Расчёт

Капля ползёт по стеклу, ведя за собой слабый мокрый след. В сердце Кейго только что выбило пробки. Боль, подобно капле, холодной поступью передвигается от макушки к плечам, въедается в кожу и вырывается изо рта тяжёлым, тёплым дыханием. Невозможно остановить трещину, если она уже пошла, потому Кейго просто упал на кровать, сотрясаясь в немых рыданиях. Дрожащие пальцы стучат по экрану, чтобы не видеть, чтобы не читать, чтобы никогда не знать о том, как поступил с ним тот, кого Кейго полюбил. Они не встречались, и это понятно. Сейчас Кейго ясно, что на то был расчёт: нет отношений — нет достаточных претензий. Всех возмущает предательство, разрушающее скреплённый договор душ, а остальные случаи трогают гораздо меньше. Тем не менее Даби, которого теперь под запретом дрожащих поджилок нельзя было называть по имени, вёл себя поступательно. Словно воланчик, он подал надежду, и Кейго отбил, прорастая тёплыми чувствами. Но воланчик вскоре упал на землю и метеоритом ударил по всему Таками. Даби не отбил, Даби уже знал, кого выберет и как обойдётся с тем, кто решился отворить ему душу. Боль не отличается покладистым нравом: она бьёт по вискам, стучит в сердце и выворачивает лёгкие. Кейго постоянно кажется, что Даби сейчас смотрит на него, такого разбитого, сверху вниз, между тем улыбаясь своей пассии. Но, на деле, Даби, кажется, было просто наплевать. Он даже не удосужился сказать обо всём сам. Как только понял, что Кейго знает достаточно, перестал обращать на него внимания: писать, видеться. Больше похоже на пытку, чем на проявление обычной трусости. Кейго, почему-то, тогда думалось, что Даби не может так поступить. Он не восхвалял его и не считал идолом, просто не ждал ножа в спину через грудь и наружу уродливым кривым лезвием. Мерный взгляд, окрашенный в синий, приятная полуулыбка, тепло, в целом, не оказались ложью, они оказались пустотой. Даби схлопнулся, лопнул, как воздушный шарик. Он забылся в своей боли и решил, что может приносить её другим. Другим, кроме того, к кому убежал, наверное. Что вы, там неприкосновенное и сакральное чувство. Покрывало трещит в тьме ночи, пока Кейго воет в ткань, слезами создавая подобие лужи. Обычная комната средних размеров сейчас кажется огромным залом, где каждый звук разносится эхом и всегда оказывается рядом. Конечности неизбежно затекли, кости ломило от неестественной позы, в которой Кейго застали слёзы, но он не шевелился: продолжал утыкаться лицом в кровать, уперевшись ладонями и согнув колени. Он так и уснул, изредка всхлипывая во сне и кусая уголок оказавшейся рядом подушки. Возможно, где-то встало солнце, окрашивая лица забывшихся чувствами влюблённых в красные тона. Они, конечно, подумали, что это природа благословляет их на долгое счастье. Но она лишь хотела запятнать их лица кровью разорванного на лоскуты сердца и вздохнуть треском пересохшего горла через открытую форточку, показавшегося тем двоим обычным шуршанием листьев на деревьях.