Рассвет нового дня

Неяркий свет зеленой настольной лампы освещал заполненный отчет по спасенным за прошедшую неделю душам. Гу Рен снова перечитала документ, отложила ручку и потом долго-долго смотрела куда-то вдаль, подперев щеку рукой, пока мелодия на телефоне не отыграла полночь — наступило очередное завтра. Жница бросила на телефон короткий взгляд, вышла в коридор, охваченный тусклым освещением плафонов и мерцанием ночной лампы, проникавшим из-за стеклянной перегородки между проходом и кабинетом. Щелчком пальцев она распахнула высокие косые ставни прямо в летнюю ночь — которая тут же ворвалась внутрь ароматом цветущих роз, нежной теплотой ночной свежести, отдаленным шумом неспящего города, заглушенного стрекотанием сверчков и трелями соловья. Ночь как будто заполнила всё пространство: она пахла лесом и немного морем, она цвела дикими травами, она звенела голосами птиц и шумом листвы. Она окутывала плечи нежностью и обещанием мечты. Гу Рён закрыла глаза и глубоко вдохнула, втягивая из воздуха ощущение томительной неги цветущей, танцующей ночи. По коридору пронёсся шелест, извещающий о появлении другого жнеца. — Опять работаете допоздна? — раздался голос Пак Джун Гиля. Жница открыла глаза и повернулась, слегка поклонившись в знак приветствия. — Вы за отчётом? — спросила она. — Я уже всё заполнила. Нам пришлось использовать силу, чтобы остановить Им Нам Гы в последний момент. Я указала объяснительную в приложениях к отчёту. Надеюсь, у ваших людей не возникло проблем с подотчетным количеством душ? — Всё в порядке, — быстро заверил её руководитель отдела сопровождения. — Бухгалтерия разработала новую форму для таких случаев. — Рада слышать, — кивнула Гу Рён и направилась в кабинет за документом. Джун Гиль остался в коридоре. Прошло несколько месяцев с тех пор, как они оба покинули ледяную комнату в подземельях Ада, и всё стало как прежде. Почти. Она начала улыбаться — как будто оковы вечной мерзлоты спали с её души и тела. Движения приобрели былую плавность и лёгкость, а глаза — забытое озорство, и в «Фантасмагории» активно обсуждали причины того, отчего так поменялась ледяная королева. Но, конечно же, все связали это с удовольствием от наказания, которое получил Джун Гиль за инцидент с Рю Чхо Ин — он был на полгода разжалован в должности до простого работника. И лишь когда она смотрела на него — он видел (а, может, просто хотел видеть) — тоску и ранящую нежность. Но всё же теперь она не отводила взгляд — исчезло то, что заставляло её прятать взор. И это было — хорошо. Про него судачили тоже. Что он зазнался и, наконец-то, получил по заслугам. Что наказание пошло ему на пользу и сбило немного спесь, и что с ним — таким, более мягким, общаться гораздо приятнее, но забываться всё равно не стоит. А он же втайне радовался уменьшившейся ответственности и большему, чем обычно, свободному времени. Он мог спокойно думать. Все эти дни, недели Джун Гиль убеждал себя вновь и вновь: он всё сделал правильно. Он должен был отпустить её, чтобы не мучить. За прошедшие двести лет его неузнанная жена и так настрадалась достаточно. По его вине. Он не должен был искать с ней встреч, но всё же искал. Он не имел права любить. Но всё же любил. Он ни на что больше не имел прав. Но всё же, всё же, всё же… Джун Гиль развернулся к открытому окну. Ночной летний воздух проникал в лёгкие, кружил голову, куда-то нещадно звал и манил… Соловьи пели, как и сотню, и четыреста лет назад — о мгновенье здесь и сейчас, славя ночь как прибежище всех влюбленных. Он не услышал, но почувствовал, как вернулась Гу Рён — тело потянуло волной, как магнитом — знакомая бесполезная сила притяжения. Когда-то он находил это необыкновенно полезным — благодаря именно этой тяге он всегда знал, где она сейчас, и мог телепортироваться к ней в любую минуту — для начальника и его ближайшего помощника это было необычайно удобно, хотя он и удивлялся такой связи. Теперь уже не удивляется: много всего необъяснимого встало на свои места, словно разбросанные по полу кусочки паззла наконец-то сложились в единую картину. Грустную сюрреалистичную картину. -Я принесла отчёт, — голос Гу Рён прозвучал за спиной. Джун Гиль помедлил, прежде, чем развернуться: каждый раз при встрече он боялся. Что если он больше не увидит розовый цвет на её веках? Что если розовые тени, ставшие призрачным подобием их порванной красной нити, — исчезнут навсегда? Начало её свободы и конец его надежды — причудливо переплелись оттенком розового, грозящего исчезнуть в любой момент. — Руководитель Пак, — мягко позвала женщина и протянула бумаги. Он кивнул и облегчённо выдохнул: тени были на месте. - Спасибо, - протянул он руку, чтобы забрать документы. Когда их пальцы соприкоснулись под листами, то ему показалось, что он уловил дрожь. - Гу Рён... - Да? - Она вскинула голову. Её взгляд, как всегда, пронзительный, проникал, казалось, прямо под кожу. - Рю Чхо Ин, как она сейчас? - спросил Жнец, отводя глаза. - Всё в порядке, она вернулась к концертной деятельности. Её негативная энергия стабильно низкая. - Гу Рён подошла к окну, пристально вглядываясь в ночь, клубившуюся за отрытыми ставнями. - Хорошо. Я беспокоился. - Спасибо. Джун Гиль вздохнул: - Теперь я понимаю, насколько важную работу делает ваш отдел. Всегда наверное, понимал. Признал бы и раньше, если бы не был таким эгоистом. Они замолчали. Ночь лилась из оконного проема прямо в коридор, стекая дыханием свежести на пол, разбиваясь и заполняя пространство брызгами звёзд. Соловьи неутомимо пели гимн любви и жизни под аккомпанемент разошедшихся цикад. Гу Рён глубоко вздохнула. - Ты всё так же любишь ночь, - в голосе Джун Гиля прозвучало гораздо больше нежности, чем он хотел и имел право себе позволить. - Не стоит вспоминать дела давно минувших дней, - отозвалась Жница. Давно минувших! Как будто только в их общей жизни она любила долгие вечерние часы, когда день встречается с ночью, а солнце постепенно скрывается за горизонтом, уступая свои владения обволакивающей мгле. Как будто не было сотен их прогулок - Жнецами, когда он нарочно допоздна засиживался в кабинете, чтобы иметь возможность неспешно пройтись - вместе - по темным пустынным улочкам сонного Сеула, когда он, не помня, отчаянно сопротивляясь, но все же влюблялся в неё. Снова. Это не судьба. Их нить разорвана. Тогда почему? Она одна. Всегда она. - Давно? - Джун Гиль сделал шаг и встал ближе, так, что разворачиваясь, Жница скользнула тканью на плече по его пиджаку, а подол длинного красного платья обвился вокруг его ног. Она попыталась сделать шаг назад, но мужчина успел предупредить её движение, подхватив ладонью под спину. Сейчас они стояли так близко, что ей пришлось поднять голову, чтобы взглянуть на него, когда он продолжил: - Разве год с небольшим такой уж давний срок? Я знал тебя не только в вернувшихся воспоминаниях, Гу Рён. Она попыталась мягко оттолкнуть мужчину, но слабая попытка претерпела неудачу, и теперь она просто молча смотрела на него, а её руки продолжали упираться ему в грудь. Ощущение тепла её ладоней - в этой бездонной пьянящей ночи - кружило голову хлеще вина или дурмана битвы. - Ты сам сказал, чувства остались в прошлом, в нашей прожитой жизни, - Гу Рён практически шептала. - Зачем бередить старые раны? Зачем ты опять мучаешь меня? - Я не лгал, - Жнец слегка усмехнулся. - Всё, что я вспомнил - как кино на экране, где почему-то в главной роли актер с моим лицом. Но это не я. Жизнь, которую я действительно прожил, была другой. Жизнь, из которой пришёл в своё посмертие, где встретил одну израненную душу. Погоди, - он приложил палец к губам женщины, которая собиралась что-то возразить, от чего та судорожно вздохнула и не произнесла ни слова. - И в этом моём воплощении есть кое-что, что помню только я. За нас двоих. Ты кое-что дала мне в долг. Год назад. Позволь мне этот долг вернуть. А потом ты уже всё решишь. Жница непонимающе смотрела на него, и он позволил себе слегка улыбнуться, пальцы скользнули с её губ на подбородок, он наклонился и чуть ближе притянул её лицо к своему, так что их дыхание смешивалось, касалось губ друг друга, прежде чем раствориться в ночи, окружившей их, исчезнуть в стенах и полу, устланным звездным светом. Она смотрела на него широко распахнутыми, испуганными глазами, но Джун Гиль видел, что она уже сдалась... - Прости, за то, что собираюсь сделать, - он наклонился, и их губы соприкоснулись. Ночь внезапно стала душной, обдала жаром нагретого за день каменного города, забирая остатки воли и воздуха. Несколько секунд - растянувшихся до вечности - и ладони Гу Рён скользнули с его груди на шею, где её пальцы вплелись в его волосы, сильнее притягивая его к ней - она ответила на поцелуй, и мир перестал существовать. Ночь, которая хранит все тайны, протягивала к ним через открытое окно свои руки, чтобы укрыть от мира живых и мира мертвых, а Млечный Путь стелился под ноги дорогой, что не в силах разрушить ни люди, ни Бог. Дорогой, по которой те, кто умел по-настоящему любить и страдать, придут друг к другу - сквозь время, пространство, сквозь жизнь и смерть. Они отстранились друг от друга, чтобы вдохнуть. - Наша история закончилась, - Гу Рён опустила глаза, но в голосе её не было уверенности, а её пальцы по-прежнему обжигали шею. - Я знаю, - Джун Гиль говорил осторожно, боясь спугнуть. Барьеры рушились, но она цеплялась за последние. - Все наши истории закончены: и та, в которой мы были супругами, и та, где мы - начальник и подчиненная. Я отдал последний долг последней истории. Но мы можем начать новую, если ты захочешь. Решай. - И кем мы в ней будем? - Не знаю. Жница наконец-то подняла на него взгляд. Виновата ли была в том ночь или соловьи, что пели за окном, но он видел, как легкая поволока проникла в её глаза, прежде чем она, приподнявшись на цыпочках, дотронулась губами до его губ. Голова кружилась, а нежность поцелуя отступала под натиском страсти и жажды. Джун Гиль как можно крепче прижимал к себе ту, что суждено ему было терять и вновь находить - в жизни ли или в смерти. Он наслаждался её вкусом, запахом, ощущением её - настоящей, так сильно желанной - здесь и сейчас - в его руках - губами у его губ - отвечающей на каждое его движение, на каждый вздох. Пальцы Гу Рён легли на воротник его рубашки и пробрались к галстуку. - Тссс.. - Джун Гиль ещё сильнее прижал к себе женщину прежде, чем вихрем телепортации закружить их прочь из тусклого коридора, пропитанного лунным светом и дыханием ночных теней - лишь упавшие ранее забытые листы отчёта поднялись в воздух и легли прямо под ноги помощника Има, который пару минут назад зашёл в коридор, да так и застыл с двумя стаканами кофе в руках, радуясь, что сумел не наделать много шума и не привлечь к себе внимания. Им Рен Гу считал себя достаточно выдержанным молодым (всего 154!) человеком, умеющим трезво мыслить. И принимать решения. Но сейчас в его голове отчаянно боролись за главенство две мысли: "Какого черта?" и "Хорошо, что я жнец. Жнецы так легко не умирают". И он никак не мог решить, какую из них выбрать. Помощник Им грустно посмотрел на стаканчики кофе - пожалуй, ему понадобятся оба. И коньяк. Много коняка. Трудное для него время только начиналось...