Игра в слова

Огрубевшие от постоянных лабораторных экспериментов и дуэлей ладони царапают нежную кожу внизу живота, оставляя на ней белёсые разводы быстро сходящих линий. Сводя Гарри с ума своей недосказанной, скорее надуманной грубостью, щекотной, словно крыло бабочки, мазнувшее по носу, на грани неприятного покалывания сродни прикосновениям лапок хруща… Так по-детски собирать их в мае, издеваясь над бедными созданиями. Но совершенно не стыдно, таким промышлял каждый второй. По крайней мере тот, кто не боялся подобных насекомых. Гарри не сдерживает задумчивого смешка, Северус вопросительно вскидывает свои невозможные брови, замирая в немом возмущении. Северуса возмущает несобранность и ребячество в постели. Секс для него — ответственное занятие, требующее сосредоточенности. Всё должно быть идеально распланировано и сделано. В порыве очередной ругани Гарри даже крикнул раз, что он трахается четко по часам и расписанию, как какой-то робот. Потом Северус долго и нудно выискивал в книгах все о роботах, убедившись, что те не особо «трахаются», а Гарри извинялся за то, что вспылил, уверяя, что его абсолютно всё устраивает. В принципе, не врал. Просто странно всё это… действительно странно. Но, наверное, у всегда собранных и ответственных людей всё так и происходит. Правда, подобный контроль утомлял. Хоть раз хотелось чего-то спонтанного и расслабленного. Чтобы крышу сорвало… и — бампер от длительных и грубых толчков. Чтобы искры из глаз, и никакой скрип тормозов не остановил бы. Северусу машины не нравились. Как и драйв со скоростью. Начитавшись заумных статей, он сделал для себя выводы, что самый удачный коитус является неспешным. Более долгая и размеренная стимуляция обещают крышесносный и продолжительный оргазм. Гарри долго кончать не хотел. Он хотел часто и быстро, захлёбываясь в стонах и в мольбах то ли прекратить, то ли продолжить. Что-то в этом было… по крайней мере, в тех интересных журналах, которые ему посоветовали близнецы, было для него сильнее цепляющее, чем в тех научных статейках. И всё же… Вернёмся, пожалуй, к смешку. Зелёные, с поволокой возбужденной игривости глаза проваливаются в чёрные дыры на лице Северуса, поглощающие и свет и тьму, являющиеся абсолютом в этом мире красок, чёрных теней и белых бликов. Соприкоснувшись взглядами единожды, оторваться от подобных темно-карих провалов было уже нереально… печная смола. Вар. — Северус… — Что смешного я сделал? Считаешь мои действия забавными? — Абсолютно ничего! И не считаю я так, Сев! Ну ты чего? — Губы вновь бессовестно растягиваются в улыбке. — Тогда почему тебе так весело? — А я кое-что придумал! — Чуток отпружинив на кровати, Гарри хватко цепляется пальцами за надплечья партнера, чтобы после сразу же цепко обвить его шею руками. Только утянув невозможного мужчину за собой, Гарри хоть немного успокаивает мандраж. То, что он хотел бы предложить, кажется ему немного странным и диковинно непонятным. Но от пришедшей в голову идеи он не может избавиться весь вечер, а значит, пора действовать. Северус ворчит куда-то в висок, но все же мягко прикасается к смуглой коже губами, обмякая и становясь одним сплошным вниманием. Да Гарри сегодня прёт. Значит, бояться не стоит: — Я такую вещь сегодня придумал… — Мне уже начинать паниковать? — Да тихо ты! Я не договорил, слушай… — Если ты перестанешь ерзать своими невозможными бёдрами, мне будет намного удобнее тебя выслушать. Я же не железный, Поттер, хочешь внезапно пообщаться в такое время, так имей хотя бы совесть, а не меня! — толчок у Северуса получается непроизвольным и довольно сильным; подтекающий смазкой, раскрасневшийся член скользит по чувствительной мошонке. Поттер охает, становясь самым неподвижным человеком во вселенной. — В общем, ладно, тянуть не буду! — Ну наконец-то! — Да цыц! Не сбивай меня, я смущаюсь! — Не повышай на меня голос! — Да кто первый начал-то? Ай! Не щипайся! Так вот… как насчёт игры в слова? Повисло напряженное молчание… у Гарри вовремя заурчал живот. В лицо пахнуло жаром. Когда-нибудь он привыкнет, что естественное не является безобразным. Когда-нибудь. Но сейчас он опять безудержно краснеет. Спасибо Северусу, он невозмутимо обрывает полог тишины и геройского стыда: — Поттер… у меня нет слов. Ты хочешь прямо сейчас поиграть в слова? Хорошо, отлично. Давай, мальчишка, я первый. Смирение. — Да подожди, ты не понял! Вернее, я не объяснил… это необычная игра! Грубо говоря, это интимная игра в слова. Как своеобразное дополнение к сексу. — И как ты себе это представляешь? — Ну… давай начнём, а там посмотрим. Если что, в любой момент прекратим, а? — Пальцы нежно зарываются в темную густую шевелюру, неспешно распуская хвост. Резинка отлетает куда-то в противоположный угол комнаты. Северус проглатывает язвительность со всеми ответками, потому что любит, несмотря на все дурости. Неспешно ведёт по раковине уха языком, прихватывая мочку зубами, а затем мурчаще выдыхает: — Хорошо, Поттер, начинай, — опаляя влажным дыханием. — М-м-м… Сейчас, только привстань на секунду, я хочу по-собачьи. Так… хорошо, тяжесть. — От некогда веселой улыбки не остаётся ничего, лишь толика задора. Гарри усмехается более вызывающе и провоцирующе, скользя руками по прохладному постельному белью вверх, комкая шёлковое одеяло в пальцах. Ноги приглашающе разъезжаются в стороны, колени приятно обжигает трение. Ожидание абсолютно полностью оправдывается. Северус, не скрывая скепсис, тихо хмыкает, наваливаясь на партнера сверху и без единой заминки впиваясь в его загривок поцелуями, клеймя и прикусывая аппетитное тело. Ладони сжимают и оглаживают запястья, вырисовывают рельеф мышц спины, играют и сжимают в своих собственнических тисках бока, оставляя после себя видимые покраснения… Градус возбуждения поднимается, и Северус, не имея более желания дразниться, ведёт поглаживания и ласки обратно к плечам и груди, поднимаясь все выше… пока пальцы не коснутся желанных пухлых губ. Гарри, немного раздосадованный тем, что Северус молча отмёл его идею, все же покладисто открывает рот, втягивая пальцы во влажную тесноту горла, сглатывая и принимая до упора, закатывая влажнеющие глаза и стоически вынося характерные в такие моменты покалывания в носу. Северус сосредоточенно оглаживает мягкие, упругие стенки, перекатывает вязкую слюну меж подушечками, щекочет партнеру нёбо, и всё же прекращает экзекуцию спустя вечность, вынимая блестящие от влаги пальцы из умопомрачительного плена. Слегка отстраняется… Неожиданно долгожданные откровенные касания Северуса заставляют покрыться мурашками, Гарри задерживает дыхание от томительного ожидания, сильнее прогибается в спине и ждёт-ждёт, когда эти слишком уж чудесные пальцы прекратят дразниться, оглаживая сфинктер и давя на эластичные, уже и так на все готовые стенки… Внутрь толкаются сразу два пальца. И Гарри забывает, что рот должен быть хоть периодически закрыт. Забывает, что нужно сглатывать. Просто столбенеет, распахнув уста и иступленно зажмурившись. Слишком болезненно хорошо. Неправильно приятно. Ещё ничего толком не началось, а спина уже покрылась липким потом… Был ли в нем третий палец после или нет… это уже не столь важно. Ситуация накаляется… Из мыслей вырывает собственный пронзительный стон — головка члена, преодолев сопротивление мышц, наполняет собой, откровенно проезжаясь по бугорку простаты, — и более хриплый, чем обычно, голос Северуса. Это нехило бьет по голове, сводя с ума ещё сильнее… — Теснота, Поттер. Давай. Сделай, как я люблю, дай почувствовать тебя в полной мере. Это сумасшествие. От тембра все внутри сладко скручивает, сердце отдаёт вибрациями где-то на языке, зубы с характерным скрипом смыкаются на шёлковой ткани. И Гарри сжимается, чтобы затем с большим усилием заставить себя расслабиться, послушно пульсирует вокруг члена Северуса, теряя способность хоть как-то соображать… а ведь нужно придумать слово… — А-асфиксия! — сорванно и даже как-то чересчур высоко, на очередном стонущем выдохе. Больше нечего стыдиться и нечего скрывать. Гарри сам предложил эту игру, так что грех ею не воспользоваться. Додумать громогласную речь не удаётся… пальцы, преувеличенно нежно мазнув по завиткам кудрей на затылке, спускаются ниже, занырнув под подбородок. Внезапно перекрытое дыхание отдает в ноги, заставляя те предательски трястись от удовольствия. Северус отчётливо слышит сердцебиение Гарри, сдавливая в хвате беззащитную шею. Всё сильнее и сильнее, не переступая грань, но беря от ситуации всё. В голову приходит интересная идея… — Ягодицы. Покажи мне себя, мальчишка. Давай. — Вибрирующий приказ доносится откуда-то сверху. В макушку следует тёплый поцелуй, а хватка на горле слабеет, давая Гарри осознать своё положение и роль в этом пространстве. Давая время на осмысление и выполнение… От стыда краснеет даже задница… ещё немного — и щеки прожгут матрац, ещё немного — и он подойдёт к краю… Руки послушно заводятся назад, Гарри скользит ладонями по округлым ягодицам и, не сомневаясь более ни секунды, разводит их в стороны, открывая больший обзор на себя самого, жадно принимающего каждую фрикцию… — Ты… стал ещё больше и тверже, Сев… — Не отвлекайся, Поттер, говори слово. — На… на «ы»? — На «ц», юморист. Давай! — меткий шлепок остужает вредность, но не пыл. И Гарри взбудораженно всхлипывает: — Царапина! М-м-м, пожалуйста. — Ну надо же, никогда бы и подумать не мог, что у нашего золотого мальчика такие предпочтения. — Сев… — Имя переходит в стон. Спину внезапно обжигает. Припухающие следы пощипывает от попадающей в них соленой влаги… окончательно закатившиеся глаза рискуют запасть вовнутрь… Гарри трясёт, под животом расцветает влажное пятно спермы. Казалось бы, градус неловкости уже не поднять… — Анфас. — Нет. — На пределе слышимости. — Что значит нет? Давай, Гарри, поворачивайся! Северус спокойно прихватывает руками бёдра Гарри, аккуратно выходя из него и решительно переворачивая, наталкиваясь на уперто недовольный взгляд копирующего заплаканный помидор партнера. — Сопротивление! — звонко выплюнув, Гарри задергался и забрыкался так, как не бился ни с одним Тёмным Лордом. — Ну, значит, ездок! — раздраженно отказал Северус, получая пяткой по своему внушительному носу. Национальное достояние, между прочим! Резко плюхнувшись на кровать, он безапелляционно утянул Гарри за собой, грубо зафиксировав за тазобедренные косточки и тягуче усаживая сверху, преодолевая строптивое сжатие ягодиц. Но все же совесть замучила почти сразу, и Северус, не удержавшись, размерено выдохнул с львиной долей заботы: — Ты как? — Конфликт. — Кратко отказав, Гарри продолжил учащенно дышать, дрожаще ерзая на далеко не маленьком члене и с обидой смотря куда-то вдаль, на неотразимые занавески. Просто глаз не оторвать. — Торс… — покладисто прошептал Северус. Руки внимательно, с непритворной лаской запорхали по напряженному телу, оглаживая твёрдые соски, деликатно угадывая очертания рёбер и щекоча рельеф пресса, заставляя Гарри тихо фыркать, приятно подрагивая изнутри. Нежные массажные движения расслабляли, даря мышцам рук и ног томительное успокоение… и нервируя одновременно. Гарри заводился лишь сильнее и сильнее, пытаясь двигаться на члене Северуса самостоятельно, но чувствуя, что сила в ногах бессовестно растеряна… да и над скольжением нужно было ещё немного поработать. — Северус… смазка. — Закусив губу. — И более агрессивно? — Хитро сощуривая колдовские обсидианы. — Это не существительное, но обязательно! — Азарт было не скрыть. Кто бы мог подумать, что эта игра действительно настолько поможет раскрепоститься! — Обворожительно, мальчишка, сам напросился. Чтобы даже не смел завтра брать отгул в Аврорате. — О-о-о да!