Причины ненавидеть и повод любить

      Усталость отдавалась ноющим теплом по всему телу, создавая ощущение тяжести. Хотелось уткнуться лицом в подушку и отключиться, погружаясь в крепкий-крепкий сон, но мозг был не согласен. Все мысли Нила Джостена, нападающего в команде Лисов по экси, находились под наркозом беспокойства, будоража тем самым организм холодной волной.       Взяв с прикроватной тумбы мобильник, он проверил время, морщась от яркой вспышки света. На часах 2:39, но никакого намека на необходимый сон не было. Он пробовал менять позы, считать в уме на разных языках, прокручивать в голове технику игры Воронов, с которыми им предстоит встретиться, но все равно мысли бумерангом возвращались к самому нестабильному игроку в команде...       Эндрю Миньярд. Непослушные белоснежно-пепельные волосы, темно-карие глаза, в которых отражается полное равнодушие к реальности, всегда обкусанные и треснутые сухие губы, привыкшие принимать необходимые ему таблетки. Образ голкипера команды, как фантом, появлялся перед ним, когда глаза смыкаются в темноте.       После того поцелуя, который заставил какую-то часть мозга Нила взорваться ярким взрывом, они так и не разговаривали наедине, лишь изредка пасуя друг другу короткие фразы, находясь в окружении других членов игроков. Казалось, что между ними появился некий каньон... нет, он и так был, но расстояние умножилось в сто раз. Не перепрыгнуть, только птицей лететь.       Нил, привыкший проводить жизнь в бегах под фальшивым именем, прячась от собственного прошлого и никого близко к себе не подпуская, так и не успел разобраться в собственной ориентации. Тема отношений, проявлений чувств и привязанность любовного характера всегда была для него под замком двери, но с поступлением в «рыжую команду» его жизнь значительно поменялась. Увидев, как перевернулась жизнь Нила, его мать, которая учила его правилам безопасного существования в бегах, мягко говоря, отчитала бы его за столь неаккуратное поведение. Прости, мама…       Плюнув на тщетные попытки заснуть, он вспорхнул с кровати, накинул на себя первую попавшуюся в руки одежду, положил телефон в карман и направился на крышу. Зайдя на лестничную клетку, он с силой отдернул дверь, ведущую на крышу. Свежий ночной воздух моментально зарядил тело энергией. Прикрыв веками синие глаза и вдыхая воздух, смакуя вкус ночи, он не сразу обратил внимание на знакомый силуэт, стоящий на краю к нему спиной. Почему-то, где-то в глубине души, Нил был уверен, что встретит здесь Миньярда и не удивился, застав однокомандника на крыше.       Подойдя к члену команды и встав рядом с ним, он краем глаза заглянул в его лицо. Эндрю даже не одарил его взглядом, что уж сказать о приветствии. Лицо блондина, как обычно, не выражало никаких эмоций, взгляд направлен в пустоту, а в зубах зажата сигарета. — Почему не спишь? — задал вопрос Джостен, не отрывая от него оценивающий взор. — Не боишься, что столкну тебя вниз? — Эндрю проигнорировал вопрос, что в его стиле. — Я потяну тебя за собой, если ты это сделаешь.       Близнец никак не прокомментировал сказанное, лишь протянул свою сигарету, от которой осталась половина, сжимая ее двумя аккуратными пальцами. С сомнением приняв бумажную трубку со вкусом отвратительного табака, Нил закурил, морщась от отвыкшего горького привкуса. — А говорил, что не куришь. — Редко.       Они стояли, молча наблюдая за горизонтом, окутанным ночным пледом. За это время Миньярд затянул новую сигарету, периодически шумно выдыхая дым, придерживая ее указательным и средним пальцами. — Эндрю, — нападающий команды забыл про врученный окурок и устремил взгляд на близнеца, — только честно, ты ненавидишь меня? — Не передать словами, как сильно я тебя ненавижу, — он проговорил это, как нечто обыденное, параллельно скидывая вниз пепел. — Насколько сильно?       Блондин по-птичьи склонил голову, задумываясь на несколько секунду, все также смотря куда-то далеко, будто Джостена и нет рядом. — На 99%. — Неужели ты так сильно меня ненавидишь? — Ты даже не представляешь, как сильно ненавижу. — Тогда почему... — Вот нахуя ты приперся? — Эндрю не дал ему возможности до конца довести вопрос, прерывая на самом начале.       Голкипер, выбросив сигарету с четвертого этажа, впервые за это время повернулся к Нилу и удостоил его своим холодным и таким привычным для него взглядом. Но от этого по спине Нила прошла судорога озноба. — Могу спросить тоже самое и у тебя. Зачем ты пришел сюда ночью? — Джостен, с вызовом глядя в очи собеседника, решил не уступать. — Один. — Что? — Вот одна из причин, почему я тебя ненавижу, — Эндрю Миньярд со скукой смотрел на Нила, — ты ужасно тупой.       Нападающий в команде Лисов, будучи неготовым к такому повороту диалога, не нашел в себе силы, чтобы даже возразить. Он просто молча продолжил игру в гляделки, которую первый начал, но, кажется, проигрывает, потому что долго выдерживать ледяной до дрожи взгляд близнеца невозможно. — Два. Даже не можешь возразить. Меня это бесит. — Он как будто просканировал мысли Джостена. — И сколько у тебя этих пунктов? — Три. Вечно тупые вопросы. — Вот уебок... — Нил не выдержал напряжения и отвернулся. — Идиот. — Чудовище, — он не видел, но ощущал на себе взгляд защитника команды. Изучающий, выполняющий внутренний скан, прожигая льдом равнодушия и безэмоциональности. — Четыре. — А это еще за что? — Банально, нет фантазии. Чудовищем меня, кажется, еще в детстве нарекли.       Джостен решил не отвечать, все равно отрицать это бессмыслено и глупо, ведь «чудовище» действительно его прозвище, о котором знают все в команде. — Дай закурить. Опять. — Пять. — Эндрю быстрым движением достал из полупустой пачки трубку, но не спешил отдавать ее в чужие руки. — Ты врун. Так и скажи, что все еще куришь, потому что любишь вдыхать запах дыма, вспоминая покойную мать, — он протянул сигарету Нилу, гипнотизируя его взглядом карих жемчужин. — Уже не надо, расхотелось. — Он наблюдал, как близнец зажал табачное изделие губами и поднес к ней зажигалку. — Ты всего 152 сантиметра ростом, откуда в тебе столько злобы? — Ты выше меня ровно на 10 сантиметров, так что не пытайся шутить, — голкипер с какой-то иронией взглянул на него, — это, кстати, шесть.       М-да уж, лучше бы он продолжил сверлить дырки в потолке комнаты. Пожалев, что пришел сюда и впустую потратил время, Нил собрался вернуться обратно в комнату и заново воспроизводить тщетные попытки заснуть, но голос Эндрю заставил его ноги онеметь и прирасти к крыше. — Я же сказал 99%, то есть, есть еще и 1%, — близнец сделал тягу, — не надо было пропускать пары по математике. — Всего лишь 1%? — Радуйся, что вообще хоть что-то значишь для меня. — Психически больной карлик.       Близнец швырнул окурок вниз с крыши и взглянул на члена команды каким-то странным взглядом, в котором на секунду блеснул огонек. — Все вспоминаешь, как я тебе клюшкой врезал? — Больно, вообще-то, — он вспомнил день, когда они познакомились.       Именно тот день перевернул его жизнь, перекрашивая ее из серого в ярко-рыжий, именно в тот день он стал членом команды Лисов, хоть и сопротивлялся этому, именно в тот день этот психически больной карлик вмазал ему клюшкой, вместо положенного рукопожатия и приветствия.       Нил вдруг осознал, что помнит каждую деталь его «приятного» знакомства с Эндрю. От этих мыслей даже место удара, куда попала клюшка для экси, напомнило о себе и заныло.       Миньярд же просто наблюдал. Невозможно было понять, какие эмоции бурлят в нем, ведь его лицо не выражало никаких эмоций, кроме равнодушия и скуки от всего происходящего вокруг. Джостен в тайне мечтает увидеть, как он искренне улыбается. — Ты любишь меня? — Нил, окончательно осмелев, позволил спустить с языка пульсирующий огнем вопрос.       Голкипер, выдерживая паузу, медленно потянулся к уху Нила, отчего у того, кажется, на несколько секунд остановилось сердце. — Ненавижу, ужасно ненавижу, но немного люблю, — Эндрю прошептал это, вызывая в Джостене струну мурашек, а к горлу поступила кислота, которую он с трудом подавил.       Через секунду губы Нила ощутили тепло и головокружительный вкус табака. Эндрю, схватив члена команды прохладными ладонями за лицо, прилип к бархатным губам требовательным и грубым поцелуем. Джостен, замешкавшись на секунду, ответил, целуясь как в последний раз, будто ничего, кроме губ Миньярда его не интересовало в этом мире. Это не был нежный чмок. Грубый, властный, с элементами покусывания, а также вкусом крепкого табака и бессонной ночи.       Когда из губ нападающего вылетел еле слышный стон, Эндрю резко отстранился, выпуская из ладоней лицо парня, оставляя того в недоумении. — Не понимаю, — Нил облизнул нижнюю губу, смакуя послепоцелуйный привкус, — ненавидишь и любишь одновременно. — У меня множество причин тебя ненавидеть и один повод, чтобы любить. — Что же это за повод? — Ты потрясающий… — голос блондина перешел на шепот.