Отвернись.

       Утро всегда наступало слишком долго для Алтана. Пялиться в потолок, пытаться выгнать из головы остатки кошмаров и считать время до рассвета — вот тот небольшой список дел, которые получалось выполнять, не вставая с постели. Неудачное пробуждение не показалось ему чем-то из ряда вон выходящим, поэтому парень не ощущал себя более вымотанным, чем обычно.        Первые лучи скользнули по стене. Если напрячься, можно было услышать вдалеке голос уже чем-то недовольного Баатара, что означало, что подготовка к вылету шла полным ходом. Стоило бы выйти и помочь деду, как и полагалось хорошему внуку, но, как назло, тело отказывалось слушаться — оно желало получить свою долю необходимого отдыха. Ставшие чугунными веки медленно опустились, и Алтан почувствовал, что вот-вот сдастся своей усталости и разрешит себе вздремнуть хотя бы до того, как прозвучит будильник.        Игнорируя звук входящего сообщения, парень повернулся на бок. Хотелось закрыть уши подушкой, лишь бы не слышать окружающий мир, но позволить себе этого, конечно, нельзя. Слепо шаря по столику, парень наткнулся на телефон. Несмотря на то, что в комнате было уже достаточно светло, пришлось сощуриться от мигающего экрана, оповещающего о трех — даже не одном — сообщениях. Типично краткое пожелание доброго утра от Юмы, зевающий смайлик от Вадима, отправленный пару часов назад, и еще одно сообщение от неизвестного номера — Виктора. Алтан удивился. Обычно они созванивались в определенное время, переписка не входила в рутину.        «Доброе утро. Жди сегодня новостей.»        Странное сообщение тут же было удалено, оставшись без ответа — как они и договаривались. Виктор редко выбивался из графика, поэтому парень почувствовал напряжение: подсознание, хоть и сонное, кричало, что что-то не так.        Тревога особенно усиленно задушила его во время ожидания частного самолета. Пока другие люди занимались его багажом, Баатар молча смотрел на внука, и тот с замиранием сердца улавливал в этом взгляде гордость. Вадим тактично отошел на пару шагов за спину Алтана, продолжая при этом мысленно поддерживать Дагбаевых. Несмотря на то, что оба мастерски скрывали свои эмоции, мужчина смог уловить атмосферу горечи в этом безмолвном прощании.        — У тебя есть возможность построить свою судьбу самостоятельно, хүбүүн*. — Наконец произнес Баатар. — Есть люди, которые могут помочь и поддержать, если станет трудно. Но не забывай, что доверять полностью ты можешь только себе.        Алтан удивленно приподнял брови. Дед никогда не был щедр на слова, а такой мини-монолог и вовсе являлся редкостью. Оставаясь одним из немногочисленных родственников, Баатар чувствовал большую ответственность, но старался не показывать этого; несмотря на то, что воспитание внуков до определенного момента лежало на их матери, частных воспитателях или преподавателях, вклад мужчины в их судьбу был неоценимым. Отправляя Юмжит в Китай в одиночку, он догадывался, что вскоре придется присоединиться к ней — для обычного бизнеса девушка держалась хорошо, но отсутствие главы семьи подпитывало подозрения их партнеров, появлялись определенные слухи, что подрывали авторитет не только Юмы. Алтан, пытающийся успеть за старшей сестрой, не замечал ее нервных срывов, списывая все на сложный характер, но Баатар понимал, как Юмжит необходима поддержка в чужой стране. При этом, мужчина не думал забирать бразды правления себе — одно его присутствие могло вернуть нужный авторитет, чтобы скверные слухи не мешали внучке совершенствоваться.        Безмолвная благодарность, скользнувшая во взгляде Алтана, заставила Баатара слегка улыбнуться. Утром, собираясь в аэропорт, мужчина отметил про себя, что парень все больше становится похож на него самого: было приятно видеть отражение своей решимости в таких же алых глазах напротив. Преследовал ли Алтан только какие-то собственные цели или действительно желал оказать пользу семейному бизнесу — было неясно, но и, одновременно с этим, неважно для Баатара.        Одно он знал точно — оставлять парня здесь можно было только на Вадима, верного наемника и охранника семьи. Зажимая в зубах зубочистку, мужчина привычно, со скучающим видом, рассматривал самолет, словно проверял его на прочность. С одной стороны, чем меньше Дагбаевых в особняке, тем больше у него свободы. Алтан не казался тем злобным босом, который будет таскать его за поводок или угрожать увольнением. Но неожиданный вопрос парня пару дней назад застал его врасплох.        «Ты бы хотел вернуться к нормальной жизни?»        Что подразумевал Дагбаев под «нормальной жизнью» — неизвестно, но впервые услышав от него такой вопрос, Вадим не на шутку испугался. Алтан ненавидел говорить о прошлом, избегал его всеми возможными способами, искусно обходя все «ловушки», оставленные сплетниками. И если он поднял тему возвращения к чему-то былому, то это значило, что его схожие мысли могли заставить Дагбаева сомневаться в желании Вадима быть рядом.        Чувствуя благодарность к Баатару за то, что разрешил остаться и присмотреть за непонятным поведением парня, мужчина обдумывал, когда и как лучше выпросить выходной, чтобы разобраться, наконец, с гребнем. Сегодняшний день, по расписанию Алтана, казался не таким уж и забитым: парню нужно будет только ознакомиться с некоторыми документами и ночью составить отчет о проделанной работе. Находясь в собственных мыслях, Дагбаев не обратил внимание на вставшего рядом Вадима. Странное утреннее сообщение от Виктора заставило его вздрагивать от любого звонка или обращения, но присутствие рядом наемника немного успокаивало: Алтану не нужно даже давать команду, Дракон найдет нужную жертву быстро и точно. И если раньше парень как-то сомневался в чувствах Вадима, то сейчас что-то внутри с приятно обжигающей грудную клетку гордостью говорило — даже кричало, — что мужчина и глазом не моргнет, но сделает все, что в его силах, чтобы угодить. В этом и была разница между Виктором и Вадимом. Несмотря на все усилия, Виктор оставался лишь жалкой копией наемника, никогда не получивший бы того же доверия. Но в тот день Алтан сделал не тот выбор, не подозревая, что впустит в ближний круг гадюку.        Недавно пришедшая мысль больно уколола парня в самое сердце. Месть очернила его мысли настолько, что он не мог сам узнать свое отражение в зеркале, и, чувствуя себя проклятым, Алтан не сопротивлялся желанию отомстить. Участившиеся кошмары также оказали на его состояние влияние, оставляя Дагбаева ночью в кровати в одиночестве, наедине лишь со своими невеселыми мыслями. Озабоченные взгляды Вадима дали понять, что его маска «повзрослевшего и серьезного человека» покрылась трещинами, из-за которых наемник пытался разглядеть его настоящего. Но что мужчина мог там вообще увидеть? Алтан давно не чувствовал себя в порядке, медленно тонул в той грязи, в которую затянуло его собственное травмированное сознание.        Он не хотел, чтобы Вадим предпринимал попытки разглядеть его — парень уже принял помощь от другого человека, хоть и знал, что совершил ошибку. Виктор даже не скрывал, что пользовался их связью, не оставляя попытки подползти ближе. Границы, которые заранее выстроил Дагбаев, находились под постоянным наблюдением Виктора; он ждал, когда сможет воспользоваться Алтаном, хоть тот и не понимал, как именно. Мужчина не нуждался в деньгах или авторитете — все это итак у него было, еще до их первой встречи. Больное внимание к своей персоне парень старался не замечать, надеясь на то, что в ближайшее время оборвет все связи с надоедливым партнером. Обещанное Виктором время поимки Разумовского подходило к концу, на что Дагбаев специально указывал почти в каждом разговоре, намекая на отсутствие любой другой причины держать мужчину рядом. Во время личных встреч темные глаза Виктора после таких намеков становились почти черными от скрывавшегося в них гнева. Лицо, однако, продолжало выражать лишь извинения: мужчина всеми силами старался показать, что Разумовский вновь ускользает из их рук не по его вине.        Новая цель в жизни Алтана затмила все зачатки желаний и интересов, но парень всегда находил время поухаживать за оранжереей или проверить небольшие горшки с комнатными растениями в особняке. И сейчас, раздумывая о том, сколько часов ему придется потратить на чтение небольшой папки с документами, Дагбаев пытался оставить хоть какое-то время вечером для небольшой прогулки в саду. Виктор не давал о себе знать, не отвечал на звонки или сообщения. Неизвестность не пугала Алтана, но ему хотелось верить, что мужчина собирается предоставить ему важную информацию о Разумовском или даже привезти его собственноручно к особняку, где убийца получит по заслугам.        Возвращаясь домой, парень молча наблюдал за меняющимся видом за стеклом. Водитель тихо чертыхнулся, когда понял, что не смог избежать очередной пробки — несмотря на раннее утро, пробки в центре города были обычным явлением. Алые глаза лениво скользили от машины до машины, изредка задерживаясь на лицах недовольных подростков, которые мечтали оказаться в кровати вместо неудобного сидения. Алтан тихо вздохнул, вспоминая свои школьные годы. Как и любые другие дети ему хотелось иногда и повеселиться, хитро обводя вокруг пальца самого главного задиру класса или сбегая с очередного скучного урока, на котором возможно было выжить только на последней парте. Но домашнее обучение приглянулось Баатару сильнее, из-за чего о типичных школьных днях — совсем как в фильмах! — Алтану пришлось забыть.        Вадим уловил изменившееся настроение босса и, стараясь не спугнуть, аккуратно приблизился к нему, медленно придвигаясь. Парень продолжал без интереса смотреть на дорогу, не реагируя на завозившегося рядом наемника, пока тот не скользнул рукой по колену, обтянутому черной тканью брюк. По позвоночнику пробежался табун мурашек, когда Дагбаев почувствовал прикосновение пальцев. Он быстро кинул слегка испуганный взгляд на водителя, но тот был занят мысленным жертвоприношением всех, кто устроил эту несчастную пробку, и испуг в алых глазах тут же обернулся смущением, прикрытым злостью и отвращением.        Сжатые губы Вадима выдавали все его беспокойство, в редкие моменты он был для Алтана открытой книгой, и парень невольно засмотрелся на такое непривычное ему выражение лица. Мужчина словно хотел что-то произнести, спросить или поделиться чем-то, но сам себя останавливал. Не дождавшись какого-либо ответа на свою наглость, наемник слабо улыбнулся. Алтан чувствовал его теплую большую ладонь на своем колене до самого возвращения домой.

***

       На третьем этаже Дагбаев всегда чувствовал себя неуютно. Не потому, что там чаще всего находился его дед, а потому, что наверху всегда было нестерпимо душно. Несмотря на то, что постоянно был в делах, Баатар отличался чувствительностью к холоду, из-за чего ходил только в теплых костюмах и водолазках. Кабинет и спальня проветривались только в случае необходимости, а именно, когда дышать становилось уже совсем нечем. Поэтому оставшись наедине, Алтан первым делом открыл окна на третьем этаже даже в коридоре.        Возвращение в особняк сулило ему лишь один спокойный вечер — то было затишье перед бурей, перед тем, как все партнеры узнают, что вместо Баатара в городе остался лишь его внук. Вадим внезапно выпросил выходной, без лишних слов остановил Алтана у входа в дом и прямо спросил, может ли он сегодня уехать. Дагбаев был удивлен тому, что наемник в первые же часы отсутствия нанимателя желает куда-то улизнуть. Непрошенная ревность кольнула куда-то в ребра, когда мужчина отказался раскрывать причину своего отъезда, но разрешение было все же дано. Охрана в доме оставалась надежной, а выходить самостоятельно парень никуда не хотел: желания посвятить весь вечер чтению документов и подготовке к завтрашним делам тоже не имелось, однако, хоть кто-то должен выполнять свою работу.        Недоумение Алтана в поспешной просьбе Вадима возросло, когда мужчина быстро собрал рюкзак, закинув туда чистую футболку, пару пачек салфеток, спрятал в свой любимый брутальный внедорожник простенький «Глок» и пару перочинных ножей. И накинув, напоследок, джинсовую куртку, Дракон отправился делать то, что необходимо, чтобы защитить свои сокровища. Парень не слышал ничего о том, чтобы Баатар оставлял наемнику какое-то грязное дело, и тот уверил, что хочет просто покататься по городу. Обида, оставившая в солнечном сплетении обжигающий клубок, не позволила Дагбаеву продолжать выяснять детали такого «бегства», и парень, не прощаясь, ушел в пустующий дедушкин кабинет, где и сидел до сих пор.        Он слышал, как открываются ворота, отъезжает машина, Вадим кричит что-то одному из охранников и исчезает из особняка. Алтан был обижен — наемник не доверял ему настолько, чтобы рассказать о своих делах, но сам, при этом, просил его всегда делиться с ним любыми мыслями.        В нижней полке стола была обнаружена полупустая бутылка дорогого шампанского — по остаткам газа в бутылке Алтан предположил, что дед пробовал напиток глубокой ночью или ранним утром. Не являясь приверженцем раннего распития алкоголя, Дагбаев сначала хотел было вылить его и выбросить бутылку, но быстро передумал. В голове проскользнула совершенно глупая идея, которая, почему-то, показалась ему хорошей, хоть и нелепой. Вадим вернется ночью или завтра утром, и Алтан мог бы преподать ему хороший урок: не стоит бросать своего босса одного, даже утром. Опьянеть от остатков, хоть и хорошего, но уже простоявшего какое-то время шампанского, он не мог, но расслабиться и позвать горничную за второй бутылкой, которая точно поможет ему бессознательно размякнуть в руках наемника, звучало, как хороший план.        — Идиот. — Пробормотал парень, отгоняя навязчивую мысль и расслабляясь в кресле Баатара.        Рядом с бутылкой не оставалось бокалов, очевидно, что Дагбаев-старший уже убрал все следы своего «преступления», и Алтан недовольно хмыкнул, не желая вставать с удобного места.        Алые глаза лениво скользили по кабинету, по книжным шкафам и полкам: парень внезапно ощутил, что не хочет ничего трогать здесь. Не потому, что дед был бы недоволен его присутствием здесь — он сам предложил ему на время своего отъезда работать именно в этом кабинете. А потому, что так оставалась надежда, что Баатар еще захочет вернуться к внуку. Внезапное ощущение одиночества встревожило Алтана, он подозревал, что может чувствовать себя скованно без присутствия хотя бы одного близкого человека рядом, но что-то кричало внутри него, выло, возвращая его невеселые мысли. Чувство тревоги не покинуло парня даже после того, как он спустился на второй этаж. Кто-то из прислуги смотрел телевизор и что-то тихо, но горячо обсуждал. Рядом с аркой, ведущей в гостиную, Алтан заметил пару охранников, лица которых, в отличие от обычного равнодушия, казались бледнее и тревожнее.        Приближаясь к гостиной, Дагбаев лучше слышал разговоры и речь диктора в телевизоре; сердцебиение учащалось с каждым шагом, но ноги сами по себе становились каменными до тех пор, пока парень уже не смог передвигаться вовсе.        «Ой, что же будет…»        «По нашим данным самолет потерпел крушение из-за неисправности одного из двигателей…»        «Может, Господин смог выжить?»        «Такая катастрофа! От самолета и живого места-то не осталось…»        Остановившись прямо в проходе, Алтан, как завороженный, не моргая, смотрел в экран, где в новостях показывали кадры ужасной авиакатастрофы. Цензура не позволяла показывать все детали этого ужаса вблизи, но даже так было ясно, что ни о каких выживших речи не шло. Несмотря на это, вглядываясь в частный самолет своего дедушки, парень хватался за надежду, ждал хоть какого-то движения, доказывающего, что Баатар жив. Но программа продолжалась, кадры сменялись одни за другими, знакомые, но какие-то мутные лица также мелькали перед резко истратившим весь воздух Алтаном, а ноги повели его в неизвестном направлении. Казалось, что он потерял все чувства. Все вокруг стало белым и до боли ярким, даже закрывая глаза холодными ладонями, болезненная яркость не исчезала. Сердце билось так громко и часто, затмевая все остальные звуки, из-за чего казалось, будто парень превратился в одну из бабочек, что Юма когда-то любила ловить в специальные баночки, чтобы отправить очередные красивые маленькие крылья к себе в коллекцию. Это было так давно, что никто почти и не помнил, как долго ругала мать свою дочь за такое жестокое хобби. Громкий голос матери звучал совсем рядом, и Алтан удивился своей памяти, которая смогла воспроизвести такое далекое воспоминание настолько явно. Однако, учуяв где-то рядом резкий запах, парень дернулся.        Обнаружив себя сидящим на полу в коридоре на третьем этаже, Алтан слепо заморгал. Горло обожгло не только запахом нашатырного спирта, но и самим кислородом: неизвестно, сколько он продержался, не вдыхая, но боль вновь раскрывшихся легких заставила его схватиться за грудь, роняя непонятно откуда взявшийся телефон. На экране мигало меню продолжающегося звонка, и парень, наконец, смог услышать из динамиков доносящийся голос сестры, чей голос он спутал с материнским.        — Алтан?! — Юма надрывалась, несколько раз выкрикивая имя брата.        Почувствовав укол совести за то, что испугал сестру своим молчанием, Дагбаев хотел было потянуться к телефону, чтобы ответить ей, но чья-то крепкая рука опередила его, сбрасывая звонок.        Вадим сидел рядом, держа в руках кусочек ваты, пропитанной нашатырным спиртом. Мужчина молчал, опустив глаза, словно боялся встретиться взглядом с Алтаном.        — Вадим… — Голос, хриплый от кашля, заставил наемника вздрогнуть. — Дедушка… погиб?        — Да. — Немного помолчав, ответил мужчина. — Никакое чудо не помогло бы в таком крушении.        Алтан понимал, что ему нужно было услышать подтверждение смерти очередного члена семьи от близкого человека, чтобы поверить. Благодарность к Вадиму, который магическим образом оказался вновь рядом в нужный момент, стыд за то, что подозревал его в недоверии, а также ужасающая боль потери смешались в одну массу эмоций, вызывая на лице у парня грустную улыбку, в то время, как по щекам потекли обжигающие слезы.        Тело Вадима даже через костюм согревало внезапно озябшего Дагбаева, и мужчина придвинулся ближе, помогая парню прижаться к нему, сжать пальцы на чужой спине с такой силой, что если бы не пиджак, то на коже точно остались бы болезненные следы. Тонкие губы целомудренно коснулись сначала виска, по которому стекал холодный пот, а после растрепавшихся волос, и Алтан почувствовал, как к горлу подкатывает волна рыданий, которую сдержать никак не удастся. Наемник незаметно махнул рукой, прогоняя нескольких охранников и испуганных горничных, и те незамедлительно спустились вниз.        Вадим не успокаивал парня словами, не врал, что все будет хорошо и не просил его успокоиться. Тихие всхлипы, набравшие силу, превратились в полный отчаяния и боли крик, который терялся где-то в шее наемника, но ткань одежды не могла полностью заглушить его, и по особняку еще несколько минут раздавалось эхо.        — Я не могу поверить… — в моменты затишья произнес Алтан. — Он же… Как он мог так погибнуть?        В мыслях обиженного на весь мир мальчишки-подростка, который после аварии стал для своего дедушки огромной ношей, тот не раз погибал в крутой перестрелке, подрывался, похищая какой-нибудь важный документ или артефакт. На крайний случай, Алтан представлял, что Баатар погибает от яда, который ему подсыпали недовольные повара в особняке за то, что он опять назвал их блюда пресными. Но не так. Он не должен был уйти так.        — Алтан, твой дедушка — такой же обычный человек, как и все мы. Если этому суждено было случиться, то ничего не сделать.        — Тот пилот уже в прошлый раз показался мне не очень надежным, что если он не смог…        — Не вини тех, чью вину не доказал. Проблема была в двигателе, тут любой бы не смог справиться. — Вадим немного изменил положение, подхватывая парня аккуратно за бедра и приподнимаясь вместе с ним.        Но даже находясь в необычном для себя положении, Алтан молчал, тяжело дыша в шею мужчины и прижимаясь к нему так, словно боялся, что тот исчезнет. Парень знал, что Вадим разделяет сейчас с ним ту боль, которая сжигает его изнутри, но тревога все не покидала его, хоть он и старался заглушить назойливые мысли. Сколько же времени Вадим находился рядом, если слышал отрывки той программы и знал, из-за чего именно произошла катастрофа? Неужели он так и не уехал? Обманул?        Рой в голове немного успокоился, когда наемник принес его в комнату. Если бы Алтан обладал хоть малой толикой трезвого ума, то смог бы заметить, что мужчина, казалось, немного заплутал в коридоре, пытаясь найти в коридоре нужную дверь. Но опухшие от слез глаза мешали ориентироваться в пространстве, позволяя Вадиму нести его, как маленького ребенка, заснувшего на родительской кровати, несут в его детскую. Когда-то, в далеком прошлом, и сам Баатар нес притворившегося спящим маленького Алтана по этому самому коридору. Рядом шла мама: сначала она старалась идти медленно и тихо, чтобы не разбудить ребенка стуком каблуков, однако, не поспевая за отцом, и вовсе сняла туфли, шлепая босыми ступнями по полу. И Алтан знал, чувствовал, как дедушка прятал улыбку и взглядом суровым, но там, глубоко, поблескивающим любовью к своей семье, пытался образумить дочь.        Погрузившись в детские воспоминания, парень и не заметил, как заснул, продолжая крепко держаться за чужие плечи, на которых все еще были видны следы от его слез. Не расправляя кровать, две фигуры легли на мягкое покрывало, не отрываясь друг от друга. Карие глаза напоследок скользнули по бессознательному телу рядом, одарив мужчину причиной улыбнуться, ведь его план сработал даже лучше, чем он сам того ожидал.