Запатентованные сердца

Убрав ладонью со лба влажные волосы и прикрыв глаза, Тобирама расслабленно выдохнул. Рядом раздался тихий всплеск, и в кои-то веки ему не нужно было вскакивать и кидаться за кунаем, чтобы обеспечить себе защиту — благодаря их старшим братьям, Изуна больше не был врагом, чему альбинос был тайно очень рад. Учиха, как чувствовал Тобирама, нервно и неловко поежился, прежде чем окончательно опуститься в воду, и Сенджу прекрасно понимал его волнение — все-таки это первый раз после заключения союза, когда они проводят время вот так, просто, мирно и безоружно. Наедине. Молчали долго, пока Тобирама не открыл глаза в тихом раздражении. Ему, как первоклассному сенсору, довольно трудно было выносить такое эмоциональное напряжение, а чакра Изуны была слишком уж нестабильна. Прямо как его собственная в те интимные моменты, когда… — Ну, чего? — по привычке грубо спросил Сенджу, прерывая этот странный поток мыслей и окидывая вздрогнувшего от неожиданности Изуну холодным вишневым взглядом. — Нет-нет, — поспешно взмахнув тонкими ручками, запротестовал юноша, подбирая колени к груди, как будто защищаясь от возможной опасности со стороны мужчины перед ним — уж кто-кто, а этот Учиха точно знал, что Тобирама Сенджу может нанести удар в самый неожиданный момент. — Вы отдыхайте, Тобирама-сан. Это мне от горячего воздуха не комфортно… Альбинос снова пристально вгляделся в него, про себя отмечая, что все-таки нисколько Изуна на Мадару не похож — старший из братьев грубый, бешеный, вспыльчивый до ужаса, напрочь лишённый манер и чувства такта, младший же — спокойный, вежливый, понимающий и (нет смысла врать самому себе) красивый. Красивый, как грешный ёкай… И это прелестное создание он своими же руками чуть не зарезал насмерть полтора месяца назад? — Не прячьтесь, Изуна-сан, — прозвучало это, к стыду Тобирамы, как приказ, но поделать он пока с этим ничего не мог, — я вас более не трону… — Совсем не тронете? — тихо отозвался Учиха, и Сенджу удивленно уловил разочарованные нотки в его голосе. Смотреть на него, чтобы лишний раз не соблазняться, он отказался перед самим собой, поэтому не видел жарко полыхнувших смущением бледных щёк напротив. — Неужто понравилось, как ледяное лезвие меча пронзает вас буквально насквозь? — скептически ухмыльнулся альбинос, снова ощущая, что чакра Изуны пикантно колыхнулась. — Отчего бы вам не пронзить меня кое-чем более тёплым? — хрипло отозвался тот и, осознав, что наговорил, тут же спрятал пылающее лицо в коленках. Тобирама, распахнув свои черешневые глаза, уставился на него, скулами тоже не особо отличаясь от цвета плодов сакуры. — Простите… — Изуна… Тобирама приблизился стремительно, обдавая тоненький юношеский стан Учихи томным жаром возбужденного тела, и горячо и тихо зарычал в алеющее ухо: — Не играй со мной, Учиха, не провоцируй… Или опять посмеяться хочешь, м? Невозможный, дикий, несносный… — Тора-сан, — не выдержал Изуна, когда губы Сенджу, приблизившись максимально близко к нему, коснулись розовой мочки его уха, и надрывно выдохнул, задыхаясь от влажного пара и жгучего желания. — Молчи, — резко отозвался альбинос, в иступлении терзая мокрыми губами нежный хрящик и постепенно спускаясь к дрожащей жилке на шее, вырывая из Учихи все новые и новые вздохи. — М-м… А если аники и Хаширама-доно придут? — в последней попытке сохранить остатки здравого смысла, пролепетал Изуна и тихонько вскрикнул, потому что Тобирама несильно укусил его в плечо. — Не придут, — безаппеляционно ответил тот, глядя в поплывшие тёмные глаза перед собой, — ставлю все на то, что они и сами нашли себе увлечение под стать нам… — Т-Тобирама! — вскинулся Учиха, ощутив горячее мягкое прикосновение под водой там, куда и смотреть порой было стыдно из-за весьма пуританских методов воспитания в их семье. — Ты первый это начал, — отозвался Сенджу, уже откровенно лаская дрожащее тело, покрытое пятнами жара и волнения, — теперь принимай условия игры…