А3-21

Харкнесс

Декабрь медленно подходил к своему концу, внешне же продолжая оставаться продолжением минувшего слякотного ноября. Из года в год это были месяца затишья даже в Вашингтоне. Каждая живая тварь, мутант или человек, стремился забраться поглубже от промерзлой погоды. Это было время голода на Пустошах, когда возрастал риск очередного нападения на авианосец, а потому, еще в ноябре закупившись впрок у караванщиков всех мастей, жители Ривет-Сити практически не разворачивали трап. Бледно-серое небо рассыпало на землю пригорошни мелких колющих снежинок, которые таяли, едва долетая до иссушенной земли или собирались в тонкую влажную плёнку на поверхности корабля. Коридоры палуб и стены рынка украшались простыми желтыми гирляндами, которые уютно подмигивали, озаряя бесконечные коридоры особым предпраздничным теплом. Рынок медленно преобразовывался в огромный зал, бальному размаху которого позавидовал бы довоенный дворец. Торговые палатки разбирались на один день: торговые полки и превращались в импровизированные лавки и столы, на каркасы вешали сохранившиеся с довоенных времен отрезы лент. Странная необъяснимая тяга человека к украшательству делала атмосферу грядущего праздника особенно трепетной. У стены возводили на скорую руку собранный бар, куда на один вечер перекочевывали Барсук и Бонни со своим товаром, ибо Стейли в одиночку попросту не справлялись с наплывом клиентов. Отец Клиффорд, важно поправляя очки, заранее готовил специальную рождественскую мессу со своим помощником Диего и несколькими особо религиозными прихожанами. Из музыкального автомата практически на весь ангар разносилось бархатное пение Фрэнка Синатры. Несколько рабочих, подпевая вразнобой знаменитой «Stranger in the night», под строгим взором Дэнверс тащили в центр ангара каркас с приваренными к нему кусками арматуры, торчащими в разные стороны и призванными изображать ветви ели. Харкнесс, удовлетворенно оглянув заметно преобразившийся рынок, неторопливо поднялся к себе в кабинет, сам незаметно подпевая вполголоса. В казармах было темно и совсем пусто. Те, кто не патрулировал коридоры, все сбежали вниз, как дети, отпущенные на каникулы. Горожане сегодня не только украшают рынок и собственные каюты к празднику, но и сами постараются привести себя в более-менее парадный вид. Возможно, шерифу тоже стоило бы переодеться. Особенно с учетом, что членам городского совета в Рождественский вечер предстояло выступить с речью перед обитателями авианосца перед официальным началом гуляний. Конечно, от отдела безопасности говорить будет Дэнверс, однако, Харкнесса вынуждали тоже отстоять рядом разве что не навытяжку, пока не закончатся эти длинные речи. В его шкафчике в углу висела давно забытая довоенная рубашка. Она, конечно, несколько странно выглядела в паре с черными тактическими брюками с заправкой в берцы, но ничего другого шериф у себя попросту не держал за ненадобностью. Да и белую ткань было трудно отстирывать наутро. Кажется, и саму рубашку ему подарила Лана в прошлом году, и надел он её ровно один раз, как раз на Рождество. Ну что ж, должна же быть в этом мире хоть какая-то стабильность, иронично подумал Харкнесс, примерив на себя упомянутый предмет гардероба и быстро застегивая пуговицы перед зеркалом. Автомат сменил на пистолет-пулемет и закрепил кобуру на поясе. Сбоку рядом рация, из которой периодически уже доносились подтрунивания тех, кто сегодня дежурил по графику. — Отставить забивать эфир, — проворчал шериф, присоединившись к связи. До начала вечера оставалось не более получаса. Стоило спуститься заранее, чтобы Лана не искала его в толпе обещающим посмертные пытки взглядом, и не оббегать лестницы под уже начатую речь Мэдисон Ли, как председателя совета. Харкнесс, поправив воротник и нервно расстегнув на ходу верхнюю пуговицу — все-таки, более неудобной одежды было сложно придумать — быстрым шагом вернулся на рынок. Внутри заметно прибавилось народу. Кто-то просто ходил, озираясь на скромные украшения, которые, тем не менее, преобразили унылый заброшенный ангар буквально по щелчку. Кто-то уже пристраивался к барным стойкам, а самые шустрые — занимали места у Стейли и обговаривали заказы. Гэри и Анжела метались от столов к плите, едва успевая дышать в перерывах. Бонни разливала выпивку с методичностью и сноровкой человека, работавшего где-нибудь на заводской сборке, как минимум. С разных сторон слышались оживленные разговоры, где-то приглушенный смех. В углу щелкал кий и стукались друг о друга бильярдные шары, о существовании которых в обычные дни вспоминали крайне редко. Со средней палубы вереницей спускались отстоявшие мессу в церкви, спеша присоединиться к празднику. На небольшой площадке над ангаром уже собирались, о чем-то переговариваясь между собой, члены городского совета. Мэдисон Ли, сменив свой лабораторный халат на безукоризненно отутюженное синее платье, с прямой осанкой оживленно жестикулировала, что-то объясняя Беннону, принарядившемуся в брюки со стрелкой, клетчатую рубашку и коричневую жилетку. Лана в бежевом брючном костюме казалась непривычно тонкой без бронежилета и чрезмерно официальной, будто из старого кино. Харкнесс, здороваясь на ходу с обитателями, быстро поднялся к своему заму, стараясь не показывать, как ему хотелось побыстрее покончить со всеми парадными представлениями. А лучше — сменить рубашку обратно на привычную телу униформу и спокойно расслабиться среди своих. — Что решил загадать в этом году? — иронично поинтересовалась Лана у подошедшего шерифа и быстро поправила его воротник. — То же, что и всегда, — с едва заметной усмешкой ответил тот. — Мое желание не меняется уже на протяжении многих лет. А ты? Лана беглым движением на миг поджала и расслабила губы, подкрашенные где-то найденной красной помадой. — То, чего хочу я, уже никогда не исполнится, — её голос не дрогнул ни на мгновение, а на лице проскользнула легкая почти ностальгическая улыбка. Значит, уже справилась. — Дамы и господа, — Мэдисон, прокашлявшись, громко обратилась к столпившимся внизу поселенцам. Беннон махнул рукой, привлекая внимание. Гомон слегка поутих, кто-то убавил громкость в музыкальном автомате. Люди, продолжая переговариваться, поднимали головы, ожидая, что скажет совет. Доктор Ли, убедившись, что хотя бы часть зала слушает, начала свою обычную ежегодную речь, направленную в первую очередь на поддержание духа старых и новых поселенцев. В этот раз она отметила заметный приток новых жителей, многие из которых сумели закрепиться на рабочих местах и даже что-то сделать полезного для города. Сказала о начатом ремонте средней палубы и почти полностью завершенной зачистке нижних уровней от болотников, вызвав в ответ шумные аплодисменты. Упомянула отдел безопасности, каждый в котором рисковал собственной головой ради авианосца, и сотрудников лаборатории, сообщив о новых успехах в гидропонике и очистке воды. Подождав, пока люди немного утихнут, женщина передала слово Беннону. Харкнесс даже не слушал, что нес этот франт. Взгляд быстро пробегал по ангару, ища среди снующих туда-сюда и стоявших людей желанное лицо. Дэнверс, мельком оглянувшись на начальника, растянула губы в ухмылке. — Чувствую, в этом году ты загадаешь не вернуть свою память, а кое-что другое, — хихикнула она, старательно удерживая напускно-серьезный вид перед толпой. — Держи свои догадки при себе, — сдержанно ответил Харкнесс, поймав на себе сердитый взгляд Беннона. Мали он увидел рядом со стойкой Бонни, разговаривавшую с кем-то сидящим спиной к шерифу. Волосы девушки были убраны в высокий аккуратный пучок, сверху вместо привычного свитшота или водолазки на ней была легкая шелковая рубашка сливового цвета с V-образным воротником и длинными манжетами. Харкнесс издали невольно залюбовался, как шелк плавно облегал её фигуру. Тем временем слово дали Дэнверс. Мали, внимательно выслушав своего собеседника, покивала и отошла, смешиваясь с толпой. Взгляд шерифа, не отрываясь, следил за её перемещениями. Лана, закончив речь, вновь кивнула доктору Ли. — Давайте, наконец, начнем наш вечер, — с улыбкой объявила та и кивнула на каркас, призванный изображать елку. — Как насчет перейти к нашей излюбленной традиции? Толпа внизу поддержала её шумными овациями и довольными выкриками. Люди хлынули к елке. Упомянутая традиция заключалась в том, что каждый желающий вешал на «ветви» арматуры свернутую бумажку, подвешенную на бечевку. На бумажках писались загаданные желания. Конечно, наутро это все потом бросалось в топку, однако, сам процесс был невероятно увлекательным. Желающие озвучивали загаданное вслух, стесняющиеся с улыбками смотрели со стороны. Первыми по негласной традиции пускали детей и подростков. В этом году право «открывать» дерево желаний выпало маленькой Си-Джей. Девчушка, стесняясь, аккуратно повесила свою бумажку на нижнюю «ветвь» и отбежала обратно к улыбающимся родителям. — Что ты загадала? — Кристи Янг поправила чуть растрепавшиеся хвостики дочери. Та кинула быстрый взгляд куда-то в толпу и покраснела. — Хочу вырасти и стать, как мисс Вера Уизерли, — пролепетала она и спрятала личико в складках материнской юбки. Стоявшие рядом взрослые добродушно рассмеялись. Харкнесс, оперевшись о перила, с интересом прислушивался. У Джеймса Харгрейва желание было попроще, быть крутым, как Грогнак Варвар. Шериф со своего места отметил, что пацана подстригли и переодели в чистое. Неужели Тэмми всё-таки взялась за ум? Однако, женщины нигде не было видно. Диего, приемный шестнадцатилетний сын Клиффорда, громко заявил, что хочет стать монахом и принять обет безбрачия, чем вызвал взрыв смеха рядом. А кто-то, явно успев хорошо поддать, даже одобрительно крикнул что-то о пользе воздержания. Дочь Стейли, Анжела, наверняка загадала совершенно противоположное планам Диего, усмехнулся про себя Харкнесс. О её желании затащить служку под венец знал уже, наверное, уже весь авианосец, но только не сам парнишка. Следом пошли взрослые. С течением времени и с каждой поднятой стопкой желания становились все более забавными и невыполнимыми одновременно. Кто-то хотел собственный караван, кто-то — разводить браминов и толсторогов на полётной палубе. Кто-то — научиться плавать, еще один — починить и опробовать самолеты, ржавеющие наверху. Самые дальновидные — суперспособности, вроде таких, как никогда не облучаться и всегда уворачиваться от пуль. Взрослые на один вечер вдруг словно превращались в детей, беззаботных и верящих в чудеса. Слушая очередные взрывы хохота и одобрительные выкрики, Харкнесс вместе с Ланой спустился вниз. Громкость музыкального автомата вновь повернули на максимум. Ажиотаж около елки поутих, вновь смещаясь к барным стойкам, столикам Гэри и моментально опустевшему пространству для танцев. Кто-то, уже поймав волну, переминался с ноги на ногу, ожидая того самого, кто, не стесняясь — а скорее всего, выпив достаточно — ворвется в центр и запустит неостановимый танцевальный процесс, который час от часа лишь будет принимать все новые обороты. Харкнесс, остановившись неподалеку от столов Стейли и взяв себе бокал виски, вновь нашел глазами Мали. Девушка сидела на краю скамьи, что-то втолковывая Харгрейву-младшему, который самозабвенно уплетал кекс. Покивав, пацан хотел было уже дать деру, но остановился, когда девушка смятой салфеткой быстро вытерла ему рот. Опрятный вид мальчишки перестал быть для Харкнесса загадкой. Губы тронула легкая улыбка. Джеймс, увидев шерифа, окинул его комичным оценивающим взглядом. Харкнесс усмехнулся в ответ и тут же почувствовал, как его за руку мертвой хваткой утаскивают в сторону танцпола. — Что ты делаешь? — попытался было он остановить Лану, едва успев куда-то поставить свой бокал. Музыкальный автомат громко щелкнул. Из динамика хлынула бодрящий заводной твист. Дэнверс, смеясь, обхватила шефа за пояс и вложила свою ладонь в его. А затем, потянув на себя и назад, изобразила какую-то пародию на неумелое танго под одобрительный свист со стороны, явно наслаждаясь растерянностью друга. — Показываю твоей докторше, что ты чего-то стоишь, — шепнула она, коварно улыбаясь, и резко со смехом отклонилась назад. Шериф едва успел поддержать её под спину, возвращая обратно в вертикальное положение. Голос Чабби Чекера начал выводить его самую популярную «Let’s Twist Again» Хэнка Балларда. — Давай, не притворяйся, что не умеешь! — подзадорила шерифа Дэнверс. — В прошлое Рождество ты неплохо отжег. Харкнесс только усмехнулся, вспомнив, как год назад они практически всем отделом устроили танцы в казармах чуть ли не до утра, наплевав на отбой. Праздник затянулся из-за сменявших друг друга на дежурстве охранников, которые не захотели пропускать спонтанно образовавшуюся вечеринку. Уилл, как чертов змей-искуситель, обставил Харкнесса в карты и в качестве отработки проигрыша вынудил шефа принять участие в этой всеобщей вакханалии под радостные вопли остальных. Виски разгонял кровь, заставив на время песни отбросить условности и позволить себе расслабиться, где-то даже немного дурачиться. Дэнверс, заливисто хохоча, кружила его по танцполу, буквально заражая своим весельем окружающих, и постепенно сначала одна, потом вторая пара, третья — люди начали тоже стекаться на танцпол. Сигрейв Холмс, приплясывая на ходу, потащил за собой смеющуюся Уизерли, доктору Ли галантно подал руку Алекс Даргон, её коллега по лаборатории. Даже пожилой Авраам Вашингтон, улыбаясь сухими губами, забавно пришагивал в такт вместе с поддержавшей его инициативу Анжелой Стейли. Харкнесс, выждав удобный момент, сделал еще пару поворотов и буквально передал Лану в руки молча улыбавшегося в стороне Томаса и, тяжело дыша, сделал пару шагов назад. — Помни про уговор, — с усмешкой бросил он ей на прощание. — Загадаю, чтобы у тебя все получилось, — крикнула ему в ответ Лана и, подняв глаза на посмеивающегося Томаса, впервые позволила пригласить себя на танец кому-то еще. Харкнесс, вернув свой бокал, залпом допил оставшееся, не сводя глаз с Мали, с улыбкой смотревшей на него в ответ. А затем подошел к девушке, чувствуя, как изнутри словно разом поднялась тысяча пузырьков шампанского. — Не знала, что ты хорошо танцуешь, — с искренним теплом произнесла Мали. Харкнесс усмехнулся, стараясь не думать о том, как это выглядело на самом деле, и протянул ей раскрытую ладонь. — Составишь компанию на следующую песню? Девушка рассмеялась и покачала головой. — Я не умею, — почти с сожалением ответила она. — Не знаю почему, но в убежище никто не танцевал. — Так пора попробовать, — шериф мгновенно поймал тонкие запястья и потянул её на себя. Принял эстафету от своего зама, что называется. — Пойдем, это легко. — Так, как вы с Дэнверс я в жизни не смогу, — Мали, смеясь, попыталась отбиться, но было понятно, что интерес перевешивал смущение. — А мы сделаем проще, — Харкнесс, добуксировав её до танцующих, положил одну ладонь девушки на свое плечо, другую взял в свою, позволив себе сплести их пальцы, как это было тогда в темноте. От Мали явно не укрылся этот маленький жест. Она замолчала, слегка растерявшись. Темпераментный твист вовремя сменился на более спокойные напевы Тэкс Бенеке «Wonderful Guy». Харкнесс мягко притянул девушку к себе за талию. — Давай так. Просто шагай вслед за мной, каждый раз с правой ноги, и держи темп. Мали поначалу была неуверенна, несколько раз даже споткнулась, пытаясь подстроиться под партнера. Но со второго куплета дело пошло лучше, на проигрыше стало получаться почти хорошо. Девушка улыбалась, явно довольная результатом. Харкнесс по-доброму посмеивался, глядя на её практически детскую радость, а ближе к концу песни позволил себе опустить ладонь с плеча Мали ей на талию, игнорируя периодически бросаемые на них заинтересованные взгляды. Осторожно, будто проверяя границы дозволенного. Но глядя в искрящиеся глаза девушки, понимал, что она была вовсе не против. — Мне начинает нравиться на поверхности, — отшутилась Мали, когда чуть позже они стояли у барной стойки. — Где ты умудрилась найти шелк? — поинтересовался шериф, уговаривая себя смотреть в свой бокал, а не на вырез рубашки девушки. — У Беннона. Отдал за копейки, говорит, самая непрактичная ткань. Но красиво же, — Мали оглянула манжеты, словно ища подтверждения в пользу своей покупки. — А ты, я смотрю, тоже решил сменить только верх. Харкнесс опустил взгляд ниже и только сейчас заметил, что на девушке были её повседневные джинсы, у щиколотки даже с въевшимся пятном чьей-то крови. Было даже забавно, что они оба оделись по схожему принципу. Подошедшая к ним Бонни поинтересовалась у неё, что налить. Мали попросила колы, но барменша ответила, что прохладительные напитки уже разобрали. — Здешний виски слишком крепкий, — объяснила девушка шерифу свой выбор. — Уж ты точно должен помнить, чем для меня закончился чистоган в первый же день здесь. Харкнесс понимающе усмехнулся, а затем попросил Бонни налить ей в выпивку пару стопок сладкого ликера. — Будет намного мягче, — заверил он засомневавшуюся девушку. — Я же опьянею уже к концу этого стакана! — Я за тебя отвечаю сегодня, не переживай. Еще несколько глотков стремительно разогревали кровь, и без того не успевшую остыть после танцев. В ангаре стояла духота из-за дикого количества народу. Харкнесс слегка оттянул воротник рубашки, мысленно злясь, что нельзя было расстегнуть еще одну пуговицу. Мали, словно услышав его мысли, тронула мужчину за локоть. — Не хочешь выйти ненадолго подышать? — поинтересовалась она, отпивая еще немного из своего бокала. Взгляд Харкнесса вновь скользнул по её рубашке, переливавшейся под лампами и отблеском гирлянд. — Хочу, но тебе в таком виде нельзя на мороз. Не хочешь на смотровую площадку? Пройдем через казармы, я найду тебе что-нибудь потеплее. Он ожидал отказа, осознавая, насколько двусмысленно это могло звучать, но Мали неожиданно легко согласилась. В коридорах было совсем тихо, на лестнице — пусто. Харкнесс быстро нашел среди своих вещей флисовую кофту и накинул её сверху, а Мали отдал утепленную куртку, в которой сам ходил на проверку КПП и внешних палуб. Смотровая площадка представляла собой самую высокую точку на авианосце, где в обычное время всегда дежурили снайперы. В дни, когда трап убирали, необходимость в поддержке сверху отпадала, и наружное дежурство ограничивалось внешними палубами по периметру корабля. Харкнесс, выйдя в темноту быстро опустившейся на Пустоши ночи, вдохнул отрезвляюще ледяной воздух и глянул на Мали. Погода удачно была безветренной. Девушка остановилась около ограждения, запрокинув голову и, как завороженная, наблюдая за россыпями звезд на очистившемся небе, точно никогда не видела их прежде. А может, так оно и было. — Что загадала на Рождество? — поинтересовался шериф, приблизившись к ней со спины. Мали оторвалась от разглядывания созвездий и глянула куда-то вдаль, где исчезали бесконечные руины некогда прекрасной столицы штата. — Найти отца. Живым или мертвым, но, наконец, поставить для себя точку в поисках, — наконец, отозвалась девушка. — Доктор Ли сказала, что он отправился в их старую лабораторию в мемориале Джефферсона, возрождать один давний проект. Но там целый выводок супермутантов, и я, честно говоря, не понимаю, как отец мог туда пройти. Но почему-то не могу заставить себя бросить это дело. Мали повернулась к Харкнессу, кутаясь в его куртку, на ней казавшуюся безразмерной. Между ними на и без того небольшом пятачке осталось не больше полушага. — А ты что загадал? Не было смысла более скрывать очевидное. Харкнесс поймал её взгляд, искрящийся незнакомым блеском. Можно было все списать на алкоголь, однако, что-то внутри безошибочно подсказывало, что дело было не только в нем. — Тебя, — тихо произнес шериф и, слегка наклонившись, осторожно, будто прося разрешения, коснулся чуть приоткрывшихся на вдохе губ девушки. Мали замерла с закрытыми глазами, принимая его поцелуй. А затем тихо выдохнула и сама подалась навстречу. Харкнесс поспешно притянул её к себе, вновь захватывая губы девушки, но теперь уже более настойчиво. Пальцы мягко коснулись скул и линий челюсти, едва заметно поглаживая кожу. Харкнесс отстранился на несколько мгновений, восстанавливая слегка сбившееся дыхание. — Я понял, что потеряю больше, если опять промолчу, — прошептал шериф, бережно проводя большим пальцем по подбородку девушки. — Все началось еще на больничном. Но я не знал, как сказать, и будет ли взаимно. Ответный нежный поцелуй повторно разогнал сердцебиение разве что не до критического. Тонкие пальцы коснулись шеи и затылка, дразняще проводя ногтями по покрывшейся мурашками коже. — С того дня, как ты едва не умер на трапе, — выдохнула девушка и подняла на шерифа глаза, — это было взаимно. Ответ и взгляд Мали разнесли остатки его самоконтроля, словно выстрел в голову в упор. Руки быстро проникли под куртку, обхватывая горячее даже под прохладным шелком тело, и рывком прижали к себе. Харкнесс вновь склонился к ней, срывая еще один, уже более страстный и долгий поцелуй. С губ девушки сорвался тихий едва уловимый стон. Их неожиданно прервало шипение рации, вспыхнувшее в ночной тишине. — Шеф, ты куда пропал? — донесся голос одного из дежурных. — Тебя тут наши разыскивают, кто смену сдал. Просят добро на повтор наверху прошлогоднего разноса. Харкнесс, с явным неудовольствием оторвавшись от девушки, вслепую нашарил рацию правой рукой, ища, где убавляется звук. Сегодня он не хотел слышать никого, кроме девушки в его объятиях. — Кажется, пора возвращаться, — с легкой улыбкой прошептала Мали ему в губы. Харкнесс упрямо мотнул головой и переместился на шею девушки, нетерпеливо выдыхая в чувствительную точку за ухом и ощущая, как в ответ ладони Мали комкают его рубашку. — Думаю, стоит просто сменить локацию, — усмехнулся он. — Главное, успеть до того, как эти варвары ворвутся наверх.