытным путем, что искать попавших в беду сновидцев удобнее и проще именно самому став сновидением.       Много занимался со своими девочками, в рассказывая множество пространных рассказов и сказок. Выдуманные иномировыми писателями рассказы можно было легко подавать под видом поучительных сказок. Базилио воспринимала их с нескончаемым восторгом, а Олла с некоторым недоверием, она в толк не могла взять, что все то интересное, что я несу, это тщательный пересказ вполне реальных на нашей с ней общей родине выпущенных книг. Особенно им обеим понравились детективные истории, и я не упустил возможности ознакомить их с милейшим мистером Шерлоком Холмсом и его лучшим другом мистером Джоном Уотсоном. И в то же время я достаточно часто отлучался в Мир Паука, проверить, не спалил ли в приливе юношеского энтузиазма мою мансарду Кирилл и кое-что еще зачем. Последнее я держал в строгом секрете ото всех, кроме меня самого. Мне пришла в голову отличная идея, настолько хорошая, что балансировала на опасной грани с безумием, но с тем же успехом я мог считать себя давным-давно сошедшим с ума, еще когда Шурф меня впервые поцеловал. Мысль эта до сих пор обжигала меня изнутри, но это был правильный огонь, греющий, но не обжигающий своей невозможностью. На самом деле все в реальности случилось, и новая скаба с лоохи, одни из многих, подаренных им, прямо сейчас на мне, и право в любую секунду отправиться в Иафах в личный кабинет его Великого Магистра подтверждало это право. А то и в его личную спальню. Ощущение грядущей шалости грело меня не меньше этой тайны, которую разделил со мной Шурф. Конечно, эта тайна уже не была достоянием исключительно нас двоих, но я полагал, что пока об этом не напечатали в газетах, то еще считается тайной. И если бы можно было спихнуть вину за это на сэра Халли, но тут я был сам виноват.       В итоге я спохватился только через довольно продолжительное время, и тут же, чтобы снова не забыть, отправился в рабочий кабинет Шурфа. Сам Великий Магистр нашелся за собственным столом в компании толстенной книги. На секунду давнее воспоминание огрело меня по темечку – все тот же глубокий полумрак, Шурф так же чахнет над книгой в одиночестве, и так же канувшие в небытие мои собственные слова. На мгновение страх, знакомый и острый, пронзил моё сердце тупой иглой. Что если он мне откажет? Что если снова предпочтет мне свои безмерно интересные книги? Что если не будет со мной неинтересно? Развлечения, что я предлагал, были исключительно "на любителя", как принято говорить, и не всем могло понравится. Встряхнув головой как собака, тем самым выбрасывая из головы дурные мысли, я решительно подошел к его столу. Полностью сосредоточенный на книге, он с некоторой медлительностью распрямился и вопросительно посмотрел на меня.       -Доброго вечера, Макс, – тихо произнес он.       -Непременно, – хмыкнул я. Если он так сидел над книгой несколько часов, то у него наверняка сейчас жутко болят плечи и шея. Решительно обойдя его со спины, я приблизился к нему и положил руки ему на плечи. Как я и полагал, мышцы под моими руками были буквально закаменевшими. – Потерпи, сейчас станет легче.       Удачно, что он предпочел сейчас обычное лоохи, а не магистерскую мантию с жестким воротничком, и удачно, что я имел представление о том, как именно нужно действовать. Откуда именно это знал, дело другое и для меня неведомое, однако я помнил, что начинать нужно с легких поглаживающих движений по расположению мышц, от плеч к шее и по лопаткам к позвоночнику. Застигнутый врасплох таким вторжением в личное пространство, Шурф застыл на месте как каменный, но я не торопился. Через пару минут я буквально ощутил, как под ладонями мышцы начали нагреваться и расслабляться, и тогда чуть усилил нажим, растирая мышцы прямо через ткань. Конечно же, лучше это делать без одежды и с мягким маслом, чтобы можно было усилить нажим и растирания, однако и такой легкий массаж давал очевидные результаты.       -Я не знаю, что ты сделал, но мне стало гораздо лучше, – нарушил тишину Шурф, голосом уже гораздо более живым. – Спасибо.       -У меня есть идея, – произнес я в ответ. – Давай вместе отправимся на пикник? Угощу тебя плотным обедом, покажу новое место и новые культурные традиции.       -К твоему сведению, я не работал, – оповестил он. – Лишь утолял собственное желание узнать новое.       -Я имею в виду, выбирался из своего драгоценного Иафаха и увидеть что-то иное, кроме его стен, – непреклонно заявил я, и, обойдя его стол, нагнулся над ним, так, что оказался лицом совсем близко. – Тебе понравится, могу заверить, – подпустив в голос вкрадчивости, заявил я.       Несколько долгих минут Шурф смотрел на меня, внимательно и пристально, словно подбирая аргументы для вежливого отказа, однако так и не смог этого сделать.       -Тебе не нужно думать, что ты должен заслужить мою любовь. Тебе не нужно оспаривать свои собственные чувства, чтобы угодить мне и заслужить мое расположение. Если ты не чувствуешь любви ко мне...       Я попытался возразить, но у меня не получилось его перебить.       -...то ты не должен делать что-то, чтобы заставить себя быть кем то и с кем –то с кем ты не хочешь быть. Слушай свое собственное сердце, свое внутреннее я.       -Я желаю быть рядом с тобой, - выпалил я. - Рядом с тобой я не чувствуя себя одиноким.       На лице Шурфа было написано множество вопросов, я мог читать крупными буквами разборчивым подчерком. Ты до сих пор чувствовал себя одиноким? Даже в окружении всех твоих друзей и учеников? С каких пор я лишаю тебя этого чувства? Подобная эмоциональность была ему не свойственна, как и моя собственная проницательность, но это совсем не важно было сейчас.       -Что насчет тебя? - осторожно спросил я.       -Я вижу это как ежеминутный выбор того, с кем находиться и что делать, – ответил он не раздумывая – он явно думал об этом часто и основательно. – И каждый раз, когда я нахожусь с тобой, это мой осознанный выбор в пользу твоего общества перед орденскими делами или даже самыми интересными книгами. Ты и так мне нравишься. Безмерно.       -Сейчас у меня не было цели соблазнить тебя, – я отстранился и разогнулся. – Сейчас это проявление моего собственного здорового эгоизма. Я сам собираюсь выбраться отдохнуть в одном замечательном месте, но так как нахожу твою компанию безмерно приятной для себя, – я голосом выделил это слово, – то хочу, чтобы ты отправился со мной, и так же чтобы ты тоже немного отдохнул.       -Как ты пожелаешь, – отозвался он, смотря на меня неотрывно, как будто бы не мог оторвать от меня взгляда так же, как и не мог отказать. – Могу ли я предположить, что мы отправимся в другой Мир? – я только кивнул. – Следует ли мне переменить одежду?       -Да, это было бы очень своевременно, хорошо, что ты мне напомнил, – кивнул я. – Брюки и рубашку, и рассчитывай на то, что будет очень тепло, теплее, чем бывает иногда в середине лета.       Шурф не переменился в лице, только коротко кивнул, однако в глубине его глаз, в глубине его нутра зажглось немалое любопытство. Этот его отклик бальзамом лег мне на душу – сколько времени я мечтал, чтобы эти искры, его живой отклик принадлежал мне и никому иному. В самом деле, эгоистично. -Дай мне один час и жди меня в Мохнатом Доме, – проговорил он, встал с места и тут же ушел прочь Темным Путем.       Раньше я бы счел это проявлением безразличия с его стороны, но я ясно ощущал его любопытство, и горячую заинтересованность, и он даже был сбит с толку таким проявлений собственных эмоций. Ему нужно было время, чтобы прийти в порядок и собственно переодеться. Наверно, мне самому нужно было сердце, чтобы иметь возможность это воспринимать и понимать. Усмехнувшись, я так же ушел прочь Темным Путем.       Через час спустя я спустился вниз, сбегая по лестнице вниз, перепрыгивая через несколько ступеней. Не думая особо, я переоделся в свои старые джинсы, ботинки и черную футболку с коротким рукавом. Не надевать же мне тот черный брючный костюм, слишком официальный для прогулки с пикником. Я считал так ровно до того момента, как увидел дожидающегося меня Шурф. Он был прекрасен. Понятия не имел, где и когда он нашел эту одежду, но выглядел он в ней величественно, как будто с картинки сошел. Или будто вопрошенная моя мечта. Белые льняные штаны прекрасно сочетались с бежевыми мокасинами, а белая под белым таким же льняным пиджаком рубашка была застегнута на все пуговицы. И никакого галстука. Я подошел к нему и улыбнулся, не только лицом, но и всем своим существом.       -Эту одежду так не носят, – заявил я, и, поражаясь собственной смелости, поднял руку и расстегнул две верхние пуговицы рубашки, открывая себе вид на его шею. И, пока еще смелости не убавилось, полностью расстегнул пиджак. Он проследил взглядом за моим руками, но ничего не сказал и не попытался даже меня остановить. Видимо, его все устраивало.       -Как это так? – тут же спросил он.       -На отдых, – откликнулся я, – пойдем.       Крепко подхватив Шурфа за запястье, я толкнул дверь гостиной и шагнул прямо в объятия небытия. Я точно знал, куда мне надо, и поэтому наше путешествие сквозь Хумгат было коротким, короче одного только вздоха. Я толкнул еще одну дверь и вывел Шурфа из низкой деревянной двери подсобного помещения прямо на солнечный свет, тепло и короткую куцую траву под ногами. Прикрыв глаза, я выждал минуту, пока глаза привыкнут к яркому солнечному свету, а потом огляделся.       Мы с Шурфом оказались на газоне недалеко от широкой пешеходной дорожке посередине большого парка. Где-то в далеке раздавались веселые детские голоса и чей-то веселый смех, доносилась легкая музыка. Вокруг нас росли деревья, но не слишком густо, скорее хаотично, а над кронами деревьев возвышались стальные серо-голубые махины небоскребов. Я перевел взгляд на Шурфа, а тот стоял, задрав голову, к чистому ясному небу, под теплые лучи солнца.       -Что это за место?       -Мир Паука, где я родился, – я подхватил его за локоть и направил к дорожке. – А вот город совсем другой. Нью-Йорк, на другом конце планеты и на другом материке и в другой старне, а этот парк – его главная достопримечательность и место для отдыха многих людей. Все они здесь с той же целью, что и мы – приятно провести время и набить брюхо.       -Другая страна? – переспросил он. – Здесь их есть несколько крупных?       -Несколько, – подтвердил я. – Три или четыре, я точно не скажу, и каждая из них периодически и регулярно друг с другом ссорится. Как будто бы Арварох вдруг вздумал бы всерьез пойти войной на Соединенное Королевство, – продолжил говорить я, и Шурф внимательно слушал меня, не забывая при этом осматриваться по сторонам. Ему все интересно было. – Это молодая страна, она существует только несколько последних поколений живущих в ней людей. С самого начала она была колониями, как зависимое экономически и политически зависимыми от другой страны, но потом, после долгих и кровопролитных войн, она обрела собственную независимость, для всей своей страны и для каждого жителя. Каждый год здесь проводится праздник благодарения этой независимости и каждый день любой из жителей имеет право сюда прийти и хорошенько отдохнуть.       -Большое достижение, – проговорил Шурф. – Давно была эта война?       В Ехо тоже была гражданская война, больше сотни лет назад, но для колдунов, коим и был мой дорогой друг, это считалось как только прошло лет двадцать.       -Двести с лишним лет назад. В живых не осталось ее участников, но...       -Память о них еще жива, – закончил за меня Шурф, и несколько минут мы шли молча, как будто отдавая честь той войне. – Вот только здесь не чувствуется отзвука этой войны, не так как в Ехо.       -Другой Мир, другие люди, – пожал плечами я.       -Это заметно, – согласился он. – Расскажи еще об этом Мире.       Дорожка петляла между деревьев, словно пьяный матрос на палубе в открытом море, и пока мы шли по ней, я развлекал Шурфа рассказами о этом Мире, начиная от забавных фактов, заканчивая интересными людьми, которые с ходу мог вспомнить. И он самое главное, ему интересно было слушать меня, успевая при этом осматриваться и подмечать особенности. Спросил он меня про возвышающиеся над деревьями небоскребы, я рассказал и про них, что знал. Ему все интересно было, хотя он и не относился к этому Миру, а мне самому было в радость ему рассказать что-либо. Через некоторое время дорожка вывела нас к небольшому скверу, пересечению нескольких дорожек, где было расположено несколько скамеек со спинкой, а на самой площадке торговцы выложили свои товары, кто на низкие столики, кто на саму землю. Я сам первый устремился к этим торговцам, и Шурф последовал за мной, исполненный умеренным любопытством. Здесь продавали в основном украшения и маленькие игрушки, сделанные своими руками, и я не удержался, чтобы не купить самую интересную из этой меловчевки. Шурф смотрел на меня и мою деятельность с достаточно сдержанными чувствами, но я не мог удержаться от того, чтобы постоянно оглядываться на него и каждый раз просто радоваться его присутствию. Себе он тоже выбрал одну штучку, а именно круглый каменный кулон на полупрозрачной ленте, красивого небесного оттенка.       -Это что за звук? – спросил он неожиданно.       Я прислушался и расплылся в улыбке. -Кто-то включил музыку, вот и наигрывает. Местная традиция, для увеселения гуляющих здесь людей.       -Прекрасная традиция, – отозвался Шурф. – А кто оплачивает музыкантов? Или они работают бесплатно?       Я захохотал, громко и несдержанно, испугав пробегающих мимо спортсменов, и принялся рассказывать о еще одной местной традиции перекладывать стихотворные строки на музыку и записывать ее, чтобы каждый раз не нанимать музыкантов. Довольный сверх меры, я потянул его дальше, чтобы нас не лишили всех денег местные цепкие торгаши, и немного дальше в парке, под большим раскидистым деревом мы наткнулись на столик со скамейкой, вкопанные в землю. Стол был деревянным и добротным, явно сделанным с душой, а скамейка стояла только одна и с достаточно высокой спинкой.       -Здесь можно пообедать, – объяснил я, подойдя к столику, и достал из пригоршни большую корзину, которую у меня хватило ума приготовить заранее. - Это, конечно, не орденская кухня, но в этой таверне готовят достаточно прилично.       Шурф принюхался к накрытому блюду, а потом и вовсе снял крышку, оценивая гору прожаренного мяса, и признал мою правоту. Следующий час мы уничтожали принесенные мной припасы, куда кроме мяса входили большие ломти хлеба, несколько соусов, два кувшина с камрой и три бутылки с некрепким вином. Я ел вместе с ним и поглядывал на его лицо куда чаще, чем полагалось приличиями – все никак не мог насмотреться. Солнечный свет, пробивавшийся из-за короны деревьев, создавал интересное сочетание света и тени на его лице, руках и одежде, делая его похожим на кого-то из местных жителей. Как будто он был обычным человеком, а не воплощением всего самого лучшего, чего я не имел, как будто бы и не был он самым умелым из колдунов, что я знал. Я знал, что это впечатление было обманчиво, и от ощущения того, что я приобщен к этой тайне, я расцветал. Вероятно, ему тоже нравилось, потому что он выглядел счастливым и довольно щурился на солнце, когда его лучи ложились на его глаза. Едва ощутимое, тонкое такое и ненавязчивое ощущение покоя и безмятежности было в этом солнечном свете, в этом легком ветре и далеком звуке бесконечного детского смеха и легкой музыки. Мы сидели совсем рядом, соприкасаясь бедрами и локтями, и чтобы смотреть на него, мне приходилось крутить головой.       Закончив трапезу, Шурф отставил от себя пустую тарелку и откинулся назад, облокачиваясь о спинку скамейки и достал собственную трубку. Чувствуя себя немного набитым изнутри, я сыто икнул и допил камру из кружки. Не торопясь и не делая ни одного лишнего движения, Шурф набил собственную трубку и прикурил её, отправляя в воздух едва заметные клубы дыма. Закрыв глаза, он задрал лицо и подставил его солнечному свету. Лицо его стало удивительно расслабленным и оттого несколько беззащитным. Такого лица я никогда у него не видел, никогда он не позволял увидеть себя настолько открытым и может даже красивее, чему поверить было сложно. Видимо, у меня теперь есть привилегия видеть его таким, коим он никому больше не дает увидеть. Эта мысль несколько смущала меня, как будто я не заслужил этого, как будто я делаю недостаточно. Чтобы скрыть собственное смущение, я достал собственные сигареты и закурил, привычно прикурив от возникшего в ладони узкого лепестка оранжевого огня. Шурф не двигался с места, только лишь дышал и изредка затягивался медленно тлеющей трубкой. Все было в порядке? Конечно же, было бы что не в порядке, он бы уже сказал, исправил бы это или вовсе не сидел бы со мной сейчас. Шурф бы не стал заниматься тем, что ему не нравится. Я было воспрял духом, но практически тут же вспомнил, как он сейчас занимает должность, к которой вовсе не стремился и собирался оставить через три дюжины лет оставить эту должность. Так может быть и сейчас со мной рядом из каких-то собственных несомненно весомых причин.       Наблюдая за Шурфом, я не сразу заметил, как он сам смотрит на меня, из-под полуприкрытых век, и взгляд его оказался неожиданно тяжелым и томным. В то мгновение, как наши взгляд пересеклись, я ощутил его навязчивое желание, животное и алчное, и мне почудилось, как он одним широким жестом сметает все стоящее на столе на землю, укладывает меня спиной на стол и, не прекращая ни на миг целовать и прикасаться ко мне, взять меня, войти в меня полностью, оставить часть себя во мне навсегда. Он практически сразу отвел взгляд, а я еще с минуту таращился в никуда, осознавая увиденное. Вот это он ощущает? Вот эту алчность и желание, это бесконечное влечение ко мне? Как я еще мог подумать, после всего этого, что он может тяготиться моим обществом?       -Обуревающие меня желания весьма специфичны и разнообразны, – признался Шурф, не поднимая на меня взгляда. – И рядом с тобой я не всегда могу их сдерживать.       -И что тебе мешает сейчас? – буркнул я.       -Кроме того, что я достаточно сильно устал? Слишком много посторонних вокруг и слишком велико мое уважение к тебе, чтобы оскорбить тем, чтобы любить тебя так нагло. Ко всему прочему, тебе будет неудобно.       Не глядя, я перехватил его ладонь и поднес к своему лицу, едва прикоснувшись губами к фалангам пальцев над исчерченными ногтями.       -Ты прав, – заявил я. – Слишком много людей.       Отпустив его руку, я поднял на него взгляд. С остальным всем я был согласен.Шурф выглядел как будто смущенным, если бледный неровный румянец на его скулах можно было принять за волнение. Со всем остальным я был не согласен, но сейчас не стал об этом говорить, не желая спугнуть то сладкое и тянущее чувство, что сейчас повисло между нами. Невыразимое и сладкое, я будто был им заворожен, совсем не прочь быть околдованным, и сам же в то же время собственной непостижимой сущностью желал его сам. Обычно я избегал подобного рода мыслей, и только потому, что не желал влиять на его волю, но это было до того, как узнал, что он сам желает меня себе. Замкнутый круг получается, и это дарило мне невероятное облегчение.       -Спасибо, - совершенно неожиданно и искренне заявил Шурф. Ты подарил мне замечательное свидание.       -В самом деле? - я затянулся, вспомнив все-таки, что у меня в руках сигарета.       -Да, - он чуть дёрнул подбородком вниз. - Здесь очень красиво. Люди, деревья, дорожки посередине ухоженной травы, высокие дома из стали и стекла над деревьями - никогда их не видел прежде и никогда не видел такого сочетания. Спасибо тебе. К тому же, ты позаботился заранее о плотном и вкусном ужине в тот момент, когда я сам пропустил обед из-за дел.       -Я сам с тобой поел, - кивнул я.       -Это ещё одна причина, по которой я тебе благодарен. И ещё я хотел сказать, что здесь до удивления горячее солнце. После прохладных каменных стен Иафаха оно очень приятно согревает кожу. Ты знаешь, почему здесь солнце такое горячее? Я на минуту задумался, пытаясь вспомнить, отыскать что-то в своей памяти, что могло объяснить этот феномен, но быстро сдулся.       -Понятия не имею, – честно признался я. – Но кажется, долго на этом солнце, под его прямыми лучами, находиться нехорошо, вредно для здоровья. Шурф только кивнул, принимая во внимание эту информацию. Солнце Ехо ласковое, не горячее и жжет сильно кожу, даже если проведешь целый день летом на улице, с восхода до заката.       -Здесь есть магия? – неожиданно спросил он.       -Только если в воображении, – не думая ответил я, и только потом уточнил. – Ты чувствуешь колдуна?       -Где-то недалеко от нас есть человек, наделенный магической силой, – педантично пояснил он. – Очень слабо наделен, и очень узкой возможностью колдовать. Если сосредоточишься, то ты сможешь его почувствовать.       Я мог бы сообразить раньше, но прямо сейчас обильная еда и горячее солнце несколько разморили меня, так что я осоловело только похлопал глазами, и только потом догадался оглядеться. Дети в парке все продолжали бегать и орать, музыка играть, а прочий людской сброд без видимой цели шататься вокруг, не замечая нас. Не удивлюсь, если Шурф еще перед трапезой оградил это место несколькими охранными заклинаниями. И только один человек, метров через двести от нас, смотрел на нас в упор. Увидев, что я на него смотрю, он направился в нашу сторону.       Мужчина был одет в офисный черно-белый костью, белую рубашку и черные брюки и пиджак, но едва он подошел ближе, я заметил, что покрой его одежды значительно отличается от того, что я привык видеть и какой носил сам. Я прищурился, пытаясь понять, для чего такая одежда нужна. Плечи были дополнительно защищены еще одним слоем ткани, острые концы отворотов рубашки, широкий, до локтя, разрез рукава пиджака, несколько почти незаметных петель. Явно не гражданская модификация, для чего-то специализированного и опасного? Мужчина подошел к нам близко и внимательным, цепким взглядом осмотрел сначала нас двоих, а потом и на содержимое стола перед нами - несколько пустых тарелок, две пустых бутылки из-под вина, а потом, с неожиданным неодобрением, на меня самого. Не понравилось что я курил, выдыхая в пространство между нами?       -Доброго дня, - первым произнёс я, растягивать губы в улыбке.       При ближайшем рассмотрении он оказался довольно молодым, хотя явно перешагнувшим тот рубеж, когда человека можно назвать юным. И настороженное, почти злое выражение его лица портило всю его малейшую симпатичность. Одет он был в официальный чёрно белый костюм, однако когда он подошёл ближе, я отметил, что выглядит этот костюм иначе, чем я привык видеть. Это неприятно резало глаза.        -Что вы тут делаете? - задал незнакомец идиотский вопрос.        "Я не понимаю о чем он говорит" послышался в моей голове голос Шурфа. Я только легко кивнул, обозначая согласие, лишь легкое, едва заметное движение, но я не сомневался, что оно будет замечено.       -Распивать алкоголь в парке запрещено, - заявил он. - И курить бы вам не посоветовал.       -Какое же это распитие, - удивился я. - Некрепкое вино под плотный ужин это не распитие, а только небольшое удовольствие. А курить или нет, это лично моё дело, не так ли? - я выдохнул струю дыма в сторону.       Мужчина нехотя кивнул. Давненько я не испытывал такого омерзительного ощущения, когда только от одного моего существования или моих собственных мелких дурных привычек меня окатывали таким неодобрением. Ехо в этом плане так и вовсе воплощенным раем на земле казался, моей собственной обителью благоденствия и наслаждения.       -Что ещё запрещено делать в парке? - не меняя тона, спросил я. - Приходить со своей семьёй на пикник? Или колдовать?       Он дёрнулся как удара.       - Все же вам следует вести себя более сдержанно.       Шурф же внимательно вслушивался в звучание наших голосов, как будто бы по тону речи он смог бы понять, когда наступят неприятности. Впрочем, он уже был готов ко всему - чуть согнулся вперед, к столу, одну ногу пяткой упер в край скамьи, как будто хотел обнять собственное колено, и положил локти на стол. Я видел однажды, как тот начинает так действовать, в один миг от такой полной неподвижности он переходил к стремительному рывку вперед, заканчивающийся одним прицельным ударом руки, обычно в голову или шею, заканчивающейся грязной, но безусловной смертью противника. Ему не нравилось, что он не понимает значения слов, ему не нравится лично этот колдун или что-то еще?       -Кажется, голышом мы здесь не бегаем и не ритуальные танцы пляшем. Так в чем же дело?       Взгляд незнакомца метнулся между пустых бутылок к горящей сигарете, а от нее в пространство между мной и Шурфом. Кажется, он боялся смотреть на Шурфа прямо, и правильно делает. Я бы тоже не хотел, чтобы он смотрел на Шурфа.       -Советую вам обоим проявлять осторожность в отношении публичной демонстрации некоторых вещей, - осторожно произнес незнакомец. - Здесь такое не приветствуется.       Сформулируй он немного по-другому свои слова, я бы сразу же послал его нахуй или куда еще подальше, но кажется, парень этот попался сметливый или по крайней мере доверял собственной интуиции. Шурф легко, едва заметно качнул головой вбок, от меня, как бы намекая, что нас здесь больше ничего не держит и можно уже отправляться домой. Я снова кивнул, и он, не вставая с места, принялся собирать всю расставленную на столе посуду, сноровисто и быстро двигая руками.        -Я бы не советовал говорить тем, кто сильнее тебя, что им надо делать и чего делать не надо, - проговорил я. Незнакомец открыл было рот, чтобы возразить, но не смог этого сделать. Я же говорил, что люблю перенимать лучшие трюки. - Но мы здесь и так задерживаться не собирались.       Шурф поднялся на ноги и я вслед за ним, и под пристальным взглядом незнакомца очень интимно взялся за его локоть. Мой друг голову мне не оторвал, как я боялся, а всего лишь накрыл мою ладонь своей. В порыве восторженного хулиганства я закрутил вокруг нас порыв ветра, подхваченный высоко над нами. Пройдя сквозь крону деревьев, он сорвал множество листьев и вместе с ними словно маленький ураган закрутился вокруг нас, скрывая с чужих глаз, и тут же я утянул Шурфа за собой прочь отсюда. Последним, что я увидел, было крайне удивленное и испуганное лицо незнакомца, даже имени которого я и не узнал. Впрочем, невелика потеря.       Освобожденный от моей воли ветер вырвался в чистое небо Шахрума и принялся осваивать новые просторы. Шурф вопросительно посмотрел мне в лицо, на что я только хулиганисто ему подмигнул. Говорить мы не стали, в словах попросту не было нужды. Все было понятно и без них, и кажется, в этот момент мы стали друг другу на шаг ближе, как будто разойдясь на миг в танце, одновременно шагнули друг другу навстречу. Даже если кто-либо поинтересовался, что я хочу, я бы ответил, что большего, чем это, мне и не нужно. Тишина между нами была уютной, домашней, такой, что и прерывать не хочется. Так же молча мы направились в "Кофейную гущу" где приготовились ко сну и улеглись рядом друг с другом.       Шурф заснул быстро, утомленный долгой работой, тяжелой едой и горячим солнцем, а я еще некоторое время лежал рядом и смотрел на него спящего, просто наслаждаясь этим моментом, а потом и сам заснул. Во сне меня настигло понимание весьма специфичного чувства, вернее даже понимание того, что меня нашли. Далекое, полузабытое чувство, прямиком из девства, когда в хорошее укрытие, найденное и опробованное мной, забирается чужак и орет от восторга, что нашел меня. Кто-то весьма умный и недальновидный, а может даже очевидно неудачливый, в недобрый для себя час решил меня зачем-то найти. Для чего – отдельный вопрос, и в скором времени я получу на него ответ. Ведь если нашли меня, то и я нашел этого несчастного. Несчастного потому, что прямо сейчас мне придется покинуть сладкие объятия Шурфа и отправиться смотреть, кто это такой умный. В полусне, убедившись еще раз, что Шурф спит спокойно и глубоко, я устроился удобнее в его объятиях и заснул глубже. Охотничий инстинкт, древний и безжалостный, овладел мной и я устремился навстречу тому, кто искал меня.       Площадь Зрелищ и Увеселений так же была залита солнцем, как и Центральный Парк. Вроде бы нет разницы, что утопает в ослепляющем, тяжелом и горячем солнце, но здесь как-то дышать даже легче было, да и бьющий посередине Площади фонтан приносил некоторую прохладу. Я огляделся, бдительно и цепко, и практически сразу увидел невысокого мужчину, несколько растерянно оглядывающегося по сторонам, с лицом круглым, мясистым и достаточно простодушным. Пропустить его сложно было так же из-за того, что правый рукав его лоохи бессильно свисал с плеча, ясно указывая на ее отсутствие. Он искал источник магической силы, весьма определенной, и знакомое ему лицо, однако по моему лицу он скользил без какой-либо реакции. Конечно же, было бы странно, если он меня узнал, Эпоху Орденов и Смутные Времена я благополучно пропустил.       -Сэр Йук Йуггари, Младший Магистр Ордена Ледяной Руки, вижу тебя наяву, – сухо позвал я, едва прикрывая глаза ладонью в коротком жесте.       Мужчина обернулся на мой голос и смерил подозрительным взглядом меня с ног до головы. Я ожидал, что появляюсь здесь в джинсах и футболке, однако на мне оказались черные одежды, дорогущие и очень качественные на вид.       -Не имею чести знать твоего имени, юноша, однако я ищу другого человека, весьма опасного колдуна. Поди прочь, – голос он пытался сделать построже, однако давно прошли те времена, когда меня можно было смутить или сбить с толка грозным голосом.       -Он не придет, – просто сказал я. – И если вам есть дело до моего имени, то зовите меня сэр Макс.       -Что значит, не придет? – возмутился он.       На нас начали оборачиваться прохожие. Не хватало еще тут сцены устраивать и плодить слухи, потому что я был сейчас со своим лицом.       -Пойдем в трактир, – предложил я, и, не оставляя выбора, сам направился прочь от Площади. Я знал про один небольшой трактир буквально в нескольких шагах отсюда, поэтому и потащил туда этого мертвеца буквально подхватив за локоток. От подобной наглости колдун ошалел и дар речи обрел только когда уселся за один из свободных столиков.       -Нет! – для убедительности он стукнул кулаком по столу. – Мне нужен Безумный Рыбник! Я буду мстить!       Сделал он это несколько более громко, чем надо было, потому что за соседним столом подскочил буквально на месте полноватый мужичок в простом лоохи и воззарился на нас с ужасом. Шурф в свое время оставил за собой весьма громкую репутацию.       -Месть дело настолько неблагодарное, что даже мертвым оно не к лицу, тем более Магистру, – заметил я, присаживаясь напротив него. – Еще раз говорю, он не придет. И ты в самом деле хочешь ему мстить?       С моего места весьма хорошо был виден столик с напуганным мужичком, в котором я не без удивления узнал сэра Кофу. Он было встал, с явным намерением что-то предпринять, однако я только легко качнул головой. Нет, не нужно вмешиваться, я справлюсь сам.       -Он меня убил! – с какой-то детской обидой заявил сэр Йук Йуггари. – А перед этим еще и руку отгрыз! – он показал левой рукой на свою отсутствующую правую.       -И что с того? Он многих убил, и его множество живых людей желает лично прикончить, до сих пор, и из них длинная очередь получится, – достаточно небрежно кинул я. – Скажи спасибо, что не съел полностью, с него бы сталось.       -И что, до сих пор никто его убить не смог? – растерянно переспросил он. – А как же Старший Магистр Киба Аццах?       -Видел я твоего Старшего Магистра, – скривил губы я. – Совершенно неприятный тип. Такого бы я не только есть, сколько убивать побрезговал.       В подтверждении я скорчил жуткую рожу. В таверну ворвался Нумминорих, с неподдельным удивлением оглядел присутствующих и присел за стол к Кофе.       -Как же так, – целой рукой он зашарил в складках своего лоохи и вытащил кисет с трубкой. - Если у него даже он не смог, то у меня и тем более не получится.       Одной рукой он попытался набить трубку, но у него ожидаемо ничего не получилось, табак просыпался на стол. Мне стало жаль этого мертвого человека, который даже покурить нормально не мог, не то что отомстить за свою смерть.       -А ты в самом деле хочешь отомстить? – спросил я.       -Теперь я даже не знаю, – подавленно заявил он. – Он же убил меня!       -Если ты настолько жаждешь справедливости, то знай, что после твоей смерти жизнь сэра Лонли-Локли сложилась не очень весело. Ему пришлось создавать себе новую личность, полную ограничений и постоянной работы. В последние годы он так вообще даже выспаться нормально не может и отдохнуть как следует из-за своей ответственной работы.       -Так получается, никакого удовольствия он от нашей смерти не получил? – не поверил сэр Йук.       -Совершенно никакой, – подтвердил я.       Несколько минут мертвый Магистр сидел молча с подавленным видом, явно обдумывая и пытаясь примириться с открывшейся правдой.       «Макс» осторожно позвал меня Нумминорих. «Ты же сейчас не здесь, да? Ты пахнешь по-другому совсем, больше как сновидец»       Голос его был слаб, как будто связь между нами совсем слабой была.       «Правильно» отозвался я.       «Поэтому сэр Кофа не может связаться с тобой Безмолвной Речью и спросить про этого мертвого колдуна. Он же совсем мертвый?»       «Еще не совсем мертвый» невнятно объяснил я. «Не беспокойтесь, я разберусь с ним.»       -Я хочу отомстить потому что так положено и так будет правильно, – выдавил сэр Йук. – Но мстить и так страдающему человеку неправильно, тем более если у меня это не получится. Сэр Макс, – он посмотрел на меня. – Я не знаю тебя, сэр Макс, и не знаю твоей силы и твоих возможностей. Ты можешь меня совсем убить?       -Могу, – подтвердил я. – Только давай перед этим перекурим.       Встревоженное и печальное лицо сэра Йука Йуггари расслабилось и стало чуть более приятным. Не торопясь, я набил ему трубку табаком и прикосновением ногтя поджег табак. Потом и сам, откинувшись на спинку стула, раскурил сигарету и выдохнул плотный дым к потолку. Младший Магистр курил сосредоточенно, целой рукой придерживая трубку и пуская мелкие облачка почти прозрачного дыма. Совместный ритуал сжигания табачных листьев в угоду и для питания духов нас насколько сблизил. У меня не было к нему особой какой-то злости или неприязни даже. Обычный мертвый мужик, у которого только эта трубка и осталась. Ни Ордена, ни жизни, и даже призрачная страшная месть оказалась совершенно ненужной. Я понимал его, и желал куда лучшей доли, что выпала на его судьбу.       -Передай Рыбнику, что ему очень повезло с тобой, – аккуратно затушив и спрятав трубку, завил сэр Йук. – И что я больше не буду его преследовать. Пусть живет долго и счастливо.       А он оказался гораздо лучше, чем можно было от него ожидать. По крайней мере, он оказался гораздо лучше, чем его Старший Магистр. Я кивнул и посмотрел на него в упор, сгоняя все свои мысли в кучку, об этом и о том, что он достоин лучшей участи и лучшей судьбы. И потом выдохнул в его сторону огромное дымное облако, которое поглотило его полностью. А когда оно рассеялось, то не стало и самого Младшего Магистра Ордена Ледяной Руки. Привычно испепелив окурок в пальцах, я поднялся с места и подошел к Нумминориху и Кофе.       -От твоего благодушия становиться не по себе, – заявил Кофа, закуривая трубку и расслабленно откидываясь на спинку стула. – Подумать только, член Ордена Ледяной Руки в столице!       -Хуже этой новости может быть только явление лично уважаемого Лойсо Пондохва, – не без удовольствия заявил я. – И, тем не менее, его визит мы все благополучно пережили.       -Да, это не самая приятная новость, – Нумминорих с удовольствием посматривал на нас обоих. – И все же, от тебя он сбежал как мог только дальше.       -Не нужно приписывать мне настолько ужасные качества характера, – я хулиганисто подмигнул. – На самом деле я намного хуже.       С таким заявлением я сделал над собой усилие и проснулся, снова оказавшись в своем Шахруме, в одной постели с Шурфом. Как будто почувствовав сквозь сон, что я вернулся после того, как отлучался, он глянул на меня одним глазом, убедился, что я все-таки здесь, и снова задремал.       -Сэр Йук Йуггари передал тебе пожелания долгой жизни и счастья, – тихо сказал я, пока он не уснул совсем.       Шурф не отреагировал, а я заулыбался широко, глядя на него и ожидая реакции. Раз, два, три... он открыл глаза, без капли сна и резко уселся в постели.       -Ты видел его? Разговаривал с ним? – обеспокоено спросил он.       -Он искал тебя, но на свою беду нашел меня, – попытался отшутиться я.       -Расскажи мне все, – попросил Шурф.       Мне ничего не оставалось, как слово в слово пересказать весь наш диалог. Закончив, я снова закурил, потому что от сигареты во сне не осталось даже вкуса, и Шурф вытащил у меня из пальцев зажженную сигарету и прикурил сам. Я хотел было достать еще одну сигарету, но Шурф после одной затяжки вернул сигарету, переложив в пальцы и как будто нарочно провел лишний раз по ладони. Это оказалось очень приятно. Затянувшись, я снова вернул ему сигарету, и она так несколько раз прошлась между нашими руками и губами, пока не погасла у фильтра. Пепел мы стряхиали в пустую жестяную банку, которую я вытащил из Щели Между Мирами. Несколько минут мы сидели и наслаждались куревом, и дым от наших сигарет смешивался и улетучивался в открытое окно. В этом нехитром ритуале курения ощущалось это бесконечной близости между нами, и эта разделенная сигарета, и дым из нее окутывал нас как легчайшее покрывало.       -Ты понимаешь, что это значит? – произнес Шурф.       -Ну, прежде всего то, что ты свободен от преследования собственными призраками прошлого, – предположил я.       -Должен признать, я несколько отвык от ощущения свободы от кого либо. Эти двое долгие годы нависали надо мной как неотвратимая угроза и не ощущать ее более несколько непривычно.       -Думаю, эта задача тебе по плечу, – решительно кивнул я. – Мне кажется, что нет такого, с чем ты не можешь справится.       -Твоя вера в меня кажется мне чрезмерной и совершенно нелогичной, но мне приятно, что ты на моей стороне, - проговорил он несколько растерянно.       Мне было непривычно видеть его таким, не знающим что делать и как быть. Однако, вопреки его растерянности, я подспудно обрадовался такому его проявлению эмоций. Это означало, что он мне доверяет, настолько, что намеренно дает себя увидеть в таком уязвленном состоянии. Раньше бы он исчез быстрее, чем рассеивается дым от сигареты, стремясь сохранить в тайне такое свое состояния и отгородить меня от этого состояния, однако сейчас все было по-другому. Я ухмыльнулся, выпустив маленькое облачко дыма из носа.       -Я всегда буду на твоей стороне и помогу тебе в любой момент, - заверил я.       Поглядев на меня долгим взглядом, Шурф еще раз отнял у меня сигарету, сделал еще одну затяжку и просто кивнул.