Там, где ему и место

Свет просачивался сквозь листву дерева позади него, когда Ким Докча смотрел на необычную сцену перед ним: громкий смех детей, лица, сияющие незапятнанной невинностью, когда они радостно гонялись друг за другом вокруг мраморного фонтана в центре. Игра в пятнашки, сделанная только для развлечения, без смертельных флагов за спиной. Просто дети, ведущие себя на свой возраст, в отличие от тех, кого заставили повзрослеть слишком рано во время апокалипсиса. Эта новая реальность была чрезвычайно чужда Ким Докче. Голубое небо казалось таким хрупким, что могло разлететься вдребезги от прикосновения, и между трещинами проглядывала холодная тьма космоса. Иногда он яростно проводил пальцем по пустому воздуху, чтобы убедиться, что этот вид не был проекцией с экрана. Его глаза время от времени метались по бескрайнему небу в поисках признаков того, что этот мир был еще одной выдумкой, созданной из его сна. Ким Докча слышал, как Четвертая Стена холодно шепчет ему на ухо, с жестоким удовлетворением напоминая, что: [Это тоже не его мир.] Что он снова в поезде, мчащемся навстречу вечности, где он один несет на себе грехи разных мировых линий, созданных из его собственной детской наивности. Это моя вина. Один палец. Я был трусом. Две руки. Я в порядке. Три конечности. За каждую часть тела, которой он пожертвовал ради своего главного героя, тяжесть спадала с его сердца. Его жалкое «я» даже начинало мечтать о том, что их не разделяет невидимая стена и что он снова сражается бок о бок со своими товарищами. Не как созвездие Демонический Король Спасения, а как Ким Докча. Только для того, чтобы проснуться в этом пустом вагоне, как только он исчерпает слишком много вероятности. В моменты, когда его разум колебался между сном и ясностью, Ким Докча часто задавался вопросом, не лучше ли было бы, чтобы его конечности были разрушены и рассеяны вероятностью, как жизни, с которыми он играл для своего развлечения. Ким Докча поднял руку к небу, вглядываясь в каждую цифру в трансе, сгибая каждый палец один за другим, прорабатывая изгибы в суставах. Он был испорчен, потемнел, и уродливые пятна были разбрызганы по всей его фигуре. Запятнанные руки, которые никогда не смогут смыть грех начала первой трагедии, заставляя марионеток танцевать под дудку отчаяния. Грязные глаза, которые никогда не могли очиститься, наблюдая за главным героем, когда он в 1863 раз начал жить в том же адском мире. Иррациональное сердце, которое никогда не могло быть очищено за то, что оно свидетельствовало о жестокости, одновременно лелея главного героя, бормочущее «Я Ю Джунхек», как заезженная пластинка. Раскаялся ли я? Загладил ли я свою вину? Два вопроса тяжело вертелись на кончике языка Кима Докчи, но он не знал, сможет ли он справиться с правдой: что его 20000 лет в поезде были ничем по сравнению с долгим путешествием, которое пришлось пережить паломнику одинокого апокалипсиса, неоднократно наблюдая, как его близкие гибнут у него на руках. Со вздохом Ким Докча снова тяжело опустился на деревянную скамью, на которой сидел, закрыв лицо рукой и прикрывая глаза от резкого солнечного света, к которому он еще не привык. Несмотря на то, что прошло несколько месяцев с тех пор, как Ким Докча очнулся от комы, этот мир все еще казался ему чужим. Это был мир для него, который сражался за конец сценариев; для Демонического Короля Спасения, чей статус созвездия мерцал в ночном небе; и лидера Компании Ким Докча, который доблестно вел своих товарищей в Великой Войне Святых и Демонов. Но тот, кто стоял здесь, пожиная мирную безмятежность, был всего лишь Ким Докча, «читатель», чья безудержная трусость принесла годы страданий его товарищам. Этому Ким Докча, само существование которого было против мира, здесь не место. Вот почему, когда Ким Докча тщательно создавал свой Аватар, он оставил неприятные фрагменты «читателя», который взахлеб пожинал «Три способа выжить в разрушенном мире» в святилище своей спальни размером со шкаф. Его товарищи заслуживали, по крайней мере, этого. Неумолимый страх подорвал самообладание Ким Докчи без защиты Четвертой стены. Каждый день его сердце сжималось от страха, когда он приходил к мрачному осознанию того, что в мире без сценариев слои его историй будут медленно исчезать — Король мира без короля, Демонический Король Спасения, Сезон Света и Тьмы, Весна мира Демонов — только чтобы показать своим товарищам того храброго лидера, который ухмылялся перед лицом опасности, но всегда был жалок внутри. Он должен был вести себя как «нормальный»; быть тем Ким Докчой, которого помнили его товарищи. По мере того как Ким Докча все глубже и глубже вжимался в скамейку, мерзкие руки презрения к себе сжимали его мысли, как тиски. Его глаза ошеломленно смотрели сквозь щели между пальцами на белые облака, вяло плывущие по небу. Ким Докча был там, но в то же время его не было. Он чувствовал себя призрачным существом не привязанным к этому месту. Почва под подошвами его ботинок казалась неустойчивой, как будто в любой момент он мог проснуться в том же холодном вагоне, которому принадлежал. «Хен» «Аджосси» Словно якорь, легкий рывок за обе руки вывел его из задумчивости. Его глаза снова сфокусировались на настоящем, когда Ким Докча посмотрел на ухмылки двух подростков, которые сели рядом с ним, по обе стороны. Ким Докча взглянул на Ли Гильена и Шин Есунг и мягко улыбнулся. В его отсутствие оба повзрослели, как дорогое вино. Ли Гильен, которому сейчас пятнадцать лет, был почти такого же роста, как Ким Докча, и черты его лица были немного более утонченными, чем раньше: острый подбородок, высокий нос, густые брови и пучок каштановых волос, которые казались мягкими на ощупь. Его телосложение также стало более крепким, поскольку Ким Докча мог представить, как 5-летний боевой опыт вливается в его некогда маленькое тело. Шин Есунг, которой сейчас 16 лет, также выросла, что она превратилась в прекрасную молодую леди: ее тонкое лицо, нос пуговкой, блестящие темно-бордовые глаза и светло-каштановые локоны, которые теперь доставали до талии. Несмотря на то, что ее фигура была миниатюрной, Ким Докча также может ощутить мышцы, которые обманчиво скрываются под ее нежной кожей. Его улыбка слегка дрогнула, когда он осознал, сколько лет его не было в их жизни, что вместо заботы он подарил им эмоциональную травму. Он едва не обагрил их руки кровью в таком юном возрасте, заставляя их снова и снова становиться свидетелями его смерти. В таком впечатлительном возрасте слово «убивать» уже было добавлено в их словарь. Ли Гильен и Шин Есунг обменялись обеспокоенными взглядами и крепче обняли своего отца, когда увидели, что в его глазах назревает тихая буря. «Аджосси, аджосси», — обеспокоено прошептала Есунг, подчеркивая каждое слово рывком, — «Ты сейчас занят?» Ким Докча на мгновение пристально посмотрел на нее, а затем мягко улыбнулся девочке. «Нет, не совсем», — ласково ответил читатель. «Тогда не мог бы ты пойти с нами и купить кое-какие украшения для вечеринки?», — увидев замешательство Ким Докчи, Шин Есунг поспешно добавила, — «Я… это для мероприятия в нашей школе!» Ли Гильен оживился, услышав предложение Шин Есунг, и его сверкающие глаза встретились с глазами Ким Докчи. Даже будучи подростком, он все еще сохранял часть своего мальчишеского очарования. Его умоляющие глаза могли бы покорить любого взрослого, и Ким Докча не был исключением. Докча на мгновение задумался. Кроме того, что предыдущие несколько часов он просидел на скамейке и размышлял, у него действительно не было никаких планов на день. Ким Докча также задолжал двум подросткам время, украденное у них апокалипсисом, и многое другое. «Хорошо, пошли» Как немощный старик, Ким Докча использовал скамейку, чтобы подняться, и двое подростков последовали его примеру, хотя и с немного большим удовольствием. Ноги Ким Докчи дрожали при каждом шаге, когда Ли Гильен и Шин Есунг чуть ли не волокли его из парка по улицам Сеула. Несмотря на то, что Ли Сольхва одобрила его выписку из больницы, кома действительно подорвала его выносливость. Он обнаружил, что не может угнаться за широкими шагами подростков, и вместо этого смирился с тем, что его тащат как мертвый груз. Когда они притащили его к какому-то месту, его взгляд метнулся к проплывающему мимо пейзажу, где разрушающаяся архитектура когда-то стояла в огне войн. Воздух, который пронесся мимо него, нес запах нормальности, а не дыма, который щипал ему глаза и душил его с каждым прерывистым вдохом, который он делал. Внезапно быстрые шаги резко оборвались. Ким Докча чуть не врезался в спины детей, стоявших перед ним. «Хен, мы пришли», — Ли Гильен указал на возвышающееся перед ним здание. Хотя в торговом центре перед ними не было ничего похожего на его былую роскошь, у него была мощная инфраструктура, стеклянные оконные стекла покрывали каждую поверхность, а вход мог похвастаться впечатляющей вращающейся дверью, которую неизвестно как построили после апокалипсиса. «Давай, аджосси! Давай войдем!», — взволнованно воскликнула Шин Есунг, протаскивая Ким Докчу через двери в большой универмаг. Каждый проход был полностью заполнен предметами первой необходимости: туалетными принадлежностями, одеждой и даже канцелярскими принадлежностями. Ким Докча даже не думал, что можно было бы раздобыть ресурсы и оборудование для производства чего-либо из этого, но, о чудо, там есть фигурка архангела, которая странно выглядела как Демоноподобный Судья Огня. И снова Ли Гильен и Шин Есунг возглавляют их группу. Вместе они бродили по разным проходам, Ким Докча был доволен тем, в каком направлении двое подростков хотели его повести. Вскоре они уже просматривали полки с различными праздничными украшениями, от серпантинов до праздничных шляп. Пальцы Ким Докчи задержались на белой праздничной шляпе, которая была усеяна черными точками. «Давайте возьмем воздушные шары с драконами, аджосси! Разве они не милые?», — Шин Есунг схватила круглый воздушный шар обеими руками и развернулась, чтобы показать Ким Докче, выдернув его из задумчивости. Это был черный дракон, ужасно похожий на то надменное созвездие, которого Ким Докча до сих пор с нежностью помнил. «Это выглядит глупо! Мы не будем брать его, Хен!», — теперь Ли Гильен держал в руках свой собственный воздушный шарик с изображением богомола. Шин Есунг пошатнулась, ошеломленная оскорблением Ли Гильена, и вскоре начался спор, который становился все громче с каждым словом детей. Ким Докча посмеивался над их перепалкой; их соперничество никогда не менялось. Даже тогда, во время апокалипсиса, они сражались лицом к лицу, но их синергия на поле боя была, несомненно, мощной и безжалостной. «Вы двое так громко разговариваете, что мы могли слышать вас всю дорогу от отдела с едой», — раздался знакомый голос с конца прохода. Ким Докча обернулся и увидел Хан Союнг и Ю Джунхека, шагающих к ним бок о бок с элегантностью моделей на подиуме. У авторши был более зрелый вид с тех пор, как он видел ее в последний раз, глаза были измучены усталостью, но ее темные радужки мерцали тем же огнем, который Ким Докча любил и ненавидел. Она надела повседневную фиолетовую толстовку с капюшоном, похожую на ту, что была на ней во время апокалипсиса. Между ее губ торчал леденец. Главный герой рядом с ней по-прежнему был так же красив, как и всегда, несмотря на несколько седых прядей, торчащих у его корней. Его взгляд больше не был ожесточен смертью, а вместо этого приобрел более мягкий свет в мире без сценариев. Он больше не щеголял в своем культовом черном плаще, а вместо этого носил белую рубашку на пуговицах и бежевое пальто, которые делали его больше похожим на верную домохозяйку, чем на верховного короля в отставке. Ким Докча уставился на неожиданный дуэт. «Ах, мы помешали вам двоим на вашем… свидании?», — нерешительно спросил Ким Докча, переводя взгляд с автора на главного героя. Их реакция была мгновенной: Хан Союнг скривилась, а Ю Джунхек нахмурил брови. «Что за черт?! Фу, мерзость!», — воскликнула Союнг. «Нет», — ответил Джунхек. Оба сказали это одновременно, один жестче другой. «Этот парень на миллион лет слишком молод, чтобы попытаться со мной», — Хан Союнг указала на Ю Джунхека большим пальцем. «Никто не сможет ее выносить», — возразил Ю Джунхек. Хан Союнг подняла руку, чтобы хлопнуть Ю Джунхека по плечу, но одного резкого взгляда было достаточно, чтобы Хан Союнг сдержала свою руку и недовольно проворчала себе под нос, — «Тупой главный герой» Пальцами Хан Союнг вынула леденец изо рта и указала на троицу перед ней, — «Итак, из-за чего весь этот шум?» «Мы покупали праздничные украшения для торжественного мероприятия в нашей школе!», — воскликнул Ли Гильен, нерешительно поглядывая на своего Хена краем глаза, — «И Есунг не перестанет давать ужасные предложения!» «Что?! Если у кого и есть отвратительные вкусы, так это у тебя, ты, насекомолюб-маньяк!»Шин Есунг погрозила кулаком Ли Гильену. «Вы хотя бы спросили, что понравится этому Кальмару?», — Хан Союнг указала на Ким Докчу. Двое подростков замерли и посмотрели на Ким Докчу с чувством вины в глазах. Докча поднял бровь на замечание Хан Союнг. «Почему они должны выбирать то, что мне понравится? Это их школьная вечеринка», — вопросил Докча. Хан Союнг на мгновение выглядела шокированной, прежде чем она быстро замаскировала это притворным безразличием и пожала плечами. «Я не знаю, может быть, им нужны твои идеи?», — наконец ответила Союнг. Ли Гильен и Шин Есунг с энтузиазмом закивали головами, прижав руки к груди. Ким Докча уклончиво пожал плечами, — «Я не знаю, я думаю, что и дракон, и богомол хорошие. В любом случае, что вы двое здесь делаете?» Это был самый главный вопрос. Почему два человека, которые постоянно вздорят, в настоящее время вместе находились в магазине, изображая отвратительную домашнюю сцену. «Мы просто ходим по магазинам», — Ответил Ю Джунхек, толкая пластиковую корзину для покупок, которую он держал в руке. «Вместе?», — Докча пару раз удивленно моргнул. «Конечно нет! Я просто хотела взять себе немного лимонных конфет, а он последовал за мной», — Хан Союнг обвиняюще указала на Ю Джунхека. «Вообще-то, я пришел сюда, чтобы купить ингредиенты для сегодняшнего ужина. Ким Докча, что—», — Ю Джунхек шагнул к Ким Докче, но был перехвачен двумя подростками «Эй, ты можешь оставить Хена в покое? Он проводит время с нами! Теперь наша очередь», — крикнул Ли Гильен, вцепившись в руку Ким Докчи, как в спасательный круг, и подперев голову подбородком. Шин Есунг последовала его примеру, прижавшись к Ким Докче с другой стороны. Ю Джунхек нахмурился, в то время как Хан Союнг хихикнула на заднем плане. «Время вышло», — отрезал Ю Джунхек и чуть не пихнул корзину с покупками в ничего не подозревающее лицо Хан Союнг. Ли Гильен и Шин Есунг были насильно выведены из магазина Ю Джунхеком, оба неохотно сделали это, волоча ноги в бесполезном сопротивлении. Несмотря на то, что Джунхек больше не тренировался так усердно, как во время апокалипсиса, любой мог видеть, что годы тренировок на разных мировых линиях прочно вошли в его тело. Ким Докча собирался последовать за двумя подростками из магазина, но твердая рука схватила его за запястье. «А ты куда собрался?», — вопросительно взглянул Джунхек. «Ах, я собирался вернуться с Гильеном и Есунг» «Нет, останься со мной и помоги мне с покупками» Ким Докча приподнял бровь в ответ на требование Ю Джунхека. Главный герой был мастером на кухне, так что, конечно, ему не нужна была помощь Ким Докчи. Даже если ему нужна была дополнительная рука, чтобы нести продукты… «Разве с тобой нет Хан Союнг?» Ю Джунхек обернулся и нахмурил брови, глядя на авторшу, как будто она была неопрятным мусором на чистом тротуаре. «Ты, уходи», — Его тон был решительным, не оставляющим места для споров. Ю Джунхек даже любезно указал на выход на случай, если Хан Союнг пропустит его. Ее глаза расширились от необоснованного требования мужчины. «Что? Ты ублюдок, мне тоже нужно пройтись по магазинам!», — воскликнула девушка. «Я куплю тебе эту конфету, так что уходи» Губы Хан Союнг скривились от его угрозы, и она выпятила грудь в притворной уверенности, поворачивая ноги в сторону магазина. «О да? Заставь меня» Прежде чем Ю Джунхек успел броситься на нее, она уже проскользнула между толпой и умчалась вдаль. Джунхек прищелкнул языком. Внезапно Ким Докча почувствовал, как кто-то дернул его за рубашку, и повернулся к двум надутым подросткам, которые все еще стояли на месте у выхода. Их головы были низко опущены, скрывая выражение их лиц, но по тому, как опустились их плечи, было очевидно, что они надулись. Руки Ким Докча дернулись, и они инстинктивно поднялись над головой, подстраиваясь под это движение. Но потом Ким Докча застыл. Ли Гильен и Шин Есунг, которые ожидали, что им погладят по голове, наклонились вперед, но из-за отсутствия тепла вопросительно посмотрели на Ким Докчу. «Я-я встречусь с вами позже, Гильен, Есунг», — Ким Докча выдавил усталую улыбку, снова опустив руки по бокам. Пара выглядела обиженной, как будто кто-то конфисковал их любимую игрушку, но Ким Докча не был уверен, сможет ли он имитировать знакомую ласку, на которую они надеялись. Его память все еще была немного туманной, так как его истории были разорваны на части и собраны по кусочкам, как Франкенштейн. Прошло так много времени с тех пор, как его истории читали; единственный, кого он может вспомнить, был «читатель», но ему кажется… Кажется, что Ким Докча сейчас не нужен. Его рука медленно двинулась к уголкам рта, поднимаясь вверх к кончикам тонких бровей, дрожа. Его губы сжались в тонкую линию, когда он почувствовал, что на его лице появилась трещина. Правильно ли он улыбался? Смог ли он должным образом сыграть роль Ким Докчи, которого они любили? Внезапно твердая рука схватила его за запястье, отводя его от лица. «Перестань думать глупости, Ким Докча», — тихо прошептал Ю Джунхек, глядя в глаза Ким Докчи с толикой печали и нехарактерной теплотой, — «Пойдем» Прежде чем Ким Докча успел возразить, Ю Джунхек затащил его обратно в магазин, его ноги проворно пытались поспевать за темпом главного героя, когда они обогнули несколько отделов и углов. По пути к тому месту, где, по предположению Ким Докчи, находился продуктовой ряд, его глаза скользили по жесткой спине Ю Джунхека. Бесчисленные шрамы, должно быть, были скрыты под его пальто. С неуверенностью свободная рука Ким Докчи, дрогнув, потянулась к твердой спине перед ним. Ю Джунхек остановился как вкопанный, когда почувствовал, легкие, как перышко, прикосновения коснулись его лопаток, в результате чего Ким Докча врезался лицом в эту же спину. «Ким Докча» «Я— мне жаль. Я не хотел… Я просто… «, — пробормотал Ким Докча, яростно отдергивая руку и делая неуверенный шаг назад. Как он позволил своему восхищению взять верх над собой? В момент своей слабости Ким Докча забыл, что фигура не была проекцией, и ребенок, который лелеял своего главного героя, проскользнул сквозь трещины его сознания. Ю Джунхек развернулся и крепко обхватил Ким Докчу за плечи. «Пожалуйста. Не убегай. Не прячься. Останься. Все хорошо», — шептал Ю Джунхек с такой силой, что это вибрировало во всем его существе, как будто этот баритонный голос искал что-то внутри него. Часть его, которую мир забыл. На секунду Ким Докча почувствовал, как крошечные ручки внутри него потянулись в ответ. «Что ты делаешь, Ю Джунхек! Ты собираешься оторвать ему плечи!» Рука поменьше с удивительной силой разняла их. Ким Докча почувствовал, как его заталкивают за спину Хан Союнг, чтобы он не приближался к главному герою. Джунхек зарычал. Теперь Хан Союнг и Ю Джунхек съедали друг друга взглядом, но в битве устрашения было ясно, кто в конце концов выйдет победителем. Вскоре Ким Докча обнаружил, что он стоит спиной к тому месту, где он был, но теперь как защитник, а не защищаемый, поскольку авторша беззастенчиво использовала его в качестве своего живого щита. Монотонный шум окружающих покупателей превратился в белый шум на заднем плане, и вскоре Ким Докча погрузился в транс. Он стоял у боковой линии, как статуя, пока Ю Джунхек просматривал полки в поисках ингредиентов, небрежно бросая их в корзину. Морские водоросли, кунжутное масло, чеснок, соевый соус, анчоусы и другие продукты. «Кстати, Кальмар, что ты любишь есть? Ты же не всегда выживал только за счет историй, верно?», — Хан Союнг задумалась; ее рука держала леденец во рту. Ким Докча был немного удивлен таким ходом расспросов. Он не помнит времени, когда они могли так неторопливо болтать на самые обыденные темы. Сценарии всегда держали их всех в напряжении. Единственный раз, когда они смогли отдохнуть и расслабиться, был прямо перед Финальным Сценарием, когда ему было поручено уладить разногласия своих товарищей. На ее вопрос руки Ю Джунхека замерли, и он повернулся к нему всем телом, ожидая ответа Ким Докчи. «Ах, мне нравятся пельмени по-Муримски в курином бульоне», — ответил Ким Докча, — «Но все, что ты готовишь, восхитительно, Ю Джунхек» Внезапно в корзину попали мука, целая курица и немного свиного фарша. Ким Докча тупо уставился на Джунхека, и главный герой, не теряя ни секунды, ответил ему взаимностью. Как будто он не просто добавлял эти ингредиенты по своему желанию. Не прячься. Его пылающий взгляд, казалось, повторял то, что он сказал Ким Докче ранее. От интенсивности всего этого у него по спине пробежал электрический разряд, а сердце бешено заколотилось. Ким Докча сглотнул. «…Еще мне нравится омурис», — он кротко прошептал приглушенным голосом, как ребенок, рассказывающий секрет в страхе получить выговор. Омурис был его любимцем, когда он был младше. Мало кто знал об этом, но почему-то слова прозвучали мягче, чем он ожидал. Губы Ю Джунхека растянулись в почти нежной улыбке, когда он лавировал по проходу за яйцами и кетчупом. Хан Союнг, которая спокойно наблюдала за происходящим сзади, также слегка улыбнулась. «Итак, как твои ноги, Ким Докча?», — Хан Союнг изо всех сил старалась казаться как можно более беззаботной, но Ким Докча почувствовал нотку беспокойства в ее тоне. Докча мягко улыбнулся, рассеянно поворачиваясь и поворачивая ногу. «Ах, они все еще иногда пульсируют, но Ли Сольхва сказала, что с большей практикой атрофия мышц должна окончательно пройти» Ю Джунхек подошел ближе к Ким Докче, их плечи почти соприкасались. «Что ты делаешь?» Он напевал, медленно поворачивая свое здоровенное тело лицом к Ким Докче, ноги почти соприкасались. Ким Докча усмехнулся, на душе у него потеплело, и он прикрыл рот правой рукой. «Ты, солнечный ублюдок, тебе не нужно беспокоиться обо мне. Со мной все будет в порядке» Они еще некоторое время смотрели друг на друга, кончики их пальцев были всего на расстоянии волоска. Ким Докча кажется мог видеть всю вселенную. Его вселенную. И отраженный глубоко в кромешной тьме взгляда Ю Джунхека, Ким Докча искренне надеется, что его главный герой тоже это видит. Их тела постепенно придвигались ближе друг к другу, чтобы смотреть друг другу в глаза, пока Хан Союнг не щелкнула пальцами между ними, настрой был испорчен. «Эй, я все еще здесь!» Испуганный этим звуком, Ким Докча резко повернул голову в сторону Хан Союнг и отступил от прикосновений Ю Джунхека. Джунхек выглядел недовольным и нахмурил брови, услышав эту угрозу. «Если вы закончили со всеми ингредиентами, тогда давайте пойдем!» Хан Союнг указала большим пальцем на выход, затем развернулась и пошла. Ю Джунхек молча жестом пригласил Ким Докчу следовать за ним, подражая походке авторши, корзина для покупок, теперь тяжелая от всего что в ней было, раскачивалась при каждом шаге. Когда они направлялись к кассе, у Ким Докчи начали болеть ноги, фантомные боли вцепились в него. Короткие быстрые вдохи срывались с губ Кима Докчи, когда он изо всех сил старался не отставать от писателя и главного героя перед ним. Расстояние между ними увеличивалось, пока чувство ностальгии не затопило его чувства, знакомая сцена не наложилась на настоящее. Призрак прошлого, когда он с легкой дрожью в губах наблюдал, как его аватар неторопливо удалялся, обняв своих товарищей за плечи. Связь, которая связывала их, разорвалась, когда он одиноко смотрел из-за разделявшей их стены. Как только двери поезда начали закрываться, две крепкие руки схватили его за запястья с противоположных сторон. «Не ходи за нами, идиот» «Ты идешь слишком медленно, дурак!» Их голоса звучали обеспокоено. У обоих были широко раскрыты глаза; их обычно спокойное поведение пошатнулось, а брови нахмурились от чего—то, — с чем Ким Докча становился все более знакомым за последние месяцы -, страха. Как будто тонкое запястье в их крепких объятиях рассыплется, рассыпавшись на бесчисленные истории без бдительного наблюдения. Даже когда Ким Докча сориентировался, крепкий хват на его запястьях так и не ослабли. Вместо этого они были похожи на тройняшек. Ю Джунхек перенес то, что было в корзине для покупок, на ленту конвейера и завершил транзакцию с кассиром, в то время как его рука все еще была связана с запястьями Ким Докчи. Авторша небрежно осмотрела шоколад возле кассы, но ногти, впившиеся в его кожу, показали, что она тоже была напряжена, время от времени бросая взгляд на Ким Докчу уголком глаза. Тепло расцвело в его сердце, когда он увидел, как его товарищи отчаянно вцепились в его руки. Даже для того, кто был далек от привязанности, Ким Докча знал, что Ю Джунхек и Хан Союнг лелеяли его. Но какой Ким Докча был в конце этой любви? Демонический Король Спасения? Лидер Компании Ким Докча? И о чем он мечтал, читатель «Трех способов выжить в разрушенном мире»? Глаза Ким Докчи остекленели, когда он утонул в болоте сомнений. Он вяло позволил авторше и главному герою вытащить себя за вращающиеся двери. Звуки подшучивания отошли на задний план, приглушенные его назойливыми мыслями. «Докча-сси! Я искала тебя», — раздался новый голос, приправленный медом и сахаром. Когда Ким Докча поднял глаза, он увидел брюнетку, идущую к троице вдалеке. «О, привет, Союнг-сси, Джунхек-сси! Я не думала, что вы будете с Ким Докчой», — Ю Санга элегантно заправила волосы за ухо, ее губы изогнулись в легкой улыбке. «Ты не будешь возражать, если я позаимствую его ненадолго, не так ли?», — обратилась девушка к главному герою. Ю Джунхек нахмурился и открыл рот, но его быстро закрыла ладонь Хан Союнг. «Нет, проблем. В любом случае, у нас с этим парнем есть договоренность» «Она имела в виду формальные деловые отношения, и ничего больше», — Ю Джунхек почти поспешно добавил, глядя в сторону Ким Докчи. Докча же был поражен его замечанием; он не помнил, чтобы спрашивал, но почему-то Ким Докча почувствовал облегчение. «Ладно, пошли, ублюдок», — Хан Союнг толкнула Ю Джунхека локтем в бок, тот зарычал и неохотно последовал за авторшей на горизонт. Ким Докча повернулся всем телом к Ю Санге, когда она приблизилась к нему. «Привет, Санга-сси, так зачем я тебе понадобился?» «О, это ничего не значило! Я просто хотела немного твоего времени», — Санга помахала обеими ладонями перед собой, затем в ее глазах появился дразнящий блеск, — «Если только ты не хочешь?» «Н-нет, я не это имел в виду!» Улыбка чеширского кота расплылась на ее лице, когда Ю Санга жестом пригласила его следовать за собой. «Докча-сси, прогуляйся со мной» Городской пейзаж Сеула окружал их по периметру, пока они неторопливо прогуливались по улицам бок о бок. В непосредственной близости от них люди проходили мимо них, как форель, плывущая вверх по течению против течения реки, расступаясь, чтобы пропустить их двоих. Да Санга оглядела открывшийся вид и что-то промычала. «Я не могу поверить, что сценарии закончились. Мы наконец-то добрались до нашего эпилога благодаря тебе, Докча-сси», — Ким Докча почувствовал, как чья-то рука легла ему на плечо. «Да, я действительно рад, что вы все получили эпилог, которого заслуживаете» Ю Санга печально улыбнулась словам Ким Докчи. Ю Санга была человеком, который, вероятно, понимала его лучше всех; она листала книги в библиотеке после того, как ее поглотила Четвертая стена. Должно быть, она наткнулась на прошлое «читателя» и все его отвратительные фантазии, может быть, даже догадалась обо всех его грехах. Тот, кого заклеймили сыном убийцы, тот, над кем жалко издевались в школе, тот, кто провалил университетский экзамен, и тот, кто всегда прятался в своей кабинке в офисе, живя от зарплаты до зарплаты. Подлинный Ким Докча под слоями эпических историй. В конце концов, она была единственной, кто понял его решение, когда он расстался с остальной компанией в метро. «А как насчет тебя, Ким Докча?» Ким Докча взглянул на брюнетку усталыми глазами. «.....» «Они все простили тебя, ты же знаешь», — Ю Санга заговорила легким тоном, как мать, утешающая своего ребенка. «Я знаю Санга-сси» Он знал. Хотя крепкие объятия и нежные ругательства были встречены с опаской, когда он впервые очнулся от комы, он больше не сомневался в подлинности привязанностей своих товарищей. Головные уборы, которые ему давала Чон Хивон, всегда сопровождались расчесыванием его локонов вручную. Прозвище, которое Ли Джихе дала ему, было использовано без злого умысла. Плечо, которое Ли Хенсон предлагал во время своей реабилитации, всегда было рядом, независимо от того, сколько раз он спотыкался и падал. Несмотря на то, что он знал, Ким Докча не может избавиться от затаенного голоса сомнения, который сопровождал его на протяжении всего детства, напоминая ему, что никому не нужны испорченные вещи. Эти шепоты постоянно присутствовали и становились все громче в отсутствие Четвертой стены и адреналина от постоянных битв. Необходимость иметь дело с нерешенными проблемами, которые он так долго откладывал, была душераздирающей. Он не хотел портить образ, который сложился у его товарищей, и единственным способом сохранить это — было стереть «читателя». Но неуверенность клокотала в его животе при каждом общении со своими товарищами, что, возможно, именно в этот день его разоблачат за мошенничество. Солнце начало опускаться за горизонт, яркие оранжевые полосы сливались с темно-фиолетовой ночью. Угасающий свет падал на Ким Докчу и Ю Санга, пока они не погрузились во тьму. Докча продолжал тупо смотреть на что-то позади Ю Санга. «Вот Докча-сси, пойдем со мной. Давай я тебе кое-что покажу», — ее мягкие руки обхватили его собственные тонкие руки, когда она вела Ким Докчу по узким переулкам позади высоких и внушительных зданий Сеула. Там, в пригороде, вдали от оживленных улиц Сеула, стоял дом, достаточно большой для 11 человек. Ю Санга вставила ключ в замочную скважину и повернула его, но не пошевелилась, чтобы открыть дверь. Вместо этого она жестом попросила Ким Докчу сделать это вместо нее. Прежде чем дверь полностью открылась… «С днем рождения!» Крик эхом разнесся по гостиной. Ким Докча слегка подпрыгнул и инстинктивно повернулся за его спиной к Ю Санге и вопросительно указал на нее. Чей это был день рождения? Когда он приготовился поздравить девушку, чья-то рука схватила его за плечо. «Нет, ты идиот. Ты именинник», — раздраженно крикнула Хан Союнг, махнув рукой на свисающие с потолка флажки с надписью, — «С днем рождения, Ким Докча!», — написанной жирными заглавными буквами. Когда Ким Докча рассматривал открывшуюся перед ним сцену, детали запечатлелись в его мозгу: белые ленты каскадом ниспадали из углов комнаты, воздушные шары с богомолами и драконами были прикреплены к полу гирями. Каждый из его спутников был в конусовидной шляпке, у некоторых во рту были дуделки. Удивительно, но даже главный герой был достаточно покорен, чтобы надеть праздничную шляпку. Все из компании Ким Докчи сидели за нетронутым обеденным столом: Ю Джунхек, Хан Союнг, Чон Хивон, Ли Хенсон, Шин Есунг, Ли Гильен, Ли Джихе, Ли Сольхва, Чан Хаен, Гон Пилду и Ю Миа. У каждого из них радостные лица, и они с нетерпением ждут ответа именинника. В центре обеденных столов стояла кастрюля с пельменями по-Муримски, тарелка с омарисом, кастрюля с Миёк Гуком, а также целый ассортимент корейских блюд. Ким Докча честно забыл о своем дне рождения. С самого детства он плыл по жизни в подвешенном состоянии, дни перетекали один в другой, пока его день рождения не стал похож на любой другой день в году. Он забыл, было ли когда-то время, когда его существование встречалось со счастьем, а не с презрением к его рождению. Так что теперь, увидев безукоризненно убранную комнату и щедрые блюда, разбросанные по обеденному столу, его разум погрузился в хаос, поскольку он изо всех сил пытался найти подходящий ответ на эту ситуацию, к которой Ким Докча не привык. «Спасибо, я действительно ценю это. Но это больше, чем я заслуживаю. Я… я даже не думаю, что должным образом поблагодарил вас за то, что спасли меня» Его разум сходил с ума, он хватался за соломинку, чтобы должным образом поблагодарить своих товарищей за их усилия, одновременно пытаясь сдержать свою неуверенность. Пот выступил у него на лбу и ладонях, когда он беспорядочно переводил взгляд с украшений на стол. По тому, как напряглись плечи его товарищей, Ким Докча понял, что его попытка не увенчалась успехом. «О Боже, только не говори, что ты все еще чувствуешь вину за то, что был Древнейшей Мечтой?», — Чон Хивон осторожно ступала по тонкому льду, как будто Ким Докча был ходячей бомбой замедленного действия. «Я…» Ким Докча не был готов распутать сложную паутину своего внутреннего смятения. Не так, не сейчас. Не тогда, когда его товарищи с таким рвением провели весь день, украшая гостиную и готовя деликатесы для чего-то столь бессмысленного, как его день рождения. Его желудок скрутило, когда он подумал о лицах своих товарищей, медленно омрачаемых меланхолией. Жалкий. Он даже не смог сохранить свой беззаботный вид на день рождения. Ким Докча сильно сжал кулак, его ногти впились в ладони, а голова наклонилась к полу. Внезапно ему в лицо сунули магнитофон. Ким Докча уставился на навязчивое устройство с замешательством на лице. «Мы должны были подарить это тебе, когда пришло время дарить тебе подарки, но, похоже, что это то, что нужно тебе сейчас» Его ладони опустились, когда Хан Союнг осторожно положил туда магнитофон. Судя по всему, это выглядело как обычное устройство. Ким Докча перевел взгляд на Хан Союнг, взглядом требуя от нее объяснений. «Мы все записали сообщения для тебя, вещи, которые мы не смогли выразить во время апокалипсиса и во время твоего отсутствия… и эм… мне немного неловко сейчас, когда я думаю об этом, так что, наверное, лучше, чтобы ты послушал это—», — хотела продолжить Союнг… «Эй, кальмар, эта запись будет короткой, ха-ха-ха…» Магнитофон зажужжал и продолжил. «Мы встретились в трудных условиях; ты думал, что я чертов плагиатор. Нас связал один роман, которым ты был одержим. Но каким-то образом по пути, в наши поздние ночи, разрабатывая стратегию, доверяя друг другу, ты стал дорог мне, и теперь трудно представить повседневную жизнь без твоей уродливой задницы. Я все еще не могу поверить, что оказала вам честь прочитать мой роман…» Хан Союнг бросилась к нему и забрала магнитофон. Несмотря на то, что их рост не сильно отличался, Ким Докча все еще был на несколько сантиметров выше нее и подняла его вне пределов ее досягаемости. Он с пристальным вниманием слушал, как нехарактерно ранимо звучала Хан Союнг в своей записи. «Я могу представить, как твой придурок смотрит на меня сейчас, когда ты слушаешь эту запись, спрашивая, почему я это сделала. Почему я отказалась принять твой аватар. Почему мы все вместе решили регрессировать. Я не могу говорить за всех остальных, но я думаю, что они оставили свои причины в своих собственных записях, — но это был не тот Ким Докча, которого я знала, безумный одержимый фанат своего дорогого Ю Джунхека. Человек, который поглощал истории, как любимую конфету. Я хотела, чтобы именно тот Ким Докча прочитал мой длинный роман…» Голос на некоторое время замолчал, но затем продолжил рассказывать свою историю. «И не смей извиняться. Если бы ты дал мне еще 1000 шансов, я бы все равно стала tl123, чтобы каждый раз спасать твою жалкую задницу. Неважно, сколько времени мне потребуется, чтобы закончить роман, неважно, сколько страниц мне придется написать на стене невозможного общения, мои руки будут продолжать двигаться, пока это не принесет тебе утешение. Пока это не приведет тебя домой. Ты, тупой читатель, вбей это себе…» Раздался щелчок, когда Хан Союнг, наконец, сумела выхватить у него магнитофон, заметный розовый румянец распространился по щекам автора, когда она это сделала. Она подавила кашель. «Как я уже говорила, каждый из нас записал для тебя личное сообщение, чтобы ты никогда его не забыл» То, что мы заботимся о тебе и нуждаемся во всем тебе, осталось невысказанным, но каким-то образом Ким Докча понял. Когда он оглядел лица в комнате, все они выразили солидарность в сообщении Хан Союнг. «Это была идея Союнг-онни!», — Ли Джихе защебетала со своего места на обеденном столе. Ли Джихе была невозмутима, когда Хан Союнг бросила на нее злобный взгляд и продолжила без колебаний, — «Она сказала, и я цитирую: «Этот идиот не примет нашу любовь, даже если я засуну ее ему в глотку» «Заткнись, коротышка!», — Хан Союнг сунула устройство обратно в руки Ким Докчи и бросилась на Ли Джихе, как бешеный пес. Цель встала, стул заскользил по полу, и сделала безумный рывок прочь от Хан Союнг. Двое вступили в конфронтацию по краям стола, оказавшись в тупике, когда они стояли на противоположных концах. Сердце Ким Докчи сжалось, дрожащие руки вцепились в магнитофон от Хан Союнг. Он прижал свое устройство ближе к груди, как дракон, хранящий свое самое священное сокровище. Голос автора эхом отдавался в его голове, его разум прокручивал слова Хан Союнг, впитывая честность в каждом из них. «Ким Докча» Во время своего обмена словами с Хан Союнг, Ю Джунхек встал и направился к читателю. Он нежно держал Ким Докчу за руку, вглядываясь в его черные глаза. Его взъерошенные темные волосы колыхались в такт движению головы. «Я всегда задавался вопросом, почему я был проклят клеймом регрессора. Я не помнил «начала» своего цикла; каждый раз, когда я просыпался в метро, стигма была активна. Не было ни счетчика, ни ограничения по времени, и в конце концов после 1863 регрессии я больше не задавался вопросом, почему я был вынужден вернуться» Сердце Ким Докчи заколотилось в груди, и его пальцы дернулись на ладонях Ю Джунхека, когда он медленно отступил к краю руки. При этом движении руки Ю Джунхека слегка схватили Докчу, который попытался ускользнуть. «Но… вспомнив свою 0-ю регрессию, я понял, что это клеймо было скорее благословением, чем проклятием. Шанс встретиться с тем, кто пожертвовал столько вероятности, чтобы пойти против Звездного Потока и привести меня к моему ‘счастливому’ концу. Однако, когда моя регрессия развивалась даже с аватаром «тебя» рядом со мной, я знал, что никогда не буду удовлетворен, пока не получу тебя настоящего» Ю Джунхек запечатлел целомудренный поцелуй на бледной коже, прижал ее ко лбу и закрыл глаза, как будто надеялся запечатлеть прикосновения своих ладоней в памяти. «Я скорее регрессирую еще 1863 раза, чтобы встретиться с тобой, чем проживу жизнь без тебя» «Аджосси тебе не принадлежит! Он принадлежит всем нам!», — Шин Есунг потянулась, чтобы потянуть Ким Докча за рукав руки которую держал главный герой. Ли Гильен присоединился к рядам и начал наносить удары руками и ногами по ногам главного героя. Чон Хивон только раздраженно вздохнула от этой обычной сцены, но не сделала ни малейшего движения, чтобы отрицать то, что сказала Шин Есунг. Пока Ю Джунхек парировал комбо-атаку подростков, Ким Докча почувствовал тычок в плечо и перевел взгляд направо, чтобы увидеть Ю Мию с недоверчивым выражением лица «Аджосси, я все еще думаю, что ты слишком уродлив для моего брата», — решительно заявила Ю Миа, и Ким Докча не мог не согласиться с ней. «…но единственный, кого любит брат, — это ты. Он никогда не выглядел таким счастливым» Они оба повернулись, чтобы посмотреть на главного героя. Несмотря на то, что его густые брови сошлись вместе, а на губах была едва заметна хмурая усмешка, выражение его лица было расслабленным, твердые мышцы его тела расслабились, как будто тяжесть мира покинула его плечи. Его глаза затуманились, в уголках появилось тепло, он сжал руку, которую Ю Джунхек прижимал к сердцу. Неужели это то, что чувствуешь, когда тебя любят всецело? Ребенок в нем прижимал тепло к своему сердцу, все еще опасаясь, что мимолетная привязанность в любой момент ускользнет из его рук. «Ким Докча», — Ю Санга подошла к нему сзади, — «Я знаю, что рана все еще свежа, и, наверное, трудно поверить, что мы искренне любим всего тебя» Она придвинулась, чтобы заключить Ким Докчу в объятия, ее руки крепко сжали его тело. «Но мы будем праздновать столько дней рождения, сколько нам нужно, чтобы напомнить тебе, что ты принадлежишь нам» Его руки нерешительно обняли Ю Сангу, дрожащая улыбка украсила его губы, а взгляд смягчился. Слезы каскадом катились по его щекам, оставляя за собой мокрые дорожки, когда он повернулся, чтобы посмотреть на своих товарищей, которые были в таком же состоянии. «Спасибо вам всем… Я надеюсь, что однажды… Я мог бы всем сердцем принять вашу любовь» Правда казалась чужеродной на языке, который постоянно лгал. Он всегда думал, что, если он покажет свои настоящие эмоции, то на его коже вновь расцветут фиолетовые и черные цветы, и его психическое состояние будет в беспорядке. Но… он хотел измениться. Вскоре Ким Докча оказался погребенным под теплыми объятиями всех своих товарищей. Его щеки прижались к могучей груди Ли Хенсона, а спина прижалась к надежной Чон Хивон. Тепло от 10 человек, сбившихся в кучу, было неудобным, но Ким Докче было все равно. Это было лучше, чем холодная тьма вечности. Пока его товарищи пели «С днем рождения» с сомнительной интонацией, Ким Докча задумчиво улыбнулся мерцающему пламени на торте, который приготовил Ю Джунхек. Здесь, в окружении всех своих товарищей и близких, Ким Докча, «читатель», принадлежал этому месту.