Игры Рафтеля

      Восемь тысяч последователей смелого рыцаря моря бога Усоппа были весомым поводом для гордости. Ясопп расхваливал сынульку, как мог, тыча его листовку с наградой в миллиард и триста миллионов белли всем подряд, и даже сам не заметил, как чуть не запихал бумажку капитану в рот. Сынулька-знаменитость, почти что второй капитан на корабле мугивар, конечно, мог бы стать солидной причиной для зависти даже для такого человека, как Шанкс (чей собственный сын, к слову, отправился на воспитание к Гарпу в деревню Ветряных Мельниц в Королевстве Гоа), если бы не одно но. Еще пять дней назад стоимость головы Усоппа была двести с лишним миллионов белли, а восемь тысяч последователей существовали только у снайпера в мечтах. Бог Усопп? Почти второй капитан?!               — Ясопп, хватит! — рявкнул он.              Снайпер сразу как-то даже обиделся.               — Чего злой такой, Шанкс? — спросил Бекман, уже видя впереди их пещеру для пьянок и встреч. — Луффи выбился в люди, Ван Пис, считай, нашел… или сейчас ищет. А ты как будто война. У мелкого проблемы, что ли?               — Судя по всему, — нахмурился он. — Эй, Бек. Когда мы в последний раз встречали Эйса?               — Два месяца назад, — пожал тот плечами.               — Ясопп, а ты по жене не скучаешь? — кинул Шанкс взгляд на снайпера.               — Год не виделись, еще как! — мечтательно разулыбался Ясопп.              Будто его жена не умерла много лет назад.              Видеть Эйса, машущего ему ножкой куропатки издалека, было дико. Странно. Мороз бежал по коже, а в сердце как будто поселилась вязкая, сосущая пустота. Три года назад Шанкс лично его похоронил рядом с Белоусом. Труп был до того страшным, что хоронили в саване, плотно укрыв. Почти обескровленный, с громадной дырой на месте груди. Красноволосый мельком бросил взгляд на левое плечо, и выдохнул: странный день, чудеса творятся, так может, и рука отрастет?              Рэйли рядом с Эйсом был мрачнее тучи. Выглядел он так, словно собирался на войну.               — Здорово, Шанкс, — улыбнулся Эйс. — Давно не виделись.               — Очень давно, — потерянно ответил ему Шанкс.              Живой. В самом деле. И голос, и фрукт тот. Вылитая Руж, а улыбка Роджера.               — Не ожидал встретить вас так скоро, Рэйли-сан.               — Меня? — мрачно ответил Рэйли. И добавил, но уже более собрано и серьезно: — Садись, Шанкс. Разговор долгим будет. Парней своих попроси подождать. Им это знать не надо.              Шанкс послушался. Что-то ему подсказывало, что Рэйли прав. Он отправил парней на валуны неподалёку, а сам достал из сумки флягу славного эля из Норс Блю.               — Поверить не могу, что ты жив. Как это возможно? — уставился он на Эйса.               — Странный вопрос, учитывая, что мы с тобой виделись два месяца назад. Я вот точно помню, что делал, куда ходил, чем занимался да хоть… позавчера. Кого не спроси, все подтвердят. А тут вдруг я встречаю Рэйли, и он говорит мне, что я умер с отцом три года назад. Отец — это да, этот проклятый день я помню. Но я? Я?               — Могу представить. Если бы мне вдруг такое заявили, я бы решил, что мужики спятили, пора бросать пить. А вы, Рэйли-сан?               — А я бы ушел наконец-то от Шакки. Раз мертв, то чего меня дома держать? — хмыкнул тот. Но все еще без особой радости.               — Как будто я мог там подохнуть, когда за мной Луффи пришел. Что бы с ним было, вы хоть представляете? Команду по миру раскидало, а он и не знал. Потерял друга, накама один за другим, меня. Дурь какая-то. Брат Короля Пиратов сдох в Маринфорде. Смешно.               — Успокойся, Эйс, — Рэйли бросил на воскресшего упрекающий взгляд, а потом и сам взялся за выпивку. — Не смешно это. Акаину сжег тебе все органы, ты умер прямо у Луффи на руках. Он чуть умом не тронулся после этого. Но давай пока не будем, у нас времени в обрез. Чем раньше мы отплывем, тем больше шансов, что коронация Луффи не обернется еще большей трагедией, чем казнь Роджера.               — Не рвите душу, в чем дело, Рэйли-сан? Что за чертовщина творится в мире? Все вдруг начали оживать?               Рэйли проснулся ни свет, ни заря. Поздно ночью. Шакки курила прямо в кровати, беспокойно смотря на дверь. Гостей они не ждали, тем более в три часа утра. Тут дело было в чём-то другом. На коленках у нее лежала охапка розыскных листовок мугивар, и даже некоторые новые.               — Чего не спишь? Думаешь, как бы еще цены поднять? — пробормотал Рэйли, поначалу спутав листовки с налоговыми расчётами.              Шакки ответила спокойно и загадочно, как умела только она:               — Помнишь, как уплыл с Роджером за Ван Писом? Тогда была такая же ночь. Я каждую мысль записывала, чтобы не дай бог что-то не забыть. Как будто паранойя началась. Не могла даже стоимость большой «маргаритки» припомнить.               — Полторы тысячи белли. Я вот помню, как сейчас.               — А я нет. Дешево было.               — Сейчас ты берёшь за нее три.               — Три пятьсот. Как раз придумала.              Рэйли поднялся на локтях, сонно поглядывая на жену, а потом умостился ей на живот. Детей у них так и не было. Но Рэйли старался.               — А сегодня что? Снова паранойя?               — Снова, — кивнула Шакки. — Я вот смотрю на листовки нашего милашки Луффи. Глянь мне на руку. Видишь?               — Вижу. И что?              Ладошка у самой умной женщины на всем Сабаоди была почти полностью черная от чернил. Перьевая ручка валялась на кровати, пачкала хлопок. А Шакки просто сидела, и смотрела то на руку, то на прикрытую дверь.              «Кошка-воровка», «врун», «олень», «мертвец», «разыскивается СР0», «300000000 белли» — все эти слова были выведены порой по несколько раз, мелко, густо. Рэйли нахмурился, начиная уже и сам беспокоиться, и наконец-то тоже сел. Интуиция Шакки была чем-то пугающим. Самой точной и правильной наукой из всех. Ни разу за всю жизнь она не ошиблась, ни разу не солгала. Рэйли верил в нее больше, чем во все религии мира, всем богам, демонам и шарлатанам.               — «Эйс мертв», — задумчиво прочла Шакки. — Последнее, что я написала. Глупость какая. И зачем? Он только вчера от нас уплыл.              Рэйли стал мрачнеть еще больше.               — «Мертвецы», «тануки», «Санджи не женат» — зачем? Очень смешно. Кого я только не вспомнила?               — Даже «Фишер Тайгер мертв». Очевидная вещь.               — Что значит очевидная? — хмыкнула Шакки. — Как он мог умереть за несколько часов, и откуда мне было знать об этом? Ты самолично выпроваживал его и его ребят из бара. Забыл?               — Я?               — Ты. У меня сох лак на ногтях. Я его, к слову, вот прям только что окончательно сгрызла.              Что-то странное творилось, что-то дурное. Рэйли смотрел на руку жены, на ее прекрасное лицо. Не шутила, не обманывала. Плутовкой была, это точно, это у нее в крови, в костях, но над подобным шутить? За такое Шакки бы кого хочешь в мясо вкатала. Она могла.               — «Нами и Зоро», — прочла с ладони Шакки. — Малыш Зоро — это понятно. Но «Нами»? Кто это? Она должна мне денег? Или это девочка красавчика мечника? И вот еще. «Том мертв», и… «скелет»? «Джерма»? Муженек, я сошла с ума?               — Дай мне листовки, дорогая. Это новые?               — Новые. Только не помню, когда принесли.              Листовка Луффи изменилась разве только чуть-чуть. Он как стоил три миллиарда с копейками, так и стоит. Удивительно, но факт: даже после несчетных побед над Йонко Луффи все еще стоил меньше, чем каждый из них. Стыд да срам Короля Пиратов.              Следующий — Джимбей. У этого повыше, девятьсот миллионов белли. На листовке Санджи, как во времена охоты за ним Джермой, писало «разыскивается только живым», награда в миллиард с лишним белли тоже кое-как подскочила. А вот дальше начались настоящие чудеса. Рэйли засмеялся бы, не будь ночь такой темной и мрачной, не предвещай Шакки беду.               — Бог Усопп, миллиард триста миллионов белли??? — не поверил он. — Маринфорд сдурел?!               — А чего ты так удивлен, милый? Это же великий воин моря. У него в каждом королевстве по эскадрильи по восемь тысяч последователей. Малыш Луффи даже говорил нам, что они дерутся почти что на равных.               — Скажи еще, что он правая рука капитана.               — Скажу, — кивнула Шакки. — А что?               — Ничего, — буркнул Рэйли.              Чудеса! Еще вчера за Усоппа давали почти триста миллионов, а тут целый миллиард?!              Он отложил листовку в сторону, а потянувшись за следующей — замер. Нахмурился. Не понял поначалу, что за дурь.               — Четыреста миллионов за Чоппера — это ладно. Хоть не сто белли. Но почему он человек? И эта… Брук, как пить дать, я узнаю это афро из тысячи. Молод, не скелет. Чертовщина какая-то!               — Что такое, муженек, ты заболел? — скользко глянула на Рэйли обдиральщица Шакки. — Тебе плохо? Сон тупой приснился?               — Два миллиарда за Зоро — это хорошо. Это я знаю. И Фрэнки как обычно, ну, разве только чуть-чуть подорожал. Но это кто такая?              На предпоследней листовке была девушка, но незнакомая. Темноволосая, хмурая, красавица — ни дать, ни взять. В кадр вписывался чуть расчехленный Вадо Ичимоджи, за спиной у девушки лыбился Луффи с мясом во рту. «Охотница на пиратов Куина» и принадлежность к касте мугивар Рэйли озадачили еще больше.               — Стоит женщине сменить прическу, и вы ее уже не узнаете, да, дорогой?               — Она новенькая, как думаешь? Мог ли Луффи подобрать ее на пути к Рафтелю?               — Какая уж там новенькая. Без Куины они бы даже до Гранд Лайн не доплыли, разве не ты говорил?               — Скажи еще, что она первоклассный навигатор, как милашка Нами.              Шакки ударила его, хорошенько съездив по ушам, да так, что Рэйли чуть слюной не поперхнулся, ну и жизнью заодно.               — Какая еще Нами, а, дорогой?               — Кошка-воровка наша, не дури! Характер — один-в-один ты. Рыжая такая, бестия чистой воды.               — Не знаю таких, — удивилась Шакки. — Ты от меня что-то скрываешь?               — Боже упаси, кабы я посмел…              Странные вещи происходили этой ночью, странные дела. Тьма кустилась в мире, бурлила вокруг. Шакки ее чувствовала, Рэйли это понимал. Если интуиция его жены подняла ее посреди ночи, заставила закурить в кровати, исписать руки чернилами, испачкать простыни… что-то определенно жуткое творилось. Эйс жив, Фишер Тайгер пил у них в баре вчера, нет листовки Нами, да и Робин в разы упала в цене. Рэйли всматривался в буквы у жены на руке, думал. Заметки «олень» и «тануки» — это насчет того, что Чоппер не человек, как его нарисовали. «Скелет» — это к Бруку. С «мертвецами» и так все понятно, воскресли не пойми из-за чего. «Врун», «300000000 белли» — это Усопп. «Кошка-воровка» — вдруг забытая Нами. «СР0»…               — Робин все еще ищет мировое правительство?               — С чего бы им ее искать? — удивилась Шакки. — Ты все странней и странней.               — Она ведь может читать понеглифы.               — Может. Но правительству об этом откуда знать? Аокидзи сделал все, что мог, чтобы скрыть её тогда… в инциденте с Охарой. Понимаешь.              «Ни черта не понимаю, — в мыслях ответил Рэйли. — Дурь какая-то. А это что? «Ракушки», «Рафтель», «бортовой журнал»?»              

***

              — Помнишь, на корабле Роджера мы постоянно спорили из-за бортового журнала? Паппо вечно носился со своими ракушками из Скайпии, настаивал на том, что бумага — это прошлый век, и намного круче записывать звук. Часть этих ракушек он оставил мне… на память. Он же оглох, помнишь? Из-за них же. Неудачный эксперимент.               — Ага, — кивнул Шанкс. — Хотел придумать, как регулировать громкость. Вот дурак.               — Дурак, не дурак, а ты не поверишь, что я услышал, когда нашел одну из ракушек с Рафтеля. Бортовой журнал же тоже у меня.               — И что?               — И то. В журнале одно, на записи — другое. Я бы и не догадался сравнить, не напиши моя Шакки среди тех слов «ракушка», «Рафтель» и «чинить». В журнале мы написали, что Рафтель прекрасен, не остров — рай, есть все, что хочешь. Что он необитаем, в лесах спрятан Ван Пис — даже карту нарисовал, четыре позиции, сейчас покажу, — потянулся Рэйли за громадной книгой, спрятанной в водонепроницаемый мешок. — Роджер потом всему миру это сказал. Мол, Ван Пис существует, это моя воля, ищите. Да ты и сам знаешь.               — Что-то мне не нравится то, к чему ты клонишь, — встрял Эйс, после рассказа Рэйли теряя всякую шутливость. Беспокойство поселилось в груди, кусачее, как белые муравьи. Мысль, что он умер, не умещалась в голове. В это в принципе невозможно поверить, когда ты живешь себе, с людьми говоришь, дерешься, мясо ешь, и тут вдруг… мертв, воскрес. Ха! Ха-ха!               — Что ты помнишь о Рафтеле, Красноволосый, а? Ты тогда еще юнгой был, молодой, не поплыл с нами, потому что Багги, засранец, сляг от болезни. Что мы тебе рассказывали, когда вернулись?               — То же, что написали в журнале. Рай на божьей земле. И золото, до черта много золота.               — А что, если я скажу тебе, что мы бежали из этого Рая, боясь даже оглянуться на него?               — Чушь собачья. Сам Роджер распевался об этой Смешной Сказке. Как вы имя ему дали и что там увидели.               — Чушь, да! Но сегодня, как видишь, много всякой чуши творится. А все потому, что малыш Луффи сунулся на Рафтель, Ван Пис искать.              Шанкс все ждал, когда его рука волшебным образом отрастет, но видимо, Луффи об этом даже и не вспоминал. Очевидно, что реальность почему-то менялась под мугивар так, чтобы сбывались их мысли, мечты, желания. В таком случае, неужели этот засранец в соломенной шляпе ни сколечко не чувствует вину за то, что Шанкс теперь почти что калека?               — Не прибедняйся, — выслушав его, засмеялся Эйс. — Калека, ну да, еще как. Это мне тут надо волноваться. Я же умер, да? А тут бац, и… жив.               — Хватит вам, дураки. Не до того сейчас.              В сумке у Рэйли был не только бортовой журнал, но и банка с ракушками. Их было там штук семь, каждая с нацарапанной датой и временем. Рэйли достал одну, самую верхнюю, и пока Шанкс с ностальгией листал журнал, включил.