***
Все эти дни Рекс исправно ходил в тир, выполнял упражнения, заданные Ральфом, и ждал. К концу второй недели он уже привык к тому, что в это время никого нет, и он в гордом одиночестве торчит на стрельбище. Постепенно он начал даже попадать, не в десятку, но уже его выстрелы делали дырки в зоне мишени, очерчивающей кругами зону поражения жизненно важных органов. Он втянулся, и старался не думать о том, на что повлиять не мог. Ральфа он увидел с верхней ступени лестницы. Тот сидел на столе, где обычно лежало оружие, вполоборота, смотря в сторону стендов с мишенями. Первым порывом было слететь с лестницы и тормошить, шёпотом выкрикивая обвинения, что пропал и не предупредил. Но было ли у него на это право? Рекс присмотрелся, пусть Ральф и сидел так, что лица не было видно, он показался ему усталым, вымотанным и чуть более смуглым, чем обычно. — Ты пришёл заниматься или пялиться мне в спину? — если усталость и была, то на голосе Ральфа она не сказалась никак. — Я уже потерял надежду, — Рекс постарался, что бы его ответ звучал весело и иронично, но вышло непохоже. Ральф обернулся, и Рекс увидел и запавшие сильней глаза, и морщинки у глаз стали резче, как и носогубные складки. Ему хотелось схватить его, как он хватал Макса, прижать к себе и лечить самым верным способом, ласками и поцелуями. Только Ральф был не тот человек, с кем бы это сработало. И всё же он не удержался, положил руку на плечо Ральфу, надеясь, что тот поймёт намёк и хотя бы поцелует его. На самом деле Рекс был рад, как щенок возвращению хозяина, и ему хотелось скакать и дурачиться, мешало утомление, сочившееся от Ральфа. — Я должен тебе обед, поехали? — Рекс предложил, надеясь на повторение той субботы. — Не сегодня, — Ральф снял его руку с плеча, и легонько сжал, как бы говоря, что всё понимает. — Мне сказали, что ты занимался, хочу посмотреть на результат. Прошу к барьеру.***
Их обед, вернее ужин, всё-таки состоялся, несколько дней спустя. Ральф предложил сначала прогуляться по парку, а потом зайти в одно местечко с хорошей кухней и интересным баром. Он медленно шли вдоль искусственных прудов с плавающими утками, переходили маленькие горбатые мостики и уворачивались от детей и подростков, гоняющих на гироскутерах и самокатах, совершенно игнорирующих наличие специальной дорожки. — Ты военный? — Рекс решил спросить без обиняков. — На пенсии, — Ральф не стал вилять. — Просто иногда надо дать консультацию, и меня вызывают, памятуя былые заслуги. Сегодня Ральф уже не производил впечатление выжатого, как лимон. Рекс постарался взглянуть на него отстранённо, как будто видит впервые. Можно ли опознать бывшего военнослужащего? Есть ли эта пресловутая военная выправка или что-то ещё? Нет, обычный человек на прогулке. — Учишь стрелять? Ральф дёрнул Рекса в сторону, спасая от летящей на всех парах велосипедистки. Девушка на велосипеде нагнала их со спины, и заранее услышать шорох шин, когда вокруг стоит шум и гам играющих детей, музыка, орущая из открытого кафе, шум воды в искусственных водопадах, было невозможно — Это была демонстрация своих способностей? — невинно поинтересовался Рекс, осмелев и нахально взяв Ральфа под локоть. — Это работа тела, натренированный навык, про это не думаешь, просто делаешь. — Так что за консультации ты даёшь? — проявляя назойливое любопытство, Рекс хотел не только знать ответ, но и как Ральф среагирует на его расспросы. — Или это конфиденциальная информация? — он постарался спародировать сухой дикторской голос. — Знаешь, какая у меня была кличка? Р Первый, потому что лучше меня не стрелял никто, хотя обойти пытались многие. — А сейчас? — Ральф всё-таки увёл разговор в сторону, и Рекс, конечно же, это заметил. Ральф молча показал увечную руку. — Это боевое ранение? — Да. — Расскажи, — Рекс на секунду прижался сильнее боком и стрельнул глазами в сторону густых кустов шиповника. Он был бы не прочь урвать поцелуй, чтобы подтвердить, что всё, что случилось в тот день — не просто случайная однократная вспышка страсти, и он может рассчитывать на повторение. Ральф опять дёрнул его на себя, спасая на этот раз от самокатчиков, и, не отпуская, шепнул: — Рекс, мы же не будем целоваться на лавочках, как старшеклассники? Рекс как раз был бы не против целоваться на лавочках и потискаться в кустах, поэтому он только молчал, улыбался и дышал сквозь зубы, чтобы хоть немного унять возбуждение, что начинало электрическим током бежать во телу. — Но мы будем целоваться вообще? — он задал вопрос, который на самом деле интересовал его больше всего. — Я рассчитывал на большее, чем просто поцелуи, — Ральф был так серьёзен, что Рекс не мог не рассмеяться от облегчения. Их усадили за маленький круглый столик у колонны, просторный зал был умело зонирован дизайнером так, что при полной посадке никто не стеснял друг друга и не мешал вести разговор. — Как ты относишься к морепродуктам? — Ральф не стал открывать основное меню, читая винную карту. — Предлагаю взять мидий, здесь их подают в котелке со сметанным соусом, в самый раз для двоих. И ты пьёшь? Рекс закрыл меню, он ничего не имел против мидий и белого вина. — Ты не рассказал про ранение? — Рекс всё-таки решил вернуться к прерванному разговору, ему было интересно и просто узнать, и загнать Ральфа в угол, заставив скрытничать или врать, или сказать правду. Его устраивал любой вариант. — Рекс, моя служба, её некоторые моменты, имеют гриф «секретно». — А разве про «секретно» можно вот так говорить? — Можно, а вот что именно — нельзя. Поэтому, если тебе интересно, ты можешь спрашивать, и я расскажу, что смогу, но на уточнении деталей тебе лучше не настаивать. — Боже, как всё серьёзно! Вино и сыр к нему им подали сразу, и у них было время поболтать до того, как будет готово основное блюдо. Официант предупредил, что придётся подождать, кухня загружена на полную. Никто из них не возмутился, их всё устраивало. — Есть такое правило, во время боевых действий не использовать захваченное оружие противника. Его часто портят намеренно, подкладывают взрывчатку в патроны, чтобы хоть так нанести ущерб врагу. Но бывают ситуации, когда у тебя другого оружия и нет. Патрон взорвался в магазине, я ещё легко отделался, только пальцы. А могло выбить глаз или убить. — Пальцы же можно пришить. И военная хирургия, насколько я понимаю, во многом двигает медицинскую науку вперёд. — В тот момент мне было не до поисков своего оторванного мизинца, — Ральф ухмыльнулся. — Так что я ограничился гемостатической губкой и повязкой. Ну и, соответственно, теперь я не могу стрелять так же метко с двух рук, как раньше. — У тебя есть своё оружие? — Нет. У меня, конечно, есть право на ношение и наградное оружие, но я им никогда не пользовался и не держу дома. Ральф взял запотевшую холодную бутылку вина и долил им в бокалы. — Почему? — Рекс было интересно. Он сейчас действительно не понимал. — Чтобы не было соблазна его использовать. И у меня есть руки, этого достаточно. Рекс вопросительно поднял брови. — Тренированные руки, Рекс, сами по себе оружие пострашнее любого пистолета. Официант принёс им кастрюльку, внутри которой, приоткрыв створки, торчали синеватые раковины мидий. Их столик был такой маленький, что парню, обслуживающему их, пришлось проявить чудеса сервировки, чтобы к уже стоящим бокалам, бутылке и доске с сыром пристроить мидии, тарелки, посуду для пустых раковин, а также пиалу с водой и лимоном для мытья рук. Полотенца им пришлось взять к себе на колени, места на столе уже не было. — Ты слишком молод для пенсионера, — вопрос такого странного места работы тоже хотелось прояснить. — Не скучно? — Я работаю в школе-интернате для детей сирот. Рекс расхохотался в голос, не выдержав зрелища того зверского выражения лица, с которым Ральф ковырял ножом створки нераскрывшейся мидии. — Бедные дети! Почему туда? Как-то странно для кадрового военного, почему не военное училище тогда? — Сначала я сидел дома и мне было вполне себе нормально, — признался Ральф, они ковырялись в раковинах, как сорные курицы, руками, руками же и макали подсушенную булку в соус. Макса бы передёрнуло от брезгливости, подумал Рекс. Он и сам для себя только что открыл, что ему нравится так есть и нравится смотреть, как это делает Ральф. И очень хотелось схватить его за руку и слизать соус с пальцев, перегнуться через стол и попробовать нежный сливочный вкус на чужих губах. — А потом стало скучно, и я ничего не умею из того, что требуется на гражданке от мирного обывателя. Пойти охранником на стоянку или магазин, чтобы ловить алкашей с пачкой сворованных сосисок и днями напролёт разгадывать судоку? — Люди вроде тебя востребованы в службах безопасности крупных фирм, корпораций, банков. — Люди вроде меня, — Ральф усмехнулся, но фразу не продолжил. — На столбе увидел объявление, что требуется воспитатель и пошёл сразу, пока не передумал. Меня и взяли. — Но почему? — Рекс никак не мог понять такого выбора. Ему не очень верилось в информацию, что в интернат его пристроили специально. — Я сам наполовину сирота и безотцовщина. Мать не справлялась со мной, а потом махнула рукой на все мои выходки. Скорее всего, я бы закончил свою жизнь в одной из уличных драк или в тюрьме. Но мне повезло, в одном из таких интернатов, куда меня регулярно помещали, а я сбегал, я встретил человека, который показал, что есть другой путь. Я не люблю всей этой патетики, что он мне заменил отца или стал как брат. Но он тогда сумел найти ключик ко мне и другим пацанам, научить нас что-то создавать, а не только разрушать. Он и книжки нам вслух читал, нам, тринадцатилетним лбам! — Ты решил пойти по его пути? — У меня бы так всё равно не получилось, он настоящий ловец душ. Я и рожей-то не вышел, дети меня больше боятся, чем тянутся. Но делаю что могу, чтобы хоть кто-то из них смог вырваться, переломить себя и судьбу. — Я тоже сирота, — вдруг признался Рекс. Откровенность за откровенность. — Нас с братом воспитывала бабка, мать умерла, нам не исполнилось и года, а отец повесился ещё до нашего рождения. Мрачные семейные легенды. У Рекса защипало в носу от подступивших слёз, он редко думал про эту жизненную несправедливость, просто так сложилось. Но иногда на него накатывало чувство потери, обиды и тоски по материнскому теплу, которого он не знал ни в какой форме. В чём их была вина? В чём проклятье? С едой было покончено, пустые ракушки горкой лежали в чашке, истерзанный лимон, которым они оттирали жир с рук, плавал в мутной воде. Ральф протянул бокал, вина оставалось на глоток, и легонько звякнул им о бокал Рекса. — Ко мне?