Не время для драконов.

— Аякс, уходи, — внутриутробное рычание не только слышится ушами, но и откликается вибрациями по всему телу, устраивая внутри крошечное землетрясение. — Что? Нет! — пока Дракон лавирует между взрывами сотен перегрузок, Чайльд вдыхает запах жжëной щетины, шипит от горящих ожогов на спине, сильнее сжимает в кулаках колючую гриву и с силой сжимает ногами крупную драконью шею. — Я говорил тебе не соваться и держаться от меня-… — А я говорил, что не буду стоять в стороне, ясно? Моракс не спорит и не пытается его переубедить. Вместо этого он врезается боком в один из пустеющих верхних вихров, не оставляя Тарталье выбора: он не успевает даже вскрикнуть, когда грива выскальзывает из рук, стирая перчатки и кожу на ладонях под ними, и спину прошибает заряд от падения на камни. — Стой! Я не хочу оставлять тебя! — кричит Чайльд, кидаясь вперёд к краю выступа и бессильно опуская голову, прекрасно понимая, что его слов никто не слышит. Просто не может услышать. Дракон исчезает в облаке хлынувшего пара: наверняка решил уменьшиться. Видимо, прочность его шкуры зависит от размера. Но если тот вариант «брони», что был на весьма немалом Мораксе в Золотой палате, смог поцарапать даже клинок Тартальи, что с ним станет от взаимодействия пиро с электро?.. Это не просто атаки. И без того сильную реакцию Фатуи усовершенствовали, немного изменив энергию, копирующую силу элементов, сделав её более агрессивной. Что-то вроде того, что сделал Чайльд, когда подрывал корабли: бочки бы и так дали взрыв, но с подачки электро Глаза Порчи судно практически смело в щепки. «Ну нет, его так точно подстрелят!» Прикусив язык до крови, он всё же поднимается с холодного камня и пускается в бег. Почти тут же запинается о собственные мысли. «А кому я должен помогать?..» «Фатуи — моя организация. Снежная — моя родина. Царица — моя Богиня, моя королева». «Но ведь я обещал Чжун Ли защищать его в Разломе». «Ведь… заключëн контракт». «Ведь… Чжун Ли не лгал мне и не использовал меня». — Наш малыш о чём-то задумался? Тихое постукивание твёрдой подошвы о камень резонирует с тонким насмешливым голоском и впивается в барабанные перепонки спицами. — Ну-ну, не тушуйся, поделись проблемой, я помогу. Белая маска бестии, как и всегда, закрывает ее глаза двумя крестами, но ей, кажется, и не нужно их открывать, чтобы наверняка знать, кто находится прямо перед ней. — Мы, конечно, полагали, что можем встретить тебя здесь, но никто не верил в эту догадку, — улыбается она, медленно подходя всё ближе. — А ты здесь ещё и с нашей сладкой добычей. Привёл его прямо к самой вишенке! — девушка хлопает в ладоши и прикладывает руки к щеке, словно умиляясь чему-то. — Я никому не скажу, что видела тебя здесь, если ты расскажешь мне, что предложила тебе эта крылатая тварь, — на последних словах голос заметно грубеет и сходит на рык, но тут же подпрыгивает до тонкого и мягкого звучания. — За что тебя можно купить, Тарталья? Сколько ты стоишь? Она подносит к волосам руку и снимает с них белоснежное пëрышко. — Или же ты остался верен дому? — девушка вытягивает руку вперёд, так, что перо мягко касается груди Чайльда. Он уже видел этот трюк. В её руках эти перья становятся клинками смерти, стоит ей лишь возжелать. Один неровный вдох — она вонзит перо ему под ребро. Проблема в том, что Чайльд сам не знает, что из сказанного им будет являться правдой. — Ты можешь не отвечать мне прямо сейчас. Вместо этого прими свою боевую форму Короля Демонов и выступи на стороне Снежной, — она отворачивается от него и прикрывает лицо пером. — Выбирай. У нас не так много времени, чтобы ждать тебя. Последние слова тонут в раздавшемся снизу рычании и грохоте скал. Тарталья в пару скачков подбирается к краю вихра и всматривается в дым и пыль, через которые видны только снующие чёрные тени. Взрывы прекратились. Одна из сторон проиграла? «О Архонты, будь жив». Хочется ударить себя по щекам за то, что первая мысль ушла в пользу Бога Контрактов, а не Снежной. — Воспоминания, о которых говорил мне Гео Архонт. Это ведь ваших рук дело, Колумбина? — О-о? — удивлённо и заинтересованно тянет она, вновь обнажая лицо. — Дотторе пришлась очень постараться, чтобы провернуть такую ювелирную работу. Сказал, что пришлось пожертвовать парочкой собственных сегментов! Я бы и рада отдать старикашке его воспоминания, но они нужны нам для нечто более интересного, — она говорит почти по-заговорчески игриво, точно речь идёт о планах по разгромлению снежками базы противника в очередной игре. — Более интересного? — О-о, я уверена, тебе понравится! Если Архонт не захочет отдавать Сердце Бога добровольно, придётся сполна пустить крови на пол. Как думаешь, много ли сил у него осталось после защиты и тебя, и себя от наших пушек? — она заливается смехом, открывая взору белые зубы. — Конечно, мы и не надеялись одолеть Архонта этими цветными хлопушками! Как хорошо, что он слишком милосерден, чтобы просто прихлопнуть это пушечное мясо. «Сумасшедшая дура. Нужно сваливать подальше…» — Что тебе нужно? — Чайльд уверен, что к общему ничего не понимающему виду Колумбина бы ещё и удивлённо округлила глаза, если бы они были открыты. — Считаешь меня предателем — хватай. Союзником — сражайся бок о бок. К чему эти игры? — Мне невероятно интересно узнать, что происходит в голове у таких отчаявшихся, как ты, — она широко улыбается и проводит кончиком языка по нижней губе. — Ради этого можно пожертвовать и битвой, и этой глупой миссией, — непринуждённый лёгкий тон и снисходительное пожимание плечами никак не сходятся со смыслом сказанного, и у Тартальи уходит около восьми секунд, чтобы осознать, в какую глубокую жопу он влез, наткнувшись на неё. — Ну уж нет, миссия важнее, — он щурится, медленно смакуя слова, прикидывая, какую может получить реакцию, прикладывая немало сил, чтобы не выдавать в голосе лёгкого смятения, чтобы не отвести взгляд туда, в сторону вновь взревевшего Дракона, а смотреть на неё, неотрывно. — Я не собираюсь отсиживаться. — Тогда вперёд, — Колумбина взмахивает рукой, мол, все пути тебе открыты. — М-м, Архонт уже почти измотан… Какое чудное место выбрала Царица! — восторженный вскрик отражается от стен и потолка лёгким эхо. — Царица? — Не обращай внимания. Тебе неинтересны такие скучные подробности. Лучше займись делом. Тарталья хмыкает и пробегает мимо неё, спрыгивая с яруса на ярус, пытаясь максимально сократить время, за которое он сможет добраться до бойни, размахи которой… и правда очень сильно сжались. Очень сильно. Разве здесь были эти каменные шипы? А кратеры? А кубические образования, из-под которых торчат конечности в униформе Фатуи? Какого чёрта он вообще ничего не слышал? Такие действия не могли произойти бесшумно… «Почти измотан? Пустить крови на пол? Ну нет, он должен остаться жив…» Тарталья спотыкается и падает на руки, потому что всё пространство неожиданно и крупно содрогается. Толчок настолько силён, что Чайльд невольно ловит себя на мысли: ещё пара таких, и все эти угловатые вихры обвалятся вниз. Но больше земля не дрожит. Он рывком преодолевает ещё два яруса, приближаясь к огромному неестественно ровному каменному кубу, и голоса, слышимые изнутри, никак не могут быть неудачной игрой воображения. «Он так сильно не хочет их убивать, что даёт взять над собой верх? После обвала бы тут ни одной живой души не осталось, что он творит?» Один из вихров всё же расходится треском прямо над головой Чайльда. Фиолетовые искры, привычный, уже рефлекторный взмах руки, бросок вперёд — он пурпурной молнией проносится на соседнюю каменную полосу, как раз когда тяжёлые глыбы падают вниз, туда, где он стоял секунду назад, проламывая и этот ярус. Виски начинают пульсировать, паника закипает в крови всё сильнее: Фатуи точно что-то задумали, оно точно убьют Моракса, если им это вправду нужно, он должен помешать, должен предупредить, спасти… …должен убить вместо него. Пространство слишком быстро проносится перед глазами, и когда электрическое копьё пронзает первое тело, заливая руки и щёки горячей кровью, какое-то существо внутри захлёбывается удовольствием, требуя большего. Требуя зрелищ. Требуя крови. «Это нужно, чтобы спасти его…» Среди ближайшего ряда солдат поселилась паника. Они вертят головами, не понимая, что убило их застрельщика, но фиолетовые вспышки выкашивают одного за одним, отражаясь в широко распахнутых и уже стеклянных глазах. Больше. Сильнее. Ярче. Сердце стучит в самом горле, тошнота в котором уже застряла огромным булыжником. Раздаются взрывы: перепуганные рядовые даже не понимают, кого видят, но так старательно пытаются устранить угрозу! Некоторые залпы проносятся совсем близко, опаляя лицо за маской, оставляя тёмные пятна на одежде. Из горла вырывается тихий смех, срывающийся на крик, близкий к истерическому. Б О Л Ь Ш Е. С И Л Ь Н Е Е. Я Р Ч Е . Узда вырывается из рук. Тело пропускает через себя всю внутреннюю и внешнюю энергию, преобразуясь и принимая форму, которую побаиваются даже другие Предвестники. Король Демонов выкашивает очередной отряд, единой атакой разрубая тела в слабой броне пополам. Крики невероятно громкие, наверняка бы они вгрызались в самый мозг, если бы нечто другое не было громче: больше. сильнее. ярче. Не остаётся ни единой мысли, ни единого ощущения, лишь неисчерпаемая жажда. Кажется, позади уже шесть опорных точек? А может и восемь… Можно ли опознать тела? Остался ли кто-то жив и умирает сейчас? Всё равно. Сердце рвётся вперёд, отнимая контроль у разума и заливая глаза чёрными лужами грязи. Он почти у цели. А… какая, собственно, была цель? Была ли цель вообще? Очередное тело падает у ног после ленивого удара, когда ноги сковывает тяжесть. Всё тело сковывает тяжесть. И даже единственную жажду. Из бурной реки жажда становится ручейком, который, кажется, всё мелеет и мелеет… Иссыхает? Или уже совсем высох… — Хороший мальчик… Глаза закатываются, единственное движение, на которое всё ещё хватает сил — мелкая дрожь в пальцах. — Просто прекрасно… Тело возвращается в свою привычную форму. Он бы и рад упасть на колени, да что-то держит в подвешенном состоянии. — Ты справился просто прекрасно! Проклятый девичий голос. Как она вообще поспела за ним?! Чайльд с трудом поднимает голову и открывает заплывшие глаза, продирая налипшую на веках кровь. Чжун Ли. Уже в своей почти человеческой форме, разве что с рогами… весь израненный… крайне измотанный… «Я ведь… должен был спасти… не успел?..» Он пытается что-то прошептать, но из горла вырывается лишь противный хрип, готовый вот-вот сорваться на кашель из-за затвердевшего пера, которое Колумбина так старательно прижимает к его глотке. — Это место, — вкрадчиво объясняет она, прижимаясь плотнее к его спине, — разрушает энергию изнутри. Чем больше ты используешь энергии, тем быстрее она разрушится. Но со скверной ситуация совсем иная. Впустив в себя скверну, ты просто-напросто отдал ей контроль над всем своим телом и разумом. Вспомни хоть что-то из того, что ты сделал. Нет, никак? Ха-ха… А Вы, Моракс? Не знали или притворялись? Наверняка знали. Наверняка чувствовали это, ещё даже не придя сюда, так ведь? Наверняка знали, что не сможете вести бой. И всё равно сунулись сюда. Вам так важна эта штука, да? Ей весело. Чертовски весело. Нравится дразнить Архонта, нравится продолжать вгонять это кипящее лезвие в горло Чайльда, прекрасно ощущая и тонкий ручеёк крови руками, и сбитое редкое дыхание — собственной грудью. — Отпусти его. — О-о? Хо-хо, дело принимает интересный оборот! Не смей приближаться, иначе вынесешь отсюда только его труп, — шипит Колумбина, отходя на пару шагов, волоча Тарталью за собой. И Архонт послушно остаётся на месте. А Чайльд всё это время старается ухватиться за его взгляд. Грустный, уставший, пустой взгляд… — Кэ-эп! Ты закончил? — кричит она, задирая голову вверх. — Закончил, — довольно близко отзывается Капитано и через пару минут появляется перед Тартальей, заслоняя собой немного расплывчатый силуэт Чжун Ли. — Это что, и есть наш план «Б»? — Не-ет, это наш план «В», нарисовавшийся здесь не иначе как подарком судьбы! — она вскидывает руки, но тут же возвращает их к горлу заложника. — Прекрати дурачиться. Отдай капсулу. — Подожди. Я ведь серьёзно. Ты же помнишь, насколько опасна эта штука? Капитано раздражённо кивает и скрещивает руки на груди. — Как насчёт сделки, от которой Вы просто не сможете отказаться, а, Моракс? Вам — рыжего и капсулу, нам — Сердце Бога? — Кто тебя вообще выпустил за пределы дворца? Иди прочь отсюда! — рычит Капитано, подходя ближе. — Перестань ёрничать. Что на тебя нашло? Архонт не может дать бой, ты посмотри на него: даже щиток, что он так пытается поставить вокруг рыжика, разбивается одним касанием моего пёрышка. — Она права, — неожиданно для всех подаёт голос Моракс. — Я согласен на контракт при ещё одном условии. После получения Сердца Бога вы немедленно покинете Ли Юэ. — Н-не надо! — всё же умудряется надрывно выкрикнуть Чайльд, за что получает удар в живот от Капитано, к которому его передала Колумбина. Но Моракс его и вовсе игнорирует. Его взгляд в последний раз скользит по нему, и Аякс замечает это, прежде чем тот полностью покидает его и цепляется за маленький сияющий золотом флакончик в руках Третьей Предвестницы. — Сердце Бога, — девчонка требовательно вытягивает руку вперёд, точно обращаясь не к Божеству, а к хулигану, что украл в ларьке по соседству яблоко. Ни капли почтения, уважения или трепета. Нет даже страха. Моракс подчиняется. Его рука утопает в груди, в области сердца, точно так же, как совсем недавно утопала рука Чайльда, касаясь того, что так сильно желает заполучить Царица. Того, что было поручено достать ему, Одиннадцатому Предвестнику. Колумбина обхватывает Сердце Бога тонкими пальцами и криво усмехается: — Как жаль, что рыжика нам нужно забрать с собой. После этих слов она замахивается и с силой, которой не должно находиться в таком хрупком и миниатюрном теле, швыряет флакончик о камень. От разбитых осколков стекла тут же устремляются вверх несколько золотистых сфер, оставляющих за собою сияющие песочные следы. Чайльд не понимает, почему Чжун Ли бездействует, пока не замечает, что не видит его глаз. Он жмурится… жмурится и очень сильно хмурится, а теперь хватается руками за голову и низко рычит. — Уходим, Кэп. Мы ведь не хотим угодить в обвал? Тарталья, собрав все свои силы в ногах, дёргается вперёд, вырываясь из хватки отвлëкшегося Капитано, и падает на колени прямо перед Чжун Ли, хватает его за руки. — Чжун Ли… Моракс, мать твою, прошу тебя, приди в себя и уходим отсюда, — беспорядочно шепчут губы, пока он пытается подняться на ноги. — Что бы ни происходило сейчас, просто ухо-… Его глаза резко распахиваются. И светятся они чертовски ярко… но как-то иначе. Не так, как светились прежде. Теперь этот свет сравним не с солнцем, янтарём или золотом, а с болезненной желтизной кожи, со зловещим окрасом ядовитой рептилии. Холодный свет… Опасный. — Вы… Из-за вас она… — тихо бормочет Моракс, сжимая руки в кулаки. — Что? — Капитано дëргает Тарталью за шкирку, но он брыкается и уже кричит Мораксу. — Ты отдал им Сердце Бога, Чжун Ли, контракт, они нарушили его! Земля под ногами начинает дрожать, и дрожь эта совсем не стихает, наоборот — нарастает и даже не планирует ждать, когда заблудшие души Фатуи покинут эту пещеру. Пол под ногами Властелина Камня идёт трещинами, вырвавшиеся каменные глыбы медленно поднимаются в воздух и неровно, опасно парят над яшмовыми рогами. — Чжун Ли! Чайльд с особым отчаянием взывает к глазу порчи и, несмотря на полное отсутствие сил и энергии, он откликается. Вспышкой он исчезает из хватки Капитано и приземляется почти вплотную к Мораксу, хватается за его плечи. — Чжун Ли, слушай мой голос, прошу тебя, не теряй связь с реальностью! Расскажи мне, что ты вспомнил, Чжу-… — Прочь. Резкий взмах материализовавшегося копья не слишком сильный, но достаточно неожиданный, чтобы ударить полуживого Предвестника в живот и сбить его с ног. — Что? Чжун Ли, вспомни о нашем путешествии! Чайльд с трудом продирает глаза от поднявшейся пыли и не верит им же, когда видит на щеках Архонта слëзы. — ИДИТЕ ПРОЧЬ. — голос доносится из каждой стены, из-под самого свода пещеры, кажется, даже из воздуха. — Не смей попадаться мне на глаза. …Чайльд ни разу не видел столько эмоций на уже хорошо знакомом красивом лице. И впервые видит сейчас, когда тот пытается избавить поле своего зрения от него? — Хватит возиться. Идиот, прекрати брыкаться, иначе помрёшь под этими завалами, как забытая собака! Но Предвестник пропускает слова сослуживца мимо ушей. «Нет-нет, это неправильно… здесь что-то не так…» — Чжун Ли, а как же наша-… Наша дуэль?! Ты обещал мне сразиться! Я-… Оглушительный треск вгрызается в уши, и совсем рядом с коленями Тартальи приземляется огромный сталактит, светящийся раскалённым янтарём. — Ты не имеешь права стоять там, где стояла она, — холодное, сухое бездушное рычание, уже совсем не похожее на человеческий голос, пугает ничуть не меньше с трудом понимаемых слов. — Не смей. Ко мне. Приближаться. — Кретин, слышишь, что тебе твой дружок говорит? — острое и холодное пëрышко проносится совсем близко к виску, явно намереваясь зацепить Архонта, но попавшее в одну из каменных глыб, зависших вокруг него. — Либо ты послушаешься сам, либо-… Ой, Кэп! Хватай его! Он-… Тонкий испуганный голос растворяется в боли в области копчика и утопает в мягкой нуге, постепенно обволакивающей сознание и застилающей глаза. Что-то сильно колется, но почему-то нет сил даже проверить, что это такое. Да и не слишком-то хочется… Обрывки фраз всё ещё касаются слуха, но последним и самым ярким звуком становится страшный грохот, сравнимый, наверное, разве что с падением целой Империи. И потом всё стихает.