***
5:10. За ним уже выстроилась небольшая очередь, машин в семь-десять, всё-таки было ещё слишком рано. Поперёк дороги, полностью перекрыв движение, лежала фура. Помятый водитель-дальнобойщик сидел на обочине, ожидая дорожный патруль и кран, что стащит его машину с дороги. Живой, но Ральф от души желал ему свернуть шею, правда, положив свою «ласточку» аккуратно в кювет. Не развернуться и не объехать. Скоростная трасса разделяла встречные потоки движения бетонными отбойниками, оставалось только ждать. Телефон мёртво лежал на пассажирском сидении. Он успевал, точно рассчитав время, а потому не стал останавливаться на заправке, чтобы купить новый провод. Синие всполохи мигалок возвестили о прибытии стражей порядка. Ребята в форме вальяжно прохаживались по трассе, осматривая повреждения. Некоторые водители робко сигналили, кто-то, высунувшись в окно, просил поторопиться, опаздывал на работу. Ральф решительно вышел и подошёл к автомобилю, стоящему за ним, постучал в стекло. Рекс перевернулся на другой бок и приоткрыл глаз, посмотреть на часы у кровати: 06:23. Проспал! Он тут же нашарил телефон на полу, пропущенный вызов с неизвестного номера в пять тридцать одну. Самоварное пиво оказалось не только прекрасным разрушителем всех переживаний, но и снотворным. Они, наплевав на предписания Януса, выпили по три кружки, попробовав несколько сортов, и даже искренне хлопали охрипшему и вспотевшему солисту, прося что-нибудь на бис. Рекс тихо сполз с кровати, стараясь не потревожить Макса. Времени в обрез, просто впритык. Наверное, это Ральф попытался позвонить с чужого номера. Значит, либо он сам опаздывает, раз до сих пор не перезвонил со своего, либо что-то случилось в дороге, он вообще не может приехать. Нет времени гадать, надо ехать. Если Ральфа нет, придётся воспользоваться дубликатом ключей, а это риск. Очень большой риск быть застуканным на месте, если тот всё же вернётся, а так же риск, что яд потом выпьет кто-то другой. Та же милая соседка зайдёт на чай, попросит присмотреть минутку за дочкой, пока она сбегает в магазин. Рекс быстро написал записку, что если не перезвонит, пусть Макс едет в аэропорт. Такси вызвано заранее, они встретятся там. Ему удалось проскочить город ещё до начала утренних пробок, и всё равно тридцать минут драгоценного времени было потеряно. Тридцать минут, чтобы побыть с ним — упрямо выстукивало сердце. Тридцать минут на работу — возражал мозг. Машину Ральфа он увидел в заднее зеркало, когда заезжал в его двор. Панический жар сначала окатил его с ног до головы, вызвав ощущение покалывания иголками вплоть до кончиков пальцев, и отхлынул, оставив испарину и ком горле. Рекс сглотнул, всё, время сантиментов закончилось. Они вышли одновременно, синхронно хлопнув дверьми. Стоявший рядом с авто Рекса джип раздражённо пискнул сигналкой. Вот, значит, какой ты настоящий, подумал Рекс, стоя у машины, прислонившись к капоту. Ральф шёл к нему, одетый в камуфляж, и вот теперь надо было быть совсем незрячим, чтобы не увидеть, не понять: эта форма — вторая кожа. Рекс ждал, боясь шагнуть навстречу, ноги предательски дрожали. Интересно, чует ли Ральф что-то, есть ли у него предчувствие беды, что сейчас у Рекса в кармане его смерть в маленьком аптечном пузырёчке? Или это как свою пулю — не услышишь? Ральф сгрёб его в охапку, и Рекс облегченно уткнулся носом ему в шею, так можно не смотреть в глаза. Ральф пах лесом, дымом костра и жареного на углях мяса, порохом и чуть-чуть лимонным ароматизатором для салона автомобиля. — Авария на дороге, не мог раньше. — А я проспал, — пробурчал в плечо Рекс. Он прихватил зубами ткань футболки, ему хотелось попробовать настоящий вкус Ральфа, сохранить себе на память то, как пахнет эта недоступная ему жизнь. — Во сколько у вас самолёт? — Одиннадцать сорок семь и надо быть за два часа на паспортном контроле и регистрации. — Пошли, — улыбнулся Ральф. У них не было времени на постельный марафон. А у Рекса не было и желания, поэтому он почти не отвечал на поцелуи Ральфа. Ему бы не растерять решимость сделать задуманное. — Всё будет хорошо, — Ральф, как давеча до него Рекс, выговорил мантру всех, кому больше нечего сказать. — Ты справишься! Он легонько встряхнул его за плечи, желая ободрить. — Конечно, — Стервятник улыбнулся, левую щёку будто заморозило, как в кресле у дантиста. — Давай, я сварю нам какао? — Отлично, — Ральф, не разуваясь, прошёл на кухню, открыл холодильник. — Молоко есть, нормальное ещё. А я в душ, буквально три минуты, а то с леса можно клещей притащить. Рекс отклеился от стены и поплёлся к плите. Лучше ситуации было не придумать, только надо собраться и делать всё быстро. Он взял ковшик, налил молоко, достал какао-порошок, прислушался: вода мерно шумела в ванной. Рекс открыл шкафчик, достал коробку со специями. За время их встреч он натащил сюда всякого — и кардамон, и розмарин с чабрецом, имбирь, всех видов перцев, от зеленого и кайенского до розового и кубебы, корица и ваниль, смесь для масалы. Он приучал Ральфа к необычным вкусам, добавляя всякого-разного. Теперь скромный запас хозяина квартиры, имевшего в своём арсенале только лавровый лист и молотый черный перец с паприкой, топорщился десятками пакетиков с приправами. За стеной стало тихо, и Рекс, последний раз помешав какао, выключил газ. Осталось только достать кружки и разлить, добавив яд. — Рекс! — Ральф окликнул его, высунувшись в коридор, и он чуть не выронил флакончик, вздрогнув. — Сходи в спальню, там на тумбочке новая упаковка станков. Принеси, пожалуйста. Рекс аккуратно поставил флакон за сахарницу, прятать в карман было слишком подозрительно. — Хорошо. Поторопись, всё готово. Он передал станки и вернулся к плите. На какао уже образовалась тонкая плёночка, он снял её и аккуратно разлил по чашкам. В этом доме за ним закрепилась та пиала, из которой он пил здесь первый раз. Ральф всегда пользовался одной кружкой: глиняной, грубоватой лепки, с насыщенным синим цветом глазури. Рексу она напоминала фотографии старых алжирских улочек. Ральф говорил, что это подарок, не распространяясь, от кого и на какой праздник. Сыр, салями, традиционное печенье с тмином, которое не переводилось в этой квартире, чернослив и финики, — Рекс привычно выставил всё на стол. — Надо было заехать на заправку, купить шнур, — Ральф вошёл в кухню, благоухая лосьоном после бритья, — но понадеялся, что проскочу быстро, а тут этот водила с фурой! — А мы с Максом вчера набрались пива, и я просто отрубился и проспал и звонок, и будильник. Рекс не мог отвести взгляд от кружки Ральфа, разрываясь между двумя желаниями. Первое, чтобы Ральф уже скорее выпил своё какао, и тогда он может уходить, всё будет кончено. Не сразу, жирное молоко, салями и сыр отложат действие минут на сорок, но главное, он справился и выполнил заказ. А второе — это пусть что-нибудь случится, что угодно, пришествие инопланетян, метеоритный дождь, пожар, но чтобы напиток так и остался нетронутым. Ральф сделал глоток, а он сжал зубы и глотнул тоже, боясь проблеваться от волнения. — Странный вкус, — заметил Ральф. — Всё экспериментируешь, что на этот раз? — Это эфирные масла, лаванда, ландыш и чуть-чуть ванили. Не нравится? — Своеобразно, — кивнул Ральф, отпив ещё. В прихожей зазвонил телефон, который Ральф, как вошёл, сразу воткнул в сеть заряжаться. Рекс мысленно скрестил пальцы: допивай, раз начал. — Прости, — Ральф встал, взял кружку и вышел в коридор. Рекс быстро вылил своё какао в раковину, помыл кружку и поставил на полку. Дело было не в том, что он боялся оставить свои следы, он в этой квартире наследил достаточно. Он просто не мог сидеть и пить, глядя Ральфу в глаза, зная, что тот пьёт свою смерть. Никогда раньше он не чувствовал себя Иудой, давая отраву другим. Это была просто работа. Неприятная, по-своему интересная и увлекательная, рисковая, но именно сейчас он предавал оказанное ему доверие и открытое сердце. Предавал за тридцать символичных сребреников, пусть инфляция за тысячелетия стократно увеличило их номинал, суть не менялась. Ральф с кем-то говорил, посмеивался, обещал перезвонить чуть позже. Рекс его не видел, только слышал голос и смотрел на часы, отсчитывая время. Пора было уходить, до аэропорта ехать не меньше часа, машину он оставит на одной из ближайших парковок, откуда её и заберут люди Слепого. — Ребята переживают, — Ральф вернулся в кухню, допивая последние глотки из кружки. — Я сорвался в ночь, никого не поцеловав на прощание. Парни обижены и недовольны. Рекс выдавил смешок, это же была правильная реакция на шутку? Он старался не пялиться на кружку и ровно дышать, а не задерживать дыхание, будто перед нырком. — Мне пора, — Рекс встал. Он чувствовал, как от его рубашки идёт резкий запах адреналинового пота, и надеялся, что это у него обонятельные галлюцинации от нервов, и если Ральф почувствует, то спишет это на волнение перед поездкой. — Да, время, — Ральф глянул на часы и протянул руку, не настаивая на объятиях. — Ты всё правильно сделал, твой брат обязательно поправится. Рекс кивал и смотрел в пол, его сердце колотилось в горле, как будто это он только что выпил собственный яд. — Всё! Долгие проводы, — Ральф хлопнул его по плечу и отступил в сторону, освобождая путь. — Удачи вам. Рекс вылетел из квартиры, так и не решившись посмотреть Ральфу прямо в глаза. Заводя машину, он взглянул на окна, но никто не смотрел ему вслед. Может, именно в этот момент Ральф уже корчится от режущей боли, схватившись рукой за грудь. Рекс рулил, включив навигатор, хотя сам прекрасно знал дорогу до аэропорта. Но он не мог сосредоточиться, доверившись указаниям умной программы, все его мысли, душа и сердце остались там, в простой, но ставшей ему почти родной, квартире Ральфа. — Рекс! — Макс взволнованно тараторил в динамиках. — Регистрация уже началась, где ты? — Я еду, — он вяло удивился тому, как звучит его голос, будто он кричал или подцепил острый тонзиллит, передавивший ему голосовые связки. — Что у тебя с голосом? — Макс почти сорвался на визг, он нервничал, и Рекс его понимал. А у него просто вырезали кусок сердца, и внутри кровоточащая рана, толчками заливающая ему нутро, и ещё немного — и он захлебнётся от омерзения к себе. Он сам вырезал, он сделал свой выбор. — Пиво. Холодное. Вчера, — он сипел отдельные слова, не в силах сложить их в нормальное предложение. Впереди уже был виден полосатый шлагбаум перед въездом в аэропорт. — Через сколько будешь? — Двадцать пять минут, — еле слышно прошептал Рекс и отключил связь. Голос пропал окончательно. У него десять минут, чтобы найти свободное место на парковке, десять, чтобы выплакать своё предательство и боль, и ещё пять — привести себя в порядок перед полётом.Часть 14
6 июля 2022 г. в 09:27
Антирадар тревожно попискивал, предупреждая об очередной камере на дороге. Ральф скорости не сбавлял, то и дело поглядывая на телефон, ожидая, когда появится устойчивая связь. Зарядный шнур, который он так и не удосужился заменить из-за нарушенной изоляции, то показывал начало зарядки, то наоборот, мигал пустой батареей.
Рекс написал «улетаем утром», но это могло означать и три часа ночи, и двенадцать часов пополудни. Телефон пиликнул приветствием сети, Ральф съехал на обочину, пока ещё есть немного заряда, и быстро набрал сообщение.
Телефон мигнул экраном и умер окончательно.
Собранные чемоданы стояли в прихожей, все бумаги трижды скопированы и разложены в разные сумки на случай потери. Арендодатель предупрежден о том, что они освобождают жилплощадь завтра. Все долги закрыты. Лишние вещи Рекс отвёз в ангар. Складом потом займутся люди Слепого, заберут оборудование, спрячут, остальное уничтожат. Они даже оговорили «случайный» пожар из-за неисправной проводки, Рекс получит страховку, Слепой и Сфинкс негласно подгадят на территории Помпея.
— Отвези меня к ней, — попросил Макс.
— Зачем? — Рекс скривился, потратить последний вечер на визит к бабке, которая лежит мумией и никого не узнаёт.
— Мы же уезжаем навсегда. Всё-таки она много для нас сделала, нехорошо так, не попрощавшись.
— Поехали, — Рекс подхватил с полочки ключи от машины.
Машиной тоже потом займётся Слепой. Её продадут и, за минусом процента за услуги, деньги будут положены на его счёт. Насчёт обмана Рекс не волновался, Слепой был по-своему уникален — дела он вёл честно. Потому, наверное, и сидел так плотно на своём троне и пока не проиграл ни одной битвы за передел сфер влияния, а соперники у него были сильные.
Дом будто застыл в капле смолы, законсервированный, даже пахло так же, как в детстве. Рекс топтался в холле, сначала он даже заходить не хотел, но Макс уговорил. Ничего не изменилось, всё тот же массивный резной комод, часы, вазочка, наполненная сколотыми ракушками, тусклое зеркало в полный рост, стойка для зонтиков, два стула на гнутых ножках. Рекс подошел поближе к зеркалу, всё полотно покрывал равномерный слой пыли, превращая его отражение в призрачную тень. Убирали плохо. Хозяйка больше не могла это контролировать.
Навсегда и никогда — самые страшные слова, особенно когда они собираются вот-вот воплотиться в реальность. Рекс задумчиво водил пальцами по резьбе на фасадах комода. Бороздки, впадины, выпуклости — всё это ему напомнило тело Ральфа. Он спрашивал, изучая его шрамы, а получал скупые ответы, которые не всегда мог расшифровать. Один раз только Ральф позволил себе откровенный рассказ.
— Что это? — Рекс рассматривал небольшие светлые участки кожи на предплечье.
— Язвы, — Ральф как всегда был немногословен, когда речь заходила о его ранениях.
— От чего? — пусть Рекс и не был сведущ во всех подробностях о разных вооружениях, но что могло спровоцировать такие травмы, представить не мог.
— Лучевая болезнь, — Ральф вывернул локоть, показывая на внутренней стороне руки более светлые отметины.
— Я сопровождал группу сапёров с собаками, разминировали дорогу гражданским. Работали два дня, потом вернулись в часть, и у парня, который работал под моим прикрытием, заболела собака. Её звали Варта, красивая овчарка, серая с чёрным. Большая умница. У неё начала лезть шерсть, появились язвы, судороги, рвота. Она умерла через несколько дней после нашего возвращения.
Ральф замолчал, а Рекс был сам не рад, что начал расспросы.
— Собака ещё и была беременной, от неё ждали племенного потомства. Парень-проводник чуть не убил ветеринара за свою любимицу. И вдруг нас спешно снимают с задания, грузят в вертушки и развозят по ведомственным санаториям! Мы даже не знали, от чего нас лечат, почему дёрнули, чей приказ, никто ничего не объяснил. А потом оказалось, что авиация, расчищая пути, разбомбила могильник радиоактивных отходов. А его даже не было на картах, никто не знал, что там есть эта гадость. Вот так.
Рекс достал из внутреннего кармана крохотный флакончик. Он всё-таки мало-помалу многое выведал у Ральфа, и про его проблемы с сердцем узнал, сопоставив тонкий, хорошо заживший шов на груди, и вмятину на спине — место выхода пули. Концентрированный настой ландыша; темнота в глазах, обморок и тошнота, можно успеть захлебнуться рвотой до того как остановится сердце. Спасти не смогут, просто будет некому.
Телефон пойманным шмелём защекотал ногу, наверняка очередная реклама. На все попытки дозвониться он слышал только стандартное «аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Получил ли Ральф его сообщение? Успеет ли вернуться?
Уехать навсегда и никогда не возвращаться.
Слепой отказался помочь. Это им передал Сфинкс, сразу после того, как они посидели за скудным столом с дрянным кофе. Рыжий начал издалека, изощряясь в иносказаниях и метафорах, но Слепой сидел мраморным истуканом и даже пальцем не шевельнул. Он согласился только реализовать имущество. Рыжий был разочарован и напуган. На обратном пути он храбрился и балагурил, но по тому, как он беспрерывно курил, глубоко затягиваясь, было понятно, что он растерян. Они это не обсуждали, но Рекс и сам понимал: если Слепой и Сфинкс не вписались, значит, дело швах.
Перед тем, как его высадить, Рыжий сказал, что он переждёт где-нибудь в глуши, да даже в этой общине чокнутых. Заодно и узнает, правду ли говорят про ангельского пацана. Посмотрит издали, будет ли какая волна, или они зря кипишуют? А Рекс так и так уезжает, авось никто и не будет пытаться поджечь за ним землю.
Так что навсегда и никогда. Телефон повторно прожужжал, напоминая о непрочитанном сообщении.
«Во сколько улетаете? Я буду к пяти утра, успеешь заехать?»
Рекс быстро перенабрал, но в ответ услышал всё тот же приятный женский голос робота.
— Тебе не жаль всего этого? — Макс спустился вниз и теперь, как до него Рекс, ходил, осматривая такую знакомую обстановку.
— Как она?
— Высохла, похожа на маленькую девочку в огромной кровати, только седую и с морщинами. Если она всё же оставит нам дом, не продавай его, Рекс. Обещай?
— Я всё равно не смогу в нём жить.
— Как знать? — Макс выдвинул верхний ящичек комода, там лежали пожелтевшие льняные салфетки, переслоенные древними саше с травами, они уже практически ничем не пахли. — Может быть, когда-нибудь мы захотим вернуться сюда. Пусть дом стоит и ждёт нас. Он многое про нас помнит, пусть хоть кто-то ждёт нас.
Макс каждый раз делал паузу, собираясь произнести объединяющие их в одно целое местоимения.
— Всё будет хорошо, — самая беспомощная фраза, которую только можно придумать. — Поехали, поужинаем где-нибудь, как будто никуда не уезжаем, выпьем вина.
Они оставили машину в центре и пошли гулять, бесцельно сворачивая с одной улочки на другую, пока не наткнулись на подвальный бар со смешным названием «Голодная белка». Это была пивная с собственной пивоварней и мутным нефильтрованным пивом. На крохотной сцене под сводчатым низким потолком потасканный мужик в чёрной коже нечленораздельно страдал в микрофон про то, что он раб чьей-то любви, и, заведя глаза под лоб, умолял трахнуть его.
— Может, кто-то и возьмётся, а я пас, — хмыкнул Макс, когда солист опять взвыл куплет и принялся насиловать микрофонную стойку.
Рекс не удержался от смеха, фыркнув в пышную белоснежную пену бокала. Напряжение лопнуло и осело на дно кружек вместе с мутными хлопьями сусла.
— Давай ещё возьмём. Вкусное пиво, — попросил Макс.
Рекс пошёл к бару, потому что за запилами бас-гитар, бешеным ритмом ударника и хриплым карканьем певца дозваться официанта было невозможно.
— Словно завтра не наступит никогда! — воззвал солист, протянув руку в зал с немногочисленными посетителями.
Если бы, подумал Рекс, если бы.