Фаворит

— Тсукишима, скажи, в какой день тебя казнить? — будничным тоном поинтересовался Кагеяма. — Назови удобную дату. Хината громко хрюкнул, не сдержав смех. Он притворился, будто поперхнулся едой и поспешно схватил кубок с вином, пряча за ним улыбку. Кей искоса бросил на него презрительный взгляд. Хината в ответ едва заметно пожал плечами: ну, прости, Тсукишима, в кои-то веки король злился не на него — Шоё наслаждался представлением. — Ваше величество, — начал Кей, — вместо казни я бы предпочёл загладить свою вину. — Вот как? Тсукишима выдержал паузу. — Да. Определенно. — Думаешь, твоё предательство можно загладить? Кей вздохнул. — Моя вина в том, что я сразу не сказал вам правды. — Он осторожно подбирал слова. — Ваше величество, произошло недоразумение. Я ездил в графство Ойкавы Тоору, чтобы… — Чтобы вступить с ним в сговор и воткнуть мне нож в спину. Зачем же ещё? — низкий стальной голос эхом отразился от высоких стен. Хината вздрогнул. Было очевидно, что Тсукишима едва сдерживался: страх и сожаление отражались на бледном лице. Хината даже посочувствовал — уж ему ли не знать, каким король может быть мнительным. — Я ездил к своему возлюбленному, — признался Кей. Кагеяма и Хината одновременно подняли бровь. А вот это было неожиданно. Придворные за длинным обеденным столом зашептались. — Ойкава твой любовник? — с недоверием спросил король. — Нет, — поспешно опроверг Кей и прикрыл глаза. — Нет. Его дворецкий. Куроо Тецуро. Хината от удивления забылся и открыл рот. Кагеяма молчал с минуту, а затем медленно произнёс: — Ты же не думал, что я поверю тебе на слово? — Он выпрямился на стуле, а затем поднялся на ноги. Остальные придворные встали со своих мест следом. — Но я справедливый, поэтому будет проведено расследование. А уже после, когда твоя вина будет доказана — я тебя казню. В тяжелой тишине король удалился из столовой. Хината, разрываемый чувствами, проводил взглядом напряженную фигуру. «Сегодня Кагеяму лучше не беспокоить», — решил он. Перед тем как отправиться к себе, Хината попросил слугу принести в его покои десерт, к которому он не успел притронуться. Когда Шоё выходил из столовой, кто-то схватил его за руку, дёргая на себя. Это оказался Тсукишима. — Куда это ты направился? — В свои покои, — с недоумением ответил Шоё. — Уже поздно, я хочу спать. В этот раз ужин состоялся ближе к полуночи. И теперь Хината понимал, почему. Весть о вероятном предательстве Тсукишимы наверняка потрясла Кагеяму. И неудивительно — Кей был не только советником короля и доверенным лицом, но и близким другом. Тсукишима в ответ излишне широко улыбнулся, выдавая нервозность. — Нет. Ты идёшь в покои короля. Прямо сейчас. Хината свёл брови. — Он не звал к себе. — Это неважно. Хината отдернул руку. Он начинал догадываться, что происходит. — Не пойду я туда! Я дурак, по-твоему? Тсукишима нетерпеливо цыкнул. Затем, оглядевшись по сторонам и убедившись, что они одни, продолжил: — Ты любовник короля. Это твоя обязанность — ублажать его. — Ты провинился, а мне отдуваться за тебя? — Хината продолжал упираться. — Я вообще здесь ни при чём. — Хината… — Я не хочу попасть под горячую руку! Кагеяма и так по жизни злой, а сейчас он разгневается на любого, кто к нему приблизится. Тсукишима непонимающе покачал головой. — О чём ты говоришь? — Кей фыркнул. — Он с тебя пылинки сдувает. Шоё изумленно распахнул веки. Так вот что Тсукишима думает? Три месяца назад Кагеяма в наказание сослал Хинату в другой замок. Во дворце тогда появился непонятно откуда взявшийся Хошиуми, с которым Тобио стал проводить слишком много времени. А когда выяснилось, что после еженедельного бала Коурай остался в королевской спальне на ночь — Хината, в самых расстроенных чувствах, закатил Кагеяме настоящую истерику. Со слезами и обвинениями, что король больше его не любит. Пребывая в ссылке, Хината думал, что это конец, а ему нашли замену. Правда, не прошло и недели, как на пороге его спальни появился Тобио и забрал с собой обратно. Вернувшись, Хината обнаружил, что Хошиуми женился на одной из придворных дам. — Подними ему настроение, как ты умеешь, — продолжал уговаривать Кей. — И может он смилостивится. — Почему я должен это делать? — Потому что я твой друг. И ты не хочешь, чтобы меня казнили. Хината вздохнул. Безусловно, он не желал смерти Кею, но Шоё искренне считал, что опасаться нечего. Король может быть суров, но он не самодур. Кагеяма даже не отдавал приказ отправить Тсукишиму в темницу. Хината бессознательно посмотрел в сторону, где располагались королевские покои. Кагеяма расстроен и ему больно. Эти жестокие слова — отражение его боли, а не намерений. Тобио страшно, что Тсукишима мог его предать. — Хорошо, — ответил Хината. — Я попробую. — Спасибо, — одними губами произнёс Тсукишима. Стража на появление Хинаты никак не отреагировала — а значит, Кагеяма не отдавал приказ не впускать его. Или не успел. Король сидел за письменным столом. Синие глаза сверкнули в свете свечей, и Хината приготовился к тому, что тот погонит его прочь, но Кагеяма замер на несколько секунд с задумчивым выражением лица и вновь опустил глаза, возвращаясь к бумагам. Немного помявшись у входа, Хината двинулся к окнам, что выходили на сад — на всякий случай он оставался на безопасном расстоянии от короля. На низком столике для десертов он обнаружил свои любимые фруктовые пирожные — сам Кагеяма их не ел, но любимые лакомства Хинаты всегда можно было найти в королевской спальне. — Вот это Тсукишима выдал, — прервал тишину Шоё, приступая к своему гениальному плану: «заговорить короля, а затем соблазнить». — Завести отношения с дворецким Ойкавы — немыслимо. Кагеяма молчал, а затем тихим голосом произнёс: — Да. Хината воодушевленно закивал. Он всё так же боялся приблизиться к Кагеяме — король не поднимал головы, а напряженная поза говорила сама за себя. Шоё подошел к огромной кровати и начал медленно раздеваться. Король не останавливал его — добрый знак. Но на своего фаворита он по-прежнему не смотрел, продолжая что-то выводить пером на бумаге. Хината расстегивал пуговицы на рубашке, мысленно напоминая себе, почему всё это делает. Тсукишима его друг — он единственный, кто поддержал Хинату, когда тот прибыл во дворец и переживал трудные времена адаптации. Кагеяма Тобио тогда с месяц как занял трон. Молодой король принял решение изменить двор — и менял он под стать себе. Приглашал множество молодых лордов и леди, изгоняя старых и консервативных. Хината оказался в числе приглашённых. Его друг Ойкава — один из придворных — помогал подготовиться к переезду. По пути во дворец Тоору объяснял Шоё, как важно быть бдительным — злые языки и интриги всегда были неотъемлемой частью королевского двора. А еще предостерег быть предельно осторожным с новым королем. Хината слышал множество слухов: Кагеяма был молод и жесток, а лицо его всегда угрюмое и злое. А ещё — король был очень красив. В день, когда Шоё прибыл в королевский двор, казнили пятерых придворных. Уже намного позже Хината узнал — король прознал о заговоре и наказал виновных. Но тогда Хината был чертовски напуган. В тот же день раздраженный Кагеяма отослал Ойкаву из дворца, потому что «не мог видеть его лицо». Хината не сомневался, что его, как друга Ойкавы, ждала та же участь, но король, напротив, лично пришёл в его покои и сообщил, что принимает Шоё в свой двор. Хината тогда остался во дворце совсем один, без единого друга. Легкий в общении, Хината любил весело провести время в компании: обсуждая стихи и музыку, играя в карты и распивая вино. Он не понимал, почему придворные не отвечали взаимностью. Они презрительно сдвигали губы, а некоторые откровенно над ним потешались. Хината страдал от одиночества, а ещё — пристальные взгляды короля пугали до чёртиков. Шоё избегал любой возможности остаться с ним наедине. Единственный, кто сжалился над ним — был советник короля Тсукишима. — Ты заинтересовал Его Величество, — с толикой сочувствия в глазах объяснил он. — Все это заметили. Все знают, что в скором времени ты окажешься в королевской постели. Так и оказалось. Почти. Хината полностью разделся и поспешил на кровать завернуться в одеяло — хоть камин был растоплен, в огромной королевской спальне было холодно, особенно по ночам. Хината подождал какое-то время, но король не шёл к нему. — Ваше Величество, что вы делаете? — Пишу список тех, кто поедет со мной в графство Ойкавы, — ответил Кагеяма. — Вы собираетесь вести расследование сами? — удивился Шоё. — Я бы доверил это тебе, но ты же не будешь беспристрастен. На мгновение Хинату затопило смущение — Тобио доверял ему. Он доверил бы ему расследование, от которого напрямую зависела его жизнь (хоть Шоё и не верил, что угроза действительно была). — Ты тоже не будешь беспристрастен. Кагеяма вздохнул и, наконец, посмотрел на него. — Иди ко мне, — робко попросил Хината, протягивая руки. Кагеяма поднялся со стула и подошёл. Нерешительно закинув одно колено на мягкую кровать, он замер. — Ты слишком завёлся, — ласковым убаюкивающим голосом говорил Хината. — Тебе нужно… расслабиться. Кагеяма позволил себя уложить на подушки, и Хината шустро забрался сверху, тут же принимаясь за пуговицы рубашки. Распахнув полы ткани, он ткнулся носом в тёплую кожу, ощущая твёрдые напряжённые мышцы живота. Шоё оставил влажный поцелуй. И затем ещё один. Он целовал гладкую кожу и мягко потирался щекой, пока не высвободил из штанов горячий орган. Под нехитрыми движениями небольших ладоней член начал твердеть и увеличиваться. Хината поднял голову и увидел, что синие глаза, не отрываясь, смотрели на него. Шоё раскрыл рот и полностью вобрал в себя головку. Посасывая и полизывая её, Хината лёгкими дразнящими прикосновениями пальцев ласкал яйца. С удовлетворением он заметил, как Тобио прикрыл веки. Кагеяма ужасно ухаживал за Хинатой. «Возмутительно прекрасно», — шептались придворные. Король не мелочился и молча присылал в его покои драгоценные сундуки, полные дорогих одежд, золота и украшений. Хината не знал, что думать. Тсукишима советовал: не думать. Позже было несколько свиданий в саду. Тихих и неловких. Тсукишима потом объяснил, что король смущался, чему Хината тогда, конечно, не поверил. Грозного короля Кагеяму Тобио смущал какой-то мальчишка-лорд? В одну из тех странных прогулок Хината осмелился предложить выйти за пределы дворцовых стен, обещая показать прекрасное место («его любимое» — не осмелился тогда признаться он). Шоё привел Кагеяму к небольшому пруду, окруженному тенями ветвистых деревьев. Тобио изумленно наблюдал, как Хината не мешкая принялся сбрасывать одежду. Король строго посмотрел на личную стражу, приказывая им уйти. Раздевшись догола, Шоё плюхнулся в воду. Долго ждать не пришлось, и Тобио, тоже обнажившись, присоединился к нему. Прошло совсем немного времени прежде чем весёлые брызги, неловкие шутки (со стороны Хинаты) и не слишком умные разговоры стихли — тогда они впервые поцеловались. Кагеяма притянул его к себе за талию, и Хината запомнил горячие руки под прохладной водой. В тот же день они провели первую ночь вместе. Нежный и внимательный в ту ночь Тобио затем очень быстро проявил свою истинную натуру. Он пригласил Хинату позавтракать в саду. Шоё обрадовался, когда увидел на траве плед, подушки, чай на подставке и различные яства. — Тебе нравится? — спросил Кагеяма. — Да, — Хината плюхнулся на подушку. — Я старался сделать лучший завтрак, — король сел рядом и выразительно посмотрел на Хинату. — Для себя. — О, — смущенно произнес Хината, и Кагеяма потянулся за поцелуем. Светлые ресницы трепетали, пока легкий и нежный поцелуй становился все более требовательным. Тобио повалил Хинату на плед, не разрывая их губы. А затем король пальцами полез за ткань штанов. Хината испуганно отстранился. — На нас же смотрят. — Никто не смотрит. Хината повертел головой и — действительно — никто не смотрел. Стоящая поодаль стража короля отвернулась, как и немногочисленные придворные. Но это все ещё было безумием. К тому же их было слышно! — Давай. Повернись, — Кагеяма привстал, наблюдая за ним с потемневшими глазами. Хината послушно повернулся и зажмурился, ощущая, как король стаскивает с него одежду. Сильная рука огладила живот и легкими движениями прошлась по чувствительной коже члена. Хината сдавленно застонал. В саду было не жарко, но тело горело. И требовало ещё. Тобио окунул пальцы в небольшую чашу с маслом. Ну, конечно — и как Хината раньше её не заметил! Сильные и ловкие пальцы короля ласкали изнутри, и Шоё несдержанно прогибался в пояснице. Это было так неприлично и так прекрасно. Хината привстал, оглядываясь, когда ощутил, как Тобио начал медленно входить в него — на них все ещё никто не смотрел. Шоё испытывал смесь сильнейшего стыда и блаженства. Он всё ещё приглушал стоны подушкой, но когда Кагеяма нарастил темп, сдерживаться не осталось ни сил, ни желания. Хината стонал, ощущая влажные горячие поцелуи на спине и шее. — Тобио, — протяжно простонал он, испытывая острое удовольствия и пачкая подушки семенем. Хината ощутил, как Кагеяма излился в него. Осознание произошедшего медленно накрывало. Хината повернулся на спину и закрыл лицо руками, все ещё тяжело дыша. Кагеяма тем временем справился со своими штанами и уселся за трапезу. — Отличный завтрак, — произнес он перед тем, как откусить первый ломтик пирога. Месяцем позже Кагеяма сделал для него корону — небольшую, изящную, украшенную жемчугом и драгоценными камнями. Это было безумие — если бы кто-то увидел Хинату в короне, посчитал бы, что король лишился ума. Поэтому Шоё тщательно прятал подарок от чужих глаз. — Хината, я кончаю, — рука, что зарылась в рыжие локоны, сжалась. Шоё ускорился, стараясь вбирать всю длину. Горячее семя брызнуло в рот, и Хината глотал, не упуская ни единой капли — прямо как любил его король. Он прополз вверх и лёг на грудь Кагеямы. Хината знал, что король не верил ему, но все равно произнёс: — Я люблю тебя. Кагеяма говорил, что нельзя верить словам фаворита. «Нет более сладких и лживых речей, чем у любовника короля», — однажды сказал он. Тобио потянул его на себя, прижимая к себе и целуя — яростно, отчаянно. Глубоко. — Когда Хошиуми говорил, что любит тебя, ты тоже ему не верил? — невинно спросил Хината, когда их лица отстранились. Кагеяма в раздражении сжал ладонями его щёки. — Сколько раз тебе говорить, что у нас ничего не было? Мы обсуждали стихи до глубокой ночи, а потом он уснул в кресле. — Ну, конечно, — Хината не знал, зачем испытывал терпение короля, но обида всё ещё свежа, а нанесённые сердцу раны и не думали заживать. — И, — произнёс Кагеяма, отпуская Хинату, — я тебе верю. И я тоже люблю тебя. Шоё сглотнул и кивнул. Он лёг обратно, прислушиваясь к чужому биению сердца и кротко улыбаясь. — Я хочу поехать вместе с тобой. Мне хочется поближе познакомиться с этим Куроо, что украл сердце у нашего Тсукишимы. Ласковые пальцы зарылись в рыжие кудри, поглаживая. — Хорошо.